Эго Дэш (A Dash of Ego)

       Впервые в моей жизни я не хочу пить с друзьями. Хоть и сидр был потрясным, но не лучше экспериментов в моём доме. Ведь обеспечить наследие, и потрясно, и опьяняюще даже без сидра. Вот бы достать заначку у ЭйДжей… Это было непростым решением. Я знаю, о чём вы думаете: Рэйнбоу-Потрясная-Дэш недовольна городом. Ну, если бы я не сидела за столом с напивающейся Берри Пунш, пока все остальные мои друзья разыскивают её пропавшую партнёршу, то это была бы совсем другая история. Надеюсь, они скоро вернутся, и избавят меня от необходимости находиться рядом с «этим». Единственной мыслью было «Удачи вам», но надежда таяла с каждой выпитой бутылкой. По правде, я не могу винить ни её, ни моих друзей. Берри меня бесит. И мне стоит прекратить болтаться по библиотеке, иначе Твайлайт меня убьёт. Пьяная Берри сдерживает моё желание улететь отсюда немедленно. Хотя я могла скинуть её на друзей или придумать любую другую отмазку. Но идея была слишком хороша. — И потом она говорит мне: Берри, ведь ты не можешь стоять на ногах, — на удивление разборчиво бормочит Берри, и небольшой танец только на задних ногах вышел весьма впечатляющим. Как это она двигается так в таком состоянии, когда не может держать голову прямо? Может её особый талант — не производство вина, а напиваться? Её история продолжает виться вокруг её партнёрши, цитирую: «глупой сексуальной кобылки». Хотя бы она счастлива, пока пьяна. Я потягиваю свой сидр и раздумываю пить ли остальное. Я могла бы свалить от этой бесячей кобылы. Я сижу, опираясь на плюшевую спинку сиденья бара, когда меня наконец-то торкает выпивка. Вот, так намно-о-ого лучше. Она плюхается обратно на сидение, и топит глаза в сидре. Ой-ой, зря это я сказала. О чём она там рассказывает? Что-то о партнёрше, то о ней, то молчит. Разве стоит её винить? А вот и началась грустная история, давай, Рэйнбоу, держись и не смей грубить. Улыбаемся и машем. Милостивая Селестия, она рыдает прямо на моём плече. Фу! Фу-фу-фу! Стой, не пей больше! Моё копыто перехватывает напиток, но даже я с моими рефлексами не успеваю заметить, как алкашка молниеносно опустошает обе кружки, и не успеваю помешать ей. Ебаное дерьмо, да она типа пьяный ниндзя. Никто не может быть быстрее меня! Я чувствую лёгкое уважение к её навыку, и эта мысль поражает меня. Если она так быстра, то, возможно, она мне подходит. Нет. Ещё не всё подготовлено. Ещё не все тесты дают положительный результат. Я опять раздумываю об облачном доме, об экспериментах в нём. Всего год назад, я, Рэйнбоу-Охрененно-Потрясная-Дэш, и подумать не могла о собственной лаборатории, считая это глупостью. Но оказалось, что я потрясна и в изучении науки, что оказалось для кое-кого сюрпризом. Я ухмыльнулась про себя, но быстро подавила ухмылку, не нужно давать им даже намёков, насколько я потрясная. Они опять могут попытаться перевоспитать меня. Дрожь проходит, я смотрю за спину Берри и оглядываюсь вокруг. Никого, только официантка. Я постаралась расслабиться. От одной только мысли, что все мои друзья собираются вместе и пытаются перевоспитать меня, крылья рефлекторно вспорхнули. Я быстро расслабилась и комфортно уселась, как я умею. Официантка дёргается рядом с нами, требуя оплатить счёт. Она переминается с ноги на ногу, стараясь не глядеть на рыдающую кобылу на моих коленях. Почему она? О-о-о! Возбуждающе. Погоди. Я беру полусознательную Берри и насаживаю её губы на свой член. Ебать её сложно. Она быстро возвращается к очень важной для неё задаче: рыданию в моё плечо, словно ничего не произошло. Я плачу официантке, которая закатывает золотые глаза и делает вид, что ничего не видела. Отдаю ей слишком много битов и кашляю, когда она пересчитывает. Она уходит, не сказав ни слова. — Слава Селестии. Она дремала на моём насквозь мокром плече. Подёргивание у меня между ног возвращает мои мысли к рассмотрению вопроса. Неохотно признаюсь, что это было бы идеальным тестом. Я придумала, но как это сделать? Мне соблазнить её? Нет, она так распереживалась, считала себя виноватой, когда узнала что Колгейт изменяет ей. Или я ошибаюсь. Не могу же я просто изнасиловать её. Ведь тогда она не узнает какой я потрясный… отец? Лучше всех. Но если Мэр чему и научила меня, то тому, что никто не должен знать насколько я потрясная. Я очистила мысли, и поместила первым пунктом в чеклист «убраться отсюда». Берри не сдвинулась с места, прижимаясь к плечу и пуская тонкую струйку слюны по моей шерсти, марая её. Я сделала заметку про себя: принять душ, когда вернусь домой. Прикасаюсь копытом к её плечу и слегка трясу её. Потом сильнее. Наконец она посмотрела на меня, находясь всё ещё в полусне. Сойдёт. Бережно толкаю её и говорю: — Пойдём-ка лучше домой, девочка. Она слабо кивает и опирается на меня. Выбраться из сидения было ещё тем подвигом, но, похоже, она хорошо обучена опираться на кого-то и идти за ним. Я почувствовала, что последний алкоголь ударил мне в голову, когда я приземлилась копытами на землю. Я выпила не так много, но слабое чувство тепла и счастья во мне прекрасно контрастировали с поддатой Берри Пунш, напивавшейся всю ночь. Потрясное слово, да? Поддатая — значит мертвецки пьяная. Всё же чтение делает меня круче. Может быть тусоваться с Твай не так плохо. Снаружи воздух был холодным, но он не сравнится с холодом в верхних слоях атмосферы, где я летала. Теперь нам нужно добраться до дома Берри, где я смогу вручить ей самый лучший подарок на свете. Волчья ухмылка распространялась по лицу, но быстро исчезла — Берри упала набок. Я закатила глаза и помогла ей подняться. Сказала ей, чтобы вцепилась в мой хвост зубами, и что я отведу её домой. Несколько пони одарили нас долгим взглядом на другой стороне улицы, но никто подходить не стал. Если бы я могла забросить её на спину и улететь с ней к себе домой. Но я не настолько потрясная и не могу этого сделать. Да и если бы я захотела, она может испортить мою гриву — если её вырвет на меня. Поэтому хвост в зубы — и идём к ней домой. Ночь темна, и тонкий ручеёк пони, выходящих из бара, исчезает стоит только завернуть за угол. Рыночная площадь пуста, и мы быстро пересекаем её. Я тяну её за собой настолько быстро, насколько осмеливаюсь. Мысль, что она рвёт мой великолепный хвост, и её постоянные пьяные спотыкания, заставляют постоянно оглядываться на неё. Освещения за пределами рынка на улицах нет ради экономии, и мои обострённые чувства привлекает белый кот. Он умчался в переулок, когда мы вышли из-за угла. Тёмные дома. Ни одна даже слабая свечка в окнах не нарушает темноту. Вдруг я чувствую нагрузку на мою репицу, и за мой хвост болезненно тянут, когда Берри начала шататься. Выдернув свой хвост, я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как она, споткнувшись в пустом переулке, врезается в стену рядом с мусорными баками. От них сильный запах, но я слишком зла из-за того, что она сделала с моим хвостом. Он испорчен! Я не какая-то фашионистка, как Рэрити, но даже я знаю, что он испорчен! Кончики волос пожёваны, и я клянусь, она откусила мне хвост. Я зашла вглубь переулка, до куда не достаёт свет уличных фонарей и луны. Злость бурлила во мне, копыта месили грязь. И обо что она споткнулась в этой кромешной темноте? Не важно, я быстро нашла её лежащей в луже мокрой от пыли и грязи. К счастью, на ней не было мусора, но мне кажется, что это банановая кожура плавает перед её радужной мордой. Чего? Я наклонилась. Понячьи перья, я была права! У неё полный рот моих волос из хвоста. Мой гнев переходил в ярость, привычное тепло прилило к низу живота, словно намекая. Задние копыта, занесённые для удара по её молчаливой голове, лишь поласкали её. Бурлящие эмоции быстро стихли, вытесняясь желанием. Я поводила копытом по её шее, медленно опускаясь вниз по спине. Она сильная, её мышцы спины с трудом проминаются под моим прикосновением. Да, она будет идеальной матерью. Возможно, и у моей дочери будет сила земных пони. Эта мысль расходится мурашками по спине, заставляя дрогнуть всю длину подо мной. Её ноги широко расставлены и лежат по краям лужи. Её хвост уже отставлен в сторону, открывая киску полуночному воздуху. До моего носа донёсся запах, ставший для меня сюрпризом. Я глубоко вдохнула, чтобы убедиться, что мне не показалось. Среди запаха земли и дождя доносился знакомый запах возбуждения. Если подумать, то я не должна этому удивляться. Ведь она могла лицезреть прекрасный вид на мой плот несколько минут с подряд. От одной только мысли о своих сочных фланках и прекрасно накачанной заднице мой член затвердел до боевой готовности и из моей киски закапало от нетерпения. Прекращаю покачивать фланками из стороны в сторону и смотрю вниз на менее потрясную, но довольно неплохую, лежащую в луже передо мной. Не обращаю внимание на грязь, копыта проваливаются в неё, и как она впитывается в шерсть. Игнорирую запах мусора и испорченных пирожков, фокусируя внимание на матери моего будущего ребёнка. Верно, я избавилась от бесплодия. Никаких сомнений — я потрясна в полётах и алхимии. Берри мычит что-то и кладёт переднее копыто под подбородок, неожиданно дёргая задницу назад, словно опираясь на невидимого партнёра. Я едва расслышала имя Колгейт, когда наклонилась и глубоко вздохнула запахи текущей киски. Она должна бормотать моё имя, это будет со временем. Приближаюсь к ней, почти не замечая, как копыта плещутся в холодной воде. Даже мысль о безнадёжно замаранной шерсти больше не беспокоит меня. Мой длинный член ударяется о мой живот, пока я медленно наклоняюсь, наслаждаясь каждой секундой. От возбуждения Берри член дёргается в ожидании воткнуться во всю длину. Переношу свой вес через Берри, и мой член помещается напротив складок её киски. Моя каменная головка быстро покрывается её соками. Я тру членом о её губы. Теперь мой идеальный член смазан полностью. Не важно чем, водой из грязной лужи или соками из киски. Склонившись, ласково целую её в шею, и звучит мой утешающий голос: — Приготовься стать первой из многих, дорогая Берри. На секунду мне показалось, что она собралась проснуться. Её веки шевельнулись, и копыта внезапно переместились. Непредвиденный кусочек паники врезался в разум и остановил все мысли. Её копыто двигается медленно, безразлично рассекая воду. Её шея напрягается, в моей голове придумываются миллионы оправданий. Её голова поворачивается набок, и она тихо всхлипывает. Не нужны мне оправдания, она заснула, ей сейчас нужен сон. Она — хорошая кобыла и готова мне дать в грязном переулке. Я наклоняюсь к её мокрым губам, несколько раз промахиваясь. Из её рта выпадает язык и падает в грязную лужу. Жар, идущий от её пещерки, интенсивный, хотела бы я быть единорогом, тогда я побывала бы в ней намного раньше с применением магии. Но эта мысль исчезла, когда головка моего великолепного члена скользнула в неё. К тому же, нет способов улучшить совершенство. Волны удовольствия настолько интенсивные, что дело грозит закончиться не начавшись. Кусаю губы, пережидая, пока волны стихнут. Мне нужно быть как можно глубже, когда я кончу. И я хочу, в первую очередь повеселиться, а не только заниматься делом. Её дыхание учащается, и я чувствую, как она расставляет ноги немного пошире для меня. Это может и не понимает, но тело делает это за неё. Ведь кобылки никогда не сопротивляются мне. Переступаю ногами вперед, стараясь не выйти из неё. Хочу, чтобы она была готовой и расслабленной, когда мой член пролезет до шейки матки. Одна только мысль об этом вызывает желание бросить всё притворное удовольствие и тупо жёстко изнасиловать её. Слишком долгое воздержание пока я не нашла дырку, достойную моего идеального мужского достоинства. Земная пони подо мной испускает тихий стон, и я чувствую как её внутренние мышцы пульсируют вокруг головки моего члена. Она бормочет что-то о битах и громко захрапела. Моя кобыла согласна, и я медленно сдвигаю свой вес дальше и толкаю бёдра в неё. Мой член скользит по хорошо смазанной киске, посылая медленно ползущие мурашки по низу моей спины. Её мышцы сопротивляются силе моего удивительного пениса. Я чувствую, как они выгибаются в отчаянной попытке ощутить меня глубже в ней. Экстаз от моего пениса, покоящегося в пульсирующем тоннеле, грозится нарушить мою концентрацию. Но моя воля сильна, и я сдерживаюсь и, думаю, смогу засунуть последние дюймы внутрь неё и переместить весь вес. Смотрю на неё сверху вниз, ищя признаки просыпания из алкогольной комы. Должно быть, те последние напитки, что она проглотила, вырубили её сейчас, и даже её ноги перестали подёргиваться. На секунду запаниковала, подумав, что утопила её, но вода в грязной луже даже не достаёт до её губ. Наконец-то я могу пахать на моей кобыле, как хочу. Перевожу дух и неохотно вытягиваю, наслаждаясь, как сокращения мышц моей кобылки вокруг моего члена отчаянно пытается затянуть его обратно в заждавшиеся меня глубины. Её бёдра качаются вместе со мной, будто я тяну их за собой. С замедленным дыханием она ждёт моего толчка. Мои тревоги начинают исчезать. Она в отрубе, и никакая кобыла не сравнится с получаемым удовольствием. Слегка переношу вес и меняю угол проникновения для лучшего положения члена и начинаю хлопать в её влагалище со скоростью, на какую только способна. Небольшая часть меня заставляет замедляться в самом конце, чтобы моя головка члена лишь касалась шейки матки, а не таранила её. Не важно насколько большая часть меня хочет этого, но не желательно, чтобы она проснулась от этого. Скользить в хорошо разработанной вагине со такой скоростью, на которою я могу — удивительно. Её мышцы не успевают сомкнуться, кода я вытаскиваю и вставляю обратно. Слабый стон вырывается из губ моей кобылы. Это хорошо, это правильно, она должна почувствовать удовольствие, что я ей доставляю. Это её маленькая награда за то, что она будет вынашивать моего жеребенка. Её вымячки внизу колышутся с каждым толчком. Вперед-назад. Немного гипнотизирует. Мне стоит увидеть её позже, чтобы убедиться, что моё семя укоренилось. Если ничего не получится, то этот великолепный член разомнёт её попку ещё раз. Её копыта двигаются, будто она пытается подняться на ноги. Я быстро размышляю. Я не могу ударить её по шее, вырубив, это было бы слишком жестоко. Но если я не ударю первой, то всё станет более запутанным. Паникую лишь на секунду, и останавливаюсь на одной мысли и молясь, что это сработает. Настроившись на мою внутреннюю Флаттершай и напевая тихий мотивчик, я замедлила толчки, чтобы оргазм ко мне пришёл быстрее. Я прекратила сдерживать волны удовольствия, и они начали игру против меня. Чуя приближение оргазма, я замечаю, как Берри поворачивает голову и бормочет: — Ещё пять минуточек. Мне хватит и пяти секунд, поблагодарите мой потрясный голос и песни, что я им пою. Немного испуганно и осторожно увеличиваю скорость в погоне за оргазмом. Несколько быстрых толчков, закончившихся поцелуем её утробы мои членом, и мои яйца поднимаются и начинают кончать. Расширившаяся головка члена — это слишком для полубессознательной кобылки, я чувствую, как её вагина болезненно плотно обтягивает меня. Я приготовила копыто, чтобы незамедлительно ударить, если она проснётся. Но она даже не шелохнулась. Я чувствую как моя густая сперма движется внутри члена и выплёскивается внутрь неё в матку. Пожав плечами, я пережидаю мой последний оргазм и осторожно вытягиваю быстро опадающий член из её растянутой вагины. Её киска открыта холодному ночному воздуху, и тонкая струйка спермы вытекает в лужу, пока мы обе лежим. От резкого порыва ветра в сочетании с промокшей насквозь шерстью вниз по спине пробегает дрожь. Лучше пойти-ка в дом. Берри не должна простудиться, особенно теперь, когда внутри неё находится такая ценность. Я потыкала её несколько раз копытом. Она только постанывает и не предпринимает попыток подняться. Моя вернувшаяся злость ввинчивается в разум, я ненадолго захотела сбежать. Но мой идеальный жеребёнок, что она будет носить, важнее, чем мои промокшие насквозь ноги. Гляжу вниз между её задвинутых ног и вижу, как лужица спермы натекла по её ноге и потрачена зря. Быстро думаю и наклоняюсь, слизывая всё моё драгоценное семя и собирая его в рот. Нежно вылизываю её текущую киску, собирая языком всё внутри до куда могу достать. Как всегда, я потрясная на вкус: лёгкая пряность с нотками цитрусовых. Я решила не глотать, как обычно я это делаю, а подошла к лицу Берри и осторожно приоткрыла ей рот, даря поцелуй. Собрав всю сперму на языке, я аккуратно протягиваю его в чужой рот и нежно трусь о её зубы, передавая парящий груз в её рот. Она не сопротивляется поцелую, и через секунду я вижу, как она рефлекторно сглатывает. По её мордочке стекает тонкая струйка спермы, которую я тут же слизываю. К счастью, остальное она глотает без проблем. Маленькая чувственная часть меня выразила недовольство, что пони не может насладиться вкусом моей потрясающей спермы. Наверное, она в таком пьяном состоянии думает, что это слюна. Хорошая кобылка, я обязательно вернусь, чтобы убедиться, что она получила награду. Рысю вокруг её бессознательного тела. Молча киваю и перекидываю её правую переднюю ногу себе через шею, закидывая её себе на спину. Она тяжёлая, намного тяжелее, чем я думала, для кобылы её размеров. Прокляты земные пони всегда оказываются тяжёлыми. Но нет ничего невозможного, с чем не сможет справиться потрясная Рэйнбоу Дэш. Долгий путь до её дома, пока я тащусь с ней на спине, и мёртвая тишина дают мне время, чтобы придумать план. Я оставлю её в её же доме. Там тепло, и мне будет просто её найти. Работа сделана, мне пора вернутся домой и прихорошиться (не нравится мне это, но надо). А если она заболеет, или ещё что-нибудь случится, и жеребёнок не появится на свет? Это смехотворно, ещё дня не прошло, и он сейчас не больше, чем горстка клеток. Но это смехотворная мысль не выходила у меня из головы. Наконец, я пересекла последнюю улицу, где стоял её дом. Мысли бегали в голове по кругу, как древесный волк за хвостом. Вздохнув в поражении, я решила донести её до самой постели. Этого будет достаточно, чтобы она не простыла от холода. Случайно роняю её ключи, что она мне дала ранее, в грязь под дверью. Они исчезают в темноте в мгновение ока. Ищю их вокруг, потом фыркаю, решив для начала попробовать открыть дверь. С тихим скрипом входная дверь открывается, открывая вид на тёмную гостиную. Я должна была знать, что она ленится запирать дверь. Смотрю вниз, где остались лежать ключи, и немного приседаю, чтобы подвинуть вперёд на спину мою кобылку, которая начала съезжать и могла свалиться в грязь. Хрен с ними, заберу позже. Слишком темно, даже для моего ночного зрения, без света луны. Глаза привыкают к темноте, и я понимаю, что никакого освещения вообще нет. Иду внутрь, шаря перед собой копытом. Надеюсь, её дочка не ждёт маму, когда она вернётся домой. В конце коридора две двери, обе открыты. Одна ведёт в ванную, я это вижу по кафельному полу, другая в родительскую спальню. Видимо, детская комната на втором этаже. С облегчением вздыхаю, когда понимаю, что мне не надо переть это животное по крутым ступенькам лестницы. Быстро захожу за угол и скидываю Берри на кровать, пока мои дрожащие ноги не уронили меня. Напоследок гляжу на спящую кобылу, лежащую на боку. Наслаждаюсь видом под хвостом, что благодарно остался открытым. Тепло поднимается между ног, и член выскальзывает из крайней плоти. Нет, я не могу позволить себе возбудиться снова, но он уже вышел. Мысль, сколько моей спермы плещется в её утробе, заводит меня. Проклиная себя, делаю шаг назад и выхожу на улицу на холод. Чувствую, как член медленно твердеет, несмотря на холодный ветер. Напрягаю глаза в свете луны на небе, слава Луне за яркую ночь. Где же, во имя солнца, потерялись ключи? Копыта без успехов роются в холодной грязи. Несколько минут тщательного вытаптывания её цветника и ключи всё ещё не найдены. Потягиваюсь и дышу свежим воздухом, как вдруг замечаю что-то блестящее правым глазом. Мои обострённые инстинкты ударяют в голову — рывок — и я лежу под окном. Исподтишка осмотрелась спереди и сзади: только пустая улица вокруг потрясной меня. Даже ни одного любопытного кота. Что-то холодное и твёрдое упирается мне в грудь. Глянув вниз, вижу тусклое отражение от металла. Хватаю ключи сильно прижимаю к себе вместе с грязью. Слышу спотыкающиеся звуки изнутри дома, а затем приглушённый треск и ругань, и опять тишина. Звуки напрягают, а доносящиеся булькания нарушают тишину. Только не говорите мне, что она пьёт ещё? Она пытается убить себя? Неуверенно заглядываю в окно. Проклятье, слишком ярко. Щурюсь, пока розовое пятно не фокусируется в зрении. В центре кухни стоит сильно растрёпанная Берри Пунш и наливает себе бокал вина. Наполовину заполнив, она швыряет бутылку обратно в шкаф хлопает дверцей. Та скрипит и болтается ещё несколько секунд, пока не останавливается. Она поворачивается ко мне спиной и могучим глотком осушает половину бокала. Щёки выпирают то с одной стороны, то с другой — она полоскает вином рот. Этой сучке не понравился вкус меня! Как она посмела уклоняться от моего подарка. Этого каждая кобыла хочет. Бурлящие чувства разочарование и гнева делают тверже уже поднявшийся член. Я фокусируюсь на холодной грязи, сдерживая твердеющий член. Подглядываю обратно в окно, как раз вовремя: она осушила остальное вино и ковыляет по комнате. Её жирный сочный плот шевелится, когда она пытается вернуться в спальню. Она спотыкается им об стол, посылая по фланкам великолепную рябь. Грязь на её шкуре делает её менее привлекательной, но грязные кобылки всегда меня возбуждали. Мой член хлопает по животу, встав, когда я мельком увидела несколько капелек своей спермы капающей из её киски. Если я подожду, я могу трахнуть её ещё раз, когда она вырубится. А вдруг Колгейт придёт домой? Может быть мои друзья её нашли, после того, как она сбежала, чтобы побыть в одиночестве. А это на другом конце города. У меня есть около часа, прежде чем они могут прийти сюда, и то, если они пойдут сразу домой и не будут проверять бар. Значит у меня достаточно времени чтобы… Нет я не могу — она проснётся, и я не должна попасться. Пульсирующий член упирается в живот, протестуя против решения просто сбежать. Проходит всего лишь одна секунда, как её фланк исчезает за углом, и я соглашаюсь со своим членом, желающим заскользнуть внутрь. Помедлив перед ступеньками, заждалась пока звуки её копыт не стихли в глубине дома. К счастью, подсохшая грязь на моих копытах заглушает мои собственные шаги. Быстро выключаю свет, проходя мимо выключателя. Замираю и напрягаю уши в молчащей темноте. Копыта несут меня в гостиную. Вытягиваю шею, чтобы заглянуть в зал: и вижу лишь пустой тёмный коридор. Через открытую дверь спальни доносится храп аж до гостиной. Оглядываюсь ещё раз, особое внимание уделяю лестнице наверх. Ни души. Берри Пинч либо спит, либо слишком напугана, чтобы спустится и посмотреть, что с матерью. Одного быстрого взгляда на кухню/столовую хватило, чтобы понять что всё в порядке. Кроме бокала стоявшего не на месте. Я толкнула носом дверь, опасаясь даже малейшего скрипа. Открыв её достаточно, чтобы я могла протиснутся, я решила не испытывать удачу, открывая её дальше. Там на боку, раздвинув ноги, лежала моя кобылка. В маленькой комнате её храп был ещё сильнее — мне захотелось запихнуть что-нибудь в уши. Однако молчаливо пульсирующее мужское достоинство привлекло моё внимание между её ног. Возможно, впервые за эту ночь её пещерка была прикрыта хвостом. Оторвала глаза от капельки моего подарка, блестящего у неё под хвостом, чтобы убедится, что она вправду спит. Её тяжелые веки закрыты, что позволило подобраться поближе к её спящему лицу. — Берри Пунш, — прошептала я для начала. — Берри Пунш, — чуть громче. Никакой реакции. Её веки даже не дрогнули. — Берри Пунш! — проорала я изо всех сил. Опять ничего. Со вздохом облегчения взлетаю к ней на кровать. Тыкаю ещё несколько раз по телу, зовя её по имени. Она не двигалась, только один раз дёрнулась, когда я ткнула в шею. Повторила ещё несколько раз, но не добилась повторения реакции. И позволила улыбке растечься по лицу. Отбросив всё притворство я быстро скользнула членом внутрь неё. Это заняло несколько попыток, но я благодарна, что вбуриваюсь в неё в мягкой постели в этот раз, а не в грязной луже в переулке. Хотя образ, как я трахаю её в переулке на холодной земле возбуждает. Переношу вес на задние ноги и погружаю член на всю длину. Моя головка плотно прижимается ко входу её матки. Ещё только когда член только коснулся входа в её лоно, у меня по спине волной разлились искорки электричества. Долгие секунды двигаюсь в ней, пока мои бедра не соприкасаются её. Довольная, что глубже я не смогу затолкать член в мою племенную кобылу, я встаю в более удобную позу. М-м… Племенная кобыла, это слово мне кажется правильным. Всё же она маленькая кобылка. Хорошая носительница моей потрясности. Обычный мешок мяса, который родит кое-кого в миллион раз круче себя. Её единственная цель: принимать мою сперму, пока она не начнёт раздуваться моим жеребёнком. Я не могу больше сдерживаться. Воображая Берри носящего моего жеребёнка, я двигалась в ней вперёд-назад. Её внутренние мышцы пытаются сжать мой большой член. Абсолютная тишина, во сне она ничего не чувствует. Но меня это не волнует. Не имеет значения, ей это должно понравиться. Мои широко расставлены позволяя совершать точки сильнее и сильнее. С каждым толчком моя киска течёт. Я чувствую сперму в ней, что ранее накончал мой член. Я перестраиваюсь, подгибая её безвольную ногу вверх и прижимая к себе. Так я могу проникать чуточку глубже. Её дыхание учащается, но, кажется, изменился только тембр храпа. С изменением позы я чувствую себя потрясно, головка члена плотно прижимается к её утробе. С каждым глубоким толчком я чувствую лёгкое сопротивление и как мой член проникает в самые глубокие уголки её киски. От этого я почти кончаю, но сдерживаюсь. Выделяю себе ещё пару минут, чтобы насладиться моей племенной кобылой. Я крепко обнимаю передними копытами её ногу и грубо вхожу в неё без каких-либо намёков на изящество. По маленькой комнате разносятся звуки толчков моего члена в её тугой дырке. Мокрые шлепки моих тяжелых яиц звучат громче храпа. Наша замаранная водой и грязью шерстка трётся о простыни, делая их безнадёжно испорченными. Я это замечу позже. Стону от удовольствия, когда член нажимает слишком сильно на её внутренности. Бью себя копытом по лицу, наказывая, что слишком увлеклась. Перехватываю ногу покрепче и удваиваю скорость, а она — храп на две октавы выше. Вожу копытом внизу, убеждаясь, что член всё ещё в её вагине, и только сейчас дотрагиваюсь до её мягкой и грязной кожи на грудях. В шоке отдёргиваю копыта и смотрю вниз. Это первый раз, когда я смотрела на них. У меня не было возможности раньше как следует рассмотреть их — они были огромными. Каждое вымя размером почти с моё копыто! Если бы не магия, что скрывает гениталии у всех пони, их было бы невозможно спрятать. И вправду, я сделала идеальный выбор для моих будущих жеребят. Они не будут голодать. Я грубо мну её шары на нижней части живота, ощупывая содержимое под кожей. Мои бёдра медленно трутся об неё, и мне нравится чувствовать её сиськи и её промежность. Они такие большие и мягкие, представляю себе, какими большими они станут, когда набухнут молоком. Если эти близняшки удвоятся в размерах, этого будет более чем достаточно, чтобы прокормить голодного жеребёнка. От одной только мысли меня застигает врасплох оргазм. Я успеваю только хватить её ногу обеими копытами и завершить последние несколько толчков, загоняя член под идеальным углом и упираясь им в шейку матки. Кусаю губу, чтобы отсрочить на секунду удовольствие, что захлестнёт меня с головой. Я сдерживаюсь, пока головка члена увеличивается. Сосредотачиваю всё внимание на члене, что осторожно упирается в сопротивляющееся стенки влагалища, пока наши бёдра не соприкасаются. Негромкий стон слетает с моих губ, и я позволяю плотине прорваться. Дёргаюсь, чувствуя как густая сперма покидает яйца и заполняет самые сокровенные уголки кобылки. Хотя трахать её в переулке было прекрасно, но это не сравнится с чувством абсолютно заполненной утробой моей спермой. Появилась мысль, что это стало возможным после очень многих одиноких ночей. Смотрю вниз на Берри. Её глаза закрыты, хотя храп прерывистый, то становится выше, то ниже, напевая странную песню. Но она крепко спит. Даже влагалище расслаблено и податливо. Рык вырывается у меня из горла, и я затыкаю рот опять копытом, пока последний оргазм наконец ослабевает. С большой неохотой вытягивая мой идеальный член из её мокрой вагины с чпоком. Медленно спускаюсь вниз, смотря на доставленный подарок и на её удивительные сиськи. Тонкая струйка спермы вытекает из неё в мой рот. Смакую свой вкус ещё раз, и мой язык погружается внутрь неё, наслаждаясь нашими смешанными вкусами. В свете одинокого лучика полной луны, прорывавшейся через шторы, я внимательно всё осматриваю. С довольным хмыканием отмечаю, что все улики прочно заперты в её утробе или у меня в желудке. Молча крадусь обратно через гостиную, смотря на лестницу. Ни единого цокания маленьких копыт не доносится до моих ушей. Прекрасно. Бросаю ключи на стол в гостиной и закрываю за собой дверь снаружи. Звуки разговора, доносящиеся далеко на улице, вырывают меня из послеоргазменного блаженства. Быстрые взмахи крыльев — и я взмываю в воздух, проношусь через улицу от дома Берри Пунш, прячусь за угол и выглядываю обратно, смотря на приближающуюся группу. Большой фиолетовый единорог идёт слева от синего единорога и белого. Напрягая глаза, что осталось так мало в ночи, я различаю крылья у фиолетового единорога и мгновенно опознаю в них Твайлайт и Рэрити, ведущую пошатывавшуюся Колгейт домой. Идеально рассчитанное время. Стремясь успеть вернуться в бар, чтобы подтвердить своё алиби, мои крылья мощно взмахивают. Рассекая воздух, я успеваю вернуться в бар быстрее своих друзей и даже помогаю отвести Колгейт домой.