Твой голос на кассете

      Тихо щелкает отделение магнитофона, скрывая внутри кассету с надписью: "На долгую память". Парень жмёт на кнопку воспроизведения и усаживается на стул, закуривая приготовленную сигарету. Дым белым маревом вырывается изо рта, заполняя небольшое пространство кухни, пока магнитофон не воспроизводит выученный уже наизусть диалог.       – Арс! Арс! Да успокойся, это же не видеосъемка, здесь никто не сможет увидеть, что ты сидишь в одних трусах! – за громким треском, раздавшимся в самом начале, слышится смеющийся голос Антона. В тот день Шастуну непременно захотелось записать разговор с Поповым. К тому же мужчина давно обещал спеть для него, а это стоило того, чтобы оказаться на пленке. Это был, наверное, один из лучших моментов их совместной жизни.       – Арсееений, – тянет Антон, и слышно, как он шлепает тапками по полу, а затем скрип старенького дивана, до сих пор стоявшего в гостиной.       Сегодняшний Шастун лишь горько улыбается, выпуская в окружающее пространство очередное белесое марево.       — Ты обещал, что споешь, помнишь?       На заднем фоне тяжко вздыхает Арсений, а Шаст мысленно воскресает в памяти, как мужчина уморительно закатывал глаза, каждый раз, когда Антон просил его о чем-нибудь странном.       – Тох, ты же знаешь, что певец из меня, как из бегемота балерина, – полувозмущённо восклицает Попов. Сейчас Шастун уже не может с той же уверенностью сказать, что он поднял в тот момент руки – слишком много фантазии прибавилось к старым воспоминаниям спустя столько лет.        – Откуда ты знаешь, что бегемоты не танцуют? Может это их дар от рождения? – веселится на пленке Антон, после чего достает гитару, с которой баловался Попов, пока дома никого не было, не желая, чтобы Шастун слышал его жалкие потуги. К тому же играть он учился именно ради парня. – Так что, давай, не притворяйся, я уверен, что ты за полгода уже смог выучить что-нибудь приличное, а не только «Кузнечика»!       – Ладно-ладно, уговорил, – всё же сдается Арсений, принимая негромко брякнувшую гитару. – Но не жди ничего особенного. – Предупреждает в конце мужчина, перехватывая инструмент поудобнее.       Сегодняшний Антон замирает, отрывая сигарету от губ, готовый вновь услышать песню, исполненную специально для его персоны. «Луч солнца золотого тьмы скрыла пелена И между нами снова вдруг выросла стена…»       Из динамиков раздается чарующий голос Попова, заставляя Антона зажмурится, едва сдерживая подступающие слёзы. Ничего не изменилось даже спустя такое количество времени – он по-прежнему влюблен в его голос. Перед взором тут же появляется светящиеся задором глаза Арсения. Казалось, он никогда не унывал. Даже в самых трудных ситуациях. «Ночь пройдет, наступит утро ясное, Верю, счастье нас с тобой ждёт…»       Шастун больше не может сдерживать себя, падая головой на сложенные руки. Слёзы непрерывным потоком орошают поверхность стола, над поверхностью которого едва заметен дымок от непотушенной в пепельнице сигареты. «Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, Солнце взойдет, Солнце взойдет…»       Вот только его солнце погасло навсегда, оставив доживать остаток века в одиночестве. Моментами Антону хотелось обвинить во всём Арса. За то, что оставил одного, что не захотел тревожить парня. «Петь птицы перестали, свет звёзд коснулся крыш. В час грусти и печали, ты голос мой услышь…»       Но, конечно, в глубине души Шаст понимает, что ничего бы не изменилось, а так хоть некоторое время они прожили в полнейшей гармонии, надеясь на лучшее будущее, которого попросту не могло быть. Медицина просто ещё не научилась избавляться от этого. Рак, найденный на последней стадии, уже ничем нельзя исправить. И Попов, как никто понимал это, однако решил ничего не говорить Антону, не желая тревожить его, а парень, поглощенный обожанием Арса, не заметил изменений, происходивших с мужчиной, или же тот слишком умело скрыл их от любимого человека. «Ночь пройдет, наступит утро ясное, Верю, счастье нас с тобой ждёт..»       Сегодняшний Антон только позднее понимает, что поведение Арсения было слишком красивым в последние дни его жизни. Он старался успеть как можно больше, а Шаст, захваченный амбициозным мужчиной, попросту не желал вникать в ситуацию. «Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная..»       Шастун помнит, какой волной его накрыло, когда в один день, проснувшись, рядом он обнаруживает холодное тело. Попытки реанимации, конечно же, ни к чему не приводят, а приехавшая скорая может лишь диагностировать смерть вследствие долгой болезни. «Солнце взойдет…»       Антону не хотелось в это верить, ведь всё было хорошо. Как же сильно он ошибался. «Солнце взойдет…»       Парень не помнит, что было потом. Кажется, его спасли после попытки суицида и надолго заперли в лечебнице, желая сохранить жизнь, которая стала совершенно бесцветной без питерского юмориста. «Солнце взойдет…»       Ему дорогого стоило вновь вернуться к нормальной жизни, начать общаться с близкими людьми, иногда появляться на массовых мероприятиях, чтобы не думали, что он застрелился. Хотя, конечно, именно этого ему и хотелось, когда он оставался с собой наедине. Спасали лишь мысли о несчастной матери. А сам он не несчастен? «Солнце взойдет…»       Его искрящиеся улыбкой глаза навсегда останутся в памяти, а ласковое: "Шастик", раздражающее Антона до зубного скрежета, кажется, так и будет раздаваться из динамика его сотового вместо будильника. «Солнце взойдет…»       Он всегда будет любить его. Спустя минуты, месяцы, годы… «Солнце взойдет…»       Арсений на тихой ноте заканчивает песню и смотрит на Антона, сидящего рядом. На глазах парня наворачиваются слёзы.       – Спасибо, Арс, – тихо шепчет Шастун, обнимая своё личное счастье.       – Я люблю тебя, Шастик, – чуть рассмеявшись, добавляет мужчина, целуя парня в губы. – Будь счастлив.       Тихо щелкает кнопка магнитофона, оповещая о том, что запись закончилась.       А на столе в яркой клетчатой рубашке Попова мирно уснул Антон. Парень чуть улыбается, ведь сейчас Арсений рядом с ним.