On Your Mark

Дорога была почти разрушена, по ней змеились длинные широкие трещины, в которых выросла трава, и машина не проваливалась в них только благодаря огромным колесам. Впереди высился прозрачный многокилометровый купол Сити, но Чака, множество раз видевшего его широкие поддерживающие дуги, больше интересовал вид за окном. Вдоль дороги сменяли друг друга рощи и луга, ветер играл с высокой, достающей до самой кабины травой, отчего та была похожа на зеленое море, а в стороне, окруженные цветущими деревьями, стояли маленькие одноэтажные дома с красными и голубыми крышами. Если смотреть издали, то казалось, что вот-вот двери откроются, и на улицу выйдут люди, щурясь под ярким летним солнцем. К домам Чак подъезжал только один раз — в свой первый выезд из Сити, и с тех пор никогда не сворачивал с дороги, гоня из памяти страшные картины. Над верхушками деревьев сквозь дымку виднелись высотки далекого города. Странное и опасное место — старый город. Чака пугали в детстве монстрами, которые жили в полуразрушенных башнях, кричали пронзительно и громко, а по ночам зажигали на крышах огни. На весь Сити не набралось бы и пары сотен человек, которые побывали в отравленном радиацией мегаполисе, а те истории, что они рассказывали, больше походили на вымысел. Немного в стороне от города, за пологим лысым холмом темнел огромный купол саркофага — проржавевший и местами обвалившийся, он казался чужеродным под высоким синим небом, и при взгляде на него Чака как всегда пробирала дрожь. Вокруг города саркофагов было несколько, и первое, чему учили детей в Сити — никогда не приближаться к ним. — Интересно, что там, — кивнул Чак в сторону темной громады. В кабине было душно, и он снял верхнюю часть защитного комбинезона. Его придется надеть обратно перед въездом в Сити, но сейчас ему было слишком жарко. — Кто знает, — Рин достал из кармана сигарету и, не зажигая, сунул в рот — курить в машине было нельзя. — За столько лет там могло произойти что угодно. Если интересно — возьми флаер и посмотри. Чак не ответил. Он снова повернулся к домам, разглядывая заросшие травой крыши и мелькающие за окном таблички «Опасность! Смертельный уровень радиации!». Они въехали в низкий полукруглый тоннель и через несколько минут были в Сити. Подземный город закопался глубоко, на сотни этажей вниз спускались дома, а извивающиеся ленты воздушных дорог пересекали его тонкой паутиной. Огромный прозрачный купол пропускал достаточно света, и на каждой терраске, на каждом выступе рос вьюнок, стояли цветы в горшках или зеленела трава. Рин остановил машину возле башни Полицейского Управления и ушел на доклад, а Чак, закинув ноги на приборную панель, надвинул фуражку на глаза и устало вздохнул. Вечером полицейские флаеры отправились в западный район. Здесь, среди тысяч светящихся в темноте огней как маяк горела неоном башня Аум Синрикё, секты «Видящих». Чак крепче перехватил автомат, схватился за поручень, и когда флаер пробил тупым бронированным носом стену башни, прыгнул вперед после Рина и еще четверых полицейских. Управление пыталось взять под контроль «Видящих» уже несколько лет. В чем только не были замешаны сектанты — в продаже наркотиков и оружия, в убийствах и шантаже, но только сейчас, когда они стали заниматься подпольными генетическими экспериментами над людьми, их удалось выследить. Аум Синрикё имели огромное влияние на Сити, Управление боялось, что если разбирательство затянется, сектантам удастся выкрутиться, поэтому отряду было приказано брать штурмом башню и никого не оставлять в живых. Чак выглянул из-за колонны, украшенной традиционным для сектантов символом — рисунком открытого глаза — и дал короткую очередь. Из коридора послышался надрывный крик, оборвавшийся после взрыва, и Чак кивнул Рину, который достал из крепления на поясе следующую гранату. Зачистка проходила гладко — у сектантов было вдоволь оружия, но пользоваться они им умели не все и ничего не могли противопоставить отряду тренированных бойцов. Через полчаса все было кончено. Рин перевернул ногой тело последнего сектанта, которого они нашли на нижних этажах, и вздохнул. Чак фыркнул и хлопнул его по плечу. Он понял друга без слов, потому что и сам больше всего ненавидел это в своей работе — из-под сползшей красной маски с белым открытым глазом в потолок слепо смотрела молодая женщина. — Идем, нам нужно проверить склады, — Рин отвернулся от тела и привычно сунул в рот сигарету. Чак молча кивнул. Они обсудят все позже, в баре, когда закончится смена, или дома, выкуривая одну за другой всю пачку терпких кисловатых сигарет Рина. Для Чака их вкус всегда означал непростой для них обоих день. Темный захламленный коридор привел их на самый нижний, подвальный этаж, где за широкими дверями скрывались бетонные коробки складов. Они осматривали их один за другим — им попадался никому не нужный хлам, ящики с оружием или непонятного назначения механизмы. Чак открыл очередную дверь и поморщился. В небольшой комнате хранили алкоголь, и его тяжелый душный запах заполнял склад, не давая нормально дышать. Коробки и ящики были свалены как попало, на полу темнели засохшие пятна вперемешку с пустыми бутылками и испорченными остатками еды. Рин уже стоял у входа, но Чак решил пройти к дальнему углу, скрытому горой мусора, и когда подошел ближе, сперва подумал, что у него галлюцинации. На полу, прикованная цепями к стене, лежала девушка в длинной белой рубашке, напоминающей одежду сектантов. Она была тоненькая и бледная, но не это поразило Чака, а то, что ее, как плащом, укрывали большие белые крылья. Чак присел рядом, приподнял одно крыло, которое оказалось совсем легким, и услышал сзади шаги Рина. — Бедняжка, — он присел рядом, провел рукой по белоснежным мягким перьям. — Ей уже не поможешь. — Почему? — повернулся к нему Чак, и Рин в ответ молча прижал к ее руке радиометр. Тот запищал тонко и пронзительно, на экране шкала подскочила к красной границе и осталась на ней. — Они ее облучали? — Кто знает, как они проводили свои эксперименты, — выдохнул сквозь зубы Рин и, наклонившись, поднял цепь. — Помоги мне, нужно унести ее отсюда. На причальной площадке башни толпились медики, полицейские и люди в раздутых серых комбинезонах, работники Лаборатории, которых за глаза называли «ёчу» — «личинки». Они действительно были похожи на личинок мух своими комбинезонами с большими круглыми очками. Большинство тел уже увезли, и главный зал башни был свободен. Чак положил девушку на подобранное по дороге одеяло, и ёчу как мухи мгновенно окружили со всех сторон хрупкое тело. Чак с Рином вышли наружу, на причальную площадку и наблюдали, как ёчу положили ее в защитную капсулу и отвезли на красный флаер Лаборатории. Через пару минут все оставшееся оборудование было погружено, и флаер, сверкнув на прощание блестящим красным боком, улетел в сторону Центра. Следующие два дня прошли тихо. Офицерам дали пятидневный отгул после удачного штурма, и Чак в баре ждал Рина, который обещал принести новости из Лаборатории. Она раньше была частью Полицейского Управления, поэтому и сейчас они могли легко получить допуски, но с каждым годом Лаборатория набирала свой собственный вес и теперь скорее была независимым отделом Управления. Рин пришел только спустя полтора часа. В крохотном баре на окраине восточного района людей было немного, но они по старой привычке сели в дальнем углу, под разлапистым деревом в большой кадке. — Узнал что-нибудь? Рин положил на стол белую форменную каску и остался в неизменных темных очках на пол-лица. Взлохматил волосы и усмехнулся, прикуривая сигарету. — Даже не знаю, что тебе ответить. На, почитай, я добыл их незаконно и документы придется уничтожить, — он кинул на стол серую плотную папку, в которой лежали всего пару листков. Чак увидел эмблему Лаборатории — черный трилистник на алом фоне, символизирующий три вида излучения атома, и вчитался в текст. — «Объект «Аска»... уровень облучения... физические показатели...». Я ничего не понял. Они что, не могут разобраться, что с ней сделали? — Ёчу даже не могут понять, кто она, — Рин выдохнул дым в потолок и усмехнулся. — Аска — «быстрая птица», они подобрали ей отличное имя, как думаешь? — Я все еще ничего не понимаю. — Обрати внимание на предпоследнюю строчку. — «Объект «Аска» не причислен к жителям Сити, проверка систем наблюдения показала...» — Чак неверяще раз за разом перечитывал отчет. — Она пришла извне?! — Мы такие идиоты, — просто ответил Рин. — Я видел записи, она прилетела со стороны Небесных Скал. — Не может быть, там нет ничего живого! Рин в ответ только покачал головой и раздавил в пепельнице окурок. Приход вечера в Сити всегда был красивым зрелищем. Когда свет тускнел, а купол становился невидим на фоне темного неба, Сити превращался в россыпь звезд. Чак видел и другие звезды — далеко в высоком небе крохотные точки мерцали и разгорались, их было хорошо видно во время ночных дежурств. Только они да огни на крышах старого города освещали безлунные ночи там, наверху. Внизу же звезды были куда крупнее — с обзорной площадки, под которой сверкала пропасть в несколько сот этажей, открывался невероятный вид. Чак обернулся к Рину, который выдыхал сигаретный дым куда-то вверх, к невидимому куполу. — Как думаешь, что с ней будет? Может, они отправят экспедицию, ведь никто не мог представить, что наверху остались люди. — Нет, — Рин щелчком пальцев сбросил сигарету в пропасть и прикрыл глаза. — Она ничего не говорит, и в ее присутствии радиометры сходят с ума. Ёчу боятся ее настолько, что заперли в изокамере. Они не отпустят ее. Чак вспомнил тонкие белые руки, такие маленькие и хрупкие, мягкие перья и почти детское лицо. Сглотнул вставший в горле комок. — Прости меня, — он с силой провел ладонями по лицу и повернулся к Рину. — Говори уже. — У тебя будет новый напарник, — Чак улыбнулся в темное небо и добавил: — Меня вряд ли оставят в полиции после взлома Лаборатории. — Идиот, — со смехом отозвался Рин и двинул ему локтем в бок. — Я хотел сказать тебе тоже самое. * * * Коридор был еле освещен и совершенно пуст. Рин был привычен к нелепым раздутым комбинезонам ёчу, а Чаку приходилось сдерживать шаг, чтобы не запутаться во множестве складок. Они выбрали время перед рассветом, когда большинство работников сдали смены и ушли, оставив дежурных, и потому им на пути пока что никто не попался. На стенах через равные промежутки темнели трилистники, и Чак машинально считал их: «тридцать семь... сорок два... шестьдесят...». На последнем они остановились перед раздвижными дверьми. — На посту должны быть трое человек, — голос Рина из-за комбинезона был глухим и каким-то неестественным. — Нельзя позволить им включить сирену, ясно? Имей в виду, если что-то случится, я буду настаивать, что шантажировал тебя. — Ты все перепутал, это я тебе угрожал, — отозвался Чак и откупорил баллончик с усыпляющим газом. Рин на это только вздохнул, что через комбинезон прозвучало как «пш-ш-ш», и открыл дверь. Костюмы работников Лаборатории были рассчитаны не только на защиту от облучения, но внутри Сити ёчу ради экономии обычно отключали большинство функций, чем и воспользовался Чак. Он нажал на баллончик, острый носик которого легко прошел через открытый дыхательный клапан, и очередной ёчу раздулся, как нелепый серый шарик, повалился на пол и начал сдуваться, выпуская из-под защитного шлема струи желтого дыма. Рин повозился с панелью управления, и через пару минут они уже вынесли Аску из изокамеры. Девушка приходила в себя медленно. Открыв глаза и увидев перед собой людей в серых комбинезонах, она сжалась, опустив голову и прикрывая себя крыльями, но Чак снял защитный шлем и осторожно взял маленькую белую ладонь. — Тебе не нужно нас бояться, — он говорил медленно, не зная, понимает ли его Аска. — Мы заберем тебя отсюда и отпустим там, наверху. Ты сможешь полететь домой. Она продолжала смотреть испуганно, но руку не отняла, и Чак улыбнулся. — Все будет хорошо, мы освободим тебя. Их обнаружили только на выходе из Лаборатории. Огромная оранжевая машина для внешних патрулей взревела двигателем и пробила бронированным носом дверь гаража, выбрасывая пыль и камни из-под исполинских колес. Где-то вдали надрывалась сирена, но Чак лишь сильнее вдавил педаль газа. Лента воздушной дороги петляла по городу, обтекая башни, машина мчалась на предельной скорости, а за ней, как рой рассерженных пчел, летели полицейские флаеры. Рискуя сорваться в пропасть, Чак выворачивал руль, в то время как Рин прижимал к себе закутанную в одеяло напуганную Аску. Наконец вдалеке показался въезд в нужный тоннель, отмеченный красным предупреждающим знаком, но не успела машина проехать и половину пути, как сверху, прижимая их к дороге, практически на крышу им спустился один из флаеров. Сопла выпустили струю пламени, и флаер вдавил машину вниз, отчего хрупкая паутина воздушной дороги, не рассчитанная на такую нагрузку, буквально рассыпалась под колесами, и машина полетела в пропасть. За спиной охнул Рин, но Чак, действуя скорее на инстинктах, мгновенно переключил рычаги, отщелкнул тумблеры, и машина, полыхнув огнем ускорителей, рванулась вперед. Сопла не могли выдать нужную тягу, чтобы удержать такую массу в воздухе, но этого и не было нужно. Машина, накренившись и ревя двигателем, замедлила падение и по дуге спикировала к башне. Они пробили стену одного из жилых блоков и едва успели выскочить из кабины, когда нижний выступ балкона, удерживающий машину, обвалился, и та полетела вниз. Чак плохо помнил их бесконечную гонку по жилым блокам. Коридоры сменяли один другой, от бесконечных поворотов кружилась голова, а они все бежали куда-то вверх, никому неизвестным маршрутом, через склады и пустые коридоры, террасы и хозяйственные блоки, пока не добрались до гаражей. Здесь было тихо — наружные патрули уже выехали, техники отправились по своим делам, и потому длинный зал был темен и пуст. Чак пробежал вдоль ряда оранжевых машин, открывая двери и заглядывая в кабины, и с каждой минутой его лицо становилось все мрачнее. У последней машины он устало выдохнул и зашагал к Рину, который так и стоял посреди гаража с Аской на руках. — Топливных ячеек нет. Нигде, — он поправил сползшее с бледного плеча одеяло и наклонился ниже. — Аска, прости. Она посмотрела на него, широко распахнув темные, с огромным зрачком глаза, и промолчала, а после потянулась вперед, пытаясь спуститься на землю, но Рин не пустил. — Чак, я поеду, а ты возвращайся домой, — он говорил глухо, не поднимая глаз, но Чак на это только сжал кулаки. — Я никуда не пойду, рассказывай, что ты придумал. * * * Желтый открытый кабриолет взрыкивал мотором и мчался по тоннелю вперед, оставляя за собой вереницу огней. — Я и не знал, что Управление сохранило старые машины, — перекрикивал ветер Чак, придерживая одной рукой форменную полицейскую фуражку, а другой прижимая к себе Аску. Он не умел водить машины старого мира, и потому сейчас за рулем сидел Рин. — Этот кабриолет достался начальнику Управления от его деда, — отозвался Рин, переключая рычаг передач. — Он очень гордился машиной и держал ее в идеальном состоянии. В первый раз я увидел кабриолет совсем мальчишкой и с тех пор мечтал на нем покататься. Чак в ответ рассмеялся и опустил руку, давая фуражке сорваться с головы и улететь в темноту тоннеля. Ему было удивительно легко теперь, когда дороги назад не осталось. Впереди замигал предупреждающий знак, потом второй, третий, а спустя миг машина вылетела из тоннеля, и Чак пораженно охнул, вдохнув наполненный ароматами земли воздух. Аска стянула с себя одеяло и подняла руки вверх, к небу, давая ветру облепить ладони и растрепать волосы. Машина подскакивала на ухабах, но Рин упрямо вдавливал педаль газа, пока впереди не показались знакомые одноэтажные дома с красными и голубыми крышами. Чак подхватил Аску на руки, поднял вверх, и ее крылья раскрылись под ветром, распахнулись белыми парусами, и она полетела над машиной, держа Чака за руку. — Лети домой, Аска, — Рин потянулся и сжал тонкие пальцы, Чак на секунду прижался губами к раскрытой ладони и выпустил ее руку. — Лети! Она кивнула и, взмахнув крыльями, устремилась вверх, к облакам, мимо старого мегаполиса с зубцами башен, мимо темнеющих пятен саркофагов и огромного купола подземного города. Совсем скоро ее силуэт стал неразличим на фоне неба, и тогда Рин остановил машину. — Давай отдохнем. Это был очень длинный день, — он открыл дверцу и, вытерев мокрый лоб, зарылся пальцами в траву, а после и вовсе лег, прикрывая глаза от солнечных лучей. Чак сунул в рот травинку и устало зажмурился. Лежать среди зеленых душистых волн было так спокойно, вокруг пахло цветами и немного нагретым камнем, и можно было представить, что там, где-то в облаках есть небесный город, в котором живут крылатые люди. Они смотрят вниз, на этот мир, и с высоты им видно только зеленое море и небо, которому нет конца.