А Настенька-то ведьма!

      В одной деревне жила-была пожилая супружеская пара, и было у них две дочки. То есть, строго говоря, совместных дочек, как и сыновей, у них не было по причине старческого возраста. Дед и бабка проживали в одном доме со своими детьми от первых браков. Настенькой звали дочь старика, а Марфушкой — старухи.       Житьё в этом милом семействе, говоря убожественным современным языком, было хреново. Всем заправляла старуха. В итоге мужичонке доставались тычки, щипки, ругачки и претензии, Настьке — вся чёрная работа и «ласковое» именование «ведьма проклятая», а Марфушеньке-душеньке — леденцы, наряды, бусы, но иногда и колотушки тоже.       Душенька в долгу не оставалась и активно давала сдачи. Если так-то поглядеть, девка она была ядрёная: прямая, сильная, по-своему честная. Не то, что какого-то там коня, слона на скаку остановит! Не балуй её так мать с детских лет, глядишь, и вышел бы толк, но ведь нет же… А то, что красотой боженька обидел, так это, если что, не её вина, а физические особенности организма. Не у всех же поголовно огромные родниковые очи в пол лица, коса в руку толщиной ниже задницы и щёчки-ягодки. Ничего не попишешь — закон природы.       Всеми вышеперечисленными красотами в избытке обладала Настенька, или, как ещё кликала её мачеха, змея подколодная. За ту самую косу она была не раз драна, большую часть времени проводила во дворе или в сенях. Носила воду, топила печь, кормила птицу, ходила за скотиной, кашеварила, стирала, шила и даже вязала сеструхе чулки.       Вообще Настасья была та ещё тихушница: бабка с дочкой могли обращаться с ней, как угодно, хоть бревном долбить — ни слова протеста. Когда обижали и всячески гнобили его, вроде бы, любимую доченьку, дед сидел на печке, засунув язык в одно место, не будем говорить, в какое. Иногда, правда, он пытался что-то вякнуть: «Так я же…». Но всякий раз, стоило благоверной замахнуться на него полотенцем, а пуще того — ухватом, тут же ретировался, затравлено шепча: «Молчу, молчу». Ясно, что этаким подкаблучником жить стрёмно. Впрочем, если смотреть в общем плане, то каждый женатый мужик находится где-то там.       У старика, как и у старухи, этот брак был вторым (хотя не факт). Вот честно, не понимаю, на кой-ляд сошлись два одиночества? Её ещё понять можно: всё-таки мужик в избе — элемент престижа плюс он и работать может ещё, наверное. Но дедуля-то? Должно быть, не разглядел заразу этакую на стадии знакомства и сватовства, думал, будет доброй, покладистой жёнушкой. Ан нет, не вышло. Бедняга.       Вернёмся к Настеньке. Мачеха не знала всего, но в одном была права — девушка была куда как непростая. С детства она открыла в себе способность говорить с животными, растениями и даже явлениями природы. Как-то раз бабка пригрозила повыдергать ей все косы, если не успеет к восходу солнца довязать очередные чулки Марфутке. Стояла летняя пора, ночи были светлые. На кой-нужны шерстяные чулки летом, история умалчивает. Тем не менее, Настенька вязала всю ночь, и так стучала спицами, что под утро была выгнана вон из сеней на вольный воздух. Заря уже занималась. Она понимала, что не успеет. Тогда вместо того, чтобы приготовится к обороне от мачехи, она совершенно естественным образом обратилась к петуху с тем, чтобы он не пел.       — Ко-ко-ко, - многозначно отвечал петух. - Петухи — подневольные птицы, надо к зорьке тебе обратиться.       Поняв, что просить надо у «высшей инстанции», Настя взошла на бугор, отдала поясной поклон в пространство, мол, «пожалей меня, зорька ясная, пожалей меня, солнышко красное…». Со стороны смотрится, мягко говоря, странно. Как репортаж из психушки, знаете? Где он спросил у ясеня, он спросил у тополя, он спросил у осени, дождя, месяца и всех прочих. Но — что бы вы думали?! Заря взяла и встала только тогда, когда Настенька довязала второй чулок. И после такого она ещё и не ведьма, да? Ну-ну.       Ведьма-то, ведьма, но другое дело в том, что девушка была добра. Возможно, автор сего текста — гад и злюка, но на его вкус, ненормально добра. Нет, а вы бы стали терпеть столько лет, чтобы какая-то неродная вам тётка со своей жирной дочкой обращались с вами по-хамски, грузили работой, били, а сами ничегошеньки по хозяйству не делали? Честно, стали бы? Вот так-то. А Настя терпела. Что думал себе её папа и что мешало им вдвоём объединится однажды и отметелить бабку и Марфушку по самое не могу? Вопрос без ответа. Ах, да, женщин же бить нельзя. Если так, то и Настеньку бить нельзя тоже, ведь она, как ни крути, женского пола.       Настасья, чьих просьб слушались стихии и живые существа, могла бы, наверное, и подсыпать мачехе белены в квас, но она была не дура. Потрави она старуху, все подозрения — на неё, а то и, не дай Бог, на безвольного батюшку, которого она любила. А что? Хоть размазня, а всё ж отец родной. Настя терпела свою жизнь, но прекрасно понимала, что достойна лучшего.       Между тем в другой, более отдалённой деревне проживал добрый молодец Иван — красавчик, силач и эгоист.       — Я с сохой неплохой и в бою - не спою, и плясун, и работник, и рыбак, и охотник, - так обычно он говорил о себе.       Хотя, глядя на ту ветхую хатку, где обитал Иван с матерью-вдовой, в эту похвальбу, мягко говоря, не верилось. В общем, Ваньке явно не хватало мужского воспитания. А что поделать? Какие бы ни были времена, а результат воспитания матерью-одиночкой налицо.       И вот захотелось молодцу погулять по свету, людей посмотреть, себя показать. В одно пригожее утро нарядился он в вышитую рубаху и красные сапоги, погляделся в зеркало и, отмахнувшись на все материнские наказы, потопал прочь из родной глуши. Изо всех окон, дверей, ворот, улочек и переулков сразу повылезли разрумяненные местные девки в кокошниках, сарафанах, шитых шёлком, серьгах и всем таком. Они пели частушки, смеялись, плясали перед Иваном, грызли яблоки и семечки. Они пытались завлечь его обратно, а желательно — на свой двор. Вообще загадка, как всё это бабьё к тому моменту не передралось за внимание такого красавца. Не иначе, как он предпочитает добрых молодцев? А то отсутствие бороды по тем-то временам… Плюс ручное зеркальце, которое парень редко выпускал из рук. Впрочем, не будем наговаривать на человека.       Ваня оказался глух к песням односельчанок и слеп к их красотам. Его манили неизведанные дали. Он шёл по прекрасному лесу, размахивал руками и пел песню, в которой обещал пройти по морям пешком, передвинуть горы и… найти красну девицу — ягодку-малину! Ээээ, а в родной деревне тебе их мало, Ванечка? Такое ощущение, что да.       Итак, под свист дроздов продолжил он свой путь, пока не попал на разбойников. Точнее, это разбойники попали на Ивана.       — Стой! Сейчас мы тебя грабить будем! - почти вежливо предупредил атаман.       — Грабьте! - на первый взгляд простодушно согласился Ваня, у которого при себе не было особых ценностей.       Разбойная орава кинулась трепать вещмешок «жертвы», и это было роковой ошибкой. Пока они пытались найти хоть что-то более-менее похожее на добычу, вдовий сын лишил противника оружия и вогнал в конфуз, закинув дубинки разбойничков на самое небо. На непонимающие взгляды шайки, Иван солнечно улыбнулся и пообещал, что к их орудия «производства» упадут обратно приблизительно зимой. И пошёл своей дорогой.       Разбойники насколько офигели, что даже забыли о том, что вместо того, чтобы дербанить мешок, можно было бы тупо снять с парня гламурные красные сапожки. Тоже ведь денег стоят! Но момент был упущен.       Так как природа не терпит пустоты, то Иван, выйдя живым и здоровым из одной переделки, почти тут же попал… на старичка-лесовичка. Точно неизвестно, чего ж не жилось дедке спокойно, но вот только решил он поиграть с добрым молодцем в прятки-догонялки. Цена победы — лук тугой да стрелы меткие. Хотя последний факт больше как-то зависит от мастерства, но это ладно.       Исследователи фольклора сказали бы, что в сказке, как правило, герой проходит сквозь испытание, которое даёт ему новый опыт и знания. Звучит логично, но автор сего «шедевра» — не исследователь фольклора. Он не исследователь вообще, а потому — продолжаем безобразия.       Старичок-лесовичок, конечно же, был колдун, и он, звоня в серебряные бубенчики, исчезал и появлялся всякий раз в неожиданном месте. Иван бегал за ним, как за мешком золота, по всему сосновому бору, но поймать за бороду так и не сумел. Парень он был упорный, сдаваться не привык, но лесовичок до такой степени умотал его, что под конец игры неожиданно признал поражение, мол, твоя взяла, дедуля.       — Молодец, Иван, — довольно сказал колдун. - За то, что правду сказал, подарю тебе обещанное.       От увиденного великолепия у молодца снесло крышу. Вот это вещь! Такой арсенал не каждому царскому слуге перепадает, не то, что простому крестьянину. В деревне все от зависти лопнут. Схватив лук со стрелами, он поспешил прочь, но…       — Постой, Иван, ты же самое главное забыл.       — Ну, что ещё?       — Старому человеку спасибо сказать да в ножки поклонится.       И тут Ваня включил вредный характер.       — Каждому кланяться — голова отвалится, - усмехнулся он. - Пусть медведь тебе в ножки кланяться!       — Пусть будет по-твоему, - философски заявил волшебник. - Медведь мне будет в ножки кланяться, а согнётся твоя спина.       Если бы Иван слышал последнюю фразу, то, может быть, задумался бы. Но он её не слышал, так как тупо свалил, прихватив с собой подарок. До какого-то там лесовичка ему уже не было дела, а пуще всего на свете хотелось испытать лук со стрелами в действии. Вскоре добрый (хотя по факту — не очень-то) молодец набрёл на камень, в коем узрел знак судьбы. Надпись гласила: «Сыщи пёрышко, пусти по ветру — за ним пойдёшь, судьбу свою найдёшь».       Ясно дело, Ванька ничего искать не стал, а просто-напросто подстрелил первую попавшуюся невинную перелётную утку, выдрал у неё перо и пустил по ветру. О том, чтобы забрать свежее мясо, он как-то не подумал, так что, считай, птица погибла почти напрасно, бедняжка.       Путеводное пёрышко летело-летело да и привело его на берег лесного пруда, где ведьма Настенька по заданию вредной мачехи пыталась реанимировать сухой пень давно погибшего дерева.       — Здравствуй, девица, - посмотревшись в зеркало, пошёл знакомиться Иван. - Здравствуй, краса ненаглядная!       Девушка ему понравилась и даже очень, да и она не стушевалась, встретив в глухом лесу одинокого парня, расточающего комплименты. Узнав про лабуду с мачехой, Ваня скоропостижно решил жениться. Настя ломалась.       — Всем хорош ты, Иванушка, да только я-то тебе не пара.       — Это ещё почему?       — Хвастаться не умею. Вот.       Настенька скромно потупила глазки, явно набивая себе цену. Но Ивана, как говорится, понесло. Ему до того хотелось пропонтится перед кавайной тян (ох, уж этот убогий современный язык!) своими орудиями (имеется в виду лук и стрелы, а вы что подумали?)), что, увидев, опять же, первую попавшуюся медведицу с медвежатами, вознамерился лишить детей матери. Нет, ну, а как это называется? Один выстрел в горло медведицы — и судьба её детенышей незавидна. Не то пропадут от голода в лесу, не то попадут в цирк к каким-то цыганам. Что из этого хуже — вопрос открытый.       Итак, Иван прицелился. Настя, которая явно любила животных больше, чем людей (и на то были причины), поступила, как истинный гринписовец, и надела на голову парня ведро, из которого поливала пенёк, чтобы на нём выросли цветы. По факту это невозможно, но, учитывая магические способности Настеньки, вполне даже очень. Кстати, они и выросли, но чуть позже. И тут колдовство старичка-лесовичка свершилось! Ведро упало, и у Ваньки вместо головы оказалась медвежья морда. Нашёл, блин, время, нужно сказать. Настя обмерла и грохнулась в обморок, а Иван внезапно стал солидарен с мачехой в том, что она — ведьма проклятая. Так они и расстались. Вот тебе и свадьба…       Ванька, рыча и воя, принялся болтаться по лесам, не зная, что и делать. На пеньке выросли цветы. Настенька каждый день ходила к ним в гости и общалась (всё же лучше, чем со своим стрёмным семейством). Задавала вопросы, и цветы отвечали своей хозяйке.       Лесовичок мог праздновать победу. Встретив Ивана в глухом лесу, он прочитал ему нотацию о том, что он неправильно жил, сам себе служил, себя ублажал, а людей обижал и так далее. Вообще-то он был прав, если что. Но чтоб вот так — медвежья морда… Жесть и трэш.       Иван же понял его по-своему и принялся бегать по лесу за девками и нищими и пытаться сделать им доброе дело. И те, и другие визжа, бросались прочь с криками: «Оборотень! Оборотень!». Местные селяне в лес больше — ни ногой. Грибы гнили на корню, и всё было плохо, пока Ване не встретилась одна старушонка. Бабка, позиционировавшая себя как слепая и глухая, по сути лукавила и таковой не являлась. Иван, который до знаменательной встречи в тоске съел не один пуд соли (это образное выражение!) прокатил её на своём горбу до избушки, а потом, обнаружив, что бабка забыла в лесу клюку, решил отнести хозяйке.       — Молодец, Иван, - возник лесовичок и тут же скрылся, решив расколдовать этого чувака, а то в лесу уж житья нет от его воя.       Короче, парень обрёл прежний вид, а клюку так и не отнёс, между прочим. Из этого, кстати, можно сделать неутешительный вывод, что в этой жизни каждый заботиться только о себе. Но это горькая философия, а сказка продолжается.       Ведьма Настенька своей красотой и всяческими умениями была мачехе уже поперёк горла. Нет, старуха была бы согласна, если бы падчерица по жизни драила полы и выносила ночные горшки, если они, конечно, были, но… её наличие в избе мешало выдать замуж Марфушеньку-душеньку.       Как уже говорилось выше, красой Марфа, мягко говоря, не блистала. Но сметана на фэйс, свекла на щёки и накладная коса сделали чудеса, и на девку возможно стало хотя бы взглянуть. С другой стороны, она не виновата, что не уродилась. Если современные девушки могут нарастить волосы, сделать татуаж бровей и губ, накачать силиконом сиськи, то в те времена способов навести красоту имелось не так уж и много.       Жених душеньки, нужно сказать, вполне её стоил. Явно не Иван, но какой уж есть. В избёнке накрыли шикарный стол. Парня, его мать и сваху ублажали, как только можно. Настя, как возможный дестабилизирующий фактор, была нейтрализована путём надевания на голову тряпки и мазанья лица сажей. Но будущая свекруха оказалась с характером. Вот блин! Так бы воскликнул автор, будь он на месте Марфушеньки.       — А мой сыночек гусячьи потрошка очень любит, - хитро прищурилась возможная свекровь. - Пусть ваша красавица сама управится — таков обычай.       Делать нечего, и пришлось безрукой Марфушке ловить гусей. Гуси, понятно, не желали идти на кулинарное блюдо из потрохов, а потому ретировались в ближайший грязный прудик. Марфуша нет, чтобы подождать, пока какой-нибудь из них, успокоившись, приблизиться к берегу, ринулась за птицей в воду. Конечно, ни фига она не поймала, и, типа, стала тонуть, хоть воды было, в худшем случае, по грудь.       Тут на передний план выбежала Настя со своей аномальной добротой. С криками: «Марфушенька, сестрица!» она бросилась в воду, извлекла оттуда сеструху, и тут взорам людским открылась колдовская красота. Не совсем, конечно, но личико отмылось, по крайней мере. Зато у Марфуши отпала накладная коса, стёрся супер макияж из сметаны, угля и свёклы да и вообще… В общем, полный кошмар. Вдобавок ещё и получила от мамаши по щекам. А кто виноват? Природа, которая не одарила девку густыми и длинными волосами? Или старуха, которая за столько лет не научила дочу правильно ловить гусей. В деревне — нонсенс, но всякое бывает. Короче, мачеха Насти пожала плоды своих трудов. Точнее, своего бездействия в воспитании родной дочки. Кругом собрался народ, и все ржали. Эх, деревня, ну, никакого сочувствия к человеку! Хоть бы одна сволочь подумала о том, каково бедолаге-Марфушеньке вообще переносить подобный позор. Увы, что в жизни, что в сказке люди жестоки и беспардонны. И нечего оправдываться. Автор жил и всё видел.       Это был финиш. Жених со своей маманей окончательно решили не жениться на душеньке, а Настенька тут же получила предложение руки и сердца. Получила и отправила сватов вон со двора. Почему? Хороший же способ распрощаться, наконец, со своей злобной мачехой. Сдаётся, женишок кое-чем не вышел. Не её, мол, поля ягода. Как прошёл вечер после сего ужасного происшествия — остаётся только со страхом догадываться. Разумеется, никто не поблагодарил Настеньку за спасение. Наоборот, в том, что жених сбежал, обвинили именно её. Вообще-то, так оно и есть. Благими намерениями дорога, знаете, куда проложена? Прямо в Ад.       В общем-то, Настенька отгребла за всё хорошее. Как только на мир налетели метели, мачеха приказала деду увезти её в лес с глаз долой.       — Я Марфушеньку сватаю-сватаю, а все смотрят на Настьку проклятую, — долбила она по мозгам мужичонку. - Увози её в лес, негодную! С глаз долой змею подколодную!       И что бы вы думали, мальчики и девочки? Старик запряг лошадку, посадил родную и любимую доченьку на дровни и поехал прямо в зимнюю чащу. Повторю: родную дочку, любимую и единственную дочку, которая тащила на себе хозяйство, всегда защищала и морально поддерживала его. Слов нет, родительская любовь… Неужели, его больше прельщала жизнь бок о бок с благоверной и её Марфушкой? Нет, ну, можно быть подкаблучником, но не до такой же степени тряпкой, чтобы своими руками отдать своего ребёнка на верную смерть. Понимаю, была бы у деда вторая хата, можно было с чистой совестью отселить туда Настю и баста. Но второй хаты не было. Сказка сказкой, но в голове не укладывается, как он вообще планировал жить дальше, зная, что дочка погибла в лесу от мороза или волков, и он, именно он, не то, что не защитил её, а сам способствовал её скорейшей смерти. Как сейчас говорят подростки — пипец. Или тема для передачи «Пусть говорят».       Правда, в середине пути сердце старика взыграло, он поворотил лошадку домой:       — Но, Зорька! Я тебя, доченька, никому не отдам! Пусть меня старуха хоть со свету сживёт, пусть она меня хоть кочергой, хоть ухватом!       Дело решила сама Настя, спрыгнув с саней втайне от отца.       — Изведёт она тебя, батюшка, - прошептала она и потопала в лес, искать лучшей жизни.       Вот на что она рассчитывала? Ясно, что дальше жить с мачехой невозможно. Вариантов всего несколько. Попытаться на пару с папаней поставить бабку на место, а не выйдет — так потравить беленой. В этом случае возникала опасность либо получить серьёзные травмы кочергой от неадекватной старухи или же попасть под уголовку и пойти в кандалах в Сибирь. Или уйти из дома и найти своё счастье ещё где-то.       Сидя под высокой ёлкой, Настенька ждала, и ждала не напрасно. По лесу в ту пору проходил волшебник Морозко. Выглядел он, как знакомый всем россиянам Дед Мороз, только нос не красный. Морозко вёл здоровый образ жизни, а сейчас он работал: с помощью волшебного морозильного посоха покрывал защитным слоем инея берёзки и ёлочки.       — Откуда такая чуда-юда? — не очень умно спросил он у уже порядком подмерзшей Насти.       — Иззз дому…       — Из дому? - усмехнулся волшебник.       Вот, блин, смешно! Человек почти коньки отбрасывает от холода, а его ещё сильнее подморозить надо да ещё и поржать. Это, что ли, нормально? Исследователи фольклора опять бы вставили свои «пять копеек»: мол, в сказках не только герои, но и героини проходят определённое испытание и через него проходят к счастью. Логика в этом есть, но всё равно морозить и так полумёртвого человека — это дикость.       — Тепло ли тебе, девица?       — Тепло, батюшка-Морозушка.       И так три раза. Сцена, нужно заметить, спорная. Зачем Настенька трижды соврала? Морозко, хоть и старый, но он не дурак, чтобы не знать, каким холодным мужчиной может быть, когда захочет. Понимала ли она, что это испытание или замёрзла уже до такой степени, что физически не ощущала реального холода? Кстати, появление Морозки её отнюдь не удивило. Будто бы его и ждала, честное слово. А что, вполне возможно. Как мы помним, Настя, как и всякая ведьма, частая посетительница леса. Вероятно, в один из таких походов она и натолкнулась на волшебника. История умалчивает, чем снежный колдун обычно занимается весной, летом и осенью, но два создания, не чуждые чародейской науке, просто не могли не найти общий язык. О своих особенных знакомствах тихушница Настенька никому не рассказывала, являясь для своей семьи сплошной тайной.       Бочку с солидолом на Морозку гринписовка Настасья покатила только из-за замёрзшей насмерть птички, которой не повезло присесть на верхушку посоха.       — Злой ты, Морозка, безжалостный! - крикнула она, рискуя разозлить волшебника, свести на нет все итоги испытания и, в итоге, остаться под ёлкой заледеневшим трупиком.       Морозка живо поджался и принялся оправдываться: кто до посоха моего коснётся — никогда не проснётся. Мол, не я сволочь, это девайс такой хитро сделанный. Но тут девушка начала отключаться. По свисту вызвав сани, Дед Мороз привёз её к себе на хату, точнее, в терем. Когда ведьмочка пришла в себя, он заявил:       — Я по лесу похожу, на берёзки да ёлочки погляжу — всё ли там в порядке. А ты в тереме похозяйничай.       Вот, и в этом все мужики! А ничего, что бедняжка только что чуть не замёрзла насмерть? Может, у неё простуда с обморожением, а то и чего похуже? Всё туда же — готовь ему, прибирай да пол надраивай! В каком бы состоянии ни была баба, хоть в мёртвом, а пахать по хозяйству почему-то должна обязательно. При этом мужик может хоть вообще ничего не делать, мол, бабская работа по дому — фу-фу. Такое потребительское отношение, увы, не редкость и теперь.       Единственный, кто готов был спасать Настеньку без разговоров, условий и всяческих выкрутасов — это Иван. Обретя свой прекрасный человеческий вид, он пожалел, что сгоряча расколотил ручное зеркальце и принялся искать невесту. Однако, вместо того, чтобы, как нормальный человек, выйти в ближайшую деревню и расспросить местных жителей, он принялся ходить по лесу и орать: «Настенька!». Пока ему откликались лишь зайцы да медведи. Если первые отлично шли в пищу, то от других просто тошнило. Ещё бы! Сколько сам проходил в медведях! По логике вещей, ему мог бы помочь тот же старичок-лесовичок, но он самоустранился из этой истории до самого её окончания. Надоело.       В процессе блужданий Ваня наткнулся на избушку на курьих ножках и развернул её к себе передом, к лесу задом. Из-за обшарпанных дверей выкатилась Баба-Яга.       — Иван, - проворчала она. - Явился — не ждан, не зван! Повернул избушку, разбудил старушку. Стояла себе задом — так ему, видите ли, не тем фасадом!       Означало это примерно: ты чего припёрся, хрен с горы? Хотя вопросы вызывает тот факт, что Баба Яга знала имя неожиданного посетителя. Откуда? Почему сразу Иван, а не Василий, например? С другой стороны, по тем временам каждого третьего парня на Руси звали Иваном.       Баба Яга — тоже ведьма, только не такая молодая и красивая, как Настенька. Ну, у той-то всё впереди. Вот поглядеть бы, как она лет через сорок будет выглядеть, если, конечно, доживёт. Судя по обтрёпанности избушки и лохмотьям, в которые превратилось платье, судьба Яги сложилась не сильно счастливо. Так проживала она одиноко в чаще, варила зелья, кушала подвернувшихся путников и всей душой нежно любила своих домашних питомцев — поросёнка, котика, сову и змею. А ещё любила поспать в тишине. Естественно, появление громогласного Ивана не совсем входило в её планы, а посему избушке была возвращена в исходное положение.       Но Ваня оказался не так-то прост. Своими криками и топотом он так и не дал поспать пожилой женщине, а избушка на курьих ножках чуть не треснула пополам, не понимая, чей приказ ей выполнять. Яга разозлилась не на шутку и, вызвав злобные деревья (должно быть, далёкие родственники энтов из небезызвестной книги «Властелин Колец»), решила затащить Ваньку в печку и отобедать его молодым мясцом.       — Зря ты, Иван, стараешься, ножками упираешься! Всё равно я тобой пообедаю!       — Так ведь я, бабулечка-Ягулечка, не нарочно, - у Вани внезапно включилась хитрость.       — Не нарочно?       Наивно хлопая синими глазками, Ванюша признался, что не умеет садится на лопату. Обаяние и блондинистая красота сделало своё дело — Яга развесила уши, растаяла и поверила. Но наглядная демонстрация этого немаловажного в жизни умения едва не обернулась очередной бедой. Ушлый парень запихнул старую ведьму прямо в пышущее жерло печи, повыкинул энтов на фиг и хотел было для пущего эффекта шугануть кота, но тут Яга дошла до нужно кондиции, и началось полное садомазо. Вытащив старушку из печки, парень хорошенько выпорол её прутьями, выдранными из её же метлы, и, в итоге, вынудил помогать в поисках Настеньки. Видимо, так заманался искать её своими силами, что все средства хороши стали.       Баба Яга, снабдив его самоходными-путеводными саночками и тулупом (сам-то он этим как-то не озаботился, видимо, морж или тупо денег нет), спровадила со двора и принялась бесится. Какой позор! Её, потомственную ведьму, этакую тёртую старую рысь какой-то молодчик сначала разбудил, потом запёк, а дальше — выпорол и вынудил отдать ценные вещи. Подобного унижения Яга не претерпевала ни от кого и никогда. И вот теперь этот гад уходил в её тулупе! Уууу, чтоб его в дугу скрутило! Одни животные поддерживали бедняжку морально, особенно любимый чёрненький котик.       — Котик ты мой, котик, тёпленький животик, чёрненькая спинка, мягкая шерстинка, - голос Яги стал певучим, что бывало всегда, когда она задумывала очередную гадость, поднимающую ей настроение. - Ты мне, котик, помоги, прямо по снегу беги, Иванову невесту погуби!       Котик поспешил отправится в путь. Вот вам и кошки-эгоисты, думающие только о себе. Враньё и ничего более.       Итак, все спешили в терем Морозки. Первым успел котик. Без труда выведя Настеньку, которой в этот раз не очень-то охота было прибираться и готовить, на ласки и поглаживания, он сделал фортель, и она неосторожно затронула рукой морозильный посох. Дед Мороз был так окрылён наличием в доме прекрасной гостьи, что забыл столь опасный предмет.       — Ой, я дурень старой, голова с дырой! — крикнул он в лесу, не имея, чем посеребрить очередную лысую ёлку.       Морозко поспешил домой, но было поздно. Через некоторое время в терему подкатил и Иван. Оба были очень опечалены столь глупой и бессмысленной смертью, но это ж сказка… Не всё так просто и, лишь только слеза доброго молодца упала на полупрозрачное тело Настеньки, и он попросил прощения за все свои безобразия, случилось чудо — девица ожила! Должно быть, не умерла совсем, просто впала в анабиоз. Учитывая то, во что превращаются ведьмы в старости (см. Баба Яга), неясно, повезло Ване или же наоборот, но пока он был счастлив. Доволен был и Морозко: одарить молодых подарками да отправить подобру-поздорову всё лучше, чем прятать труп в лесу или же устраивать мавзолей одной Настеньки из собственного жилища.       Кстати, о Бабе Яге. Узнав, что отомщена, она страшно обрадовалась. Животным выдали дополнительную пайку еду, избушка на курьих ножках пустилась в пляс. Яга уже собиралась отдохнуть, но, на беду, решила проверить работу котика. Когда выяснилось, что Настя живая, и дело идёт к свадьбе, по сусалу получили все, даже кот, который свою злодейскую задачу, как мы помним, выполнил.       Деревня спала зимним сном, когда в неё ворвались сани с тройкой коней, а в ней — Иван и Настенька, шикарно разнаряженные, с горой подарков от Морозки. Семейство Насти вывалилось из избы и удивлённо таращило зенки. Как всегда, собрался народ. Все хвалили жениха с невестой и обзывали Марфушку квашнёй, хотя она вообще стояла, молчала и никого не трогала. Вот ведь гадская человеческая натура! Видят же, что человеку плохо, так, вместо того, чтобы хотя бы не задевать его лишний раз, бьют ещё больнее и по самому чувствительному месту. Автор, наверное, никогда не поймёт, почему упавшего стремятся ещё сильнее втоптать в грязь. Да, Марфа позавидовала. Ну, а кто не грешен? У кого в подобной ситуации не шевельнулось бы в груди досадливое чувство, а? Это же святым нужно быть!       Надавав насмешницам по мордам, Марфушенька-душенька повелела отчиму сей же час везти себя в лес под ёлку. Далее началась знаменитая сцена с обедом в зимнем лесу. В семействе автора уже много-много лет не утихают ожесточённые споры о том, что же она ест: лук или яблоко? Что-то такое белое и хрустящее. Впрочем, к экспедиции девка подготовилась основательно, нельзя этого не признать. Марфа была по жизни правдорубка, а посему, когда явился Морозко, сказала ему всё, как есть. Мол, холодно, руки-ноги замёрзли, неужели не видишь, идиот ты старый?! Хотя с последним она явно переборщила.       — Подавай жениха да приданного, да побольше! - добавила она, чуть не оторвав Деду Морозу бороду, которая была отнюдь не из ваты.       От такого подхода Морозко, мягко говоря, прифигел. Кто такая? За женихом, значит, пожаловала? У него, блин, что тут передача «Давай поженимся»?! Этак все деревенские девки к нему под ёлку шастать начнут. Где на всех взять приданного? А почему, собственно, он обязан им это приданное давать? Где им брать женихов? Не самому же на всех жениться? Идея была недурна, если рассмотреть более предметно, но вот жениться официально волшебнику совсем не хотелось. Тем более — на вот этой душеньке. Морозке нравилось спокойно жить на природе, в своём чистом и тихом тереме без бабьих дрязг и претензий. Наверное, отец Настеньки позавидовал бы ему, если бы узнал.       А Ваня и Настя были в пути, не зная, что ждёт их очередная подлянка Бабы Яги. Нет-нет, старая ведьма не успокоилась на том, что ведьма молодая будет счастлива с человеком, который её, Ягу, унизил, как никто никогда в жизни. Сев в ступу, она полетела к нашим уже знакомым разбойничкам, подкупила их медными, серебряными и золотыми деньгами, сделав «заказ» на сладкую парочку.       — Их надо схватить, связать, пытать! - потребовала Яга.       Так оно и вышло. И сказка легко стала бы кровавым триллером, если бы не сила Ивана, а также разбойничьи дубинки, которые, правда, упали зимой прямо на головы своим владельцам. Баба Яга (кстати, если у неё так много денег, чтобы нанимать целую шайку, то почему она до сих пор живёт в избушке без евроремонта?) оказалась побита Иваном ещё раз и со ступой на голове отчалила по назначению. Такова её несчастливая злодейская судьба… Честно, автору её даже жалко.       Между тем, в деревне Марфушкина мамаша готовилась встречать дорогого зятя. Аппетиты у тёти были — не баран тебе чихнул. С какого-то перепоя она вдруг решила, что её доченьке волшебник должен подарить по четыре сундука, четыре ларца, а сосватать целого боярина. Раскатала губу, называется. Вот с чего? Какого, спрашивается, хрена? Только потому, что ей, гадине старой, так захотелось? Иногда, когда встречаешь подобные экземпляры в жизни, начинаешь верить в то, что у женщин отсутствует, по крайней мере, половина мозга. Пока мачеха наряжалась, дед ходил за ней, поддакивая, а внутри посмеивался, предвкушая, какой облом сейчас ожидает его благоверную стерву.       — Едут, едут! - закричали на улице.       Старик был прав: облом был, причём конкретный. К дому подкатила Марфуша в мелких санках, запряжённых тремя свинками, а в сундуке с её приданным оказалась стая ворон. Народ ржал, девка плакала и отгребала от мамаши по щекам. Ещё одна вещь, которую автор никогда, наверно, не поймёт — это то, почему, типа, любя своих детей, родители сами же их гнобят и лупят. Как будто от подобного обращения дети станут лучше! Дети лучше не станут, а вот в родительской любви и поддержке разуверятся. Сами детей портят, а потом сами же их и бьют, и ругают: мол, дураки и неудачники вы такие-сякие! Одним словом, подобным мамашам пора бы зарубить на носу, что в детях, как в зеркале, отражаются все родительские ошибки, моральные уродства и комплексы. Как говорится, сказка — ложь, да в ней — намёк.       Глядя на всё это безобразие, отец Настеньки, наверное, впервые за годы жизни со своей бабкой, круто развернулся, притопнул и сказал:       — Тьфу на вас!       И пошёл на свадьбу дочки. Как сложится жизнь в этом семействе дальше — можно только догадываться. Зато Настя с Иваном, может, будет счастлива. Хотя за таким красавчиком — глаз да глаз. Но она-то — ведьма умная: если уж утёрла нос такой заразе, как мачеха, то и со всем прочим бабьём как-то справится. Как ни странно, автор думает, что счастья достойны и отец Настеньки, и Марфушка (от своей долбанутой матери подальше, глядишь, чему-то в жизни и научится сама). С мачехой — вопрос спорный. Испортила родную дочку, много лет гнобила мужа и падчерицу… Возможно, были и другие жертвы, о которых мы не знаем. Например, что стряслось с её первым мужем? Автор верит: можно много лет творить злодейства, но расплата за грехи всё-таки придёт, и будет такой, что, как говорят, Вася, не корябайся.       Теперь, как говорится, и сказке конец.