И гаснет свет.

Когда Моран понимает, что вместо делового партнера и успешной сделки, его ждала тщательно проработанная засада, он чувствует нечто наподобие облегчения. Кажется, беспокойство, не покидающее его все это время, находит свое логическое объяснение. Когда Мориарти понимает, что пытается ответить на телефонный звонок, держа в руках курительную трубку, он чувствует нечто наподобие разочарования. На его сугубо субъективный и объективно не предвзятый взгляд, современные технологии могли бы дойти и до таких мелочей, но пока что приходится обходиться без оных. Курительную в руках консультанта сменяет трубка телефонная. Руки Морана крепко связаны у него за спиной. Зверей ведь нужно держать на привязи. В ребра глухим ударом вонзается чей-то ботинок - свет отрезает пыльный кусок ткани. Разбитыми губами полковник ловит снег. Не стыдно быть пойманным. Стыдно в неволе сдохнуть, почему-то думает он прежде, чем потерять сознание. Когда Мориарти слышит человека на том конце провода, он, пожалуй, впервые в жизни колеблется. - Повтори, - требует Джим, давая себе пару дополнительных секунд, чтобы принять решение. С последним словом информатора, меж его бровей пролегает глубокая морщинка озадаченности и недовольства. Взгляд обегает предметы мебели, мысли - возможные варианты, но ни то, ни другое не приносит ему покоя. - Ты уверен? Напряжение скатывается в комок, а жажду не утоляет даже кофе. Ведь этот не тот кофе. Это не тот голос, который он хочет сейчас услышать. - Перезвоню, - сухо цедит сквозь зубы Джим. Пальцы проворно скользят по сенсорным кнопкам. - Черт бы тебя побрал, полковник, - бормочет Мориарти в бессильной злобе. В этот раз он почему-то безнадежно уверен в том, что черти его услышали. Когда Моран понимает, что лучше не пытаться дышать глубоко, а еще лучше - вообще не дышать, мысли его неожиданно проясняются. Запах - до боли знакомый - вмешивает в его убогую реальность картинки ушедших дней. Такой же паршивый аромат источал когда-то плен. Только в тот раз их было двое. Когда Джим безрезультатно отправляет чуть ли не сотое по счету письмо, увольняет чуть ли не сотого сотрудника и приказывает пристрелить очередную шестерку, то, наконец, сдается. Обессиленно откидывается в кресле и трет руками лицо. С трудом останавливает нетерпеливый взгляд на нетронутой фарфоровой кружке, которая уже спустя мгновение осколками рассыпается от звонкого удара о стену. Кофейное пятно на белоснежной стене расползается будто кровавое. Консультанту остается только гадать, сколько таких пятен красуется к этому моменту на рубашке полковника. Когда Моран понимает, что ожидание становится для него ожиданием смерти, а не спасения, дышать вынуждают лишь легкие. Желание писать сентиментальные письма тонет в болезненном смешке и глотке собственной крови. - Бас, - обращается Джим в пустоту и запрокидывает голову, в припадке тонкого, будто лед весной, хохота. - Бастиан! - Интонации ломаются, срываясь на фальцет. Вспышка длится недолго, и уже спустя мгновения сменяется пугающим умиротворением. - Надеюсь, ты сдохнешь молча, Бас, - с сожалением добавляет Джим и устало поднимается на ноги. Пара танцующих шагов к выходу напоминают о чем-то важном. Только Мориарти никак не может вспомнить, о чем именно. Брезгливо описывая полукруг возле осколков, консультант всем весом опирается на ручку двери и оглядывается. Ах да, он же забыл выключить свет.