Приют для проклятых

Ночь Эммы в любезно предоставленной Голдом квартирке, к которой она уже успела привыкнуть, проходила более менее спокойно. До того момента, пока, резко разорвав ночную тишину, не зазвонил телефон. Блондинка, удивленная и раздраженная, глянула на часы, а затем — на дисплей телефона. Первые показывали пять утра, на втором высвечивался номер Эшли. — Алло… — сонно пробормотала Свон, еле сдерживаясь, чтобы не запустить телефоном в стену за столь ранние звонки. — Эмма! — голос медсестры был нервным, напуганный и то и дело срывался. — Подойди в больницу! Срочно! Тут… — казалось, девушка на том конце провода чуть ли не плакала, — чрезвычайное пр… Проис… — Успокойся. — проговорила Эмма, уловив настроение подруги. — Что там случилось? — Грэм. — произнесла Эшли всего одно имя, после чего расплакалась и бросила трубку. Грэм, пациент седьмой палаты, был одним из тех, к кому Эмма успела проникнуться чем-то вроде симпатии. Парень постоянно оказывал блондинке знаки внимания и слышать не хотел ни о каких голдовских правилах. Свон же относилась к нему как к хорошему другу. Услышав имя этого парня и то, каким тоном оно было произнесено, блондинка почти тут же подорвалась с кровати, наскоро оделась и побежала в больницу. Она чувствовала: случилось что-то страшное. Вбежав в лечебницу, еще более мрачную, чем обычно, девушка первым делом напоролась на Реджину. Заведующая, обычно угрожающе-спокойная, была напугана. Эмме даже на секунду показалось, что в глазах Миллс стояли слёзы, и от этого стало только хуже. Не сказав брюнетке ни слова, Свон рванула в коридор с палатами для пациентов. От былого сна не осталось ничего, и девушка с нечеловеческой скоростью бежала по винтовой лестнице, которая ей, к слову, никогда не нравилась. Чем выше блондинка поднималась, тем сильнее ощущала тревогу и страх, который теперь буквально витал в воздухе, не давая нормально дышать. Коридор этим утром оказался на редкость оживленным и шумным. Вокруг какой-то кушетки стояли незнакомые Эмме люди, Голд чуть поодаль о чем-то нервно разговаривал с двумя полицейскими, а прямо напротив седьмой палаты блондинка заметила Эшли и Руби. Обе девушки выглядели не лучшим образом и, нервно о чем-то перешептываясь, даже не видели Свон. — Эмма! — наконец заприметив блондинку и подбежав к ней, воскликнула медсестра. Волосы Эшли растрепались, некогда выглаженный белоснежный халат помялся, а на щеках чернели две дорожки потекшей туши. — Что с Грэмом? — на одном дыхании прошептала Эмма, косясь в сторону полицейских и покрытой белой простыней каталки. Девушка заранее предполагала, что произошло, но паниковать раньше положенного не хотела. — Его нашли в коридоре. Мертвым. — почти скороговоркой ответила Эшли, дабы не сбиться и не расплакаться вновь. — Как… Как такое могло случиться? — чувствуя, что глаза начинают предательски щипать, спросила Эмма. Не дожидаясь ответа, блондинка подбежала к кушетке, возле которой обреченно стояли полицейский и врач «скорой помощи». — Какова причина смерти? — выдавила из себя девушка, все еще насилу борясь с нарастающими слезами. Доктор, невысокий полноватый мужчина средних лет, с интересом покосился на Эмму и, спустя пару секунд, ответил: — Смерть произошла из-за нескольких укусов животного. Предположительно — крупная собака или волк. Эмма, услышав этот, в ее понимании, бред, непонимающе уставилась на мужчину. Ей так и хотелось вскрикнуть: «Собака?! Волк?! В психлечебнице, в закрытой палате?!». Однако вместо этого девушка настолько, насколько могла спокойно, спросила: — Вы в этом точно уверены? — Абсолютно. — как-то обреченно кивнул доктор. — И не меньше Вашего удивлен. Эмма еще раз взглянула на каталку и, заметив на покрывающей ее простыне успевшие потемнеть капли крови, не выдержала и расплакалась. Слезы текли непрерывно, сами по себе, а мысли путались, скручиваясь в огромный, словно снежный, ком, наполненный горьечью и воспоминаниями. Эмма не привыкла к такому. Не привыкла, что ее близкий человек может вот так просто взять и погибнуть. Не привыкла терять друзей. Да и друзей у нее, в общем-то, до появления в этой злополучной лечебнице, не было. Эмме сейчас хотелось бросить все и уехать куда подальше ко всем чертям, но она не могла. Она должна была остаться здесь ради Генри, ее внезапно объявившегося сына, ради Эшли, Мери-Маргарет, Руби, Белль и остальных, успевших стать для нее настоящими друзьями за это непродолжительное время. — Эй, Эмма, ты как? — внезапно раздавшийся почти над ухом встревоженный голос Руби вывел блондинку из раздумий. — Я… Нормально. — вытирая остатки слёз тыльной стороной ладони и глядя на подругу, негромко ответила Свон. И только теперь до нее дошло: Руби должна была находиться в своей палате, закрытой на ключ еще вчера. Лукас, заметив вопрос во взгляде блондинки, осторожно приобняла ее за плечи и произнесла тихо: — Меня подозревают. Копы разбудили меня часа в четыре, я лежала на полу в порванной футболке, на которой… — брюнетка запнулась, — были следы крови. — Что?! — почти вскрикнула Эмма. — А палата? Как ты… — Могла выбраться? — Лукас грустно усмехнулась. — Дверь сломана, будто кто-то выбил ее силой. — Это невозможно… — прошептала Свон, не понимая, что значило все сказанное Руби. — Да нет, возможно. Я ведь говорила тебе про полночь? Так вот, мое чутье в это время становится по-настоящему… Волчьим. — Только не говори, что ты оборотень. Или что-то вроде того. Это ничуть не смешно. — проговорила Эмма, мысленно желая поскорее убраться из этого коридора. — Но это правда, Эмма. — парировала Руби, стирая со щеки едва заметную слезинку. — На теле Грэма следы укусов, моя футболка в крови… Свон хотела было что-то ответить, но внезапно подошедший полицейский жестом пригласил почти плачущую Руби следовать за ним, усадил на стул и начал допрос. — Соболезную, мисс Свон. — произнесла внезапно появившаяся Реджина. На мгновение Эмма уловила нотки сочувствия в голосе заведующей, но подумала, что ей показалось. Миллс теперь выглядела ощутимо лучше, чем тогда, когда Эмма только зашла сюда около пяти утра. Блондинка, не ответив, кивнула. — Тем не менее, уже восемь. Начался ваш рабочий день, и даже смерть пациента — не повод не работать. — ледяным тоном проговорила Реджина, после чего удалилась. «Прошло уже три часа?!» — удивленно подумала Эмма, но, в конце-концов, отправилась на обход. *** Мери-Маргарет, узнав эту грустную новость, искренне опечалилась и попыталась поддержать подругу. Тем не менее, общее настроение брюнетки, как заметила Эмма, было более чем неплохим. Спросив Бланшар об этом, Свон услышала в ответ что-то вроде «Я нашла своего принца». Девушки проболтали еще некоторое время, Эмма записала что-то в историю болезни и в конце-концов покинула палату. Зайдя к Белль («нет, я все еще ничего не помню»), Джону Доу («у меня имя есть — принц Джеймс»), Виктору Вейлу («верните меня к брату!»), Кэтрин Нолан («вообще-то я Эбигейл, дочь Мидаса») и еще паре пациентов, Свон, прогуливаясь по коридору и попивая кофе из автомата, заметила впереди себя мальчика. Подойдя поближе, она удостоверилась — Генри. — Эмма! — он, кажется, тоже её заметил и побежал навстречу. — Привет. — попыталась дружелюбно улыбнуться блондинка, глядя на сына. Мальчишка тоже был не в лучшем настроении. — Мне очень жаль… — поговорил он, опустив голову. — А кем он был? — Эмме хотелось хоть немного отвлечься от грустных мыслей, и потому она покосилась на книгу сказок, как всегда лежащую в руках мальчика. — Охотник. — ответил Генри, листая книгу, вероятно, в поисках иллюстрации. — Злая Королева отправила его убить Белоснежку, но он не справился. Тогда Злая Коро… Мальчик не успел договорить — в коридор буквально ворвалась Реджина и теперь с явно не добрыми намерениями направлялась к Эмме и Генри. — Что это все значит?! — сурово, но не срываясь на крик, спросила у сына брюнетка. — Почему ты проводишь столько времени с этой женщиной?! — Потому что я его мать. — заслонив парнишку собой, ответила Эмма. — Вернее сказать, та, кому не нужен был сын. — вмиг изменившись в лице, процедила Миллс. — У вас нет прав на Генри, вы потеряли их, когда отказались от него. — с этими словами Реджина, схватив Генри за руку, удалилась. Мальчик и слова сказать не успел. *** Эмма обошла почти всех пациентов и поговорила с каждым из них, отчего на душе хоть немного полегчало. Оставалась одна палата — шестая, пациент которой наверняка с нетерпением ждал прихода Эммы. Также как и, обычно, Грэм. Черт, хватит. Хватит. — Грэм был славным парнем… — неслышно вырулив из коридора и подойдя к блондинке, произнес Голд. Та, не ответив, кивнула. — Я выполнил Вашу просьбу, мисс Свон. — проговорил главврач уже с гораздо меньшим энтузиазмом, почти с неприязнью. — Какую? — блондинка уже и забыла, что такого могла у него попросить. — Мистер Джонс. Я перевел его в десятую палату. — будто выплюнул Голд. — А, Вы об этом… — девушка вспомнила их вечерний разговор. — Что вы с ним не поделили, Голд? — этот вопрос вертелся на языке уже долгое время, но только сейчас Эмма решилась его озвучить. — Это моё дело. — сделав явный акцент на втором слове, ответил главврач. — Ах да, забыл упомянуть — за Вами теперь должок. — Так мы заключили сделку? — Именно. — сказав это, Голд удалился. *** За день до этого. Железная, успевшая начать ржаветь дверь шестой палаты негромко распахнулась, впуская явно недовольного Голда внутрь. — Ну здравствуй, приятель. — произнес он, когда увидел, что пациент его заметил. — Чего надо, крокодил?! — раздраженно ответил сидящий на кровати мужчина, настроение которого, бывшее до этого неплохим, только что испортилось. — Зачем так грубо? — притворно усмехнулся главврач, подойдя чуть ближе. — Я, может, пришел тебе помочь? — Ты? Мне? Помочь?! — пациент усмехнулся. — Разве что лишить меня жизни, чтобы я больше не сидел в этой… Тюрьме. Но ты бы никогда не сделал даже этого. Голд, в свою очередь, скривил губы в подобии улыбки и ответил: — Ты переезжаешь в более комфортную тюрьму. Не по моей воле, конечно. Меня очень настойчиво попросили об этом. — И кто? — уже спокойнее произнес Джонс, с нетерпением глядя на главврача. — Эмма Свон, наша новенькая. — как можно более четко произнес имя Темный, а затем замолчал, с интересом ожидая реакции. Пациент, услышав имя девушки, сначала удивился и слегка растерянно улыбнулся, затем, частично овладев ситуацией, спросил: — Она заключила с тобой сделку? — одна эта фраза далась мужчине тяжело, ведь он знал, какие последствия обычно бывают у сделок с Темным. А за Эмму он… Переживал. Впервые за многие годы его волновала судьба кого-то, кроме себя. Голд, усмехнувшись, кивнул. — Правда, она пока не знает об этом. — Ты… — начал было Джонс, но Темный, не переставая противно улыбаться, перебил его и произнес: — Переезжай в десятую палату, пират. *** Эмма около минуты в нерешительности стояла у двери палаты номер десять. Она не знала, почему боялась зайти туда, но что-то незримое останавливало ее. Наконец, преодолев неизвестно откуда взявшийся страх, блондинка одним рывком распахнула двери и вошла внутрь. Эта палата оказалась ощутимо лучше той, где находился пациент раньше, и в целом напоминала место «обитания» тех же Мери-Маргарет и Руби, например. — Ну привет. — произнесла она, подойдя к пациенту, который, кажется, заметил ее только сейчас. — Здравствуй. Я уж думал, ты про меня забыла. — усмехнулся он, чуть приподнимаясь на кровати. — Как я могу забыть про тебя? — ответила тем же тоном Эмма, присаживаясь чуть ближе. — Свон… — пациент вдруг изменился в лице, будто вспомнив что-то очень неприятное. — Ты в курсе, что заключила сделку с Румпельштильцхеным? — С кем? — Эмма непонимающе глянула на собеседника. — С Голдом? Да, он уже оповестил меня об этом. — Сделки с Темным никогда ничем хорошим не заканчиваются, будь осторожна. — спустя несколько секунд произнес Джонс. — Переживаешь? — улыбнулась девушка, делая какие-то пометки в истории болезни. Пациент не ответил. — Я так и не поблагодарил тебя за это… — он обвел рукой весьма просторную палату. — Может, выпьем как-нибудь? — Я… Я не в настроении. — спустя пару секунд ответила Эмма. — Что ж, значит, в другой раз. — И не надейся. — Это вызов? — Не думаю. — Спорим на бутылку рома — через неделю я приглашу тебя на свидание, и ты не откажешься. — Иди к черту, Джонс. — Это значит «да». Не ответив, блондинка вышла из палаты в весьма приподнятом настроении. Нет, ни на какое свидание она, конечно, не пойдет, но само внимание… Приятно. Глянув на часы и заметив, что уже шесть, Свон с чистой совестью отправилась прочь из больницы. *** После нескольких часов изнурительного допроса, каких-то проверок с помощью разных и совершенно непонятных для Руби приборов, ее, наконец, отпустили. Девушку признали виновной в убийстве, но невменяемой, а потому она должна была остаток жизни провести в этой психлечебнице. «И почему плащ не помог мне?!» — думала девушка, в бессилии укладываясь на кровать и давая волю слезам.