Часть себя

      Пить терпкое красное вино, смотреть на полную луну и вспоминать его ключицы в этот белом свете. Видеть каждый шрам, каждую царапину. Представлять, как ты аккуратно обходил поцелуями его пулевое ранение под выступающими рёбрами. Помнить, как укусы и засосы расцветали сине-алым пламенем на длинном горле, как его вечно искусанные губы судорожно шептали твоё имя, как эти бездонные серо-голубые глаза напоминали тебе о море, около которого ты жил в детстве, где не было насилия, преступлений, где ты не был преступником.       Надрывно дышать через лёгкие, прожжённые дымом сигарет. Закрывая глаза, видеть его безумную ухмылку, что превращалась в такую непривычную, доступную только тебе улыбку. Помнить, как целовал каждую родинку, которая входила в состав его созвездий. Вспоминать то, как он ради тебя отменял очередной теракт, и вы, закутавшись в плед, смотрели на это невероятно тёмное ночное небо, которое освещала лишь одинокая полная луна. И думать, как великий консультирующий детектив, поддался этому влечению?       Распустить охрану и прислугу, подойти, приобнять его, положив голову на плечо, дыханием щекоча его бледную аристократичную шею. Предложить выпить, протянуть пачку отнюдь не лёгких сигарет, именно таких, которые ему нравятся, зажечь этот небольшой огонёк, который будет медленно убивать его изнутри. Смотреть, как он затяжно вдыхает, а затем выдыхает отравленный дым в ночной воздух. И просто сидеть рядом на этой построенной специально для него террасе, вглядываясь в бесконечное тёмное небо. Нежно поцеловать его в шею, затем резко укусить, сразу же зализывая место укуса. Прошептать ему на ухо, что скучал. Медленно отодвинуться и направиться в вашу с ним спальню.       Докурить долгожданную сигарету. Посмотреть, как звёзды одна за другой вспыхивают, словно огоньки надежды среди беспросветной тьмы и последовать за ним уже привычной тебе дорогой, зная каждый угол, каждый поворот, каждую трещинку на дорогом лакированном дереве. Помня каждую потёртость на позолоченных рельефах… Открыть дверь, подойти к нему, без прелюдий целуя жадно, словно он твой воздух, принимая его так, будто он твоё всё. Стягивать с него очередной пиджак люксовой марки, подталкивать в сторону кровати, позволить ему срывать пуговицы на твоей фиолетовой рубашке.       Повалиться спиной на свежезастеленную постель, зная, что он не даст провалиться в неизвестность. Доверять ему единственному, укусить его за нижнюю губу, всмотреться, как алая капля крови стекает по бледной мерцающей коже и удивляться этому прекрасному контрасту каждый раз, словно первый. Представить, как он будет выигрышно смотреться в алой рубашке, сделать пометку, что нужно будет её купить. Поменяться с ним местами, перекатываясь, сесть сверху, склониться и жадно целовать, кусать, метить его шею, медленно переходя на его грудь. Широко лизнуть впалый живот, пройтись по кромке его брюк, пересчитать пальцами каждое ребро.       Перевернуть его обратно, расстегнуть его кожаный ремень, медленно вытягивая из петель, позволить ему проделать тоже самое. Целовать его мягкие ухоженные губы и стягивать брюки, соприкасаться своей вечно ледяной кожей с его, кажется, раскалённой. Лизнуть ухо так, как он любит. Оставить свою метку на его горле жадно пройтись губами по кадыку, раздеться до конца, провести руками по его слегка влажной спине, чувствуя его сбитое дыхание на своей шее. Всмотреться в эти тёплые глаза цвета ликёра, впиться поцелуем и медленно войти.       Прогнуться в спине, принимая его в себя всего без остатка. Царапать эту идеальную спину, прося о большем. Желать рвать его на куски, царапать до крови, метить до боли, портить всего и сразу, любить до конца, отвечать на каждое движение, сливаться с ним воедино, медленно впрыскивая в него, словно яд, свою тьму и лечиться его светом, словно панацеей, образовывать это некое слияние миров. Видеть в нём прокуренный с вечно моросящим дождём Лондон, быть его кровавой страстной Испанией. Видеть в нём пасмурный день, быть его яркой ночью. Видеть в нём надежду, быть её разрушением.       Хотеть быть его спасением. Хвататься за его плечи сильно, до синяков. Ускорять темп, приближаясь к пику удовольствия, вспоминать, с чего всё началось: некий человек, заинтересовавшийся тобой, начал игру, пешки которой обычные люди, невинные жертвы, чьи души в большинстве покоятся с миром. Видеть, как занервничал твой брат, как недоволен Джон, встретиться с этим самым человеком и влюбиться, провалиться в эту яму греха, беспрекословно отвечая на его грязный флирт. Стать соперником, поддаться желанию и исчезнуть для всех, испариться для всего Лондона.       Понимать, как давно ты искал его. Того, кто будет умён, будет равным тебе. Но кто же думал, что он окажется твоей затерянной человеческой половиной? Что он тот, кто именно тебе нужен? Что ты не сможешь отказаться. Что будешь ради него уступать своим интересам, что спрячешь его от чужих глаз. Оставишь такой полюбившийся тебе Лондон, но не до конца — его частичку, его олицетворение заберёшь с собой и переедешь в свой родной отреставрированный домик на берегу моря в Испании… Что будешь сравнивать цвет его глаз с цветом сегодняшних волн?       Услышать, как он в порыве удовольствия выстанывает твоё имя. Перекатиться на соседнее место и протянуть ему пачку лёгких сигарет, потому что знаешь, что он не курит другие. Отдышаться и расслабиться, зная, что ты дома, что Лондон теперь в безопасности. Что ты справишься и поможешь ему не утерять свет. Что проведёшь его по млечному пути и станешь спасителем, ангелом, панацеей, станешь его лучом надежды и сохранишь это установившееся равновесие. Как остаться собой, если ты нашёл недостающую часть себя?