beretta 92

ты не хочешь причинить мне боль, но посмотри, как глубоко лежит пуля. я не сознаю, что разрываю тебя на части, и в наших сердцах гремит гром, детка. — placebo, running up that hill Горящая блеклым желтоватым свечением вывеска тира снова приглашает его в свои объятия. Пак Чанёль приходит сюда не впервые, спускается вниз по крутой лестнице, почему-то не хватаясь за перила, упорно пряча руки в карманы джинс. Ему нравится быть здесь, нравится снимать стресс, сжимая в руке рукоять пистолета. Чувствовать его приятную тяжесть, занимая пятую полосу из девяти. Beretta 92. В нем была своя прелесть. Девятимиллиметровый механизм самозарядного пистолета своей бездушностью согревал закоулки подсознания, но, увы, не тело. Привычная отдача. Восемь из десяти. Рука не дрогнула, просто это стрельбище не из самых хороших. Мишени плохо освещены, огневой рубеж оборудован дешево, возможно даже убого, но Чанёль не собирался становиться спортсменом и участвовать в соревнованиях. Это всего лишь хобби. Пак снимает защитные наушники и оглядывает зал. Сейчас «глухое» время: полтретьего ночи — это гарантированно полное отсутствие людей, что не могло не радовать. Пак быстро оглянулся назад, замечая паренька, копающегося в телефоне от скуки. Он хмурит лоб, дует губы, быстро ударяет по экрану большими пальцами. Наверное, пишет кому-то. Эта догадка не самая приятная. — Может у него кто-то есть? Но ухмылка на пухлых губах расцветает сама по себе, когда Чанёль вспоминает покрасневшие кончики ушей и влажные губы, приоткрытые от накатывающего возбуждения. Это было своего рода искусство. Чан концентрирует внимание на пистолете. Его руки от напряжения и прошедшего тяжелого дня покрылись легкой сетью синеватых вен. Парень вздыхает, почти физически ощущая нахлынувшей болью в темечке, как мысли в голове мелькают со скоростью 390 метров в секунду. Он бросает беглый взгляд на мишень из-под нахмуренных бровей, а после вновь на парня позади себя и впервые обжигается об открытый ствол, перезаряжая пистолет. Шикнув, Пак заканчивает и снова примеряет пистолет в руке, кладет палец на спусковой крючок. Смотрит на цель, прищуривается, прицеливается и… Отбрасывает оружие на столик перед ним, абсолютно недовольный возникшей перед его глазами картинкой, в которой Бён с другим. — Бэкхён? — кричит Пак, упираясь руками в бока и прекрасно скрывая свои намерения. — Да, — слышится от каштановолосого парня, который по-прежнему уделял внимание лишь своему телефону. — У меня что-то с мишенью. Посмотри, а? Бэкхён бросает взгляд на установку, но с его стороны ничего толком не видно. Да и слишком далеко, особенно при его подпортившемся зрении. Бён вздыхает, чувствует легкое напряжение в лопатках, но делает вид, что всё в порядке. Спокойно подходит к Паку и кивает ему с вопросом: — Что не так, посетитель? Но Чанёль лишь делает шаг назад, чтобы пропустить парня вперед. Огражденное с двух сторон место для стрельбы было оборудовано небольшим складным столиком светло-коричневого цвета, через который можно было пройти к мишеням. Бэкхён становится на место стрелка, а Чанёль остается чуть позади. Сегодня на Бэке были серо-синие джинсы и простая кофейного цвета футболка. Кажется, чуть больше необходимого размера, но от этого не делающая его менее привлекательным. Чанёль почесывает одной рукой подбородок, в другой — сильнее сжимая пистолетную рукоять. — Мне кажется, что он висит как-то криво. — А на усложнение не покатит? — ворчит парень как можно тише, потому что пререкаться с посетителем запрещено, потому что уже довольно поздно. Его смена закончится через пару часов и ему ой как не хочется разбираться со всем этим беспорядком. Он может и подождать до следующего раза. — А если упадет? — А если ты просто станешь к другой мишени? — парирует Бён, но взгляд Пака заставляет его обреченно выдохнуть. Ударно-спусковой механизм паковского упрямства запущен. Бэкхён подходит к складному столику, чтобы сложить его и выйти в зал к мишеням. Но стоит ему только положить руки на его гладкую поверхность, как Чанёль несильно толкает парня в спину, заставляя наклониться и удерживая его в такой позе за шею. Бэкхён брыкается, но чувствует как к голове и уху прикасается холодный ствол. — Больной ублюдок, — выдыхает шепотом Бён, — ты что творишь? — С чего это мы на «ты»? Я старше тебя как минимум года на четыре, — усмехается Пак, прижимаясь ближе, чтобы Бён мог почувствовать, как возбуждение внутри него нарастет, а член в штанах твердеет и трется о бедра беспомощно склонившего голову Бёна. — Я думал, прошлый раз был первым и последним, — дыхание Чанёля в затылок заставляет замолчать, дрожь прыгает по позвоночнику, играя с ним в классики через один позвонок, а холодная испарина выступает на лбу сама по себе. Потому что Чанёль решил: этот парень может принадлежать только ему, его ягодицы должны идеально ложиться лишь в его ладони. Так же идеально, как и ствол Beretta 92. — Я знаю, что ты тоже хочешь, — пистолет оглаживает ушную раковину, словно ласкает и запугает одновременно. Бэкхён сжимает зубы, ему страшно, но он чувствует, как в груди щемит от приближающегося желания. Он тоже больной, сумасшедший сукин сын, ведь ему нравится. Нравится то, как толком и не спросив Пак пользуется им. В тот раз всё было иначе: Бэкхён был тем, кто провоцировал; Бэкхён просто был тем, кто выпил и не смог противиться себе, но… Прошлый оргазм так просто не забудется. Это было бы ложью, если бы он сказал, что не хочет повторения. Только в тот раз не было пистолета, в тот раз он даже не был заряжен, оставшись лежать на складном столике, пока они занимались сексом на рабочем месте Бэка, а теперь… Бэкхёну начинало казаться, что все эти игры выходят за рамки. Что, если Чанёль увлечется и случайно пристрелит его; что, если рука дрогнет? Такое может произойти на раз-два. Это ведь не будет нормальным? В принципе, осознанно подставлять себя для постоянного клиента — далеко не норма, но почему-то Бэк не мог и не хотел прекратить: в руках Пак Чанёля было слишком хорошо. — Я разрешу обращаться на «ты», если кое-кто будет правильно себя вести. — Да, — почтительно склоняя голову в смирении. Бэкхён кладет повлажневшие от предвкушения ладони на столик, пока Чанёль одной рукой кое-как справляется с его джинсами, чуть приспуская их, задирает футболку, обнажая спину и любуясь выступающими позвонками. Он оглаживает член через ткань трусов, устраивая дуло пистолета у затылка парня. И это неправильно приятно. Он видит, как уши парня краснеют, как твердеет член от прикосновений. Теплых, аккуратных, несмотря на довольно сильно вжимающийся холодный пистолет, зарывающийся в каштановые волосы Бёна. Чанёль понимает, что Бэку нравится. Он такой же, он наверняка представлял, как кто-то однажды возьмет его здесь. Чан проникает под резинку трусов рукой, сжимает ягодицу парня и, подцепляя ткань, неаккуратно стягивает, заставляя издать объект измывательств полустон-полувздох, когда задевает его возбуждение. — А теперь оближи свои пальцы и немного растяни себя. Бэкхён кивает, тянется пальцами к отчаянно пересыхающим губам, облизывает их в попытке оставить как можно больше слюны, которая стекает по тыльной стороне ладони. Парень не понимает, откуда ее столько, потому что его горло пересохло и ему кажется что почти нечем дышать. Легкие становятся немощными, иссушенными, сгорающими внутри него. Пистолет вскоре исчезает, но Бён не рискует оборачиваться, слыша типичный звук раскрывающейся ширинки. Ему есть чем заняться. Бэкхён не мог видеть, но Пак пристально наблюдал за тем, как пальчики Бёна старательно исследуют анус, сжимающийся при каждой попытке войти. Аккуратно проникают на одну фалангу и постепенно чуть дальше. Шатену неудобно, получается неуклюже и недостаточно хорошо, но он продолжает делать то, что приказал посетитель. Чанёль тем временем достает один презерватив, второй оставляя на складном столике, пока что бросая туда и смазку. Он знал, куда и зачем шел, одновременно с этим понимая, что это довольно глупо, но если начал, то нужно идти до конца. Парень раскрывает презерватив, раскатывая его на дуло пистолета и добавляя немного смазки, потому что без всего этого будет еще хуже. Сопротивление тела с металлом. Пак Чанёль никогда подобное не пробовал, не хотелось, чтобы всё закончилось совсем уж плохо. — Что не так? — спрашивает Бён, когда Пак останавливает его. Он чуть поворачивает голову, но тут же понимает, что происходит, когда что-то холодное касается прохода. Бэкхён ожидаемо сжимается, напрягаясь от внезапной догадки — пистолет. Тот самый, Beretta 92. — Нет, не хочу. Это слишком, — лицо Бэкхёна вновь краснеет от возмущения и стыда. — Он по-прежнему заряжен, не думаю, что тебе стоит так себя вести, — напоминает Пак, пальцем ощупывая анус парня, размазывая остатки смазки и повернув пистолет обоймой кверху, начинает медленно входить, когда Бэк разрешает. Если это мычание можно распознать как согласие. В любом случае, люди меняются, когда в ход идет оружие, когда дуло пистолета проходится по спине, упирается в висок, проникает внутрь. Люди меняются, чувствуя страх, возбуждение, непонимание, ненависть…. облегчение? Люди слишком разные, а оружие остается тем же. Пистолет проходит туго. Бэкхён чувствует все его неровные поверхности, в какой-то момент вскрикивая от боли и чуть подаваясь вперед в попытке отстраниться, вцепляясь пальцами в гладкую поверхность столешницы. Он укладывает вспотевший лоб на гладкий стол, чуть охлаждаясь, когда Чанёль продолжает двигать в нем оружие. Оно холодное, даже слишком. Из-за этого тело покрывается гусиной кожей, хотя в помещении немного душно и возбуждение потихоньку притупляется. Но мысли о том, что с ним делают тем самым пистолетом, что выдал он сам получасом ранее — странные, ни с чем несравнимые. Чанёль замечает, что Бэк хмурится, что он уже далеко отсюда. Он чувствует его напряженную кожу, видит сжатые побелевшие кончики пальцев, потому кладет руку на член парня, чтобы отвлечь его незамысловатыми движениями в неспешном ритме проникающего пистолета. И это работает, потому что: — Глубже хочу, — в какой-то момент протягивает Бэк и его чуть покрасневший от напряжения взгляд застает Пака врасплох. Чанёль чувствует, как становится совершенно точно дискомфортно в причинном месте. Несмотря на расстегнутую ширинку, больше невозможно терпеть. Пак снимает с пистолета презерватив и открывает новый, раскатывая его по своему члену, джинсы спускаются ниже, пока Бэкхён стягивает свои полностью, оставаясь в сменных тапочках и носках. Без разрешения, без единого вопроса и промедления. Пак Чанёль кидает на него недовольный взгляд, но тот не реагирует даже на оставленный на столешнице пистолет. Просто поворачивается к посетителю спиной, из-за чего его кофейная футболка почти прикрывает обнаженный зад. Их игра заходит слишком далеко. Чанёль подходит сзади, его возбужденный член чуть покачивается, руки все также исполосованы сетью синеватых вен. Он прислоняется к Бэку слишком близко, из-за чего тот теряет равновесие, чуть ли не впиваясь бедрами в стол. Чанёль кладет одну руку на тазовую кость, а другой — дотягивается до пистолета и, крепко сжимая его в ладони, укладывает ее на низ живота. Бён невольно опускает голову вниз, рассматривая чуть влажный корпус пистолета. Дыхание Чана в чувствительную кожу шеи отвлекает, настораживает, манит опасностью. — Тебе не кажется, что ты слишком плохо себя ведешь? — легкий смех проходится по накаленным нервам рыком. Левая ладонь сжимает в руках ягодицу, наслаждается идеальными пропорциями, примеривается, пока правая — подтягивает футболку выше, чтобы не мешалась. Бэкхён не успевает среагировать, даже на это настойчивое касание, как Чанёль резко бьет по чувствительной коже, выбивая от неожиданности вскрик. Преступление и наказание в чистом, хотя и несколько извращенном, виде. Бэк шипит, когда Чанёль сжимает пострадавшую кожу, чуть царапает ее ногтями и прикусывает загривок, оставляя красноватые бороздки от зубов. Спина Бёна, кажется, горит огнем от близости Пака, кажется, разрывается болью покрасневшая кожа и анус, когда Чанёль входит во всю длину. Медленно заполняет собой. Бэкхёну нравится размер, Бэкхёну нравится ритм. Он представляет, как они выглядят со стороны, когда Чанёль входит глубже, проникновеннее, хрипит ему на ухо о том, что он по-прежнему узкий. Он следует ритму, изгибается и становится почти на носочки в своих полосатых старомодных тапочках, в которых он обычно работает, и белых носках. Совершенно не эстетично, наверняка неправильно, абсолютно нелепо, но возбуждающе. Бэкхён прогибается, скользит ладонями по столу. Он знает имя, которое сковывает его узлами возбуждения, заставляющее его чувствительные точки пульсировать. И он произносит его как имя божества. Слишком интимно. — Не смей закончить раньше меня, — пистолет словно волшебная палочка, появляется тогда, когда Бэк о нем снова и снова забывает. Хотя Бёну, если честно, давно на него плевать. Он больше не боится оружия в руках Чанёля. Тот, кто так трахается, не может убить его. Наверное, потому на губах Бэка расцветает улыбка. Ехидная, до дрожи заводящая, в самых уголках губ: — Не то застрелишь? — и Чанёлю нравится тон и нравится тот стон, в котором тонет последний слог. Пак лишь разворачивает Бэка к себе лицом, усаживает его на стол, заставляя отклониться назад. Тапочки слетают, а белые носки до абсурдного напоминают белый флаг. Дуло пистолета устраивается под челюстью, неприятно надавливая на мягкую кожу. — Да, — произносит Пак, удерживая одну ногу под коленом и снова проникая в Бёна, — застрелю. Бэкхён сглатывает. Хватается за руки Пака как за спасательный круг, разводя колени в стороны. Раскрасневшийся, влажный. Ему, по правде сказать, плевать уже и на слова Пака: желание получить разрядку выше пустой, как ему казалось, болтовни. Но палец Пака в какой-то момент все-таки опускается на спусковой крючок, что все же немного напрягает. — Еще немного, — шепчет Бэк и Чанёль, прикрывая глаза, продолжает двигаться в плавном ритме, тоже чувствуя эту нарастающую волну. Он находит тот самый момент, чувствует, как Бэкхён сжимает его внутри и, быстро вскидывая руку, выстреливает. Бён вздрагивает, но не может остановиться. Процесс запущен. Сперма растекается по животу, а Чанёль выходит из Бэкхёна, закончив с результатом восемь из десяти, также как и до всего. Он немного недоволен, но улыбка Бэкхёна и их общее тяжелое дыхание дарит что-то теплое в груди. — Я же говорил, мишень хреново висит. — Десять из десяти в мою мишень, — смеется Бён, притягивая Пака за шею и целуя его губы. Все-таки было в этом что-то неправильное, но до одури притягивающее. Потому Бэкхён был уверен — Чанёль еще не раз вернется к нему. — Может, сменим место дислокации? — К тебе? — встречный вопрос от Бёна. — Но учти, оружие останется здесь. Ну, или наоборот, кто знает?