В тени великой королевы

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь серые зимние тучи, несмело озаряли дворцовую площадь, вместившую сейчас немалое количество народа. Роз Айно, наследная принцесса, и де-факто уже королева Рамейта, расправила складки парадного платья и приосанилась, ожидая, пока почетная гостя выберется из кареты. Она искренне надеялась, что лицо ее выражало спокойствие и приветливость несмотря ни на потерю, что ей пришлось пережить, ни на детские обиды, никак не желающие покидать ее сердце. Кенна поспешно вышла из кареты. Растрепанная, в тяжелом дорожном платье, она все равно была чудо как хороша. И Роз с неудовольствием заметила, что замужество и годы изменили ее сестру куда меньше, чем ее саму. Впрочем, ей всегда было далеко до нее в этом плане. После не из кареты вышли мужчина в роскошной одежде и две маленьких девочки разных лет, но Роз уже не было до них никакого дела. Все ее внимание было обращено к сестре. Кенна же, едва соблюдая внешние приличия, поспешно подошла к Роз. — Как она? — Пристальный взгляд прямо в душу, взгляд наполненный тревогой и страхом. — Умерла. Еще вчера. Ты опоздала, сестра, — со сталью в голосе, ответила ей Роз. Пару секунд Кенна недоверчиво смотрела на нее, словно ожидая, что Роз сейчас улыбнется и скажет: «Шутка! Маме уже лучше и она ждет тебя в своих покоях». Потом понимание накрыло ее, и Кенна, наплевав на приличия, бросилась на грудь старшей сестре и разрыдалась. Лампада слабо чадила в полумраке погребальной. Небольшие створчатые окна над потолком были расположены так, чтобы осветить исключительно постамент с лежащим на ним телом. Прочую, весьма скудную обстановку освещало лишь пламя свечей, также призванных перебить запах уже начавшего разлагаться тела. Ничего, скоро здесь будет достаточно света. После того, как Роз проститься с почившей, жаровня, подожженная старательным прислужником, вспыхнет ярким пламенем, которое охватит тело, натертое специальными ароматическими маслами, ускоряющими его горение. Роз смотрела на спокойное и расслабленное лицо той, кто всю жизнь был для нее больше, чем богиня. Богинь, сколь бы не преклонялись перед ними, любят все же обезличено, не говоря уже о том, что к чувствам даже самого правоверного почитателя примешивается толика сомнения — а вдруг ее не существует, вдруг она всего лишь плод чьего-то бурного воображения? Чего тогда стоят их великие деяния? Деяния же этой женщины были для Роз неоспоримы, как и она сама. Предел, который ей никогда не перешагнуть. Светило, в тени которого ей и предстоит править. Королева Грезе Клинок Всевышнего. Ее мать. Для Роз она всегда была идеалом. Когда играла в саду с маленькими девочками в цветастых платьях. Когда поправляла прическу юной принцессе, впервые готовящейся предстать перед удельными князьями. Когда объявляла о походе на западные земли клятых иноверцев. Когда провожала на войну своего супруга Фрейра Энстингсона и принца Корията — старшего брата Роз. Когда оплакивала тело погибшего сына. Когда приняла судьбоносное решение самой отправиться на передовой рубеж и возглавить войско. Когда провозгласила себя королевой объединенных земель срединной Мелонии. Всего и не упомнить. И вот сейчас эта великая женщина бездыханно лежит на постаменте, а ей, Роз, предстоит занять ее место. Нет, принцесса всегда знала, что ждет ее именно это. Знала еще с того момента, как увидела обезображенное тело своего брата. Ну, а ее великая мать, пожалуй, догадывалась об этом куда раньше. Иначе как объяснить то, что она выдала Роз за преданного друга, верного вассала королевского дома Рамейта, заключив меж ними матрилинейную помолвку, тогда как ее младшую сестру, прекрасную Кенну, отдала в жены блистательному наследнику соседней северной страны. Оглядываясь назад, Роз осознавала, что из всех своих детей Королева Грезе Клинок Всевышнего меньше всего любила именно ее. И Корията, — своего сына и наследника, и Кенну, — изящную красавицу, усладу материнских глаз, и даже Бируту, — ребенка позднего и балованного, неудачную попытку королевы родить нового сына, взамен погибшего, Грезе просто обожала и боготворила. Ну, а что касается Роз… падая на нее, взгляд матери становился суровее, в нем сквозило ожидание, которое ни в коем случае нельзя было обмануть — кара никогда не заставляла себя ждать. Проще говоря, и Корята, и Кенну, и Бируту королева была готова любить безусловно, а вот Роз — только с условиями. Возможно натура более амбициозная увидела бы в подобном отношении надежды и планы королевы, связанные со старшей дочерью, и была бы горда возложенными на нее ожиданиями, но Роз росла в тени величия своей матери и была вполне довольна таким положением вещей. Чего — чего, а амбиций в ней не было совершенно. И тем более парадоксально, что именно ей предстоит взойти на трон великой… Время прощания подходило к концу, скоро этот зал должны были наводнить придворные и гости. они и так уже заждались, давая время новой правительнице проститься с правительницей предыдущей. И, будь она хоть трижды королевой, любому терпению есть предел. Роз встала со скамьи и приблизилась к постаменту. Наклонилась и прикоснулась губами к холодному лбу покойной. — Удачи, мама, — чуть слышно прошептала она. Хоть слова прорицателей о дивном мире, ожидающим нас после смерти никогда не вызывали у Роз доверия, сейчас королеве хотелось верить, что путь ее матери не завершен. Не может эта великая личность просто исчезнуть из этого мира. Это было бы слишком расточительно. Роз выпрямилась и решительно направилась к выходу из погребальной. Ее тропа только —только вышла на большой тракт и сделать предстояло очень многое. Яркая иллюминация озаряла великолепие парадного зала, тщательно украшенного в связи с торжественным мероприятием. Новоиспеченная королева с величественной улыбкой принимала присягу подданных, попутно оглядывая зал и подмечая «расстановку фигур» на вверенном ей игровом поле. Вот министр внешней торговли что-то горячо обсуждает с герцогом Гедере — лордом западных окраин. Уж не пытается ли через него наладить контрабанду оружия в земли неверных? Мать сколько раз это дело пресекала, осмелели, значит, после ее смерти? Ну-ну. Старые государственные мужи с осанистыми бородами кивали друг другу и довольно улыбались. Роз вполне представляла себе суть их разговора. Мол, женщина на троне, не так уж и плохо, спокойное время, укрепление границ, развитие культуры. Роз едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Быстро же они забыли об ее матери — прах королевы Грезе остыть не успел. Уж что — что, а правление Клинка Всевышнего никак нельзя было назвать мирным и спокойным. Впрочем… сама Роз отнюдь не собиралась повторять ее деяния, и очень вероятно, что все будет так, как говорят эти старики — укрепление границ, развитие культуры. Спокойные времена тоже необходимы. Неподалеку стоял ее муж, Лаенэм. Поймав взгляд Роз, он тепло улыбнулся и легким жестом завел часть своих волос за ухо, как часто делал с ее волосами. Это был их, своего рода, тайный жест. Роз и не осознавала, сколь сильно, оказывается, привязалась к этому человеку. Рядом с отцом стоял их старший сын, девятилетний принц Вильмонд, которому позволили присутствовать на коронации скорее в виде исключения, — дети обычно на такие мероприятия не допускались. Вел себя он скромно, но с намеком на величественность. Он был достаточно взрослым, чтобы осознавать, какие выгоды от возвышения его матери достанутся именно ему. Умный мальчик. Взгляд королевы скользнул в сторону стайки девиц, в основном небогатых дворянок, на коронацию явившихся с первоочередной целью найти себе жениха. Удивительно, отчего они еще не в бальном зале. Впрочем… Королева встретилась глазами с ее сестрой, шестнадцатилетней принцессой Бирутой и ей стоило больших усилий не отвести трусливо взгляд. Эта девчонка ее пугала. С каждым годом она становилась все больше похожа на их мать. Не внешне — тут мало кто мог сравниться с красавицей Кенной, но в характере ее присутствовал тот же стержень, что когда —то помог королеве Грезе сперва стать главной претенденткой на трон, после смерти короля Арунаса, а затем перехватить все бразды правления, отодвинув жадных до власти вельмож, решивших править за троном, как им казалось, сопливой девчонки. И Роз некстати вспомнилось, что Грезе в момент ее восхождения на трон исполнилось шестнадцать лет — ровно как и сейчас Бируте. «Девчонку надо выдать замуж и отослать подальше от столицы», — подумала Роз. — «И чем скорее, тем лучше». Бирута, словно прочитав ее мысли высокомерно подняла подбородок, глаза ее вспыхнули яростью. Роз повела головой в сторону двери, сим жестом приказав сестре удалиться. Бирута нахмурилась, но возразить не посмела и направилась в бальный зал. Яркая стайка девчушек, толком не понимающих, что это нашло на их предводительницу, вышла следом за ней. — Будь с ней мягче, ты же обещала, — прошелестел над ухом королевы тихий голос. Роз обернулась. Рядом с ней стояла Кенна, добрая милая прекрасная Кенна, укоризненно смотрящая на сестру. Ей сейчас так тяжело. Потерять мать в таком возрасте. Королева подавила в себе раздражение. В конце концов, Кенна никогда не отличалась большим умом. На ее, Роз, счастье. Вообще, забавно выходило: Кенна унаследовала всю красоту королевы Грезе, Бирута, — весь ее характер, но именно ей, Роз, надлежало стать наследницей матери и перенять ее трон. Какая ирония! — Как по мне, я чересчур мягка с этой девчонкой, — холодно ответила Роз. — а мать ее порядком разбаловала. Со мной она была куда как более строгой. — Ты несправедлива к нашей матери, — в который раз за сегодня пожурила сестру Кенна. — Я справедлива настолько же, насколько была справедлива она. А справедливость королевы Грезе была лишена всякого милосердия. Оно и верно — ни к чему оно королеве, — глядя в возмущенно распахнувшиеся глаза сестры, Роз с трудом подавила в себе раздражение. Теперь она королева, и для нее это недопустимо. — Давай оставим этот разговор, сестра. Все равно каждый останется при своем. Кенна лишь печально вздохнула. Оно вообще была очень мирной и избегала ссор. Как, впрочем, и сама Роз. Но, все же… Именно сейчас Роз осознала роковую разницу между ней и сестрой. Кенна, при всей своей простоте и примитивности никогда не сравнивала себя с окружающими. Она жила как живется, она была собой. Не известно, помогает ли это качество достигать вершин, но вот чувствовать себя счастливой помогает несомненно. Хотя… королева Грезе также не отождествляла себя с окружающими, либо же тщательно это скрывала. Но, в результате ее имя гремит по всем трем континентам. Сама же Роз… с самого детства ей было необходимо на кого-то равняться, быть похожей на кого-то. Чаще всего на мать, но в отдельный чертах на прочих родственников и придворных. Привычка сравнивать себя с окружающими не изжилась даже теперь, когда она занимает положение куда как более высокое, чем все они вместе взятые. Долго ли это еще будет продолжаться? Роз еще раз оглядела зал. Пестрое собрание придворных: праздных, льстивых, восхищенных, коварных, ожидающих. Все их взгляды, так или иначе, устремлялись к ней. Все ожидали от нее каких-либо действий. Её действий. Действий королевы Роз — не королевы Грезе. Не пора ли покинуть ставшую столь уютной тень и выйти на свет?