(Не) правильно

Осень в этом году короткая, быстрая, октябрь холодный, промозглый и какой-то прогорклый. Постоянное ощущение, что ты где-то проебался, но закрутился, забыл и никак не поймешь, откуда же прилетит. Дома, даже после того, как включили отопление, все равно сквозило изо всех щелей, утром на кухне был настоящий дубак. Мотор поежился, поставил чайник на плиту и подошел к окну, проверить, все ли в порядке с ласточкой, не попортил ли ее за ночь какой-нибудь урод. Паршивая новая привычка. Да, пожалуй, именно он больше всех не рад возвращению Кастета на Дыбенко. Мотору нравилась его жизнь, которая сложилась за эти полтора года без Вити. Арнольдик, Арни, вечно на вторых ролях, вечно в тени Кастета, канул в Лету, ему больше не нужно было завоевывать авторитет — слава местного Шумахера бежала впереди него, Мотора считали своим в доску, с ним считались, ему доверяли. Арни нужен был Витя, потому что Витя был самым важным, и все самое важное было связано с ним: первая игра в футбол с пацанами во дворе, первый прыжок с тарзанки в реку, первая драка, первая сигарета, первая бутылка пива, первый секс. Последнее никогда не обсуждалось, просто было частью их «дружбы», Витя брал, Арни отдавал, так было правильно. Вообще все рядом с Витей было правильным, быть за его надежной спиной, под его защитой и опекой не казалось чем-то противоестественным или унизительным. Но все меняется, и сейчас Кастет Мотору был совершенно не нужен... Кастет отсасывает так, что в жизни не скажешь — я выебал его в рот. Нет, это он выебал тебя своим ртом. Конечно, из-за Витиных усов немного щекотно вначале, и Мотора пробивает на глупое хихиканье, но желание смеяться исчезает сразу же, как только головка члена упирается Кастету в горло. Горячо, хорошо, охуительно, до боли хорошо, удовольствие горячей иглой прошивает насквозь, Мотор на вдохе втягивает живот, слепо шарит руками по салону, чтобы уцепиться хоть за что-нибудь, хотя рукам его сейчас самое место на бритом затылке Кастета. А Кастет занят, ему не до реакций Арни, он ритмично двигается, слегка царапая ногтями у основания члена, берет глубоко, жестко, круче любой самой дорогой шлюхи. — Блядь, блядь, — Мотор хрипит и закусывает предплечье, чтобы не застонать в голос. Хоть они и на отшибе парка, ночью, в машине, но зачем рисковать? И тут же срывается, громко, почти с восторгом... — Вить, вот нахуя, а? — Мотор растирает руками лицо. — Все ж нормально было. — Нихуя не было нормально, Арни, — Витя закуривает и смотрит в ответ зло. — То, что тут стало без меня, нихуя не нормально. — А, ну да, — Мотор тяжело откидывается на сидении. — Нормально — это с Пургеном ларьки бомбить, девок менять как перчатки и меня потрахивать в перерывах? — Ты еще скажи, что тебе не нравилось, как я тебя потрахиваю! — в голосе Кастета звучит почти искреннее возмущение. — При чем здесь? Просто не всем нравится, когда их пользуют, — в голосе Мотора звучит только усталость. — Хоть шалаву бы одну свою спросил — рассказала бы, наверное. — Шалаву? — внезапно Витя хищно улыбается и весь подается вперед, глаза у него совершенно безумные. — А ты что, ревнуешь что ли? Мотор молча забирает у него сигарету, затягивается, глядя в окно. Неудачно он машину поставил, возле свалки какой-то, гнилью в окно несет.