Что ты наделала?..

      Толчки сердца звоном отдаются в ушах. В душе манящая пустота. Хочется окунуться в нее и забыть. Все, что он видит — красный силуэт, яркий, невыносимо режущий глаза. Вокруг мертвая тишина. Он смотрит вниз и видит пропасть. Это тьма. Это конец.       Краски схлынули со стен домов, словно сердитый художник забыл раскрасить картину. Он пошатывается, с трудом хватается за балку на крыше и сползает вниз. Руку обжигает холодом. Боль… Опять… Она сдавила его сердце в крепкий капкан и хочет уничтожить. Хочет высосать из него жизнь до последней капли. Он давно смирился. Ему все равно, что с ним будет. Единственное, что его сейчас волнует — красный силуэт впереди.       Силуэт замирает, а потом направляется прямо к нему. — Котенок? — чья-то рука опускается на его плечо и нежно сдавливает. — Котенок, все хорошо?..       Странно. Боль уходит. Едко шипя, оставляет его. Он испуганно вскидывает голову. Все уже не черно-белое. Он различает цвета: бежевый, зеленый, фиолетовый. Но самый яркий цвет — красный. Красный в черную горошинку. — Может, ты устал после битвы? — синие глаза с сочувствием смотрят на него. Их лица совсем рядом. Хорошо… — Как же повезло, что сегодня не пришлось использовать Катаклизм. Дойти до дома можешь? — Могу, — почти беззвучно, одними губами шепчет он, не отрывая взгляда от ее глаз. Боже, какого же они ослепительного оттенка. Он мог бы любоваться вечно.       Момент безнадежно испорчен: она отстраняется, отведя глаза в сторону. Переминается с ноги на ногу, ждет, когда он поднимется.       Он поднимается, но не сразу — трепещущая внутри надежда мерцает слабым огоньком. Может, она коснется его плеча еще раз, улыбнется одними уголками ласковых глаз… Поздно. — Осторожнее, у тебя заканчиваются минуты.       Она легким движением показывает на его кольцо. Ее сережки предупредительно пищат, и он весь съеживается от этого негромкого звука, который раздается в ушах барабанным ревом. Нет, не уходи, останься, прошу. Прошу…       Красный силуэт исчезает вдали.       Он в мучительной тоске сжимает кулаки.       Холодно. Резкая боль наотмашь бьет по лицу. Он судорожно ворочается с боку на бок, понимая: сегодня ему не уснуть. Сев на кровати, он касается своего лба. Горячий. Почему же ему так холодно? Должно быть, это жар. Он всей душой надеется, что всего лишь подхватил лихорадку.       Встает и быстро идет к окну. Золотые звезды на куполе неба тускло блестят. Как же он хочет к ним. Свободным, одиноким, прекрасным. Что угодно бы отдал, лишь бы сбежать подальше от этих серых, давящих стен. Комната сужается, обрушивается на него, холод змейкой проникает в сердце. Боль. Как она достала!       Он с силой бьет по стеклу. Надоело! Надоело каждый раз погибать в муках, видя, что его Леди не обращает никакого внимания, надоело постоянно украдкой ловить ее взгляды, надоело не спать ночами, рисуя рядом ее портрет. Надоело!.. Но как выбраться из этой ловушки, он не знает.       Красный всполох он замечает сразу. Этот оттенок он узнает из тысячи. Сверкая черными горошинами на костюме, она мчится мимо его окна, замирает на соседней крыше и исчезает в ночи. А он уже открывает окно. — Плагг, трансформация!..       Он чуть не падает. Сейчас бы разбиться, нырнуть ласточкой с вершины самой Эйфелевой башни, вот только ноги подводят и не трогаются с места, заставляя его сердце разрываться.       Красное пятно расплывается перед глазами. На ее губах — грустная улыбка. — Прости, но это так, — повторяет она, словно первого раза было недостаточно, чтобы сломать его ноющую душу. — Ты мне нравишься как друг, но люблю я другого. Прости.       Другой… Вырвать бы ему глазницы да плюнуть в рожу…       Он медленно кивает, будто во сне. Она делает незаметное движение в его сторону, но останавливается и отступает назад. Колеблется. — Прости, — еще раз произносит она и, подкинув йо-йо, растворяется среди серых стен.       Он падает на колени и впивается пальцами в острую бетонную крошку.       Звезды холодно сияют над его головой, освещая плавный полет черного мотылька.       Новости быстро разлетаются по Парижу:       «В городе появилась новая жертва акумы…»       «Вместо того, чтобы спасать жителей, Ледибаг рыдает в одиночестве…»       «Кота Нуара больше нет.»