Свеча

В комнате царили тишина и полутьма. Свеча едва горела. Огонь собрался вокруг фитиля мягко светившей сферой синего света, за которой внимательно наблюдал чей-то небесно-голубой глаз. Во мраке затанцевали тени. Одна - у стены, другая - у стола, поднесшая к сфере свои серые пальцы. Вторая казалась иллюзорнее первой. Была ли она и вправду тенью? Или это настоящее, живое существо? Было ли у него имя? Или оно его лишилось, оставив для удобства лишь ничего не значащее название? Не важно. Теперь это значения не имело. Тень интересовалась лишь бездушной сферой и не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Она коснулась синего пламени, провела по нему ногтем чёрного цвета и слегка поддела его мизинцем, будто пытаясь приподнять. Огонь тут же обвил кисть её руки своими оранжевыми языками, касаясь рукава пиджака, облизывая ладонь. Комната озарилась светом. Первая тень, стоявшая вдалеке, оказалась мужчиной в старомодном чёрном фраке. Он своими руками в белых перчатках уже коснулся оконного стекла со следами чёрной «слюны» пламени. Вторая тень – призрачный мальчик в траурных одеждах XIX века. Его голубые глаза медленно становились кроваво-красными. В них отражался гнев, что не имел реального источника, и пронзительная, визжащая скука. Мужчина резко распахнул окно. Последняя свеча потухла. Комнату заполонили блики от электрических огней ночного города, а тишину разрезал скрип колёс об асфальт и чьи-то бесконечные разговоры. - Зачем ты это сделал, Себастьян? - В комнате стало слишком дымно, господин. В мужчину полетел огарок свечи, ударив его в грудь и испачкав фрак парафином. - Никогда так больше не делай, Себастьян. Это приказ. - Слушаюсь, господин. Мальчик ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Если бы не жёлтые капли на воротнике рубашки, испорченный стол и странный рисунок чёрной тушью на кисти левой руки мужчины, скрытый под белой перчаткой, то можно было бы сказать, что «второй тени» никогда и не было. Тот, кого называли Себастьяном, выглянул в окно. Он ещё долго смотрел на все эти огни большого города. Они были будто тысячи горящих свеч, скрывающих тьму. Будто миллионы сияющих по-настоящему людских душ.