***
На небольшой полянке, где остановилась команда, росли флоксы, * и мико, размахивая руками, радостно носилась на поляне, чем явственно напоминала ребёнка. Аромат этих цветов был ненавязчив и сладок, хотя охотнице показалось, что их запах еле ощутим и непритягателен. Пожав плечами, Кагоме прислонилась спиной к дереву и стала рыться в рюкзаке, дабы отдать пачку чипсов очень прожорливому, вредному, невоспитанному полудемону. Наконец откопав любимые чипсы Инуяши, девушка позвала: — Инуяша-а! Ответа не последовало. Удивлённо моргнув, мико огляделась, но так и не обнаружила ни серебристой шевелюры, ни ярко-красной одежды полудемона. Заметив замешательство подруги, Санго, продолжая варить что-то очень вкусно пахнущее, бросила: — Унёсся во-он туда, — охотница указала пальцем в сторону леса, а затем вновь с головой нырнула в своё занятие. — Спасибо! — крикнула Кагоме, и на всех парах кинулась к лесу, не забыв захватить любимое, но вредное блюдо Инуяши. Как только мико вошла в лес, налетел порыв свежего, раннего ветра, который сбросил с верхних веток оранжевые бархатистые листочки. Зевнув, девушка пошла вглубь леса, отмечая, что в этот раз они двинулись в путь слишком рано. Споткнувшись, девушка ойкнула и запрыгала на одной ноге, затем, пнув от злости выступавший корень, ойкнула во второй раз, но от мести несчастной части растения воздержалась. Кагоме всё шла и шла, а полудемона видно не было. — Да куда его понесло? — пробурчала себе под нос Кагоме, скуксившись. В просвете между деревьями показалось алое пятно, и девушка, обрадовавшись, побежала к слинявшему Инуяше. Но её нога замерла на полушаге. Инуяша… был не один. Кикио. Тьфу, чтоб её! Ревность стала закипать и неминуемо взорвалась бы вулканом по возвращении полудемона, которым было бы несчётное количество выкриков «Сидеть!». Мико, сделав осторожный шаг вперёд, чтобы её не услышали, замерла с широко раскрытыми глазами. Инуяша целовал Кикио. Жадно, страстно. Пакетик с едой выпал из рук жрицы, мир пошатнулся, и всё вокруг подёрнулось туманом. Он её и сокрыл, но в тоже время давая увидеть всё, что творилось в нескольких шагах от неё. Слёзы навернулись на глаза, и девушка побежала. Ей было всё равно, куда, лишь бы подальше. И не видеть их…***
Всё. Больше слёз не должно быть, но они всё равно крупными каплями катились по щекам, и мико, уткнувшись лицом в ладони, вновь заплакала. На этот раз беззвучно. «Нет, хватит… Хватит плакать, у каждого своя судьба», — сквозь горькую пелену подумала Кагоме и резко поднялась. Вперёд. Только вперёд, а о прошлом можно не вспоминать. Тогда будет легче. Тяжело переставляя ноги, Кагоме брела по лесу, иногда поднимая взгляд, чтобы увидеть густую пелену тумана, и ощутить, что её будет не так легко найти. Туман должен её сокрыть, тогда же не дал себя увидеть. В голове не было мыслей — только жгучее желание убежать, и ноющая боль в сердце заставляла её подымать изодранные ноги. Вокруг была тишина, и лишь потрескивание веток под ногами нарушали её. Кагоме это устраивало. Ничто и никто её не останавливал. Она может идти туда, куда захочет, а остальные осколки найдут друзья и он. Может Кикио подсобит, если у неё настроение будет. Она же будет зализывать раны в тёмном, укромном уголке. Домой она не вернётся, нет, там он её достанет. Вновь ложью причинит боль. Хватит. — Кагоме! — окликнул девушку до боли знакомый голос, затем послышался шёпот листвы от соприкосновения с босыми ногами. — Кагоме! Мико остановилась, но оборачиваться не спешила. Показать эту боль она не хотела. — Чего тебе? — холодно спросила она, и её сердце жалобно сжалось. Инуяша шарахнулся от резкого тона, и шагнул вперёд, извиняющиеся бормоча: — Кагоме, ты чего? Я ж это… того… — Не подходи, — предупредила Кагоме таким же безжизненным голосом. — Кстати, забирай. В руки полудемону полетела половинка Камня Душ. Полудемон поднял на мико ошарашенный взгляд, и сделал шаг вперёд, забыв о словах жрицы. — Не подходи, — повторила Кагоме, не оборачиваясь. — Отныне я сама по себе. Можешь попросить Кикио помочь вам в поисках оставшихся осколков, у вас же там была такая трогательная беседа, — по щеке вновь скатилась слеза, но голос по-прежнему был твёрд. — Уходи. — Но… — заикнулся было полудемон, но его прервали. — Наша любовь — наш кинжал, — обледенелость голоса сменилась на печаль, — прикоснёмся — обрежемся. Попытаемся вернуть — и кинжал полетит прямиком в сердце. С меня довольно. Быть вместе — не наша судьба. — Кагоме… — одними губами прошептал полудемон, стоя, словно вкопанный в землю. Туман всё сгущался, размывая очертания мико. Вскоре стихли все шорохи, даже ветер не смел подёрнуть вуаль тишины. Лишь теперь Инуяша понял, кого потерял.