Не отпускай моей руки

– Спокойно. Не дёргайся. Не шевелись вообще, понял меня? Чуть сиплый от натуги голос слегка режет слух. А знаете, со стороны эта картина, наверное, выглядит весьма забавно – двое парней, болтающихся над бушующим в скалах потоком и имеющих неплохой шанс искупнуться в самые ближайшие мгновения. Этакая карикатурная иллюстрация из журнала тупых американских комиксов. И как он умудрился его поймать? Уму непостижимо. – Знаешь, Альфред, тебе сегодня просто сказочно везёт, – парень, висящий на его левой руке, нервно хмыкает где-то внизу. Ох, ты. Герой нервничает. Жаль, нельзя посмотреть ему в глаза – американец всё так же продолжает очумело пялиться под свои ботинки, прикидывая в уме, какие у него шансы продолжить своё существование в этом бренном мире в случае неудачного исхода. И, желательно, не в качестве отбивной. – И прекрати уже дрыгать своими ногами, пожалуйста, – замок из сцепленных рук слегка подрагивает. – Я ведь не железный. – Это не я, это ветер! – Джонс наконец оторвал глаза от пропасти и, задрав голову, постарался сфокусировать мутный взгляд на лице русского. – И вообще, у меня очки слетели! Какая трагедия. – …Удивительно, что в такой ситуации ты ещё можешь думать об очках, – глухо пыхтит Брагинский, осторожно, по миллиметру перегибаясь через холодный металлический штырь, пока ещё не дающий им обоим рухнуть вниз, и всё больше нависая над беснующимся внизу течением горной реки. …У-ух, высоко! Голова так и кружится, заставляя крупные и мелкие серые булыжники на каменистых берегах водить нестройный, рябящий в глазах хоровод. – Держись. Я сейчас…ещё немного, – сощурив большие глаза до размеров узкой щёлочки, Россия подёргал ногой, проверяя, прочно ли она зацепилась за так кстати оказавшееся здесь округлое отверстие в здоровенной железной балке. Удостоверившись, что носок ботинка крепко держится за толстый слой проржавевшего металла, русский слегка приподнялся на свободной руке и передвинул корпус тела чуть вперёд. От этого движения железо под ним сразу же визгливо заскрипело, заставив Брагинского поморщиться от неприятного звука. – Я больше не могу! У меня рука затекла! – жалобно завопил внизу громкий голос, эхом ударяясь о крутые склоны гор. – Ни один человек в мире не способен так долго висеть на одной руке над…, – Джонс опять бросил молниеносный взгляд вниз и крепко зажмурился, –… над пропастью и ждать, пока упадёт и расплющится в блин! – А я тут что, по-твоему, на диване прохлаждаюсь в ожидании твоего феерического полета? – сердито прикрикнул Россия, с опаской отцепляя правую руку от ребристой поверхности железа. – Будь добр, закрой рот и делай то, что я тебе говорю! – Но ты ещё ничего мне не сказал! – Альфред! – Да всё, всё, понял. Я молчу, – Джонс для верности закусил губу и даже смог сохранить тишину на пару-тройку секунд, слушая, как угрожающе поскрипывает наверху старый металл под весом двух здоровых парней. – Только ты это…поскорее, пожалуйста, – не выдержал Америка. – Я…я высоты боюсь, – тихо промямлил он вдогонку, не надеясь, что его едва различимый шепот будет кем-нибудь услышан. – Уж как получится, – отозвался Россия. – Я стараюсь. – Да, ты уж там постарайся… – Вниз не смотри, орёл. Ох, как же ему нехорошо… Джонс почувствовал, как обзавелся второй кожей, роль которой сыграла хлопковая рубашка, плотно прилипшая к мокрой спине. – …Высота – не медведь, она не задерёт, так что не тушуйся, Герой. Так. Давай сюда вторую руку. Только медленно. Не бойся. Американец, зубами стянув с пальцев чёрную перчатку, протянул ладонь вверх. …Неровные ногти едва шаркают по мизинцу России и, скользнув в сторону, разрывают секундное прикосновение. – Не получается! – в голосе ясно сквозит нотка паники. Скрипнув зубами, русский с силой стиснул левой рукой ладонь Альфреда, заставив того пронзительно вскрикнуть: – Больно! Не обратив на возглас внимания, Иван, опасно балансируя на узкой перекладине, свесился вниз ещё на пару сантиметров. – Давай! Рывок. Дёрнув ногами и как будто оттолкнувшись от невидимого воздушного трамплина, заставив Россию болезненно вздрогнуть, американец резко выкинул руку вверх и сцепился пальцами с протянутой к нему широкой ладонью. Есть. Тесное сплетение уже не разорвать. А теперь… Иван аж посинел от напряжения, ощущая, как мышцы превращаются в сталь. Тяни! *** –…Ну и? Что теперь-то? – чудесно спасенный сыпал вопросами, как песком на стройке – с абсолютной щедростью. – Тебе что-то не нравится? Хочешь ещё немного повисеть? Могу устроить, – Россия кивком головы указал вниз. – Не хочу, – быстро ответил Америка. – Я имел в виду, что нам нужен какой-нибудь план... О, ну разумеется. План. И как он мог забыть об этой неизлечимой страсти Альфреда? –…ну или что-то типа того. Стратегия там, возможные варианты, вероятности, все дела… Тыр-тыр-тыр, тыр-тыр-тыр…Устав от непрекращающейся болтовни, Брагинский обреченно вздохнул и приложил руку ко лбу. – ...поэтому… – Поэтому я был бы тебе очень благодарен, если бы ты помолчал хотя бы пять минут, договорились? «О большем и просить как-то неудобно», – моментально пронеслось в светловолосой голове. Джонс насупился и обиженно замолк. «Да-а. Хорошенькое дельце» Россия тоскливо смотрел на то место, где когда-то была крепко спаянная металлическая поверхность, ныне представляющая собой торчащие по разную сторону продолговатые, неровно разорванные по краям куски железа. Ранее прочный каркас сейчас был подобен воздушному замку: чуть дунешь – и он тотчас же разлетится в пыль. Если бы можно было как-нибудь перебраться на ту сторону… Американец, лишенный возможности поиграть в великого стратега, развлекал себя тем, что методично дёргал рукой свисающий сверху обрывок троса, служащего когда-то, по всей видимости, основой передвижения для кабинок фуникулёра, и пытался настучать какую-то понятную лишь ему одному мелодию. Лязгающий звук неприятно скрежетал, заставляя пепельного блондина кривиться при каждом ударе. – Да итит-мадрит, Альфред, прекрати уже стучать! – наконец не выдержал Брагинский. – Бесит, ажно руки зачесались надавать тебе по первое число! – А что мне делать? Я же должен себя чем-нибудь занять! – Посчитай про себя! – Это скучно! – американец ещё раз дёрнул тросик, который с металлическим отзвуком звонко хлестнул по аварийной конструкции. … –…Эй…Альфред, у тебя есть верёвка? Хотя… подожди-ка… Обернувшись на неожиданный вопрос, Америка прекратил своё высокоинтеллектуальное занятие и задумчиво почесал затылок. – Нет, нету... А что…, – Америка осёкся, переваривая услышанное. – Эй! А зачем ты спрашиваешь? Ты…ты что, собрался меня удавить?! – Джонс с ужасом уставился на почему-то улыбающегося Россию, ещё минуту назад озабоченно хмурившего светлые брови. – Естественно, а как ты догадался? Американец скорчил рожу и недоверчиво фыркнул, заставив Брагинского рассмеяться и поднять руку вверх, указывая пальцем на что-то. – Шутка юмора, – сощуренные от улыбки глаза с насмешкой глядят вперёд. – Ну, знаешь, в каждой шутке… –…Есть доля шутки, – Россия в примирительном жесте приподнял обе ладони вверх и вновь обезоруживающе улыбнулся. – Ну что ты надулся, как мышь на крупу, в самом деле? Ты помог мне придумать, как мы выберемся отсюда. Погляди наверх. – Пф. Издав этот непонятный звук, Америка запрокинул голову назад и сощурил близорукий взгляд, стараясь рассмотреть то, на что пару секунд назад указывал русский. – Ну и как же? – так и не сумев ничего разглядеть, спросил Альфред. – Что там наверху такого? Не вижу ничего. – Трос. Одна из нитей цела, видишь? – Брагинский пальцем провёл по воздуху, повторяя направление тонкой серой полосы, под углом тянущейся к концу ущелья. – По правде сказать, я должен поблагодарить тебя за то, что ты натолкнул меня на эту мысль, – похвала тут же побудила Америку надуться от гордости, делая его похожим на большого индюка. – Если бы ты не стал капать мне на нервы, то мы, возможно, ещё нескоро обратили на него своё внимание. Выпятившаяся вперед колесом грудь американца в момент сникла, сдавая позицию напряженной, зажатой позе. – Постой-постой…Ты что, хочешь сказать, – Джонс резко ткнул вверх рукой, –…ТЫ хочешь сказать, что мы полезем наверх?! – Ну да, – буднично отозвался Россия. – Давай, Штаты, не дрейфь. – А как же веревка? – цепляясь за последнюю надежду, американец затравленно, отчаянным взглядом посмотрел на едва различимую слабым зрением серую линию. Брагинский вздохнул и, положив руку на мягкую ткань, медленно стянул с себя шарф. – Да он не выдержит нас двоих. – Отлично. Тогда ты оставайся, Мистер-Фома-Неверующий, а я пошёл. – Эй! – Да я же шучу, – русский улыбнулся краешком губ. – Шу-чу. – Знаешь, сейчас не время для шуток! – американец аж раскраснелся от негодования. – Правда? Кто это тебе сказал? – Я сказал! Это тебе не цирк! Наша жизнь висит на волоске, а он тут юмориста из себя строит! Клоун! – Ты сейчас просто копия Англии, – Россия разочарованно отвернулся. – Когда вернёмся, надо не забыть поведать ему об этом. Ну, о том, как ты, оказывается, ценишь его поучительные советы, – пояснил русский американцу, смерившему его недоуменным взглядом. — Он будет очень рад это услышать. … – …Эван, ты этого не сделаешь. – Иван, – на автомате поправил его Россия. – Чего не сделаю? – Ну, – замялся на секунду Америка, –..мы ведь сохраним этот случай в секрете, правда? – загорелые руки сложились в лодочку, подкрепляя действием только что высказанную просьбу. – Пожалуйста! И я тебе буду очень-очень, просто до гроба благодарен! – Да что ты? – изогнутая пепельная бровь скептически взлетела вверх. – Да! – с жаром откликнулся Америка. – Веришь или нет, но я так рад, что ты не начал грузить меня всякими дурацкими вопросами. Типа «Зачем ты туда вообще полез?!» или «Какого хрена ты никому не сообщил, куда попёрся?!»…Ну, ты меня понимаешь, всё такое в духе Артура, – Джонс небрежно взмахнул рукой в воздухе, будто англичанин стоял где-то рядом. – Он такой зануда. – Гм...вот как? – Россия, сложив шарф в четыре раза, приподнялся на носки и, вытянув руку, схватился за тонкий, но прочный, обмотанный металлической нитью трос и несколько раз с силой его дёрнул. Удовлетворенный результатом, он вполоборота повернулся к Америке. – А знаешь, Альфред, почему я не задал тебе этих вопросов? – узкая полоса ткани перекинута через стальную верёвку, а её концы прочно зажаты сильными руками русского. – Цепляйся за меня. – Что, уже? Окей, – американец обвил кольцом рук талию Брагинского. – Нет, не знаю, а поче….ЙЯЯЯЯЯЯЯЯЯАААААААА! – УООООООООУУУУУ! Заливистый хохот чудовищным грохотом наполнил узкое ущелье. … – ...Ты…Ты...Ну ты...я…ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО?! – Что? – ПРЕДУПРЕЖДАТЬ НАДО! – А зачем? – Брагинский пожал плечами. – Так веселее. – …Садюга. Изверг. Ненормальный психопат! – Какой есть. …Ты ему слово, он тебе два. И ведь не возразишь! Ну и ладно. Ну и фиг с ним. Главное, что под ногами вновь твердая земля. Альфред с наслаждением разлегся на ковре из невысокой мягкой травы и едва начавших опадать желтых листьев и, восстанавливая дыхание, вслушивался в окружающие его негромкие звуки. Речка шумит. Ветер колышет пышные кроны деревьев, и летящие золотые кораблики легонько шуршат в вышине, лаская слух чуть слышным звуком своего падения... А вот Россия энергично отряхивает свой шарф от земли и прилипших к нему травинок. Как прекрасна жизнь… –…Так что там…что там насчёт вопросов? Ты не договорил, – решив сменить гнев на милость, нарушил тишину американец, ощутимо толкаемый в спину неугомонным любопытством. Не торопясь отвечать, русский продолжал бережно счищать с шарфа многочисленный природный мусор. Кусочки листьев и веточек с легким шелестом отрывались от ткани и, выскользнув из длинных пальцев, оседали на землю. Похоже, России нравилось этим заниматься – со стороны складывалось ощущение, что таким необыкновенным образом он медитирует, отгораживая сознание от мирской суеты. Америка терпеливо ждал, сверля парня взглядом, и, в конце концов, Россия оторвался от своего увлекательного занятия, накинул шарф на плечи и поднял глаза на блондина. – …Аа, ты об этом, – лениво проговорил он добродушным голосом. – Ну, во-первых, – Иван вдруг сардонически ухмыльнулся и хрустнул пальцами, – во-первых, мне и спрашивать, по большому счёту, незачем. Я просто дам тебе сейчас пару раз по шее, чтоб потом к едрене-фене неповадно было, и дело с концом. Срань господня! –...А…А во-вторых что? – Америка нервно сглотнул, стараясь ничем не выказать своего резко пошатнувшегося и ставшего вдруг нестабильным душевного состояния. – А во-вторых… Фиолетовые глаза блеснули дъявольским огнём. – А во-вторых, я думаю, что Артур… когда узнает обо всём, конечно… с превеликим удовольствием задаст тебе эти вопросы САМ.