Вечер со вкусом лакрицы

Нежный аромат едва коснулся тонких ноздрей и увлёк его в толпу. Здесь было так много людей, что яблоку негде упасть, и даже ему приходилось проявлять чудеса акробатики, чтобы пройти. Рождественские праздники всегда манили своим размахом и разнузданностью. Люди расслаблялись, полностью отдаваясь течению праздничной суеты и совершенно не замечая то малое, что были способны увидеть в другое время. Например, его неестественно изумрудные глаза, сверкающие на мраморно-бледном лице. Это было так приятно – по-настоящему затеряться в толпе. Через некоторое время его поразил тот факт, что аромат, который увлёк его за собой, не имел ничего общего с терпкой солёностью крови. Обоняние вампира было очень чувствительным, но действовало избирательно. Запахи человеческой пищи никак его не волновали, и для себя он не всегда мог определить, скверно пахло или же восхитительно. Цветочные ароматы будоражили воображение и, порой, пьянили, поэтому он безумно радовался, что до сих пор есть круглосуточные цветочные лавки. Трава, асфальт, каменные дома и мусорные свалки – всё это он различал, но как-то мельком и равнодушно. Конечно, венценосной колдуньей среди этого обилия была кровь – любовница, муза и заботливая мать, вскармливающая птенцов ночи. Но не она позвала его в гущу толпы. В стылом воздухе клубился пар от сотен возбужденных праздником людей. Тепло манило к себе и обещало океан наслаждения, стоит лишь вкусить рубиновый нектар – наслаждение не только для него, но и для жертвы. Но это была не кровь. Лакрица, будь он проклят. Почему именно лакрица?.. С неба сыпались холодные хлопья снега, украшая его волосы белой вуалью. Ему было приятно чувствовать, как они скользят по щекам и крыльям носа, оседают на пушистых ресницах и воротнике зимнего пальто. Он запрокинул голову и улыбнулся, широко распахнув глаза. Хрупкие снежинки тут же закололи невидимыми холодными иголочками чувствительную роговицу. - Лучше открой рот, - неожиданно посоветовали ему. – Тогда они будут таять на языке. Он медленно повернул голову, и изумрудная зелень столкнулась с глубокой непорочной синевой. Маленькая девочка. - Ух ты! У тебя контактные линзы что ли? Мама иногда носит такие же, - заявила она. – Но твои круче. - Спасибо. Меня зовут Элиазар. Зачем он это сделал? Зачем назвал своё настоящее имя этой маленькой смертной? Дети были самой большой загадкой природы для него. Он старался убивать их как можно реже. - А я Белоснежка, - хитро улыбнулась девочка. Он с самым серьёзным видом опустился перед ней на одно колено и поцеловал маленькую ручку, поспешно вынутую девочкой из варежки. Из-под вязаной шапочки выбивались иссиня-чёрные прядки волос – таких же, как у него. Когда его губы коснулись мягкой словно бархат кожи, Элиазар довольно улыбнулся. Вот оно… - Лакрица, - прошептал вампир. - Так бы сразу и сказал, - засмеялась Белоснежка. – Я тоже её люблю. Уже целый пакетик съела. Держи! Тонкие детские пальцы сжимали полупрозрачную винно-красную палочку лакричного леденца. Недолго думая, девочка поднесла лакомство прямо к его губам. Он послушно открыл рот и почувствовал, как холодная карамель легла на язык. На несколько мгновений вампир прикрыл глаза, наслаждаясь невинной сладостью своего далёкого детства. На несколько мгновений Элиазар превратился в смертного. - Мама говорит, что это полезно, - сообщила девочка. Не удержавшись, он провёл костяшкой пальца по бархатной щёчке и раскрыл ладонь. - Пойдём, принцесса. Я отведу тебя к родителям. Белоснежка смешно сморщила носик, но решительно вложила пальчики в его ладонь. После этого вечера, наполненного рождественскими мотивами и оранжевым светом фонарей, он больше не сможет убивать детей. После волшебного зимнего вечера со вкусом лакрицы.