/Gary Jules – Mad World/
И собеседник, развернувшись на пятках, просто ушёл, спокойным размеренным шагом, как и обычно, лишь чувствуя, что в этой тишине раздаются не только его шаги, но и в его груди и глазах образуется пустота, которую ничем не прикрыть. Парень, что с минуту назад кричал и был готов обозвать весь мир, лежал на полу, содрогаясь в рыданиях. Он понял, что задел за самое сокровенное, что хранилось в душе его друга. Почему он накричал или же почему они поссорились? Нету таковой причины, просто всё накопилось: стресс от выпускных экзаменов, не очень хорошие отношения с матерью и тому подобное. Юноше стало так тяжело носить на своём сердце огромный камень, что он просто выплеснул всё, что так долго хранил. Но на точке невозврата ему под руку попался самый близкий и родной человек — простое совпадение, стечение обстоятельств. Оскорбил его и причинил невыносимую боль своими до ужаса грубыми словами. Он был уверен, что попал ему в самое сердце. Единственное оправдание, которое он мог себе придумать — это фраза «Все мы люди, все мы человеки». Поэтому, собрав себя в кулак, он отправился в зал, чтобы посидеть в тишине и темноте, а самое главное — совершенно одному, чтобы подумать о многом. О своём поведении, о словах, сказанных с горяча, об экзаменах, что предстояли на следующей недели у его группы. Пока он спускался по лестнице, двигаясь к тяжёлым деревянным дверям, юноша размышлял о том, что завтра же пойдет и извинится перед своим парнем, он сделает всё, чтобы вернуть его. Это не первая их ссора за последний месяц и предположение о том, что завтра он вновь будет обнимать этого прекрасного человека, давало надежду. А сейчас действительно поздно, и Морфей никого не щадит: через несколько мгновений голова с помощью какой-то неведомой силы опускается на согнутые колени, веки тяжелеют и слипаются. Отблески фонарей гуляют по стенам, где-то кричат цикады и сверчки — и всё это сливается в ночную убаюкивающую музыку и атмосферу, которую так сладко слушать и наблюдать, когда ложишься в постель. В такие моменты даже жёсткий пол и стена кажутся мягкой периной. Но вот уже первые лучи солнца начали проскальзывать сквозь деревья, огибая различные препятствия, будто бегут от чего-то в надежде спастись. Грохот открывающихся дверей и топот ног, звуки инвентаря от ударов по полу, всё это вырывает нашего героя из дрёмы. Встав на ноги, он ищет того, которого ранил вчера сильнее, чем кинжалом, ищет, но не находит. Тревога закрадывается в юное сердце и волнения будоражит кровь. Он подходит к одному из старших спрашивает: «Где же он?». В ответ он получает лишь взгляд, полный сожаления, но ответа нет. Второй, третий и все по одному кругу, все молчат, но смотрят так, словно они знают горькую правду, но ни за что не раскроют её. Парень выбегает из тренировочного зала и бежит скорее в комнату, где должен быть любимый человек. Он распахивает дверь…. Но ни парня, ни его вещей не увидел. Ушел. Он ушел. Нос начинает щипать, а глаза покрываются влагой. Но, может быть, это всё ошибка? Уже быстрее, чем прежде юноша спускается по лестнице, огибает колонны и резко останавливается перед дверью, на которой висит табличка «Директор». Глубоко вздохнув, он стучит, приоткрывая дверь. Разговор недолгий, но очень содержательный. Директор, который ждал этого молодого человека, заранее знал, о чём он спросит, и сходу проговаривает: — Бэкхён, Чанёль уехал. Ты спросишь, куда? Учиться. Он поехал учиться. В другую страну, он мечтал об этом. Не знаю, что произошло между вами, он был разбит, но уверен, поэтому я дал свое согласие. В эту же секунду, все пазлы встают на свои места. Он говорил недели две или три тому назад. Когда Бэкхён читал свой конспект, он рассказывал о своей мечте, которая может стать реальностью. Но тогда юноша всё пропустил мимо ушей, поддакивая на каждый вопрос. О, если бы он знал, к чему это может привести, он впитывал бы все это словно губка. А эта ссора стала отправной точкой, чтобы уехать. Как же он теперь один…Десять лет спустя
Всё внезапно стало плохо, когда Чанёль понял, что нигде не может найти ту работу, которая его устраивала бы. Он пересмотрел и обдумал чуть ли не все предлагаемые варианты, но для учителя кулинарии, коим он мечтал работать, их было довольно мало даже в таком большом и шумном мегаполисе, который стал новым домом для него. Пак перебивался лишь небольшими подработками в кафетериях, которые он постоянно менял, а также у него было две небольшие группы своих учеников: одних он обучал сложнейшему искусству приготовления пищи, других же — обороняться и состязаться с помощью боевых навыков. Но все эти люди проходили обучение на любительском уровне, некоторые даже без желания, потому что кто-то их обязывает на это, а Чанёлю хотелось учеников, для которых это было бы намного серьёзней и важней. Тут он смог бы развернуться и показать всё своё мастерство, ведь знал, что высокий уровень его навыков позволяет ему это. Тогда он пришёл к умозаключению, что пора действовать. Решив испытать судьбу, написал письмо директору школы боевых искусств, в которой когда-то он сам учился. Письмо вышло достаточно объёмным; он вкратце рассказал о тех событиях, что произошли с ним за эти годы, о своих небольших успехах в жизни. И, конечно же, о самом главном — о том, ради чего и писал всё это — не требуется ли школе учитель. Из-за весьма медленной почты ответное письмо пришло лишь спустя несколько мучительно долгих недель, что Пак провёл в томительном ожидании узреть то, как сложится его неспокойная судьба. Рухнет всё карточным домиком при попытке построить новую жизнь или же судьба пойдёт ему навстречу? Наконец, ответ пришел. Руки Чанёля подрагивали от предвкушения и немного от сильного волнения, когда он раскрывал письмо с печатью его родной школы Мурим, которое предопределит его дальнейшую жизнь. Не то чтобы он в себе сомневался, а ещё Пак знал, что директор в нём тоже не сомневается — как-никак наш герой вырос на глазах этого мудрого мужчины, но небольшой страх, что всё пойдёт не так, как надо, всё же был. Поэтому его душа пела от счастья, сердце ликовало, а мысленно он был уже в раю, когда увидел в письме официальное приглашение на собеседование. В этом бесконечном потоке жизни Чанёль подзабыл о своей школьной, так неудачно закончившейся, первой любви. Внутренняя боль притупилась и утихла, а одинокими вечерами колола уже не так остро и душераздирающе. Он мечтал о семье, но те люди, с которыми он встречался, были просто не его. Да, у них были общие любимые фильмы, песни, хорошие воспоминания. Даже когда черты характера сходились, между ним и его меняющимися пассиями никогда не было искры, не было тех будоражащих чувств, что были с Бэкхёном. Слишком не нравилось Чанёлю то, что их жизнь превращается в ту, когда вы с партнёром просто... как соседи по квартире. Каждый живёт своей жизнью. Но что-то глубоко внутри было против, он пытался найти кого-то, но сам не понимал, кого. Или может вернуться к кому-то... Поэтому, когда Пак стоял со своим багажом в аэропорту в ожидании начала посадки на рейс, он твёрдо решил для себя: с этого дня для него начинается новая жизнь. Он забудет всё то, что было в прошлом и будет уверенно иди в настоящем. Спустившись с самолёта, он сел в отправленный за ним автомобиль, где он рассматривал вид из окна, по-новому изучая когда-то родные места. За десять лет течение жизни полностью изменилось, а мышление людей кардинально поменялось, однако несмотря на это, эта страна была для Чана Родиной. Когда они наконец-то прибыли в место назначения, он, глубоко вдохнув чистый лесной воздух, произнёс: — Я жутко скучал. Ветер тихо нашёптывал историю этого места, солнце же, в свою очередь, пыталось пробиться сквозь листья высоких деревьев. Всё здесь напоминало о детстве: кустарники у стен школы, за которыми Чанёль скрывался, играя в прятки с одноклассниками. Те самые ворота, в которые он впервые вошёл в далёком детстве, из которых вышел в последний раз десять лет назад с убитым болью сердцем. На здешней мягкой траве они с Бэкхёном любили лежать под тёплыми лучами солнца, время от времени дурачась. Даже атмосфера тут была своя. Очень знакомая... родная, что ли. От этого места пахло домом. Печать была заранее временно снята с территории школы, и навстречу ему шёл дорогой его сердцу старый друг — директор Хван. — Ты запомнился мне очень перспективным учеником и хорошим человеком, Чанёль. Я рад, что ты стал настоящим мужчиной. Добро пожаловать домой, — директор улыбнулся, по-отцовски обнимая бывшего ученика. — Пройдём ко мне в кабинет, я угощу тебя твоим любимым китайским чаем.. . .
Кабинет директора действительно впечатлял. Он оформлен в духе старой доброй классики. Потолок с искусственной лепниной, настенные пилястры, ампирная мебелью из массива дерева с латунными деталями, люстры и ковры. Картину дополняют богатые портьеры темно-вишневого цвета с золотыми узорами, им вторят тканые отделки настенных филенок. За несколько лет ничего не поменялось, создается впечатление, будто Чанёль и вовсе никуда не уезжал. — Вот, держи, — протянув кружку ароматного чая Паку, директор сел на своё место. — Я хорошенько обдумал твою кандидатуру, вспомнил твои школьные годы. И могу сказать только одно — я не сомневаюсь в том, что из тебя будет отличный учитель. Уверен, нашим ученикам есть, чему поучиться у тебя, — он отпивает глоток чая, следом ставя чашку обратно на блюдце. — Ты всегда был упорен в своих начинаниях, также, в тебе даже тогда были задатки хорошего учителя: я не забыл то, что ты всегда успешно подтягивал отстающих учеников. Так что я гарантирую тебе хорошее место работы для любимой профессии, дружный коллектив, достойную зарплату и место проживания в преподавательском корпусе. — Сказав это, Хван протягивает Паку трудовой договор. — Правда у нас сейчас идёт ремонт в некоторых комнатах учителей, — замялся Хван, — поэтому на данный момент они живут по двое в одной комнате. Надеюсь, тебя это не сильно стеснит? — Нет, что вы! Я искренне благодарен вам и даже желать не мог всего этого. Для меня главное — любовь и уважение учеников к тому, чему я учу, а остальные небольшие проблемы — это ничего. Ещё раз спасибо большое за всё, — Чанёль кланяется, принимая договор и начиная его читать. Выйдя из кабинета и поднимаясь в свою комнату, Чанёль о многом по пути вспоминал. Вот в том углу стоял горшок с фикусом, который он разбил, играя в догонялки со своими друзьями. Тогда их отчитали и, в качестве наказания, заставили мыть полы на этом этаже три дня. За второй колонной от входа был их с Бэкхёном первый поцелуй, который запомнился бешено стучащимся сердцем и порозовевшими щеками. А за дверьми актового зала они провели не один бал, на которые всем классом подолгу собирались. Рано потеряв семью, Чанёль хорошо познал голод и скитания. Тогда директор этого заведения, найдя его, жившего среди мусорных баков, привёл сюда. Здесь его приютили и приняли, как родного, став опорой и поддержкой для него. Эти воспоминания — его прошлое, часть его личности. Не в его силах осознанно их стереть, выкинуть, как мусор, но он способен «не смотреть» на них. Чанёль пообещал себе, что всё, что было в прошлом — там и должно оставаться. Те времена больше не должны мучить его душу. Открыв дверь в комнату и затащив свой чемодан в неё, Чанёль остановился, чтобы подробней разглядеть своё новое место жительства. Вся мебель, что стояла здесь: кровать, книжный и платяной шкафы, рабочий стол — была парной и рассчитана была на двоих. В принципе, комната была довольно вместительной, и здесь спокойно могли проживать два человека. К тому же, как сказал директор, здесь была отдельная ванная, что в разы облегчало обитание в этой комнате. Один из рабочих столов был завален огромным количеством бумаг, а ухоженные цветы в горшках на подоконнике показывали, что комната уже имеет одного постоянного жителя. Решив, что сосед или соседка отсутствует и, отложив раскладывание вещей на потом, Чанёль сразу направился в душ, чтобы смыть с себя всю усталось сегодняшнего переезда. Когда он подошёл к двери ванной комнаты, та резко распахнулась, представляя перед ним парня в махровом банном халате. — Вы кто?! Что Вы здесь делаете? — от крика стоящего перед Паком парня чуть не лопнули его перепонки. Лицо напротив выражало сильное неподдельное возмущение, а Пак чувствовал себя параноиком, узнавая в нём знакомые черты и пытаясь понять, где он его уже видел. Этот до боли знакомый взгляд, в котором сейчас горели огоньки возмущения. Прямой нос и те самые родные губы... — Да я тут новый... учитель... — осознание резко обрушилось на Пака, словно цунами разрушительной силы. — Б-бэкхён?! — Откуда Вы знаете моё имя? — продолжал негодовать невысокий молодой человек. «Господь Всемогущий, неужели это Пак Чанёль? Да нет, это я просто озабоченный. Не может же так человек поменяться!», — рой из подобных мыслей вертелся в голове парня, который так скучал по своей первой любви, что хотел было лезть на стену. У каждого человека есть своё воспоминание о первой любви. Эмоции, которые мы тогда испытали, мы помним всю жизнь, хотя повторить их уже вряд ли получится. На то она и первая любовь. Первая любовь самая чистая и возвышенная. И отношение к ней всегда самое серьёзное. Ведь она моментально выходит на передний план нашей жизни, иногда наперекор всему остальному. Раны первой любви бывают самыми глубокими. Но несмотря ни на что, воспоминания о первой любви доставляют нам удовольствие. История первой любви имеет своё начало и конец, оставляя нам пространство для жизни в этом мире. Люди, которые страдают из-за первой любви, обрекают себя на несчастливое будущее впоследствии. Даже если влюблённые сердца соединятся, то на смену ощущениям первой любви придёт разочарование, крушение надежд и пустота. В любом случае, со временем мы меняемся, меняется и наше понимание жизни. «Прошлое должно остаться в прошлом, даря настоящему позитивные воспоминания», — промелькнуло в голове у Бэкхёна и он решил исправить свою ошибку. Мило улыбнувшись, он начал знакомство с новым для себя человеком. — Ох, вы меня простите за такую реакцию, просто понимаете всё так неожиданно. Меня, наверное, не успели предупредить о новом соседе. Рад знакомству, — проговорил он, совсем забывая о том, что не спросил даже имени у соседа, — Будем хорошими коллегами. Они пожали друг другу руки, и в этот же момент их пробило током, и если одного осознанно, ведь он узнал своего бывшего партнера, то второго нет, он даже не особо обратил на это внимание, ссылаясь на статическое электричество. Ещё пару раз они перекинулись некоторыми короткими фразами, и потом Бён вышел из комнаты, оставляя своего соседа со своими мыслями один на один. И вот спустя столько лет их разделяют ничтожные метры, но один начинает рыться в своей голове, перебирая различные варианты развития будущих событий, а второй, слегка злой, стучит в кабинет директора, ведь он просил не подселять к нему никого. Так близко и так далеко они находятся сейчас. Эта ситуация будто возвращалась из прошлого. Слишком спокойный Пак, слишком взвинченный Бён и неудачные обстоятельства, образующие пропасть между ними.. . .
/I`m Not Okay – Chen/
Разговор между директором и Бэкхёном был коротким: — Это он? — Да. После чего последовал резкий хлопок двери, которой услышали, наверное, все, кто находился в школе. «Ох, уж этот взбалмошный парень», — думал про себя директор, у которого дверь вскоре слетит с петель, если он продолжит так шокировать бедного парня.. . .
Сердце колотится. Он так боялся и так мечтал увидеть этого человека, которого когда-то так нелепо оскорбил, пойдя на поводу свой злости, и оборвал все связи с ним. Бэкхён идет в сад, чтобы его никто не видел, ведь он совсем забывает, что окна его, точнее, уже их комнаты выходят именно туда. Как назло, он садится лицом к корпусу, где в окне мелькнула и задержалась чья-то фигура. Они оба сидят: один на камне, прижимая колени к груди, другой на подоконнике, опираясь виском о мерзкое холодное стекло. «Кажется, что всё хорошо, что всё уже позади. Кажется, что всё в порядке, но я готов заплакать, еле могу сдержать слёзы, но никто ни о чём не догадывается, потому что я улыбаюсь и оттого кажусь всем счастливым. Ты до сих пор в моём сердце». Крутится в голове у Чанеля, который, кажется, уже всё забыл, через всё прошёл и всё принял. Он ведь старше и ему должно быть проще, но нет. Он совсем не в порядке… Его ломает при виде подрагивающей фигуры ещё юного парень, совсем не такого взрослого, как Пак. Какого же этому юному созданию или ему всё равно, и сейчас он вовсе не плачет, а смеется или злится из-за того, что он только избавился от этого человека, но нет, он снова тут маячит перед глазами.. . .
После выплаканных слез и выпитых стопок рома оба успокоились и решили, что теперь они коллеги, и прошлое нужно отпустить.Неделя неловкости, состоящая из тайных слёз и уже полностью выпитой бутылки рома, когда они привыкли друг к другу, привыкли спать в одной комнате, слушая эхо своих сердец. Они стали чуть больше разговаривать, но неловкость всё же не уходила, а рана, что была запечатана внутри, каждый раз вскрывалась. В голове у Чанёля всё крутятся слова, которые когда-то давно не оставляли его ни на одну минуту. «Здравствуй, нет, я не в порядке, ведь ты всё ещё в моём сердце. С чего мне быть счастливым, с чего мне быть в порядке? Почему ты не понимаешь? Мне неловко об этом говорить, но мне нелегко, я не могу радостно улыбаться, из-за тебя я продолжаю жить в мыслях о том, что меня покинули, но не чувствую себя живым вовсе. И нет, зря говорят, что время лечит, меня ничуть не утешат слова, что потом всё постепенно наладится. Ты знаешь, что из-за тебя я разбит, не могу собрать себя по кусочкам?». Но на то они и люди, чтобы скрывать свои истинные чувства и продолжать разговаривать друг с другом, улыбаясь, делая вид, что не знают или не помнят друг друга, не зная, что причиняют боль не только себе, но и самому дорогому для себя человеку.. . .
Одним из тихих вечеров, когда все учащиеся отдыхали в своих комнатах после тяжёлого учебного дня, проводя время в своё удовольствие и посвящая его своим хобби, учителя, собравшись всем коллективом, расположились на удобных диванчиках в учительской и вспоминали свои школьные годы, попивая чай. Эта комната не очень большая, но зато уютная и светлая, потому что она находилась на солнечной стороне. По утрам солнышко освещает это милое помещение, а вечерами, когда луна заглядывает в небольшое окошко и будто машет вместе со звёздами людям, которые спокойно отдыхают после тяжелого и шумного трудового дня. В углу у окна расположен общий письменный стол. В ящиках стола хранятся запасные тетради, ручки, карандаши, старые фломастеры и целая куча всяких полезных вещей, которые могут пригодиться в любой момент. На столе всегда порядок. Над столом на стене приколоты фотографии всех выпусков, которые повидала школа, наверняка и нашего героя, Бэкхёна, мы увидим там. А над ними — полка с книгами и журналами. Вернемся же к разговору наших преподавателей. — Знаете, в своё время у нас был один очень вредный старик, учитель боевых искусств. У него буквально все по струнке ходили, ведь он всех держал в кулаке, — начал свой рассказ Пак. — Естественно, многие его попросту боялись. И вёл он себя так, словно нас иногда терпеть не мог за проказы. — О, да! Я до сих пор помню, какие у него были жёсткие меры наказания. К примеру, стоять в наисложнейших позах йоги по часу, — подключился Бён, — Причём, если не получалось, он сам ставил так, как надо, настолько сильно выворачивая конечности, что по всему помещению раздавались громкие звуки хруста костей, — говоря это, он сморщил лицо от неприятных воспоминаний. Всё же Бэк не был ангелочком. — Это точно. Он почти испортил мне воспоминания о школе. Однажды, когда я впервые сел на велосипед, а было это во дворе нашей школы, где как раз стоял его новенький автомобиль... — небольшая пауза, — один из старшеклассников подтолкнул мой велик, чтобы я разогнался, — в этот момент присутствующие, кроме двух рассказчиков, затаили дыхание. — На авто осталась лишь небольшая еле заметная царапина. Но синяки от наказания не сходили с моего тела ещё несколько недель. — Боже, я никогда не забуду это ужасающее зрелище. Ты был словно разукрашенное полотно... — голос Бэкхёна стал грустным, а глаза передавали ту боль, что он испытывал, смотря на своего тогда ещё друга. — Помню, я каждый вечер намазывал тебе спину мазью... — Но есть и хорошие воспоминания. В любом случае, хоть и человеком он был не очень приятным, зато, как учитель, он был на высшем уровне, — Чанёль попытался разрядить атмосферу и прогнать из воздуха грусть. — Только благодаря ему мои навыки так хорошо отточены. — В последнем нашем спарринге у нас была ничья, но я улучшил свои способности. Ёлли, вспомним былые времена? Ёлли? Точное попадание в сердце. Когда они встречались, Бэкхён часто называл его так. Что он пытался этим показать? Что хранит светлые воспоминания их любви? Может, хотел сделать больно, как бы намекая, что это обращение для него ничего не значит, и он может называть его им просто так? Или сказал это чисто случайно, на автомате? Так много вопросов, и ни одного ответа. — Вообще-то я тоже без дела не сидел. — Ребят, вы неплохо смотритесь вместе, — внезапно вставил свою реплику преподаватель Даниэль.— Кажется, у вас много общего, наверное, вы близки. Попадание номер два. Это задело за живое, прямо подцепило и не отпускало. Они буквально пару дней назад начали нормально общаться, не вздрагивая от голосов друг друга, которые пробуждали яркий всплеск воспоминаний и заставляли ныть сердце от боли. И тут такое... Всего одна фраза выбила из того хрупкого и шаткого состояния равновесия, что только-только воцарилось между ними. Всё это время Пак и Бён избегали темы их бывших отношений, старались забыть о том, что было. О тех сильных, до сих пор не угасающих чувствах, что были у них абсолютно взаимны. И это, наверное, самое обидное — расстались они не из-за того, что чувства угасли. Ведь, по сути, если бы один извинился, а другой, отбросив обиду, простил, сейчас, возможно, они были бы вместе. Но что толку сейчас об этом думать? Прошлое изменить нельзя, а они уже решили, что жизнь начнут заново, оставят всё позади. Отказаться от данного себе обещания... было страшно. Начать выстраивать всё заново? Быть смелым, рискнуть?... Но зачем? Раз жизнь развела их пути, так и должно быть, разве нет? Плыть по течению — самый безопасный и надёжный вариант. К тому же, боль... Они оба думают, что может быть больнее. Особенно, если снова ничего не получится. Их можно понять, ведь это простое чувство самозащиты. — Ох... Что-то уже поздно. Я пойду спать, у меня завтра занятия. Спокойной ночи всем, выспитесь, — откладывая в сторону свои чашку и блюдце и показательно потягиваясь, Бэкхён встал и зашагал к выходу из помещения, слыша ответные пожелания. — Я, пожалуй, тоже закруглюсь уже. До завтра, коллеги, — Чанёль вышел следом, решив провести эту ночь в ближайшей гостинице. — А что я такого сказал-то? — недоумевал учитель. — Не бери в голову. Я слышал, что эти двое раньше встречались, может, им стало немного обидно? — школьный охранник всегда был проницательным.. . .
\Jeong Eun Ji - You're Garden\
После того неловкого вечера прошло совсем немного времени, и рутина поглотила всех в монотонный черёд своих дней, так что этого времени и не заметили вовсе. Самая тёплая пора года показывала свою красу. Во дворе раскинулся прекрасный сад. Каких растений там только не было! Цветы, деревья, кустарники. От обыкновенных дубов и гвоздик до таких, названий которых толком никто не знал… Эти растения привлекали своей нежностью, изяществом и одновременно силой, яркостью. А при любовании цветком знать его название совсем не обязательно. Сад был гигантским. Там было множество тропинок и дорожек, которые заводили в лес, что окружал школу. Основные дороги, по которым наиболее часто кто-то ходил, были выложены бледно-жёлтым кирпичом. Клумб не было. Цветы на первый взгляд росли то тут, то там без всякого порядка. Но так только казалось. Вот маленький изящный кустик, на котором растут вроде бы самые обычные розы. Но лепестки их в сотню, а может быть в тысячу раз нежнее, чем у других роз, цвета ярче, цветок дышит яркостью и жизнью. А как они благоухали! Этот аромат заполнял всё пространство на несколько метров вокруг куста, и от этого сладкого запаха кружилась голова. Деревья в саду поражали своей крепостью, могущественностью. Огромные стволы уходили ввысь. Узловатые, они были покрыты жёсткой иногда очень шершавой, а иногда невероятно гладкой корой. Многим из этих деревьев было больше двух, а то и десяти веков. Листья самых разных оттенков зелёного. Были и молодые деревца, но и они уже были очень сильными и отчаянно тянулись вверх к солнечному свету. Мягкая изумрудно-зелёная трава так и манила пробежаться по ней босиком, бабочки, летавшие всюду, тоже удивляли. Раскраска крыльев завораживала любого. В траве сновали туда-сюда жуки и муравьи. Каждый из них был занят своим важным делом. На стволах деревьев можно было встретить чудесных мохнатых гусениц. Попадалась паутина, хозяин которой казалось, прекрасно знает, что живёт в саду и свою паутину плёл очень изысканно и старательно. Птицы пели так, как не поют нигде. Голоса их были очень чистыми и звонкими. Можно было слушать их часами. Особенно прекрасно в саду было ранним утром. Повсюду волшебница-заря разбрасывала блестящие капельки росы, которые могли внезапно упасть за воротник с дерева и приятно, хоть и неожиданно, похолодить кожу. К тому же соловьи в это время ещё не умолкали, и можно было гулять по дорожкам, наслаждаясь их райским пением или свернуть на одну из узеньких тропинок, коих в саду было великое множество. Эти тропинки могли привести в самые разные части сада. В закоулках этого сада было особенно красиво, порой прямо по среди поляны попадались большие камни, на которые можно было бы присесть и отдохнуть, вдыхая сладкий аромат и расслабляясь от веселых баллад лесных певиц и певцов. Из-за летней жары в тренировочных залах и классах была невыносимая духота, поэтому решили все занятия перенести на открытый воздух — своеобразный летний лагерь. Учителя даже поставили себе небольшую палатку, соорудив тем самым себе защиту от солнца и место для отдыха. Расположившись в её прохладной тени, несколько учителей вели спокойную, неспешную беседу между собой. Тут директор Хван встает и наклоняется к уху Чанеля, прося пройтись с ним немного, на что Пак, конечно же, соглашается и следует за своим начальством. — Директор, вы что-то хотели? — спросил Чан, немного волнуясь и начиная перебирать все свои косяки, которые он допускал на уроках. Хоть их и было немного, но все равно было достаточно тревожно. — Да, хотел, — и вот тут-то и остановилось сердечко бедного преподавателя. Подобное заявление ничего хорошего не обещало. Они шли по тихой красивой аллее, каждый думая о своем. — Чудная погода, неправда ли? — спросил Хван, как-то исподтишка поглядывая на своего собеседника. — Э, — он немного замешкался, отвечая, но потом всё-таки взял себя в руки и смог хоть что-то сказать, — да, и вправду, птички поют, цветочки цветут, чем плохо. На минуту опять повисла давящая тишина. — Как тебе жизнь в Европе? Доволен, что уехал туда учиться, ни о чем не жалеешь? — первый спросил Хван, продолжая идти и даже не смотря в глаза своему собеседнику. — Ну, там так же комфортно, как и здесь. Благодаря английскому, я довольно быстро обосновался и влился в коллектив своей группы в университете, — продолжал он, размышляя и вспоминая некоторые подробности своих первых трудностей, которых было уйма, но говорить их своему наставнику как-то не хотелось отнюдь, — Конечно, из-за различия культур возникали трудности и недопонимания, и была парочка казусов, но я быстро научился на ошибках, хех, — продолжал он. От смущения он начал почесывать свой затылок и смотреть только под ноги, наблюдая, как он пинает маленькие камушки. — Не зря сутками сидел над домашним заданием, — на этих словах директор улыбнулся, получая в ответ немного иную улыбку, чем в детстве, что конечно же не укрылось от человека, что воспитал Пака и знал каждый его жест, — Ну, так правда ни о чем не жалеешь? Совсем-совсем? — Может быть только совсем чуть-чуть, — Чанель повернул голову в сторону директора и закусил губу, когда понял, что, конечно же, он жалеет. Жалеет, что так уехал, не помирился с маленьким Бёном, а просто собрал вещи и пропал. Он думал об этом и не раз, корил себя, но ничего уже изменить не мог. — Невесту там, наверное, нашел себе? — лукаво спросил старший, чуть щуря свои и без этого узкие глаза. Сказать честно, это застало врасплох учителя, невесту он не нашел, но вот что-то больно подозрительно всЁ это. — Нет, не нашел, — кратко ответил Пак. — Ну, хоть пытался? — продолжал свой допрос, директор. — Конечно, пытался, — опять односложный ответ. — Не нашел, наверное, свою, вот и все, — хмыкнув произнес Хван. — Да именно так, именно так, — отозвался Чанёль чуть тише. — Всё тянуло к одному человеку, да? — на этот раз наставник повернул голову и впился взглядом в профиль своего бывшего ученика. — О, вы и представить не можете себе, как тянуло. Словно где-то во мне магнит, — чуть забылся Чанёль и уже совсем погрузился в свои мысли, разговор с директором на него действовал словно гипноз, и каждый раз он вкладывал абсолютно все, что у него было на душе. — А он ведь ждал, Чанни. Он ведь так скучал и корил себя во всех ошибках, которые вы совершили вдвоем. Они все шли и шли, как внезапно он остановился и ответил на риторическую реплику своего учителя. — Директор, я так скучаю по нему. Я ведь всё ещё жду его. Как же невыносимо с ним находиться в одной комнате! Первую неделю я словно умирал, заживо сгорая, я так хотел его обнять и уже забыть всё, что было целых десять лет назад. Но я так боюсь того, что это уже не мой Бекхён. Скажите, он изменился? — первый раз за этот разговор, он поднял свой взгляд и посмотрел прямо в глаза своему собеседнику. — Нет, Чанёль, он совсем не изменился, он все тот же Бэкки, каким мы его знали. Сначала делает потом думает, сначала кричит, а потом думает, что сказал. Даже спустя десять лет он хранит под подушкой твой кулон, фотографию и бабушкино письмо, всё так же... — его прервали. — Всё так же скулит во сне и подгибает под себя колени, всё так же смотрит на небо влюбленными глазами... — он резко поднял глаза к небо и из уголка левого глаза выкатилась одинокая, но такая чистая и искренняя слеза. Чан стоял, смотрел на небо, держа руки в карманах, а из глаз продолжали бежать маленькие капельки, частички из самого сердце, ведь им первый раз дали полноценную свободу за таких долгих и бесконечных десять лет. А потом к нему подошёл директор и просто обнял, и в этот же момент, он дал волю не только слезам, но чувствам, которые накрыли его с головой, словно маленький ребенок, сидящий у мамы на коленях и крепко обнимающий её, плакал взахлеб у него на плече. — А ты не думал над тем, чтобы с помощью настоящего изменить будущее для вас обоих? — тихо, совсем шёпотом, спросил наставник у Пака. — Я не знаю... Не уверен, что это стоит делать спустя столько лет. Сможем ли мы вернуть всё то, что я так безнадежно разрушил, — проговорил он, еле проговаривая слова из-за недавней истерики. — Никогда не поздно, Чанёль. В конце-концов, ты же старше, значит, должен быть умнее, — сказал мужчина, похлопав коллегу по плечу. Чан слушал, понимал о чём говорит директор, но мыслями он был в тех временах, когда они каждую секунду проводили вместе, даря друг другу свою безграничную любовь. — Ёлли, а эта как называется? — спросил Бэкхён, с ожиданием глядя на своего обожаемого парня и крепко сжимая его большую тёплую ладошку своей, холодной. — Это Полярная звезда. Видишь, она самая яркая, — ответил тот, поглаживая замёрзшие пальчики в попытке поделиться теплом. — Такая же яркая, как ты для меня. Возлюбленные, обнявшись, сидели в саду, на лавочке, укутанные пледом, тёплым майским вечером. Солнце некоторое время назад попрощалось с ними до завтрашнего дня, потому везде включили уличные фонари, льющие на них мягкий жёлтый свет. Небо раскинулось громадным тёмным полотном, усыпанным блестящими звёздами, а мягкие и нежные лепестки некоторых видов цветов закрылись на ночное время суток, пытаясь спасти пыльцу от росы. Воздух был словно пропитан любовью двух молодых парней, прижавшихся друг к другу не в состоянии отлипнуть, отпустить от своего тела хоть на мгновение, желая чувствовать сердцебиение друг друга. И не кожей, а душой. Любовь... Это тёплое чувство буквально текло по венам, артериям и капиллярам, гоняемое по всему организму сердцем. Там, под кожей, оно билось только для него — того, ради которого стоило отдать жизнь. Бэкхён поднял голову с груди Чанёля, поворачиваясь к нему лицом и пытаясь через нежный, тягучий поцелуй передать то, что хотел сказать. «Ты для меня тоже, Ёлли». — Хотя бы поговорите и разберитесь во всём, а то бегаете друг от друга, как дети малые, — добро улыбнулся он и стал похлопывать по спине уже такого взрослого, возмужавшего юношу, думая о том, как же быстро прошло время, вот казалось бы по этой же аллее, он катал его на своей шее.. . .
/The Icarus Account – Oceans Between Us/
Вы никогда не задумывались о том, что счастливые воспоминания для человека гораздо дороже, чем всё, что куплено за деньги? Наличность, счета, собственность, бизнес — всего этого можно лишиться… А можно и вообще не иметь. Но воспоминания о прошлых светлых минутах, часах, днях могут сделать счастливым даже того, у кого ничего больше нет. Для того чтобы жить, человеку нужны воспоминания, как топливо. Всё равно какие воспоминания. Дорогие или никчемные, суперважные или нелепые — все они просто топливо. Так же важно создавать и новые, чем сейчас и занимался Бэкхён, он создавал воспоминания, только отличие было в том, что он был погружён в старые. Где был лишь один человек, ради которого он готов был пойти на все. Касание губ — самый желанный на свете способ передать свои эмоции и чувства партнёру. Лёгкие, совсем невесомые прикосновения к ставшими родными устам — как причина жить. — Обещай, что никогда не оставишь меня, — просит Бён, укладывая ладошку к паковской левой грудине, ища ответ именно там. — Разве я смогу? Мы, скорее, под кожу друг другу залезем, — отвечает Чанёль, легонько чмокая в макушку любимого. — Мы можем быть счастливы лишь вместе. — Эй, Бэкхён, ты чего молчишь? Даже ничего не спрашиваешь, хотя обычно от твоих вопросов не отобьешься, — спросил Джон, тот самый проницательный охранник, следящий за дисциплиной. — Я? Да, что-то неважно себя чувствую сегодня, вот и не так активен, чем обычно, — он еле улыбнулся, чтобы показать, что все нормально и он просто устал от. . .
Сомнение — это слабость ума, неспособность адекватно анализировать и принимать решения в отношении чего-либо, а также эффективно воплощать эти решения в жизнь. Когда одолевают сомнения, что важно знать в этом отношении? Важно знать, что фаза сомнений неизбежна. Она неизбежна и крайне полезна. Очень полезна. Ни в коем случае не мешайте проходить фазу сомнений самостоятельно, решительно и в одиночестве. Не вмешивайтесь, пожалуйста, в неё, иначе все испортите. Почему? Просто решение, которое принял не тот человек, который сомневается, а тот, который лез к нему с советами, не сделает счастливым никого. Сложно было понять, что стоит делать дальше. Слова директора поселили в сердце Чанёля росток сомнения, и теперь в его голове перманентно вертелся один вопрос: «Правильно ли я поступаю?». И этот росток с каждой минутой собственных размышлений увеличивался, поливаемый и подкрепляемый утверждениями наставника. Наверное, со стороны их ситуация яснее? Тем более, это тот человек, которому он всецело доверяет, ведь он заменил ему отца и вырастил, несмотря ни на что. Если подумать, то в данном случае лучше попробовать и потерпеть фиаско, чем не сделать и пожалеть. В конце концов, им больше нечего терять, потому что всё и так уже давно потеряно. Он решил для себя, что нельзя и дальше тянуть этот важный неизбежный разговор, который обязательно заденет за душу, но хотя бы расставит все точки на "i". Пришло время быть честным с собой в своих желаниях, чувствах и перестать просто прятаться от себя, а самое главное — узнать истинные мысли Бэкхёна в данном вопросе. Вместе решить, заменить ли мучительное многоточие жирной окончательной точкой, которая оборвет их будущее, либо же запятой и продолжить писать судьбу вместе. Смогут ли они начать все заново, залатать старые раны обществом друг друга и стереть плохие и неприятные воспоминания об этих отношениях, чтобы дать место для свежих, греющих приятным теплом душу, которые останутся не на один год и продолжат накапливаться. Чтобы не потерять решительный настрой и не дать мыслям отвести его от выбранного пути, он сорвался с места, на полном ходу подбегая к палатке с преподавателями. Когда он увидел, что тот сладко посапывает на коленях Джона, почувствовал болезненный укол в сердце.Неужели они настолько близки?..
Опять он ошибается, сейчас своим разговором, он, наверное, разрушит только наладившуюся жизнь Бёна. И вот опять сомнения, опять та неуверенность, от которой он пытался избавиться. Страшно. Страшно оступиться и упасть в пропасть. Этот шаг становится заключительным в этой ситуации спустя десять лет. Он понимает, что судьбу мы делаем сами и действительность тоже посредством мысли, но и мысли у каждого бывают не те, которые нужны. Мысли, которые появляются из-за страха потерять и больше не найти. Ну, и следовательно, этот страх иногда настолько преобладает из-за чего совершается уйма ошибок. Мы живём в такое суетливое время – всё куда-то бежим, постоянно торопимся, почему-то боимся опоздать... Делаем поспешные выводы, которые никому не нужны, рушим то, что так долго строили. Нужно что-то менять, к примеру, как Чанёль решил впервые попытаться, несмотря ни на что. Решив не делать поспешных выводов, быстрым шагом двинулся в его сторону, чтобы впопыхах растормошить его, сонного и ничего непонимающего, и утянуть за собой в глубь сада, вс е ради одной цели. Сказать, что он скучал.. . .
\Many Voices Speak – Away for all time\
Убаюканный сладкими надеждами, Бекхён крепко спал. И ему снилось, будто он окунулся в сказку, которую недавно прочитал. Вот их школьный сад, и ярко желтый осенний лист, наконец, оторвался от ветки и начал медленно падать на землю. — Я люблю тебя, — сказал Бэкхён, но Чанёль не услышал. Потому ли, что не хотел услышать, или потому, что в этот момент мимо с шумом что-то упало. А не сердце ли Бёна это было? — Что, прости, я не расслышал? — сказал Пак, немного погодя. — Я хочу сделать тебе подарок, — слегка улыбнувшись, ответил младший. — Правда? Какой? — Пак немного оживился, но в его глазах всё также был лед. Ярко жёлтый осенний лист мягко опустился на землю прямо к ногам Бэка. — Я подарю тебе вот это, — сказал он, поднимая лист с земли, — пусть он будет у тебя. «Я вложу в этот листок всю свою любовь, может она перестанет мучить меня? Пусть он хранит ее», — думал Бэкхён, а потом внезапно он услышал в своей голове чужие мысли. «Зачем мне эта ерунда? Но не стоит его обижать, это нехорошо». —Спасибо, но что мне с ним делать? — вежливо, совсем по-искусственному спросил Пак. — Не знаю, это теперь твой листок, делай, что хочешь, — вдруг как-то равнодушно сказал Бён. Он просто сунул листок в карман: «Выброшу его, когда он уйдет», он думал, но не знал, что Бэк все слышит. — Ну, мне пора. Пока, — он действительно спешил: у него была назначена деловая встреча. — Счастливо, — в голосе Бэка появились новые нотки, но он ничего не заметил. Деловая встреча прошла весьма успешно. Он заключил очень выгодный контракт. «Даже не ожидал, что все сложится так удачно, но все получилось!» — он вертел в руках позолоченную ручку, которой только что подписывал бумаги. Ручка была очень красивой, только он не помнил, где он ее взял: она просто оказалась в его кармане как раз тогда, когда была ему нужна. Он сунул ручку обратно в карман. «Так, теперь домой привести себя в порядок, вечером надо быть на приеме у… Черт, мой лучший костюм все еще в химчистке. Да и вообще пора купить новый. Но у меня с собой нет кредитки… А вот же она. Как я мог забыть, что положил ее в карман?» — он достал из кармана золотистую кредитную карточку. Он долго выбирал костюм: «Соотношение цена-качество не терпит суеты», — последнее время ему приходилось экономить. Сделав, наконец, выбор, он отдал кредитную карточку продавщице. Когда она увидела сумму на кредитной карточке, её брови удивленно вскинулись, но она промолчала, а потом, подумав, спросила: — Вы не хотели бы купить что-нибудь еще? — Пожалуй, в следующий раз. Она улыбнулась и отдала ему кредитку: «Богачи все со странностями, —подумала она, — он мог бы купить пять таких магазинов целиком, а выбрал этот скромный костюмчик». Приём тоже прошел очень хорошо: «Даже не было скучно!». И уже дома, сидя за бутылочкой пива, он подумал: «Ну вот, теперь я могу отдохнуть. На сегодня все дела закончены. Сейчас, пожалуй, мне больше ничего не надо». В кармане у него лежал ярко-жёлтый осенний листок. «А, вот ты где! Я про тебя совсем забыл!», — улыбнулся он, открывая форточку и выпуская лист на улицу. Ярко жёлтый лист стал медленно падать на землю. Утром он не нашел свою вчерашнюю кредитку, не нашел своего нового костюма, да и позолоченная ручка тоже куда-то запропастилась. «Я ещё смогу устроить свою личную жизнь, и всё же, мне жаль, что моя любовь теперь не со мной. Это было такое прекрасное чувство. Может, мне ещё удастся хоть раз в жизни пережить подобное», — Бэк улыбнулся сквозь влагу, скопившуюся в глазах, яркому солнцу, ярко желтым осенним листьям, падающим на землю. Нет-нет, никогда, пожалуйста, никогда, пускай такое не произойдет! Чему ты радуешься, идиот, что ты творишь? Найди его и верни, пока не поздно! Ты ведь любишь его, и он тебя любит, и ничего же не поменялось, не делай глупостей... Куда я лечу, почему именно в пропасть, почему мне так одиноко и страшно, я не хочу знать, что там на дне. Его сон резко прервали и он, проснувшись увидел перед собой Чанёля, который только заметив, что он открыл глаза, куда-то потащил его.. . .
Они куда-то идут, ну, как идут, идёт тут только Чанёль, таща на буксире заспанного Бекхёна, а, когда они останавливаются, все мысли вдруг улетают из головы. Что же он хотел сказать, как это сказать? Опять страх окутывает все тело. Слова у обоих застревают в горле, они стоят и смотрят друг на друга, пока один из них не сделает шаг навстречу. Каждый у себя в голове считает до трёх, а потом они одновременно делают шаг навстречу. И сейчас, стоя в крепких объятиях друг друга, они искренне не понимают, зачем же мучили себя и своего любимого так долго,. Зачем же нужны были эти долгие годы, полные боли и страданий... Ведь стоило лишь поближе прижаться к родному телу, прочувствовать чужое сердцебиение и ответ сам найдёт путь к душам обоих. Но в данный момент это не важно. Есть лишь они и то необъятное, неземное чувство, теплящееся в грудях обоих. То самое светлое чувство, которое с годами только укрепилось, благодаря которому они прошли все испытания и подножки судьбы, и в данную секунду греют души и забывают все старые раны и обиды в руках друг друга. Их место только рядом друг с другом. Только вдвоём они могут тонуть в настоящем, созданном вместе счастье. Только вместе они могут создать будущее, где каждый момент будет отпечатываться искренними, тёплыми и любящими улыбками, обращёнными друг другу. Разве могут чьи-то ещё руки держать так крепко и уверенно, не желая отстраняться? Разве может сердце биться так яростно, изо всей силы, рядом с кем-то другим, не тем, чьё щекочущее дыхание Бэкхён сейчас так приятно ощущается на своей шее? На все эти вопросы ответ один: несомненно, никто, кроме Чанёля не может вызывать в Бэке столько прекрасных эмоций. В этот момент они понимают, что, наверное, у каждого есть такой человек, с которым хочется прожить каждую утекающую секунду жизни. Просыпаться вместе, видя опухшее ото сна лицо и взлохмаченную макушку напротив, вместе плотно завтракать, рассказывая о планах на день. Во время работы перекидываться милыми сообщениями. И тихими, спокойными вечерами заваливаться на мягкий диван, заказав на дом всяких вредных вкусностей, чтобы глянуть очередную комедию. Ну и, конечно же, утопать друг в друге горячими ночами. Время не несёт в себе смысла, если чувства неизменны. Оно лишь отсчитывает секунды, минуты и часы, что мы проводим рука об руку с любимым человеком. Даты смешиваются и теряются в одном потоке, ведь самое главное — не то, сколько мы были вместе, не когда конкретно была сделана та или иная фотография, и сколько дней назад было последнее свидание. Это всё второстепенное. Ведь можно быть в отношениях с одним человеком хоть всю жизнь, но это не даёт гарантию того, что вы абсолютно искренне желаете сделать вашего партнёра счастливым и приложите для это все свои усилия. Данная история — отличный пример того, как справиться со своими страхами, выгнать их из своего разума. Это жизнь, и в ней всем свойственно оступаться и ошибаться, впоследствии мучаясь от собственного глупого выбора. Важно лишь понять свою ошибку и всеми силами постараться исправиться и отыскать выход из сложившейся непростой ситуации. И никогда не поздно стать счастливым с тем, кого выбрало сердце. Да, когда нам кто-то дорог, мы морально уязвимы и слабы. Нам легко можно причинить боль, зная слабое место. Но это абсолютно естественно, ведь у всех есть своя «Ахиллесова пята», поэтому не стоит пытаться казаться сильными. К тому же, трудности закаляют нас, делают морально устойчивее, чтобы в будущем мы смогли защититься и выдержать сложности, ожидающие нас на нашем долгом пути. И убегать от проблем нет нужды. Если имела место быть серьёзная ссора с партнёром, стоит дать другу время, чтобы остыть, успокоиться и всё обдумать, понять желания своего сердца. И спустя некоторое время сесть вместе, обсудить всё, не тая ничего друг от друга и выкладывая всё то, что на сердце. Извиниться, а затем просто прийти к обоюдному решению. К такому, чтобы, по возможности, никому не было больно. А иногда, как в нашем случае, и слов не нужно, чтобы чувствовать и знать каждую мысль, пробегающую в мозгу человека. Каждый этап жизни проходить вместе: все возникающие трудности, даже самые небольшие и незначительные проблемы. Вместе радоваться мелочам и быть благодарным за каждый прожитый день. Вместе наблюдать за тем, как меняется мир и вместе прожить достойную жизнь, что станет примером другим. Не это ли счастье?.. Первая любовь – это самое искреннее и светлое чувство, которое испытывает, по статистике, каждый человек. В большинстве случаев мы испытываем ее еще совсем юными и неопытными. Мы искренне верим, что первая любовь – это на всю жизнь, что мы никогда не расстанемся с этим человеком, у некоторых это получается, как у героев нашей истории, просто нужно верить и отдавать себя этим чувствам, даже спустя десять лет.