Насколько возможно

В моменты, когда сонные глаза начинали потихоньку размыкаться, а голова превращалась в барабан, по которому безостановочно долбил сумасшедший, Джесси начинал ненавидеть утро. Время, которое сулило веру в то, что сегодня будет иначе нежели вчера, выбрасывало в его настроение тонны густой черной краски. Мужчина морщился и крутил головой, пытаясь понять, почему проснулся именно сейчас, а когда вновь пытался заснуть, то лишь удрученно вздыхал — затея заранее оказалась обреченной на провал. Отчасти этому мешали ослепительные солнечные лучи, бесцеремонно заглядывающие в комнату через огромное, во весь рост окно, ведущее на лоджию. Судя по огненному диску, висящему высоко над землей, было далеко за полдень. Об этом свидетельствовал густой, прогретый воздух застывший в помещении. Активированный кондиционер едва-едва спасал положение, пробегаясь по коже прохладными потоками. По телу Джесси пробежала легкая дрожь, после которой он украдкой заглянул под шелковое одеяло, чтобы увидеть на себе отсутствие любого вида одежды. Кто бы мог подумать, что спустя некоторое время, пробуждение в том, в чем мать родила, войдет для него в норму. Края губ задела легкая ухмылка. Напротив него, в кресле придвинутом к стене, устроилась Фария. Облаченная в рубашку из небеленого льна, наброшенную на голое тело и без макияжа она выглядела почти невинно. Скрестив между собой длинные, стройные ноги, девушка с полуулыбкой наблюдала за тем, как он приходит в себя после бурной ночи. Миндалевидные, с поволокой глаза излучали веселье. В тот момент, когда их взгляды встретились улыбка на ее ярких четко очерченных губах стала чуть более явственной: — С пробуждением, герой. Как самочувствие? Джесси Маккри видел этот взгляд сотни раз. Хитрые глаза, один из которых был очерчен Оком Гора, требовательно-насмешливо разглядывали его, словно мисс Амари что-то от него хотела, а от черных волос рассеянно отражались лучи солнца. Мужчина придал своему туловищу вертикальное положение и провел по лицу кибернетической рукой, срывая как какой-то агитирующий плакат последние остатки дремы. — Я не герой, — Маккри завертел головой, стремясь отыскать будильник, а когда это случилось, то он издал вздох полный отчаяния и безысходности — на электронном циферблате красовалась цифра, уходящая далеко за двенадцать. — Ненавижу спать так долго, как делал это сейчас, — сервоприводы руки слегка заскрежетали, и Джесси вспомнил, что не ответил на главный вопрос Фарии. — Немного болит голова, а в целом, если не считать, что я пропустил половину дня, то отлично. Мужчина смотрел в глаза Амари, до сих пор не понимая, что находится в шаге от своего счастья. Счастье сидело перед ним, маня на манер морских сирен, а ему, как юному моряку, оставалось только увлеченно прыгать за борт. Её необычная для тех краев, откуда он родом, внешность и сейчас заставляла относиться, как к диковинному зверьку, которого хочется взять, прижать к груди и медленно, не торопясь, гладить. В такие моменты Джесси отмечал, что она как две капли воды похожа на свою мать — Ану Амари, но сказать об этом, зная про злость, которая девушка испытывает к ней, не решался. Ей стоило знать, но не здесь и не сейчас. — Судя по твоей внезапно прорезавшейся скромности ты не помнишь всех подробностей нашей вчерашней вылазки в город, — констатировала девушка. Устроившись в кресле вполоборота, так, чтобы солнце не резало глаз, она продолжила. — Например, того маленького уютного бара на который мы набрели в одном из переулков. Названия можешь не спрашивать, у него отсутствовала вывеска. Если бы не мое желание вымыть руки после балах-эль-шам, мы бы вряд ли обратили на него внимание. В отличие от своего спутника Фария сохранила цельное воспоминание о минувшей ночи. Она помнила свои сладкие пальцы, перепачканные сиропом, бледно-голубые огни гирлянд в окнах, растянувшихся в них столь плотными рядами, что сидящие в баре не могли видеть происходящее на улице как и наоборот, скользкую поверхность длинной барной стойки и не менее длинный ряд коктейлей, на которых они остановили свой выбор. От пестрого изобилия маленьких, декоративных зонтиков из бумаги у Фарии рябило в глазах. Заказанные напитки оказались настолько легкими и вкусными, что первое впечатление Амари о сомнительности заведения вскоре развеялось, и она принялась с интересом изучать обстановку. Она помнила как Маккри, полвечера наблюдающий вместе с ней за парочками, поднялся с места и, взяв ее за руку, увлек в самую гущу танцующих. Забавно, но до вчерашнего вечера она понятия не имела, что ее возлюбленный так же уверенно чувствует себя на танцполе, как и в стрельбе из своего «Миротворца». Игривые, незатейливые звуки музыки в сочетании с бачатой помогли Фарии побороть первое чувство неловкости и получить неподдельное удовольствие от их с Джесси танца. Ей нравилось чувствовать магнетическую притягательность от его близости, усиливающуюся с каждым шагом по мигающим разными цветами квадратам на полу. Глядя в его глаза Фария с трудом понимала что послужило источником оглушающих ее саму звуков ударов: высокие каблуки ее собственных туфель с узким ремешком вокруг щиколотки или ее сердце. От того, что Джесси вел ее в танце, никто не обратил внимания на отсутствие всякого танцевального опыта у Амари, и под конец вечера оба превратились в любимцев собравшейся в баре публики, чьи комплименты и предложения угостить «такую очаровательную пару» подтолкнули их к побегу. К тому времени на улицах окончательно стемнело и до отеля они добрались без приключений. Фария вспомнила как Маккри на ходу сорвал с дерева прекрасный красно-оранжевый цветок, вдевая его в волосы девушки. В лифте, включая дорогу до дверей номера они увлеченно целовались и оторвались друг от друга только перешагнув порог спальни. Вопреки ожиданиями бурная ночь завершилась отнюдь не чувственным любовным соитием: нарушив все возможные каноны романтических фильмов Джесси уснул, а раздосадованной и одновременно развеселившейся из-за такого поворота девушке ничего не оставалось кроме как избавить его от одежды и упасть рядом, последовав его примеру. — И последний бокал явно был лишним раз сбил тебя с ног, — закончила Фария свой рассказ. — Думаю, тебе не помешает вот это. Поднявшись с места и подхватив стоявший на полу возле ее ног стакан с водой, девушка приблизилась к мужчине и протянула ему емкость вместе с маленькой таблеткой. Терпкий запах, к коему Джесси привык за все проведенное в квартире у Амари время, намекал на кофе, без которого Фария не могла жить и пыталась привить эту любовь и ему, получая в ответ лишь жест, напоминающий пожимание плеч. Маккри знал — настоящие мужчины начинают утро не с кофе, а со стакана виски, но опасался, что Фария столь изысканные пристрастия вряд ли оценит. Джесси взял предложенные средства, касаясь её руки, и сразу, картинно задрав голову, опрокинул в себя. Гнусная боль, поселившаяся в голове, скоро начнет отступать, а пока что мужчина снова встретился глазами с той, ради которой изменил всем своим принципам. Емкость полетела в сторону, отсчитывая время до точки невозврата, и как только пробило «ноль», он утянул Фарию за руку, заставив упасть сверху. Их лица оказались в нескольких миллиметрах друг от друга. Наемник счел, что сейчас как раз то самое подходящее время для искренних извинений за вчерашний кутеж. Механическая рука смахнула с её лица упавшую прядь волос и, вглядываясь в её тщательно-строгий взор, Маккри понимал, что ради таких женщин даже сдвинуть гору будет ничтожным поступком. Ради неё он был готов рискнуть всем, что имел: своей жизнью, своей честью и своим достоинством. Фария Амари после их случайной встречи вдохнула в него новый смысл жизни, новую цель. Она вынудила его измениться, впервые подав в его присутствии свой голос. Она задала ему новый вектор движения, который дал Джесси все, что сейчас он имеет. Прижав девушку сильнее к себе и сомкнув свои губы с её, мужчина ощутил всё тепло, исходившее от женского тела. Оно согревало его блуждающую и насквозь промерзшую душу. Прикосновение к потрескавшимся и горячим губам каждый раз погружало в омут воспоминаний, словно все происходило впервые как тогда на Гиблартаре, когда слух обоих молодых людей ласкали искренние слова обоюдных признаний, теперь уже прошедших сквозь время. Прошлое постоянно притягивало мысли Маккри и в подобном, казалось ему, Фария ничуть не уступала. Их обоих мучили призраки прошлого. Девушка ответила на поцелуй и выпрямилась. Изящные, длинные пальцы быстро пробежались по пуговицам и подцепили ворот рубашки, позволяя легкой ткани соскользнуть с плеч. Мелькнув по воздуху белым облаком, ткань улетела в сторону, растекаясь по полу. Глядя на обнаженного Джесси, распростертого под ней на постели, Фария ощутила знакомое ей чувство хищного нетерпения и строго-настрого запретила себе спешить. Ей нравилась смотреть на своего возлюбленного и чувствовать исходящий от него жар, к которому часто примешивался аромат дорогого табака и одеколона. Его механическая рука не смущала девушку, единственно вызывая в ней сожаление о том, что ее не оказалось поблизости, когда Джесси так нуждался в ее поддержке. Встретившись лицом к лицу с тем, кто его искалечил, Амари дорого бы взяла с подонка за ту боль, что испытал ее любимый человек. К обеим рукам Маккри она прикасалась с одинаковой нежностью, а он в ответ касался ее сердца. Склонившись над мужчиной, она сама поцеловала его, зарываясь пальцами в его волосы, и перекатилась на спину, увлекая его за собой. Его ладонь легла на плоский живот девушки, неторопливо съезжая к кромке кружевного нижнего белья и, поддевая его, проникла внутрь. Его пальцы уверенно скользили между ее бедер, доводя и без того горячую южную кровь Амари до состояния кипения. Наградой за его усилия стал тихий, полный предвкушения стон. Фария тягуче выдохнула, откидывая голову на подушку. Её тяжелое дыхание отзывалось в сознании Маккри, как звуки хорошо настроенной гитары, а руки продолжали ставить на напряженном женском теле разнообразные аккорды, извлекая из него состоящие из удовольствия мелодии. Он провел искусственными пальцами вдоль её щеки, дойдя до шеи, и, черт возьми, мог поклясться, что их металлом почувствовал всю мягкость ее кожи — такой теплой и нежной, взамен отдавая девушке легкую дрожь от ощущения ею холодной и безжизненной стали. Джесси любил её самой искренней любовью, и подарить ей счастье в каком бы то ни было виде считал своим долгом. Мысли, как нанизанные на ожерелье жемчужины, стали медленно осыпаться, сбивая его с толку и опьяняя. В этот момент для него существовал лишь один сорт так любимого им виски — Фария. Безусловно, стремясь опробовать его целиком и полностью, он рисковал потерять голову, но разве не в этом заключался весь смысл? Стройное тело Амари содрогнулось под ставшим более решительным напором его пальцев. Закусив губу, она послушно оторвала поясницу от постели, позволяя мужчине одним ловким движением избавить ее от нижнего белья, отправляя его следом за рубашкой. Его ладонь снова скользнула к бедрам Амари, шире разводя ее ноги. Девушка закусила губу и немного подалась навстречу полностью принимая его. С подрагивающими опущенными ресницами и поблескивающей кожей она выглядела еще более беззащитной и желанной, доводя тягу Маккри к ней почти по безумия. Ни на секунду не останавливаясь он припадает губами к бьющейся на ее шее жилке и слышит её стон. Узкая ладонь Амари выделяющаяся на белоснежной простыне вздрагивает и сжимается, тесно переплетаясь пальцами с пальцами наемника. Если рай и существует, то он нашел его еще при жизни в лице Фарии. Дыхание обоих сливается воедино, когда Маккри начинает двигаться внутри Фарии, постепенно и плавно наращивая темп движения. Он желает видеть хитрый взгляд, спрятанный за черными ресницами, и слышать свое имя. Ему нужно, чтобы она любила его как никогда прежде. Он хочет, чтобы они оставались здесь навечно. Хочет принадлежать только ей и никому больше. Фария ахнула, когда мочка уха оказалось зажатой в его зубах, и нежные женские руки обхватили заросшее растительностью лицо. Желание доказать Джесси, что он и вправду оказался на небесах, разгоралось в девушке в такт его двигающимся бедрам. Теснота, охватившая его внутри её тела, давила на сознание прессом, вынуждая прижимать губы на раскаленную шею и сквозь приоткрытый рот обдавать темную южную кожу раскаленным потоком воздуха. Каждым своим движением, каждым рывком он чувствовал разогнанное любовью женское сердце. Джесси ловил запах её темных волос и постепенно сходил с ума, теряя последние остатки рассудка. Она поработила его разум, проникая в каждую клетку тела — его и только его женщина. Крепкие мужские руки схватили девушку за бедра, с силой подняв и прижав к стене над спинкой кровати. Узоры свежих алых царапин появлялись на спине Маккри, как наброски и штрихи будущей картины, даря жгуче-болезненное чувство удовольствия. Он думал, зарываясь в тонкую шею, думал, кто же из них достигнет пика первым, с завидной настойчивостью продолжая вбивать девушку в стену своей массой. Маккри хотел любить её ровно столько, сколько ему будет позволено прожить. Каждую секунду, каждую минуту — неважно. Любовь — единственное, что не дает ему сгнить, как большая часть остального мира. Она питает его, придает сил. Кульминационный момент не заставил себя ждать, вынудив два тела слегка выгнуться в такт струящегося по ним удовлетворения. Маккри прижал губы к лебединой шее Фарии и томно выдохнул, собирая разбросанные в голове мысли. Когда он поднял голову, то их взгляды встретились, замерев на несколько минут. Они говорили лишь об одном — любить. Столько, насколько это будет возможно.