Hello, it's me

— Привет. Это я, — Стилински с мягкой улыбкой коснулся дрожащей рукой мраморного блестящего покрытия, усаживаясь прямо на землю, лишь бы напротив, и невообразимым усилием сдерживая слезы. Прохладный осенний ветер трепал его волосы, вплетая в них золотистые кусочки ушедшего лета, обладающие с растущих рядом деревьев. Раннее солнце медленно поднималось из-за горизонта, освещая мягкими далекими лучами памятник с выгравированной на нем аккуратной надписью и квадратной фотографией. — Как ты? — тихий шепот, на грани слышимости разлетающийся на кусочки под порывами воздушных потоков и чужих солнечных лучей. Парень шмыгнул носом, вытирая щеки рукавами старенькой красной худи — он всегда приходит в ней, только в ней, это слишком… важно. Слишком важная деталь для него, слишком символичная, слишком их. — Ты можешь побыть со мной, да? — тихо бормочет он, виновато касаясь кончиками пальцев впалых чёрных букв, ведя по ним, вырисовывая любимое и родное имя. С нежностью Стилински обвел контуры слишком хорошо изученного за долгие годы лица. Он прикрыл на мгновение глаза, стараясь выкинуть из головы возникшие картинки воспоминаний. Разноцветным калейдоскопом они кружили, утягивая его в не такое уж и далекое прошлое, когда все ещё было хорошо. — Я люблю тебя, — мужчина с нежной улыбкой посмотрел на парня, притягивая его к себе и слегка поглаживая спину широкими ладонями. Маленькие искорки счастья собрались лучиками в уголках его серо-зеленых глаз, когда он чмокнул своего мальчика в носик, а тот рассмеялся, склоняя голову набок. — Ты меня смущаешь, — пробормотал Стайлз, показав ему язык, прежде чем прильнуть к губам в трепетном, исполненном чувств поцелуе. — Прости, что не приходил так долго, — шепчет Стайлз на выдохе, со свистом втягивая воздух в лёгкие и крепко зажмуриваясь, воскрешая в сознании до боли знакомые очертания. — Я… мне тяжело без тебя, слышишь? Папа расстраивается, потому что я ни на что не реагирую, Скотт, наверное, уже ненавидит меня за то, что я так часто плачусь ему в жилетку о том, как мне плохо без тебя, Лидия жалеет меня… Мне стыдно перед ними, знал бы ты, как чертовски стыдно, но ничего не могу с собой поделать… Картинки сменялись одна за другой, принося с собой все больше удушающих ощущений от одного лишь осознания, что как прежде уже не будет, что не будет ничего, чем они оба так дорожили раньше. — Стайлз, — мужчина вздохнул, закатывая глаза, когда его со спины обняли усыпанные родинками руки, а холодный нос уткнулся в местечко между лопаток, туда, где сходятся в одну три части татуировки, — ты меня отвлекаешь. У нас опять пригорит завтрак. Парень только пробурчал что-то невнятное, крепче прижимаясь к тёплому телу. — Мне без тебя одиноко в постели, — мужчина тихо рассмеялся, возвращаясь к готовке. — Не смейся надо мной, хмурый волчара, я просто соскучился. — Я так сильно скучаю по тебе, Дерек, Господи, как сильно я скучаю, — Стилински закусил ребро ладони, распахивая полные горьких слез карие глаза и равно выдыхая. Всхлипы слетали с его губ, растворяясь в мёртвой тишине вокруг, один за другим они перемешивались с летящими золотистыми листами, уносясь куда-то вдаль. Горячие капли чертили влажные дорожки на его щеках, не успевая скатываться на холодную землю, впитываться в нее и остывать на сердце Стайлза тихим болезненным шепотом. — Прости, я… Прости, Дерек, прости за это, — пробормотал он, пальцами растирая опухшие глаза и шмыгая носом, прикусывая губу и морща лоб. — Прости, мне нужно идти. И… я люблю тебя, Дер-Дер, прости. Он поднялся, в последний раз бросая взгляд на фотографию улыбающегося Хейла — одну из тех фотографий, что была его любимой, когда они еще были вместе. Кладбище пустеет. Вместе с замершей на снимке улыбкой Хейла замирает время вокруг его могилы до следующего раза, когда его мальчик, его любимый приходит навестить его снова. — Привет. Это я…