зелёные стёкла

видно, пора наши крылья в рюкзак... ты их обрубил. обрубил ровно в тот момент, когда так яро хлопнул дверью, даже не взглянул на меня, а я просил... я умолял, Джерард, я умолял!.. остаться. но ты ведь часто меня не слушал. если бы я встретил тебя впервые в продуктовом, а не на том фестивале, где ты вёл себя так отстранённо от мира сего, скорее всего, подумал бы, что ты пришелец. не бывает таких людей. таких прекрасных людей. кстати, я до сих пор вспоминаю нашу первую встречу. надеюсь, ты хотя бы помнишь, когда это было… что это был май. так вот, тогда ты уселся на траву, чуть ли не в самом безлюдном месте, одетый во всё чёрное и тёплое, будто бы готовился к резкому похолоданию. твоё лицо выражало ровно… ничего. всё минут 15, пока Тим и Джесси обсуждали что-то, что меня уже давно не интересовало, твоё лицо не выразило ни капли заинтересованности в происходящем. парни, что сейчас выступали на сцене, были отвратительны. ничего, кроме нечленораздельного рыка я не внял. и на таких мероприятиях не было того, чем бы мне так тебя хотелось окружить, романтики и заботы. иногда я вспоминал это, а ты лишь удручённо качал головой и бурчал: «Видишь, весна зажевала пальто…». да, в тот день мы помахались с парой недоделанных панков, что решили на тебя наехать. кажется, ты тогда нихуёво напился. а ещё сказал, что я красивый. может, я и был не в себе, под кайфом и мучался от боли, оставленной теми уродами, но твоя фраза отрезвила меня, а потом вновь опьянила. мой маленький мирок теперь крутился вокруг тебя. Джерард, если бы ты мог увидеть себя моими глазами! чёрт, я гарантирую, ты бы беспамятно влюбился в себя, что сделал и я. поверь, тут просто нет другого пути. знаешь, ты стал богом моей квазирелигии. и мои иконы – твои глаза. знаешь, я даже не могу описать их цвет одним словом. нет, не когда я так влюблён, нет. это грозовое небо, когда оно уже буквально чёрное, в твоих изумлённых глазах цвета, точно такого же что и зелёные стёкла… помню, как-то утром тебя не оказалось со мной в кровати. тебя просто не было. простыни всё так же смяты, на столе царил всё тот же бардак, но тебя не было. чёрт, как же я тогда перепугался. но потом мне в нос ударил терпкий запах кофе. знаешь, его было сложно отличить, ибо в нашей квартире всегда пахло кофе. я бы даже сказал, что ты пах кофе. Джерард, солнце, ты же вовсе не спал. когда я оказался на кухне, мои ноги стали подкашиваться. ты слишком очаровательный, когда рисуешь, ты ведь знаешь это, да? ты всего на секунду оторвался от своего старенького альбома, подаренного мной, он был твоим любимым, ты сам так говорил. ты всего на секунду улыбнулся. ты редко улыбался, но если ты и делал это, то только для меня. — Фрэнки, пожалуйста, — ты скользнул взглядом по месту на потрёпанном диванчике рядом с тобой. как я мог отказать? вскоре твоя голова покоилась на моих коленках, а мои пальцы пытались не запутаться в твоих иссиня-чёрных волосах, — смотри, — ты протянул мне свой альбомчик, — ты такой красивый, когда спишь. прости за эти каракули, я не смог показать все то, что я чувствую, но, Фрэнки, я люблю тебя, — свободной рукой я пытался согреть твою ладонь, а перед глазами всё так же маячил просто совершенный портрет, и это был я. нет, Фрэнк Айеро не мог быть таким красивым. Джерард, солнце, я не люблю тебя, у меня намного больше чувств к тебе. за руки наши нас держит любовь. а помнишь те вечера, когда ты просил меня что-нибудь тебе сыграть? Джерард, ты же знаешь, что я бы ни за что тебе не отказал. ты устраивался напротив меня и пялил в одну точку. — твою любимую? — это вызывало у тебя тёплую улыбку, которая, кстати, не спадала с его лица всё то время, что я играл. по правде сказать, я мог бы заложить свою душу за эту улыбку. ты начинал тихо подпевать. слишком тихо, но я ничего не говорил. ведь знал, что тебя распирают эмоции. знал, что ты взорвёшься. знал. так оно и было. если бы ты видел себя, когда из-за эмоций твой голос срывался на крик. парень, ты слишком горяч. и да, ты знал, чем это закончится. всегда так происходило. буквально спустя несколько секунд ты был прижат к полу. те стёклышки, с коими я сравнивал твои глаза, запотевали. твой взгляд, он был такой… затуманенный. будто бы ты был слишком сильно пьян. мне это льстило. стоит ли говорить что то, как ты оттягивал мою губу за пирсинг в ней – сводило меня с ума? стоит ли говорить, что я обожал, когда ты так громко стонал подо мной? стоит ли говорить, что я просто невъебенно люблю то, какие отметины ты оставляешь на моих плечах? стоит ли говорить, что я зависим от твоих губ? стоит ли говорить, что чертовски неравнодушен к твоим пальцам на моих тату? теперь мне снятся, едва я залезу в постель, лишь зелёные стёкла... но ведь ты ушёл. переживал ли я? можете, ещё спросишь, спал ли я всё это время? смеёшься? я забыл, что такое сон без тебя рядом со мной. ты знаешь, что такое вставать по утрам в том месте, где ты ко всему приложился? здесь нет и сантиметра, который бы мне не напоминал о тебе. я не смогу оставаться здесь. в нашей квартире, где всё пахнет кофе. пара сумок уже были выпинуты за дверь. что же, Джерард, прости и прощай. я не знаю, что со мной не так. я люблю тебя и, к сожалению, никогда не забуду. свет погас. как в квартире, так и во мне. я раскрыл дверь, но не успел и ступить за порог. там стоял ты. Джерард всё ещё не понимал, как мог подумать, что сможет оставить этого парня. Фрэнк не мог думать, он был слишком опьянён близостью с Джерардом. так крылья достань свои из рюкзака! весна пусть подавится рваным пальто! ведь небо в твоих изумлённых глазах цвета, точно такого же что и зелёные стёкла...