Часы

Смотрю на часы, что тикают на моей стене вот уже четыре года. Четыре года, как я стал таким. Бездушным. Кровоточащим изнутри и совершенно черствым, сухим снаружи. Словно живая кукла. Скрип двери. В проеме показалась темноволосая макушка, и чуть хрипловатый голос заполнил небольшое помещение. — Я знал, что ты не спишь, можно? — я молча кивнул, на что задающий вопрос мельком проскользнул в комнату, и, оперевшись на журнальный столик, начал пялится на меня. — Юнги? По какому вопросу? — тихо произнес я, зная, что если чуть повысить децибелы, моя чуткая соня, спящая в соседней комнате, может нехило надавать люлей, как часто это бывало во времена трейни. — Слушай. На меня накатило вдохновение, хочется сейчас написать песню, понимаешь? — возбужденно начал парень, активно жестикулируя руками. Ну точно сова. И почему он такой активный только когда речь заходит о музыке, да еще и ночью? — Вообще нет, — чуть раздражительно ответил я, ведь этот глупый разговор отвлек меня от важных раздумий о себе. — Чонгук, не будь таким грубым. В общем, мне нужна твоя помощь. Дай тему для написания текста, — Мин посмотрел на меня таким теплым взглядом, что я самовольно выдал очень странное словосочетание. — Запретная любовь, — уголки губ чуть поползли вверх. — А слушай… — Шуга приложил свои длинные пальцы к губам, смотря куда-то в потолок. Верно, размышлял о том, как можно развернуть эту тему, — Спасибо, буду должен. Укажу тебя, как соавтора песни. Парень широко мне улыбнулся и ретировался из комнаты настолько же неожиданно, как и появился. И снова воцарила тишина, нарушаемая только равномерным тиканьем часов, которые со мной уже четыре года. Но даже это тиканье не вечно, стрелки замерли на циферблате, а щелкающий звук резко пропал. Интересно, а догадался ли Юнги о том, что тема песни, предложенная мной, — о нас с ним?