Когда ты выключаешь свет.

Время течет слишком быстро. Кажется, совсем недавно из моих окон открывался прекрасный вид на шоссе, на вечно мчащиеся в никуда машины, на равнодушно-серый пустырь, где любили бегать дети. Я и сам там играл, не смотря на запреты родителей. А теперь тут возвышается новый дом. Знаете, из тех, рядом с которыми сразу же, будто по мановению волшебной палочки, возникает охраняемая парковка, детская площадка и дорогой супермаркет. Наша девятиэтажка, которая раньше гордо возвышалась над невысокими нелепыми домиками, теперь сама стала казаться маленькой и жалкой, слово несчастная бедная родственница.Грязно-желтые стены моего дома, которые напоминали мне об угнетающем Петербурге Достоевского, вдруг оказались навязчиво задавлены яко-оранжевым расписным фасадом нового строения. Соседи восхищенно ахали, завистливо вздыхали и возмущенно оплевывали асфальт, когда узнавали цену одной квартиры в здании. Словом, жизнь вдруг ускорила свой бег с появлением этого дома, завертелась карусель шумных событий. Близилось к концу лето, когда в дом начали заезжать первые жильцы. Под окнами почти все время стояли тяжелые грузовики, полные какого-то ценного имущества, сновали туда-сюда грузчики и отделочники. Громко кричали женщины, которых не устраивало, как чужие мужчины несут их особо ценный диван. Матерились мужики, которые неосторожно поставили свои машины "на пути" грузовиков. Эта шумиха улеглась через пару недель. Окончательно сдохло лето. Я помню, что в тот вечер стоял у своего окна и брезгливо смотрел в окна напротив. Раньше я мог видеть закат и крыши домов, а теперь только окна чужой, пока еще пустующей квартиры. Несколько дней назад там закончился ремонт и, словно последний штрих, рабочие повесили на окна черные жалюзи...Черные? Он появился в первый день осени. Словно издеваясь над школьниками, усилился начавшийся ночью дождь, превращая землю под ногами в одно сплошное грязное болото. Я сидел на своем подоконнике, дописывая очередную статью и время от времени поглядывая вниз, где сновали люди, прикрытые яркими зонтами. На парковку въехала дорогая серая машина, припарковавшись в самом ближайшем ко мне углу. Не знаю почему, но я вдруг отставил ноутбук и внимательно уставился в окно. Прошло несколько секунд, прежде чем открылась дверь, и он вылез наружу. Благодаря серому костюму молодой парень почти сливался с дождем, его светлые волосы быстро намокли и он совсем по-кошачьи тряхнул головой, открыл большой серый зонт. Намек был очевиден и однозначен. Серая машина, одежда, зонт, громадный чемодан, извлеченный из багажника... Он не хотел привлекать внимания. И все же притягивал к себе мой взгляд. Вдруг захотелось выскочить наружу и помочь с этим долбанным чемоданом. Но я не вышел. И почему-то совсем не удивился, когда спустя несколько минут в квартире напротив зажегся свет, а удивившие меня жалюзи разъехались в стороны. Я поспешно отвел взгляд, но парень даже не взглянул на меня. Он прошелся по квартире, открывая окна в каждой комнате, а потом вернулся в гостиную, расстелил на полу прозрачную рабочую клеенку и плюхнул на нее чемодан. Но вместо того, чтобы начать разбирать вещи, парень вдруг поднялся и начал брезгливо скидывать с себя одежду. Мокрой кучкой опустился на пол явно дорогой пиджак, тут же "придавленный" змеей галстука и белой рубашкой. Со штанами он провозился чуть дольше, расстегивая кожаный ремень и стягивая сначала носки. Окинув свои вещи долгим нечитаемым взглядом, парень вдруг схватил их в охапку и выбросил в громадное мусорное ведро, стоящее у стены. Я наконец смог рассмотреть его. Невысокий и худенький блондин, с белой кожей, тонкими руками и ногами... Минуты оказалось достаточно, чтобы я понял, что пропал. Его узкие плечи, тонкая талия и плоский живот, подчеркнутые черными боксерами ягодицы, изящные колени и маленькие стопы - уже от одного этого можно было сойти с ума. Но я все это понял и осознал позже. Все дело в его улыбке, вдруг озарившей лицо. Будто нарочно он повернулся к окну и ослепительно улыбнулся, как человек, вдруг сбросивший с себя оковы. Парень запрокинул голову, демонстрируя белю шею и острый кадык, казалось готовый вот-вот порвать тонкую кожу. Его светлые волосы, чуть прикрывавшие уши, разметались... Парень захохотал. По крайней мере, я так интерпретировал его заходивший ходуном кадык и открытый рот. Совершенно киношным жестом он раскинул руки и закружился вокруг своей оси... И я пропал. ХХХХ Желтели листья. Природа, все еще пытавшаяся убедить людей, что лето не прошло, проигрывала времени. Прошла пора дождей. Капли воды сменились ярко-оранжевыми листьями, которые почти постоянно падали с деревьев. Я не знаю, что за парень живет в доме напротив. Не знаю, как его зовут, сколько ему лет. Я не знаю, где он работает. Не знаю, есть ли у него семья. И я не знаю, какого цвета его глаза. Он просыпается рано утром. Без двадцати семь открывает жалюзи и в одном белье гордо топает в душ, явно не продрав до конца глаза. Он не завтракает, только полчаса медитирует над кружкой кофе, явно борясь со сном. В семь сорок, видимо, звенит второй будильник, потому что блондин вскакивает, одним глотком допивает то, что осталось в кружке и за десять минут умудряется влезть в узкие джинсы и рубашку, кинуть в сумку какие-то документы и свалить из дома. Он никогда не теряет ключи, не оставляет носки на своем белом ковре, не кидает куда попало документы. "Педант", - смеюсь я, когда он возвращается домой, закрывает дверь и несколько минут аккуратно, в только ему известной последовательности, раскладывает связку ключей на тумбочке. Потом распрямляется, замирает на секунду, окидывая свою работу критическим взглядом, и обязательно поправляет что-то. "Зануда!" - закатываю глаза, когда он, приготовив ужин, чинно садится за стол, вооружаясь ножом и вилкой и раскладывая на коленях салфетку. "Блядь!" - почти кричу, когда он заходит в квартиру с высоким темноволосым парнем и быстро пересекает комнату, чтобы закрыть жалюзи. И все же, я бесконечно радуюсь, когда спустя пару часов он вновь открывает их и почти равнодушно попивает что-то из своей белой кружки, наблюдая, как брюнет покидает квартиру. Потом, сверкая голой задницей, запирает за ним дверь и возвращается в кровать, включая телевизор. Я и сам не понял, когда мой мир замкнулся на широком белом прямоугольнике моего подоконника и окне его квартиры. Вся жизнь за пределами этих двух простых вещей превратилась в рутину. Словно сопливый романтичный придурок, словно собака, я каждое утро и вечер возвращался на свое место. Мне не нужно было вставать или ложиться так рано, но я упорно просыпался в 6:30 и засыпал в 12:00, когда он задвигал свои ужасные жалюзи и выключал свет. Всю работу я выполнял с восьми до пяти, тогда же встречался с друзьями... Я сходил с ума. У его парня были ключи от квартиры... Кажется, полученные не особо законным путем, как еще объяснить тот факт, что придя с работы и обнаружив его на своем великолепном белом ковре с пачкой чипсов и бутылкой пива, блондин вдруг кинул острый взгляд на окно, будто зная, что я там сижу (о, поверьте, я быстро научился шифроваться, прикрываясь ноутбуком или шторами), а потом пересек комнату и резко закрыл жалюзи. Что-то в груди завопило и забилось о ребра, тошнота подкатили к горлу. Вот так вот просто, он лишил меня себя. Показал, что я всего лишь сторонний наблюдатель, которому позволено видеть лишь обрывки чужой жизни. Не знаю зачем: назло себе (потому что ЕМУ явно было бы плевать) или от отчаяния, но на следующий день я ушел из дома около трех часов дня, прекрасно зная, что в пятницу он возвращается пораньше, чтобы постараться не выходить из дома без особой надобности до утра понедельника. Весь вечер и всю ночь я напивался с друзьями, как в старые добрые времена. Я сжигал себе внутренности крепким алкоголем, выгибался до предела на танцполе, громкой музыкой и танцами забивая мысли о парне в соседнем доме как можно глубже. И все же я видел его в каждом изгибающемся теле... Утро я встретил в постели тонкокостного миленького блондинчика, которому было далеко до ленивых плавных движений моего соседа, но зато этот паренек страстно желал оказаться в моих объятиях. Будить своего ночного любовника не хотелось, поэтому я как можно тише оделся и вышел из его квартиры. До дома было не так уж далеко, поэтому, купив в ближайшем магазине ледяную минералку, я пошел пешком, то жадными глотками поглощая жидкость из бутылки, то прикладывая холодный пластик ко лбу. Домой не хотелось от слова "пиздец". Я знал, что если поднимусь наверх, то снова устроюсь на подоконнике и проведу выходные наблюдая за жизнью своего соседа... Я устроился на лавочке на детской площадке, совсем рядом с ЕГО подъездом. Задрав голову, уставился на знакомые окна и вздрогнул, потому что мне вдруг на секунду показалось, что он стоял там и смотрел на меня. Бред! День плавно двигался к полудню. Дверь подъезда вдруг распахнулась... И да, мой блондин вышел наружу. Я даже не удивился, про себя обматерив судьбу и идиотский "закон жанра". Он скользнул по мне обжигающе-презрительным взглядом и пролетел мимо, к своей машине. Черт, я опять не рассмотрел, какого цвета его глаза... ХХХ Минералка давно и безнадежно закончилась. Болело горло. Жалобно урчало в животе. Но я упорно не шел домой. Зачем? Смотреть в темные окна его квартиры и гадать, куда свалил мистер "я-не-вылезу-из-дома-без-крайней-необходимости"? Кажется, я уже достаточно жалок. Когда его машина въехала во двор, было уже темно. В середине ноября уже начинало рано темнеть. Кажется, даже стрелки на моих часах замерзли, потому что показывали всего семь вечера, хотя мне казалось, что я просидел так минимум пару веков, примерзнув к лавочке. Он привычными широкими шагами прошел мимо, окинув меня быстрым взглядом... Но вдруг остановился. Наверное, если бы мои глаза могли, они бы точно вылезли из орбит. "Нет!" - всколыхнулось сознание, когда блондин направился в мою сторону. К такому я точно не был готов. Мысли разбежались, как тараканы, когда хозяин включил свет... - Ты все еще сидишь тут? - удивленно спросил парень. А я сидел и жалел, что из-за темноты опять не могу рассмотреть цвет его глаз. У блондина оказался приятный низкий голос, который мои подруги назвали бы "бархатным"... Возможно. - Ага, - я снова глянул на часы, - почти восемь часов. - Некуда пойти? - парень скептическим взглядом окинул скамейку, но присаживаться не стал, предпочтя величественно возвышаться надо мной. - Я живу в этом доме, - кивнул я на свою девятиэтажку. Голос упорно не хотел слушаться, поэтому из горла вылетали какие-то непонятные хрипы. - Ясно. Я с трудом сдержал улыбку. "Ненавязчивый". Нет, скорее...обособленный. Не вмешивается в жизни людей, пока они не лезут в его. Тем удивительнее было, когда сосед вдруг спросил: - Почему не идешь? Холодно. - Не хочется, - честно ответил я, пожимая плечами. Парень прикусил губу, задумчиво глядя на меня, потом, состроив на лице выражение "Нахрена я это делаю?", спросил: - Ты же не маньяк? - Неа, - легко соврал я. - Тогда пошли, - со вздохом отозвался блондин, уже явно сожалеющий о своих словах. Неуверенно добавил: - Выпьем. - Ты же не пьешь! - слова вырвались прежде, чем я успел обдумать. Да, то, что он не пьет, я тоже знал. Видел, как он приносил домой несколько бутылок, обвязанных лентами, но равнодушно убирал их куда-то под окно. Парень обернулся, пристально глядя на меня, но вместо истерик или попытки сбежать вдруг устало выдал: - Знать не хочу. Да уж, слава богу. Не думаю, что сумел бы объяснить нечто подобное. - Никита, - вместо этого представился я, с трудом поднимаясь с лавочки и следуя за соседом. - Денис, - равнодушно отозвался он, будто его вовсе не интересовало мое имя. Может и так. Я даже на секунду усомнился, назвал ли он мне свое настоящее имя.. Денис. Ему подходит. Солнечное имя специально для такого маленького худенького блондина. В лифте мы вдруг оба осознали нашу разницу в росте. Денис не доставал мне до плеча. Если еще учесть мое довольно спортивное телосложение, то блондин и вовсе выглядел ребенком на моем фоне. Он окинул меня странным оценивающим взглядом и тут же отвернулся, скрывая лицо. Видеть его квартиру с другого ракурса было непривычно. Словно я вдруг попал внутрь телевизора, в квартиру главного героя раскрученного сериала. Парень разулся на коврике, аккуратно поставив ботинки, и проследил, чтобы я сделал так же. Узкого коврика едва хватило, потому что он явно был рассчитан на небольшую ножку хозяина квартиры. Во всем чувствовалось его одиночество, обособленность от мира. Здесь и сейчас эта квартира показалась мне куда более одинокой, чем вчера из окна моего дома. Два стекла, разделенные несколькими метрами, явно искажали картину. Он внимательно проследил за тем, как я снял носки, чтобы босиком ступить на его белый ковер. Мне даже показалось, что Денис улыбнулся, но я не ручаюсь. Он провел меня на кухню, кивком указав на высокий барный стул. - Предлагаю начать с горячего чая, а потом плавно перейти к горячим напиткам, - предложил Денис, нажимая кнопку на электрическом чайнике. Кухня была сделана явно не под него, потому что полки висели слишком высоко, и парню пришлось тянуться за чашками. Его, белая, всегда стояла на столешнице, между раковиной и кофеваркой. - Я сам, - не выдержал и подошел, помогая достать еще одну простую кружку, только черного цвета. Да, он бы удивился, увидев мою громадную, расписанную всеми цветами радуги кружку. Денис кинул на меня острый взгляд, но ничего говорить не стал, только отвернулся, заваривая чай. - Сахар? - спросил он, как-то недоуменно оглядываясь, будто забыл, где у него сахарница. Еще бы, по утрам он пьет кофе без сахара. Искомое обнаружилось мной на еще одной полке. Я протянул ему белую баночку. В памяти что-то царапнуло, но я не обратил на это внимания. - Сядь, пожалуйста, - вдруг попросил парень, морщась. Черт, я и забыл, как он не любит, когда его жизни мешают. Он любит делать все сам, по своему плану. На секунду вдруг вспомнились мои бредовые мечты о нашей совместной жизни. Теперь они показались мне абсурдными. Я живо представил, как Денис морщился бы, натыкаясь на мою яркую кружку, накинутый на плечи стула пиджак или сотни раскиданных листов с новой статьей. да, мое вдохновение и сумбурность явно бы не ужились с его размеренностью и логичностью. Я снова опустился на стул и позволил ему самому заварить себе чай. Денис бахнул мне две ложки сахара в чай, а потом, подумав, добавил еще одну. На лице его была такое задумчивое выражение, будто он в уме столбиком умножает, а не решает, сколько ложек сахара нужно на одну кружку. Кстати, три - даже для меня многовато, но я не стану заострять на этом внимание. Он протянул мне чашку и уселся напротив. - Я давно не пил чай, - вдруг улыбнулся он. - Любишь кофе? - я старался не улыбаться и сказать это с вопросительной интонацией. Такой сове, как Денис, было невозможно проснуться утром без кофе. - Скорее да, чем нет. - Кажется, не у меня одного сегодня плохое настроение, - вырвалось у меня. Парень поднял на меня ошарашенные глаза, будто не понимая, как у меня хватило наглости сказать такое в лоб. Я в два глотка осушил чашку, совсем не заметив этого. - Да, ты прав, - как-то заторможено согласился он. - Но я скоро исправлю это, верну себе хорошее настроение. - У тебя есть определенный метод? - спросил я, чувствуя, как после горячего чая начинает клонить в сон. - Я покажу тебе. Я уже не мог сопротивляться. Глаза закрывались сами собой. Я склонил голову к столу, и последнее, что услышал было: - Не смей засыпать зде...блядь! ХХХ Проснулся - не совсем верное слово. Сознание вернулось толчком, а первой мыслью было: "Не проспал?" Взгляд метнулся к окну...И вернулась память, притащив с собой и головную боль. Черт, я уснул в ЕГО квартире! Стыд и бешеное отчаяние поднялись фонтаном в душе, грозя вот-вот выплеснуться наружу слезами. Эмоции. Радость, боль, тоска, стыд, сомнение, надежда - этого было слишком много для меня. Слишком быстро. Хотелось отмотать время назад, вернуться в свою квартирку, в покой и уют, чтобы и дальше просиживать часами на подоконнике, наблюдая за чужой жизнью... Но, слава богу, я не мог этого сделать. Призрачная надежда на счастье, куда лучше томительной тоски и ощущения безнадежности. Сейчас я еще мог что-то исправить. Я вскинул руку, чтобы привычным жестом потереть переносицу, но не смог... Дернулся. И еще. Еще. Руки были плотно прикованы к кровати и каждый новый рывок причинял ощутимую физическую боль. Широкие толстые наручники будто выламывали запястья. Что за? Окинув быстрым взглядом себя и комнату, я не обнаружил Дена, зато нашел свою одежду. Педантичной стопочкой сложенную на стуле. Меня раздели и приковали к кровати... Рассудок включился раньше паники. Меня всегда накрывало позже. Сначала нужно разобраться в ситуации, а потом впадать в истерику. Я три раза глубоко вдохнул, еще раз окинул комнату взглядом и зацепился за приоткрытую дверь ванной. Там явно лилась вода. Прекрасно, значит Денис принимает душ и скоро появится. Делать "очевидные" логические выводы рано, а то моя бурная фантазия профессионального журналиста может слишком далеко завести. Еще пять глубоких вдохов. Закрыть глаза. Раз-два-три...пятьдесят четыре-пятьдесят пять... - Проснулся? Это хорошо, значит почти верно расчитал, - раздался справа уже знакомый голос. Открыв глаза и повернув голову, я узрел Дениса. Блондин вышел из ванной в одном белом полотенце, а другим вытирал мокрые волосы. Капли воды застыли на плечах и изящных ключицах... Парень окинул меня почти равнодушным взглядом, а потом пошел к окну, закрывая жалюзи. Странно, что он не сделал этого раньше. - Кроме тебя некому подсматривать. Но, на всякий случай, лучше закроем. - Пояснил Денис, сразу раскрывая все карты. Он знал. Вот теперь можно начинать паниковать. И тут память услужливо выдала недостающую деталь. Денис всегда пил сладкий кофе. На подоконнике кухни, рядом с цветком всегда стояла маленькая сахарница, из которой он чинно извлекал белые сладкие кубики специальными щипцами. Я, плебейски насыпавший сахар ложкой, каждое утро умилялся этой привычке своего педанта. Тогда что же подсыпали в чай мне? Денис между тем аккуратно сложил полотенце, которым сушил волосы и повесил его на спинку стула, потом сдернул с бедер второе и так же аккуратно повесил его. Разгладил складки на ткани. Его будто совсем не смущало, что он голый стоит перед прикованным к его кровати парнем, который до этого несколько месяцев играл в сталкера. Он повернулся ко мне спиной, демонстрируя тонкие белые лопатки и длинный белый шрам, который тянулся от правого плеча к левой ягодице. Его задница была прекрасна. Молочно-белая кожа, идеальная форма и трогательные ямочки... Но я не мог оторвать взгляд от этого ужасного шрама. - Кто? - хрипло спросил я, чувствуя, как в душе медленно поднимается гнев. Абсурдность ситуации вдруг отошла на второй план, оставив только странное послевкусие на языке. Денис медленно повернул голову и выразительно приподнял бровь... Но тут же догадался, о чем я, хотя и не спешил с ответом. Он смерил меня испытующим взглядом, а потом медленно двинулся к кровати. - Думаю, это не твое дело.- Спокойно заметил он, ставя свою изящную стопу на кровать. Он легко забрался на матрац, возвышаясь надо мной. Мягкий полумрак обнимал его белые плечи и страшными тенями ложился на лицо, вдруг показавшееся мне каменной маской. Денис опустился на мой живот, усаживаясь как можно удобнее. - Куда интереснее другое, - тихо произнес он. Никакого кокетства или злобы в голосе. Простая констатация факта. Сухая и откровенно пугающая. - Что? - Где ты был вчера? - пугающе спокойно спросил Денис. - О чем ты? - Я смотрел в черные провалы его глаз, которых было совсем невидно из-за полумрака, и ничего не понимал. его лицо вдруг исказилось гримасой злобы. Он вскинул руку и тыльной стороной отвесил мне звонкую пощечину, которая заставила мою голову дернуться от силы удара. - Где. Ты. Был. Вчера. - отрывисто повторил он, и маска спокойствия окончательно упала с его лица. Не дав мне ответить, он снова отвесил болезненную пощечину. - Где? - В клубе! Я вдруг перестал себя контролировать. Весь мир растворился в каком-то зыбком черном тумане, оставив меня наедине с монстром. - С друзьями, - как можно более спокойно добавил я, вдруг вспомнив, что с маньяками нужно разговаривать именно так. Но тут же отвесил себе мысленную затрещину. Я его не боюсь... Мне хочется, чтобы он освободил мои руки. Хочется заключить его в объятия... Это все еще был мой педант и аккуратист, за которым я наблюдал всю осень. Я не мог поверить и не мог увидеть в нем монстра, зато почти физически чувствовал его отчаяние и злобу. Folie à deux. Безумие на двоих. Денис плавно перетек вперед, опираясь на руки по обе стороны от моей головы. Его лицо оказалось в двадцати сантиметрах от моего. Он медленно наклонился вперед, провел носом по моей щеке, губами невесомо коснулся губ... И я, наконец, увидел его глаза. Черный зрачок почти полностью затопил радужку, мешая рассмотреть ее цвет. Блондин несколько секунд смотрел в мои глаза и, я почти уверен, видел такие же расширившиеся зрачки. - С кем ты был? - прошипел он. - Нет! - почти воскликнул я. - Ни с кем. Никого. Только ты! О, я знал, что он хотел услышать именно это. Но так же я знал, что он совершенно невероятным образом почувствовал, что эту ночь я провел не один. Его глаза полыхнули гневом. - Врешь! Его длинные белые пальцы сомкнулись на моей шее. Он сжимал руки с невероятной силой, лишая меня шанса на дыхание. Спустя несколько секунд я беззвучно открыл рот, пытаясь вздохнуть, выгнулся дугой, но не издал не звука, затянутый в черную бездн его глаз. - С кем? С кем? С кем? - зло шептал он. Его губы находились всего в нескольких сантиметрах от моих, но мне казалось, что он говорит прямо внутрь меня, заменяя своими словами кислород. Перед глазами снова начало темнеть, а он продолжал сжимать мою шею, на которой наверняка появятся синяки. Из моего горла вырвался хрип, но я смог прошептать: - Ты. Кислорода оказалось слишком много. Я не понял, когда руки исчезли с моего горла. Еще несколько секунд я не мог вдохнуть, а потом вдруг начал глотать кислород, словно воду в пустыне. Горло саднило. - Кто он? - уже на порядок спокойнее, но все еще зло спросил Ден, стоило мне немного прийти в себя. - Не знаю. Никто, - прохрипел я. - Ты им воняешь. Отвратительно. - С презрением заметил Ден, поднимаясь. Под моим ошарашенным взглядом он ушел в ванную, чтобы через минуту вернуться с очередным белым полотенцем. Влажная ткань неласково опустилась мне на лицо. Блондин не стал осторожничать, вытирая меня горько пахнущим полотенцем, всем своим видом намекая, что мне стоит его поблагодарить. За то, что это всего лишь полотенце, а не нождачка. Будто читая мои мысли, он равнодушно заметил: - В следующий раз я сдеру с тебя кожу. И я поверил. Просто знал, что он говорит правду. Не было в его словах бравады или даже угрозы. Он сказал - я услышал. - Только ты, - повторил я, волшебную, как оказалось фразу. Я заметил, как он вздрагивал, когда я повторял это, как на секунду вспыхивали радостью его глаза. Сухо, по-медицински он обтер мой пах, прошелся по бедрам, а потом, в совершенно не характерном для себя жесте, швырнул полотенце куда-то вглубь комнаты. - Что ты будешь делать? - уточнил я, не совсем понимая его замыслов. - Я покажу, хотя тебе давно пора было это понять... - Он как-то разочарованно вздохнул, а потом сжал пальцы на моем члене. Никогда не думал, что смогу отвлечься настолько, чтобы не заметить свой каменный стояк. Даже сейчас, осознав свое возбуждение, которое разлилось по телу раскаленной лавой, я думал только о его глазах. Он пристально смотрел на меня, будто проникая взглядом прямо в душу. Ждал. Мои слова или действия ничего бы не изменили для Дениса. Я мог кричать, что у меня встал только потому, что он что-то подсыпал в чай. Я мог толкаться в его руку и просить сжать кулак крепче. Но выбор все равно был за ним. Точнее, выбора не было. Он уже знал, что сделает и как поступит, но почему-то продолжал пристально смотреть на меня, ничего не предпринимая. - Это... бесит? Денис выглядел удивленным. Кажется, он и сам не верил в то, что сказал. - Что именно? - спросил я. Это оказалось довольно неловко: лежать голым перед парнем, который сжимает в кулаке твой стояк и ничего не делает. - Ты. Он сжал пальцы, крепче обхватывая мой стояк, прошелся вверх-вниз, сжимая почти до боли. Прошлой ночью я несколько раз получал разрядку, поэтому легко отправлял возбуждение на второй план, кажется еще больше раздражая Дениса. С каждым движением, он злился все сильнее и сильнее, снова подходя к пику ярости. Тихий рык вырвался из его горла, и парень вдруг резко сжал мои яйца, впиваясь довольно длинными для паря ногтями в нежную кожу. Я вскрикнул, вызвав на лице Дениса довольную улыбку. О, так вот чего он добивался... Реакции. Боли. Он сильнее сжал руку, и я снова застонал, чувствуя, как огнем горит горло. Парень снова навис надо мной, глядя прямо мне в глаза. - Любишь, когда больно? - сдавленно прохрипел я. - Люблю. И только тут я заметил, что его стояк упирается мне в живот, пачкая кожу липкой смазкой. Он двинул рукой, перекатывая мои яйца в ладони, прошелся ногтями, будто оставляя борозды. - Что ты...видишь? - задыхаясь, спросил я. Вопреки здравому смыслу, возбуждение начало накрывать с головой. Нет, не потому, что он делал мне больно... Потому что я, наконец, увидел Дениса таким беззащитным, открытым. Говорят, что животные беззащитнее всего, когда едят и занимаются продолжением рода. Вот сейчас он походил на возбужденного волка, который готов был стонать и тереться свои членом обо что угодно, лишь бы получить разрядку. Из последних сил Денис пытался сохранить на лице каменное выражение, но коктейль из ярости и возбуждения не мог оставить его равнодушным. - Сделай это. - Твердо сказал я, опуская взгляд на его руки. Звонкая пощечина снова обожгла мне щеку. - Не смей мне указывать!!! Левой рукой Денис прошелся по моей груди, оставляя длинные красные царапины от ногтей. Над левым соском выступили капельки крови... Блондин вдруг прекратил сжимать мои яйца, его взгляд остановился на моей груди, прилип к алым каплям. Он медленно склонился вниз и губами коснулся раны, слизывая кровь. Несколько секунд он самозабвенно вылизывал оставленные им царапины, но этого было слишком мало. Я понял, что будет дальше, когда Денис вдруг поднял на меня абсолютно черные глаза. Безумие на двоих. Поровну. Пополам. Как иначе объяснить то, что острый приступ возбуждения еще одной волной прошелся по моему телу, заставив почти изогнутся дугой, когда я только подумал о том, что он собирается делать дальше. Денис облизнулся и рвано кивнул, потянувшись к тумбочке. - Все нужное всегда под рукой? - хрипло рассмеялся я, когда парень вытащил из верхнего ящика нож. Его левая рука тут же накрыла мой рот. Он спустился немного ниже, усаживаясь прямо на мой член, пару раз проехался задницей вперед назад... - Мхах! - я застонал в его руку и пропустил тот момент, когда серебристое лезвие прошлось по моей груди. На пробу. Не особо глубоко. Его рука не дрожала. Ладонь, прикрывавшая мой рот, исчезла. - Кричи. Тут звукоизоляция. - Прошипел Денис. - Кричи! - приказ. Уже сделанный надрез его не устроил. Блондин удобнее перехватил нож и медленно приставил острие к коже. Плавным движением лезвие прочертило глубокую линию. Алая кровь, выступившая на коже, испачкала посеребренную сталь ножа. - Ааааааааа! - Я дернулся, наручники болезненно сдавили запястье, почти выламывая его. Денис замер, позволяя мне пережить первый болевой шок, он поднес нож к лицу и облизал острое лезвие, словно оголодавший вампир. Мне даже показалось, что я услышал его сдавленный стон. - Пожалуйста, - прохрипел я, сам не понимая, чего прошу. - Кричи! И нож снова вспарывает мою плоть. Быстро и глубоко. Мой короткий вскрик Дениса не удовлетворил, поэтому третью черту он сначала наметил острием ножа, нарисовав пунктир, а потом медленно вспорол лезвием кожу, позволяя мне почувствовать теплую сталь внутри. На этот раз он не торопился, наслаждаясь моментом. Я чувствовал, как нож движется в моем теле, и кричал. Денис снова потерся задницей о мой член, усиливая возбуждение. Все чувства обострились. Четвертая линия показалась мне самой болезненной, потому что после Денис вдруг отложил нож и склонился к моей груди, слизывая кровь. Его язык проник прямо в рану и я снова закричал. Когда к языку добавился палец, боль стала почти невыносимой. Он просунул палец прямо внутрь и провел по всем порезам, которые образовывали большую букву "М". - Осталось всего три буквы, - печально вздохнул блондин, поднимаясь и облизывая окровавленные губы. Его палец прошелся в обратном направлении, сильнее открывая раны и заставляя кровь течь с новой силой. - Хм, я совсем забыл! - Денис вдруг удивленно поднял брови. - Что ж, ты настолько меня вывел, что я действительно забыл о дезинфекции! Снова потянувшись, блондин извлек из ящика кусок ткани и небольшую прозрачную бутылочку. Жидкость щедро потекла на ткань, стекла по его пальцам и попала мне на грудь. - Аааааа! - снова закричал я, почувствовав, как начинает жечь пореза. Денис лишь крепче сжал бедра, не позволяя мне двигаться. Он спокойно вытер нож, заставив его снова блестеть в тусклом свете ночника, а потом перевернул бутылочку, выливая остатки мне на грудь. Казалось, что моя кожа начала плавиться. Я закричал, снова дергая руками и окончательно раздирая себе кожу на запястьях. Вскинул бедра, заставляя Дениса снова проехаться по моему все еще твердому члену. Блондин на секунду лег на меня, потирая своим стояком о мой живот, показывая, что он так же горит, как и я. пару раз двинув бедрами, парень с трудом остановился и вернулся к моей груди. Следующую букву он начертил не извлекая ножа из моего тела. Приятно округлая "е" вышла немного кривоватой, потому что руки Дениса вдруг начали дрожать. Его глаза затуманились, казалось, он мало соображал. Он несколько раз обвел букву ножом, не попадая по первоначальной линии и создавая новые и новые порезы, из которых сочилась кровь, скрывая результат. Блондин схватил мокрую тряпочку. Он грубо прошелся ею по моей груди, в очередной раз вырывая из меня крик. Полоска английской "i" вышла идеально ровной, хотя Денис так и не смог взять себя в руки. Снова проникнув пальцем в рану и водя им вверх-вниз, он в такт двигал своими бедрами, заставляя меня стонать. Не знаю только: от боли или от возбуждения. Как же хотелось схватить его за бедра, крепко сжать нежную кожу, и насадить его на мой член, обрывая эту странную игру. Сил терпеть уже не было. Я снова бестолково дернул руками, но Денис отвесил мне очередную пощечину: - Не мешай! Если получится криво, я буду переделывать до тех пор, пока из тебя вся кровь не вытечет! Я попытался затихнуть и не двигаться, но к этой боли невозможно было привыкнуть. Денис чертил медленно, явно наслаждаясь процессом, хотя его бедра дрожали... Он с трудом сдерживался, но упорно не желал увеличивать скорость. "Mein" Мой. Метка собственника. Монстра. Она горела на моей груди, раскрытые раны истекали кровью. - Говорят, что кровь - лучшая смазка, - усмехнулся Денис, собирая кровь с моей груди. Он съехал немного вниз, позволяя мне во всей красе увидеть свой стояк. Блондин взял мой член в руку, щедро обмазывая меня кровью. - Я думал, что это выражение предполагает твою кровь. - Не получится. Я растянут. - С сожалением отозвался парень. - Увидел твой член и подумал, что растяжка будет не лишней... - В следующий раз, - прохрипел я, потому что Денис снова начал играть с кровавыми буквами, раскрывая раны, и одновременно опускался на мой член. Он сделал это одним движением. Терпения не хватало обоим. Наконец наши крики прозвучали одновременно. Держа руку на своей метке, Денис медленно приподнялся и с грудным стоном опустился на мой член. Потом еще раз. Сразу на всю длину. Я кричал, двигал бедрами, с трудом пытаясь перехватить инициативу, но блондин не хотел этого позволять. Он снова наклонился вперед, почти касаясь моих губ своими, его движения стали рваными, совсем неритмичными. Блондин все быстрее насаживался на мой член, по-кошачьи выгибая спину. Он с трудом поднял правую руку и снова сжал мое горло, заставляя смотреть только в его глаза. - Mein! - Закричал он, сильнее сжимая руку, опять перекрывая мне кислород. Воздуха итак не хватало, поэтому экстаз накрыл спустя несколько секунд. - Mein! - отчаянно прокричал Денис, изгибаясь самым невероятным образом и кончая мне на живот. - Mein! - с трудом прошептал он, упав мне на грудь и пытаясь восстановить дыхание. - Dein ist mein Herz*, - прошептал в ответ. Моя грудь ходила ходуном, воздуха опять стало слишком много. Несколько минут блондин не мог двинуться, пытаясь прийти в себя, потом он с трудом приподнялся, положил руку на свое творение, под которым все еще учащенно билось сердце и, ухмыльнувшись, сказал: - Das ist mein**. Я хотел попросить его расстегнуть наручники, потому что запястья уже болели сильнее, чем что бы то ни было, но побоялся, что Денис сочтет это приказом. К моему счастью, парень сам потянулся вверх, и спустя минуту мои руки были свободны. Он не стал их разминать, не стал помогать мне, просто откатился в сторону. Он уткнулся лицом в подушку, наплевав на кровь и сперму, перепачкавшую все его тело и кровать. Поразительно, до какого состояния я довел моего чистюлю, чтобы он забыл о своих привычках. - Вали. - Хрипло пробормотал он, не поднимая головы. - Что? - Вали. Не собираюсь спать с тобой в одной кровати. Ага, конечно. Не один ты опустошен, милый. Поэтому я молча потянул его к себе, укладывая его на правую сторону груди. Денис возмущенно поднял свое лицо... И я наконец понял, что его глаза серые. Как то гребанное дождливое небо в сентябре. Признаться, стало немного смешно, но сил смеяться не было, поэтому я просто чмокнул его в лоб и сказал: - Заткнись. И возражать он не стал. *Мое сердце принадлежит тебе. ** Это принадлежит мне. Хочется еще одну главу написать, но я не уверена. Поэтому, если понравилось, отпишите - надо ли еще оду главу. Народ, все, кто ждет Харли и Джокера - я пишу, скоро будет продушка)