Ответный удар

Жизнь – это череда периодически повторяющихся моментов. Вечное дежавю, бег по кругу. Все, что происходит с нами, когда-то уже было. Возможно, не в этой, а в предыдущей жизни, но определенно уже случалось. Раз за разом мы совершаем одни и те же ошибки, наступаем на одни грабли, и совершенно ничему не учимся. Выключаем защитные механизмы и, как на амбразуру, снова и снова бросаемся в самое пекло неприятностей. Делаем все это для того, чтобы поддерживать в душе тот огонь, из-за которого чувствуем себя живыми. Вот и сегодня, я стою в узком переулке, где какое-то время назад состоялась наша последняя встреча, и память возвращает меня в события того злосчастного дня. Мисаки, поверь мне, я совсем не хотел, чтобы все закончилось именно так. Да, я решил уйти от красных, но я не хотел уходить от тебя. Возможно, если бы я очень постарался, то смог бы объяснить тебе это, но твоя бурная реакция на мои слова о том, что я вас покидаю, и все пошло наперекосяк. Ты вспыльчив, а я никогда не упускаю момента, чтобы цепануть тебя едким словом. В этой игре никогда не будет выигравших, и поэтому она так нам нравится. Ибо пока она существует, будем существовать и мы. Как два магнита будем тянуться друг к другу, как бы далеко не разбросало нас по жизни. Звук колес скейтборда по брусчатке. Сердце на мгновение замирает, а после начинает биться с бешеной скоростью. Заворачиваешь за угол, подъезжаешь и, ловко спрыгнув со своего эксцентричного вида транспорта, вытягиваешься в полный рост рядом со мной. - Мисаки… - Я хорошо помню свое имя, обезьяна. Чего ты хотел? У меня мало времени… Я не ожидал другого отношения. Стена ненависти ко мне, выстроенная в сердце Мисаки, слишком плотная, и через нее вряд ли пробьешься. - Мисаки… Мы так давно не виделись, - протягиваю руку, чтобы его коснуться. - Никогда! Больше никогда не называй меня по имени! - он отталкивает мою руку и делает шаг назад. Его милое лицо перекашивает недовольная гримаса. Сжимает руки в кулаках, и я вижу, как аура красного огня начинает окружать его тело. Пальцы невольно касаются рукояти катаны, но это скорее инстинкт самосохранения, чем настоящее желание сражаться. Вот оно неизбежное дежавю, о котором я только что говорил. Несколько минут просто пронзаем друг друга взглядами, не делая никаких других движений. Затем он подцепляет мыском свой скейтборд и, подтащив его к себе, встает на него двумя ногами. Его ладони ложатся мне на грудь и начинают медленно ползти вверх. В глазах все та же испепеляющая ненависть, а на губах кривая ухмылка. - Мисаки… - прерываю затянувшееся молчание. - Я же просил тебя, Сарухико… Его губы накрывают мои. Доминируют, забирая в свой сладкий плен и не оставляя ни единой возможности ретироваться. Мисаки, как же этого мне не хватало все это время. Обнимаю его за талию, но в следующую секунду он резко сбрасывает мои руки и больно прикусывает мне губу. Металлический привкус крови моментально бьет по всем моим вкусовым рецепторам. Что с тобой, Мисаки? Еще мгновение, и я перестану тебя узнавать… Жадно целует мой рот, выталкивая своим языком просящийся в его горячую пещерку мой язык. Вторая попытка обнять его тоже заканчивается неудачей, и я полностью обескуражен действиями своего мальчика. - Мисаки, что происходит? – его бедра трутся о мои, и я чувствую, как нас обоих накрывает волна возбуждения. - Не ты ли хотел перемен, предатель? – он отрывается от моего зацелованного рта и смотрит мне в глаза. - Перемен… О чем ты? – я плохо соображаю в таком состоянии. - Может быть об этом, - снова ухмылка, и его ладонь ложится мне между ног. Шумно вздыхаю, и еще сильнее впечатываюсь спиной в холодную стену. Мисаки, кажется, доволен моей реакцией на свои шалости, и поэтому продолжает настойчиво надавливать на мое уже нескрываемое возбуждение. - Ты же за этим позвал меня сюда, Са-ру-хи-ко? – он передразнивает меня, растягивая по слогам мое имя. - Не совсем… - пытаюсь восстановить в затуманенном сознании истинную причину нашей встречи. Ухмылка Мисаки тем временем превращается в оскал, а его пальцы уже играются с пряжкой моего ремня. Она быстро им надоедает, и вот уже они легко справляются с пуговицей на брюках, расстегивают молнию. - Миии- сааа… Не успеваю договорить. Его рука проникает мне в брюки и обхватывает мое достоинство. Закрываю глаза одновременно от удовольствия и от непонятного стыда, моментально раскрасившего в цвета моих бывших союзников мои щеки. Закусываю губу, чтобы хоть как-то сдержать рвущиеся из груди стоны. Мой ствол так и пульсирует в ладони Мисаки, и я чувствую, что от долгожданной разрядки меня отделяют какие-то считанные минуты. - Тебе хорошо, Сарухико? – он продолжает ласкать меня. - Даааа, - у меня в горле все пересыхает. - Так какого же дьявола ты оставил нас, сволочь?! – Мисаки срывается на крик. И снова повисает пауза. В разговоре, в действиях. Мисаки выжидающе смотрит на меня, а я, поскуливая, как побитая собачонка, толкаюсь бедрами ему навстречу, желая, чтобы он возобновил ласки. Он больно сжимает мой член у основания, злобно хихикает. Пошло проводит языком мне от подбородка до скулы, и только после этого вновь начинает двигать рукой. Мне уже плевать, что он делает это со мной в большей степени из мести, чем в память о нашей былой любви. Может быть, для него все уже в прошлом, но только не для меня. Я сменил Короля, я сменил свои взгляды на жизнь, но любовь к Мисаки – это то, что никто никогда не в силах будет заставить меня изменить. Мое тело охватывает судорога, и я кончаю, зарывшись лицом в плечо любовника. Бедному скейтборду вновь достается от недружелюбного Мисаки. Он получает пинок ногой и, откатившись, врезается в противоположную стену, после чего замирает на месте. Кажется, меня ждет похожая участь. Мисаки разворачивает меня к себе спиной и стягивает мои брюки вниз. - Обопрись руками о стенку, - просьба-приказ в самое ухо. Нет… Это же Мисаки… Он на такое не способен. В нем, конечно же, кипит ненависть, но не до такой же степени. Одна рука обхватывает меня за бедро, а пальцы второй, вымазанные в моей сперме, проскальзывают меж ягодиц. Мисаки сразу двумя пальцами начинает проникать в мое тело, доставляя ему боль и дискомфорт. - Шире, - шепот с хрипотцой у меня за спиной, - расставь ноги шире… Подчиняюсь, не потому что боюсь. Подчиняюсь, потому что все еще люблю это взрывное рыжеволосое чудо. Он особо долго не тратит время на мою подготовку, и быстро заменяет пальцы своим членом. Входит сразу резко и, не сдерживая громких стонов удовольствия, начинает двигаться во мне. Его тонкие пальцы впиваются мне в бедра с такой силой, будто бы он хочет оставить на них свои отпечатки. Мне на память, на тот случай, если мы больше с ним не увидимся. - Мисаки… Я люблю тебя… Уже никакие фразы не изменят его отношения ко мне, но я хотя бы не буду мучиться потом от того, что смолчал. Лучше поздно, чем вообще никогда. Мисаки кончает, до краев заполняя меня собой, и тут же отстраняется, будто мы и не были соединены с ним всего мгновение назад. Я падаю на колени, цепляясь пальцами за шероховатую поверхность стены. Хочу оглянуться, но не могу. Слезы так и душат меня, но я не могу их сейчас ему показать. Грохот колес скейтборда с каждой секундой становится все дальше и дальше. Как жаль, что кроме предателя, мой Мисаки теперь больше никого во мне не видит. Но если так, то почему же он безоговорочно согласился прийти на нашу встречу? Ему так нравится совершать ошибки? Он получает удовольствие от боли, получаемой в результате удара граблей? Если да, то мне остается только подождать. Подождать очередного дежавю в своей жизни, которое обязательно скоро случится, и мы с Мисаки вновь окажемся рядом. Сгорающие поодиночке от жгучей ненависти, и в объятиях друг друга от страстной любви. Мисаки, я люблю тебя. Надеюсь, в следующий раз услышать от тебя то же самое.