Нянька-кот

      Виктор в очередной раз возвращался домой поздно вечером. Тело приятно ныло после тренировки, в голове не было никаких мыслей, а в телефоне так и осталось открытым сообщение от Юри, в котором он хвастался своими первыми удавшимися голубцами. Казалось, счастливее, чем сейчас, Никифоров быть уже не сможет, но ничего нельзя загадывать наперед.       Мужчина неторопливо открыл дверь своим ключом, сразу же погружаясь в шум семейной жизни. Алёша весело над чем-то смеялся, а Юри никак не мог его успокоить. Виктор был очень рад, что его сын начал привыкать к английскому языку, но мысль научить Юри говорить по-русски никак его не отпускала.       Быстро разувшись и пройдя на кухню, фигурист был готов увидеть что угодно, но не это. По всему полу и детскому стульчику была разлита манная каша, лицо Алёши тоже все было перепачкано липкой кашей, а про Юри и говорить было нечего. Кацуки выглядел… Ну, по мнению Виктора, просто вау. Черный хвост беспокойно дергался из стороны в сторону, в руках Юри держал маленькую пластмассовую ложечку, пытаясь накормить веселящегося малыша, а одет он был… в одни обтягивающие боксеры и Витину олимпийку. Да-да, в ту самую с эмблемой российской сборной, которую он кинул сегодня утром на диван и так и оставил ее там. Юри тихо ругался на японском, совершенно не замечая прихода Никифорова, зато Алёша почти сразу заметил появление отца, вытягивая руки и выкрикивая свое первое выученное слово — «Папа!».       Виктор весело улыбнулся, подходя к сыну и поглаживая того по мягким волосам. — Опять не слушаешься Юри? Что у вас тут за война? — мужчина глянул на смущенного брюнета, который убирал полупустую тарелку с ложечкой в раковину. — Мы не хотим кашу. Сначала он вылил на меня первую тарелку, а теперь разбросал и вторую, — даже жаловался Юри с улыбкой, нисколько не сердясь на ребенка. Виктор скромно кашлянул. — Тебе… очень идет. — Прости, я схватил первое, что попалось под руку, потому что Лёша почти добрался до конфет, и у меня не было времени переодеться. — Ничего, мне это даже льстит, — Виктор взял сына на руки, предварительно начисто вытерев тому лицо. — Я уложу его спать. — Хорошо. Тогда я немного приберусь и приду к тебе, — Юри улыбнулся, проводив обоих блондинов взглядом. Он уже несколько месяцев живет как человек, лишь изредка обращаясь в кота, когда к Виктору приходили гости или того требовал маленький сорванец. Вообще, Юри это даже нравилось. Никифоров снова занялся тренировками, буквально расцветая на глазах. Он с удовольствием возвращался домой, до самого отбоя играя с сыном или читая ему какие-нибудь сказки. Виктор старался как можно больше говорить по-русски, чтобы и Юри привыкал к новому языку, и тот даже достиг некоторых успехов, выучив несколько важных и обыденных фраз. Сам же Кацуки все свое время проводил с ребенком, ничуть не жалея о своем положении. Малыш рос быстро, радуя родителей первыми шагами и словами, и даже как-то удивил Виктора криво нарисованным, но хорошо узнаваемым коньком. В общем, Юри его жизнь очень нравилась, особенно поздними вечерами, когда мужчина прижимал уставшего за день брюнета к себе и поглаживал по волосам или почесывал бархатное ушко. Кацуки нестерпимо хотелось прикоснуться к его мягким губам своими, так, как он не раз видел в фильмах по телевизору, но Юри опасался, что Виктор не оценит его рвения. Поэтому брюнет наслаждался тем, что Никифоров готов был ему дать, не настаивая на большем.       Вот и сегодня вечер выдался очень теплым и уютным. В городе уже заканчивалась зима, но погода решила напоследок удивить жителей пасмурного Петербурга, устроив настоящий зимний снегопад. За окном уже загорались фонари, а шум дорог постепенно затихал.       Юри быстро навел на кухне относительный порядок, прислушиваясь к тихому голосу Виктора за стеной. Он дочитывал любимую сказку сына про богатырей, видимо, уже уложив того спать. Японец не стал дожидаться мужчину, первым прокрадываясь в комнату и устраиваясь на кровати. Алёша сегодня знатно оттаскал его за хвост, а отобрать его у Юри не поднялась рука, поэтому пришлось терпеть. И вот сейчас парень с удовольствием лег на живот, укладывая хвост вдоль ног, наконец-то расслабляясь. Виктор пришел буквально через десять минут, на мгновение застыв в дверях, а после подходя к шкафу и вытаскивая чистые вещи.       Юри чуял, как поменялся его запах, слышал, как забился пульс под тонкой кожей на шее, и его это не могло не радовать. Виктор воспринимает его как партнера, как пару, просто пока не решается сказать об этом, как и сам Юри. — Как прошел твой день? — Кацуки первым нарушает тишину, чуть повернув голову в сторону, чтобы лучше видеть фигуриста. — Все замечательно. Юрочка снова пытался уговорить Якова отпустить его в Казахстан, но тот был неумолим. Сказал, пока не соберет хотя бы три золота Гран-при, одного его никуда не пустит, — Никифоров натянул легкие домашние штаны и футболку, укладываясь рядом с разомлевшим Юри. Тот сразу же переполз к мужчине под бок. — А как у вас дела? — Виктор поглаживал Кацуки по голове, про себя отмечая, как соблазнительно показались плечи и лопатки Юри из-под съехавшей олимпийки. Тот довольно жмурился под ласковыми пальцами, изредка дергая черными ушками. — Думаю, мы вполне можем поехать вместе с тобой на соревнования. Зубки почти не беспокоят, так что ничего страшного не случится. — Это очень хорошо. Я буду рад, если вы сможете поддержать меня с трибун, — Виктор довольно улыбнулся, опуская руку ниже и cлегка массируя холку. Тут Юри был особенно чувствителен. — Ты однозначно победишь, — брюнет чуть поерзал, стараясь скрыть, как приятны ему прикосновения мужчины. — У меня есть, для кого побеждать, — легкий поцелуй в основание шеи заставил Юри вздрогнуть. Виктор смотрел хитро и завлекающе. Взгляд голубых глаз гипнотизировал, притягивал к себе, буквально запрещал отказывать и сопротивляться. А Юри и не хотел. — Ты наконец-то решил, что я могу быть и парой? — Кацуки перевернулся на спину, тут же оказавшись прижатым к кровати. Виктор неторопливо расстегнул молнию на олимпийке, поглаживая грудь Юри кончиками пальцев. — Ты так соблазнительно выглядишь, что я больше не могу отказывать себе в таком удовольствии. Но если ты против… — Нет! — Юри вцепился в плечи мужчины, не позволяя тому отстраниться от себя. — Я не против. Я хочу. — Прекрасно, — Виктор мурлыкнул почти как кот. — Если передумаешь, то скажи мне, я очень постараюсь остановиться. Но не обещаю, — теплые губы наконец-то поймали чужие, утягивая в долгий первый поцелуй. Юри был совершенно неопытен в этом, но он отвечал со всей страстью, со всем желанием и любовью, которые уже давно хранил в себе. Передумает? Да ни за что. Он давно готов был отдать всего себя этому мужчине, который заботился о нем, искренне любил и поддержал, не выкинув на улицу, как только узнал страшный секрет жизни Юри.       Виктор легко приподнял Юри над кроватью, полностью стягивая олимпийку и скидывая ее на пол. Легко прикусив чуть пухлые покрасневшие губы, Никифоров стал покрывать поцелуями шею и грудь брюнета, оставляя на молочной коже едва заметные красные отметины. Юри уже их очень любил, желал узнать, как же они смотрятся на его теле, но пока мог лишь беспорядочно поглаживать Виктора по спине, цепляясь за его плечи и мечтая избавить его от этой надоедливой футболки. Фигурист услышал его молчаливую мольбу, отстранившись от соблазнительно покрасневшей горошинки соска, которую недавно дразнил кончиком языка, обнажая свое тело. Юри не мог отвести взгляд. Вернувшись в режим тренировок, Виктор снова пришел в форму, возбуждая одним своим видом. Юри нетерпеливо поерзал, что не укрылось от взгляда Никифорова. Виктор слегка потер возбужденный член брюнета через боксеры, вслушиваясь в тихий сладкий стон. — Какой ты нетерпеливый. Я лишь немного тебя подразнил, а ты уже так возбужден, — длинные пальцы ловко пробрались под резинку трусов, поглаживая горячую плоть. Юри сильно зажмурил глаза. — Пожалуйста, Виктор, не мучай меня. — Тебя нужно подготовить. Я не хочу сделать больно, — запечатлев поцелуй под пупком, Виктор легко стянул с японца последний элемент одежды. Кацуки залился румянцем. — Не нужно. Я готов, — поборов дикий стыд, Юри сам широко развел ноги, заставив мужчину возбужденно выдохнуть. — Первый раз правда может быть очень неприятен, если сделать все неправильно, — Виктор уже потянулся к ящику за давно приготовленной на такой случай смазкой, как Юри хватил его за руку, сам направляя в нужном направлении и даже слегка надавливая на пальцы. Никифоров удивленно глянул на брюнета. Два пальца вошли легко, не встретив никакого сопротивления. Юри лишь довольно застонал. — Маленький негодник. Ты когда успел? — Виктор прищурил глаза, добавляя третий палец и проталкивая их глубже. Юри прижал уши, чуть прогибаясь в спине. — Лёша на меня сок вылил. Когда он уснул, я в душ пошел и не удержался. Виктор, пожалуйста, — Кацуки закусил губу, обвив руку мужчины хвостом. — Думаю, смазку в ящике я уже не найду. Ты до сих пор влажный внутри, — высвободив руку, фигурист быстро полностью разделся сам, устраиваясь между широко разведенных ног. Юри тяжело дышал, смотря поплывшим взглядом карих глаз прямо на него. Он приглашающе повел бедрами, крепко обхватывая Виктора за шею, когда тот медленно толкнулся в него. Никифоров от переизбытка ощущений закусил губу, стараясь контролировать себя и не сорваться сразу на быстрый темп. Он осторожно погружался все глубже до тех пор, пока ноги Юри не обхватили его за бедра и тот протяжно не застонал. Кацуки тут же закрыл себе рот рукой, сильно краснея. — Да, придется быть потише. Но когда-нибудь я возьму тебя так, что ты сорвешь голос, пока будешь стонать мое имя, — Виктор пробно двинул бедрами, тут же сцеловывая сорвавшийся с губ Юри стон. Дальше медлить не было смысла, похоже, японец не испытывал неприятных ощущений.       Виктор двигался быстро и резко, заставляя Юри теряться в ощущениях и задыхаться от переполняющего его удовольствия. Кацуки прижимался крепко, подмахивая бедрами в такт движениям блондина, на особо сильных и глубоких толчках не сдерживаясь и царапая покрывшуюся испариной спину мужчины. Было хорошо до темных кругов перед глазами, а от сдерживаемых стонов уже болели легкие, но даже это не мешало в полной мере наслаждаться их первым разом.       Юри уже давно потерял связь с реальным миром, ощущая, как волны удовольствия накрывают его с каждым движением все сильнее и сильнее, вот-вот грозя утопить в себе неискушенного в любовных играх японца. Виктор тоже был на пределе, сильно сжимая бедра Юри и первым кончая глубоко в любимом теле. Кацуки тут же кончил следом, едва его болезненно возбужденного члена коснулись чужие пальцы.       Никифоров осторожно отстранился от обессиленного Юри, укладываясь сверху и прижимая брюнета к себе. Юри как-то глупо, но счастливо улыбался. — Я запомнил про это «когда-нибудь» и про сорванный голос, — Кацуки тихо мурлыкал, устроив голову на груди Виктора. Фигуриста всегда удивляла эта способностью Юри — мурчать даже в облике человека. — Конечно. Вот как попрошу Юрочку посидеть с Алёшей, так сразу и исполню свое обещание, — Никифоров довольно прикрыл глаза, слушая, как затихает Юри на его груди. Он всегда удивительно быстро засыпал.       В Питере уже давно наступила ночь, а снегопад так и не прекратился. Завтра во дворах будет очень грязно и сыро, но Виктор все равно решил сходить со своей семьей на прогулку. Ему ведь от жизни не так уж и много надо, и две свои главные и дорогие вещи он уже получил. Он будет оберегать их до самого конца.