Часики дотикали

Если бы кому-то пришло в голову выбрать самого терпеливого человека на планете, то божественный палец без промедления бы показал на Пак Чимина. Казалось, в нем нет ничего особенного, но он незамужний омега двадцати девяти лет и в последнее время все просто сорвались с цепи, пытаясь донести до светлой головы одну важную мысль: «Часики-то тикают». Никого совершенно не волновало, что Чимина не интересует семейная жизнь, пусть мужчина и любил детей, но он максимально не был уверен в своих родительских способностях. Никого совершенно не волновало, что рождение детей весьма сильно подорвало бы здоровье омеги, а ведь он не мог оставить работу тренером по аква-аэробике, потому что потом найти подобную вакансию будет не слишком просто. Ну и в целом пример знакомых омег, которые ревновали, скандалили, разводились, сходились, подавали на своих альф в суд, его угнетал, Чимин все еще не был готов к таким испытаниям его нервной системы. Поэтому, весьма привлекательный внешне омега, от серьезных отношений шарахался, как черт от ладана. Причем привлекательный – это не его мнение, себя он считал вполне обычным, но мало кто мог устоять перед существом, чьи черты лица будто слепил из глины влюбленный по уши создатель. Даже если Пак кардинально менял имидж – худел до выступающих скул, красил волосы в голубой цвет, одевался в исключительно странные черные балахоны, он все равно оставался парнем, которого назовут – милый, прелестный, нежный. Сейчас Чимина бросило в очередную крайность, на голове красовались розовые, чуть завитые волосы, линзы светлого оттенка, на грани между белым и голубым, одежда пастельных цветов… в общем, для человека почти тридцати лет он выглядел подростком. То, что это отталкивало потенциальных ухажеров, он знал, но ему было по-прежнему плевать. Чимин не из тех, кто пожертвовал бы собственной индивидуальностью из-за альф. Он даже с помощью таблеток менял собственный запах под новый концепт. Так, собственный запах пачули, становился приторным шоколадным (а потом Чимина тошнило от всего издалека походившего на эту сладость), клубничным, дынным, солоноватым морским и даже, когда он перестарался с готикой – запах костра. В общем, было в Чимине что-то глубоко вредительское, какая-то его часть слишком рьяно сопротивлялась поиску альфы. Особенно теперь, когда родители, коллеги, друзья изводили намеками, в духе «ну что там, как на личном фронте?», будто это их дело. Чимин уже готов был идти и получать разрешение на ношение оружия, чтобы сократить глупые вопросы до минимума, потому что привычные отговорки уже не срабатывали. Его терпение истончалось до паутинки и пусть оставалось довольно крепким, он уже раздумывал над идеями, как избежать всей прелести положения «старой девы» в семье. Последней каплей стал папа, который на неделю отдал ему на попечение племянника, потому что «ему некогда, а ты все равно без семьи, можешь и потерпеть». Чимин потерпел. Но неделю спустя сдал ребенка родителям, купил пачку тестов на беременность и, накатив для храбрости, пошел в клуб. Там его встретила громыхающая музыка и тошнотворное мигание света, из-за которого он чувствовал себя пьянее, чем есть на самом деле. Два коктейля, одна подозрительная таблетка под язык и Чимин окончательно расслабился, посмеиваясь с того, как его пытаются соблазнить. Альфы не понимали, что это он тут хозяин положения, что он выбирает отца своего ребенка в сомнительном месте, руководствуясь исключительно интуицией и генетикой. Все просто – нужны лишь хорошие пропорции, ровные крепкие зубы и ногти, рост выше чиминовского и отсутствие лысины на темечке. Разглядывание пресловутых зубов потенциальные партнеры списывали на таблеточку, чем безумно омегу смешили. Когда идеальный вариант был найден, Чимину не составило труда приглушить неприятный привкус его поступка еще парой стопок горящей жидкости и он поспешил в бой. Это было до обидного просто – погладить, пошептать на ушко, присесть на колени, заглядывая в глаза и вот, он всплыл из алкогольной пучины уже в комнатке отеля. Пользуясь гибкостью Чимина, альфа ставил его в разные совсем неприличные позы, но все что омега вспомнил на следующий день, нежась в своей кровати – это было… неплохо. По крайней мере, следы избыточной страсти сходили с него недели две, семафоря с почти черного, до зеленого и желтого. Остальные воспоминания стирательной резинкой протерли, поэтому Чимину оставалось надеяться, что он выбрал действительно красавчика, хотя бы на минималках. Он на всю жизнь запомнил, как дрожал у туалета, молясь о залете с первого раза (на второй он не решился бы еще несколько лет) и радовался, что альфа серьезно поверил в его несуществующие противозачаточные и был без защиты. Две полоски. Назад пути не было, но Чимин только гомерически хохотал, размахивая тестом как флагом, в честь своей победы. Наконец-то от него все отвалят, его часы дотикали, Аллилуя и так далее. Два месяца спустя Чимин взялся за голову во всех смыслах. Началась эра, незамысловато обозначенная как "маффины с какао", потому что омега снова сменил имидж, перекрашиваясь в натуральный его цвет, чтобы не было видно отрастающих корней. К тому же он ощутимо набрал вес на почве «я хочу съесть всё/я ненавижу всю еду на свете». Было грустно расставаться с привязанностями, но и была своя прелесть в походах по докторам, детским магазинам и лицах родственников и знакомых, когда он говорил о своем положении. Идеальное преступление. Время шло, нужда в альфе так и не появлялась, парень справлялся сам. Дальше будет тяжелее, он понимал, но все-таки в мире существовало много омег, которые занимались воспитанием детей в одиночестве. Линзы сменились очками, щечки становились всё больше, как и живот, а еще Чимин ушел в декретный отпуск. «Старородящий», стояло в его карточке и приходилось терпеть пристальное внимание к протеканию беременности. Только сейчас он понял, насколько легкомысленно поступил, ведь партнер мог быть чем-то заражен или же стояла угроза наследственной болезни, но каждый раз обследование показывало, что всё в порядке. Облегчение – тоже приятное чувство.

***

- Разве плавание и водная аэробика хуже, чем обычный фитнес для беременных? Пак Чимин страдал. Его посылали на занятия в тех самых группах, которые снились ему в кошмарах – куча беременных омег с их альфами будут пыхтеть и вонять со всех сторон, а он стал в последнее время еще чувствительнее к запахам. Но выбора не оставалось, потому что «повышенные нагрузки вредны» и бла бла бла. Его едва ли не за ручку привели в кабинет к тренеру, вручая Чон Хосоку, как значилось на табличке, все показатели и анализы. Никто не замечал, как лицо Чимина побледнело. Никто не замечал, как поползли уголки губ улыбчивого Хосока вниз. Алкогольная амнезия и не проходит вроде, но сложно было не вспомнить эти глаза и эти руки. Не лечится вроде, но у этого омеги запах пачули перемешан с горьковатым запахом смолы. Запахом Хосока. И можно было бы притвориться, что совпадение, но в карточке всё, вплоть до даты зачатия. Даты, когда Хосок напился и нашел омегу своей мечты. А утром проснулся один в отеле, без записки с номером и не помня его имени. - Ну что, господин Пак Чимин. Теперь вы от меня не сбежите. А в голове у омеги слишком уж часто упоминается чья-то мать и даже сказать-то нечего.