Вечность, которой не было

Лили Эванс Утро в тот день выдалось ясное и свежее, умытое солнечным светом, пахнущее скошенной травой и медом. В ранний час на улицах было пустынно, только мальчишка-газетчик нарушал тишину звоном велосипедного звонка. Дом Эвансов, сложенный из красного ракушечника, был окружен старыми липами. У забора покачивали белыми головами ромашки, кое-где виднелись темно-лиловые ирисы, на лепестках которых еще дрожала утренняя роса. Заботливая хозяйская рука угадывалась во всем: в аккуратных клумбах, чисто выметенных дорожках, подстриженных кустах и свежевыкрашенной скамье, прятавшейся в тени деревьев. На скамейке скучала раскрытая книга и пушистый плед, небрежно смятый в комок. Окно кухни было широко распахнуто. Светло-голубые шторы трепетали на легком ветру, на подоконнике стоял букет свежих полевых цветов, перетянутый широкой лентой. Из дома слышались голоса – один глубокий, женский, а второй звонкий, веселый, он звучал взволнованно и нетерпеливо. Звенела посуда, хлопали дверцы шкафчиков, на большой плите что-то кипело и булькало, шипело раскаленное масло, нож быстро и торопливо стучал о деревянную дощечку, нарезая зелень. - Я уже почти влюблена в твоего Джеймса, - объявила Джейн Эванс, встряхнув полотенцем и поднимая в воздух облако сахарной пудры. Лили расправила передник, по которому разбегались яркие подсолнухи, и улыбнулась, поймав взгляд ярко-зеленых, точь-в-точь как у нее, глаз, смотревших с лукавым прищуром. От матери Лили также достались красивые руки с длинными пальцами и хрупкими запястьями, тонкая гибкая фигура и рассыпчатый смех, вызывающий у окружающих непреодолимое желание беспечно рассмеяться в ответ. Джейн Эванс накрыла свежеиспеченные булочки белым полотенцем и снова взглянула на младшую дочь, которая так расцвела и похорошела за этот год. Плечи, прежде угловатые, округлились, губы налились вишневым соком, щеки горели здоровым румянцем, а волосы, которые Лили летом перед пятым курсом безжалостно обстригла в модное каре, снова отросли и сейчас сбегали по спине тяжелой волной. А еще ее маленькая, любимая, родная доченька была влюблена. И собиралась замуж. Все это пока плохо укладывалось у миссис Эванс в голове, она волновалась и нервничала, стараясь занять себя чем угодно, чтобы отвлечься, потому что сегодня этот Джеймс Поттер придет познакомиться. Еще и Джон отправился за молоком и куда-то запропастился! И Петунья опаздывает… - Он тебе обязательно понравится, мамочка, - Лили прильнула к ней. – Только обещай не пугаться, если он достанет палочку и начнет превращать все вокруг в цветы или птиц… Джеймс делает это отлично и обязательно найдет повод продемонстрировать свои таланты. Ой, мам, а какой он веселый! С ним рядом невозможно не улыбаться! А еще… Джейн слушала Лили, кивала, задавала вопросы, стремясь узнать об этом Поттере как можно больше и вспоминая то, что ей уже известно. Бедный мальчик, так рано потерять родителей! Лили так и не объяснила толком при каких обстоятельствах, но миссис Эванс только поняла, что случилась страшная трагедия… Хлопнула входная дверь и через минуту на кухню вошел Джон Эванс. Широкоплечий, высокий и рыжеволосый, он сразу словно заполнил собой все пространство. Приобняв жену за плечи, он прогрохотал: - О чем болтаете? - Женские секреты. Помоги мне, Джон, нужно достать бабушкин сервиз, мы же не можем кормить Джеймса из этих тарелок… - Мам, - Лили покачала головой. - А где мой второй цветочек? – мистер Эванс поставил на стол тарелки. Снова хлопнула дверь. Лили сорвалась с места и со всех ног бросилась в прихожую, узнав шаги сестры. - Тунья! Сестры крепко обнялись. Лили, уже давно забывшая все обиды, радостно поцеловала Петунью в щеку и отошла на пару шагов. Они не виделись с начала сентября, за это время Петунья успела выйти замуж, переехать в другой город, сменить прическу… Она избавилась от длинного хвоста, который обычно завязывала на затылке и сделала короткую завивку, кроме того выкрасила свои светло-русые волосы в белый цвет, стала ярко подводить губы, но Лили сделала вывод, что все эти изменения сестре очень идут. Кроме того Петунья вполне доброжелательно улыбалась, поэтому Лили приободрилась. - Я думала, что ты будешь с Верноном, - Лили украдкой посмотрела на себя в зеркало и поправила платье. - У него важное собеседование, - с долей высокомерия пояснила Петунья. - У вас все хорошо? – забеспокоилась Лили. - Конечно, - возмутилась сестра. – Пойду поздороваюсь с родителями. Петунья часто была чем-то недовольна, например, раньше она всегда повторяла, что Лили слишком громко смеется, слишком легкомысленно одевается, а теперь у нее наверняка появится лишний повод обвинить младшую сестру в бестактности. Но рано или поздно к этому привыкаешь, а Лили достаточно прожила рядом с Петуньей, чтобы не обращать внимания на ее вечные придирки. В воздухе раздался тихий, едва различимый хлопок, на который вряд ли обратили внимание соседи, а Лили тут же вылетела на крыльцо, узнав звук трансгрессии. У калитки топтался Джеймс. Несколько секунд он задумчиво смотрел на щеколду, а потом осторожно отодвинул и шагнул на садовую дорожку, выложенную битым ракушечником. Одетый в синие джинсы, серую рубашку, небрежно выпущенную поверх ремня, и летние туфли, он напоминал студента магловского колледжа. Джеймс с любопытством осматривал двор, затем его взгляд привлекла книга, которую Лили читала вчера вечером. Он осторожно ступил на траву и случайно задел садовый разбрызгиватель. Ворох водяных искр взлетел в воздух, окатив Джеймса с ног до головы. Поттер шарахнулся в сторону, сунул было руку в карман, явно намереваясь выхватить волшебную палочку, но тут Лили не выдержала и рассмеялась. Оглянувшись, Джеймс виновато пожал плечами, а Лили со всех ног бросилась к нему навстречу. И только когда его руки сомкнулись на талии, Лили вдруг поняла, как сильно она соскучилась. После выпускного вечера прошло почти три недели, и в это время им редко удавалось видеться. Не успели еще забыться переживания из-за ЖАБА, как пришла пора новых испытаний. Обстановка в стране накалялась с каждым днем: усиливались патрули мракоборцев, типографии с утра до вечера печатали листовки с лицами предполагаемых Пожирателей Смерти, повсюду предпринимались повышенные меры безопасности. Почти сразу же Джеймс, Сириус, Римус и Питер отправились со своими рекомендательными письмами в особый отдел Министерства, спеша заявить о своем желании стать мракоборцами. Здесь-то их и ждали первые разочарования. Суровый седой мужчина из приемной комиссии бросил беглый взгляд на личное дело Люпина и сухо покачал головой: «Вы нам не подходите». Питер получил слишком низкий балл на Зельеварении, поэтому тоже получил решительный и бесповоротный отказ. После долгих и нудных собеседований, где Джеймса и Сириуса разве что Сывороткой правды не поили, им позволили приступить к экзаменам, результатом которых стала сломанная рука Джеймса и огромная шишка на голове Сириуса. Только после этого, собрав тех, кто успешно прошел все этапы в большом зале, лично Бартемиус Крауч коротко изложил будущим студентам текущую ситуацию. Министерство несло большие потери, не хватало людей, способных дать отпор приверженцев Того-Кого-Нельзя-Забыть, поэтому было решено формировать небольшие отряды под руководством лучших преподавателей боевой магии и в краткий срок обучить их сражаться и защищаться. Тогда свои подписи под документами поставили практически все присутствующие. У большинства, в рядах которого оказались Джеймс и Сириус, эта инициатива вызвала воодушевление. Кому хочется несколько лет выслушивать скучные лекции, когда можно уже через несколько месяцев броситься в бой, обладая рядом полномочий, щедро раздаваемых самой Багнольд! Через несколько дней точно такую же речь прослушали Марлин, Алиса и Фрэнк и снова ни у кого из них не возникло ни малейших сомнений в правильности принятого решения. Выпускная работа Лили и ее экзаменационные отметки не вызвали вопросов у комиссии Академии св. Мунго, к тому же свое дело сыграла характеристика, подписанная Слизнортом и мадам Помфри. Требовались специалисты, умеющие не только быстро и качественно оказывать первую помощь, но и зельевары. В больницах не хватало самого необходимого: костероста, противоожоговой мази, бадьяна, умиротворяющего бальзама и многого другого. - Вкусно пахнешь, - шепнул Джеймс, уткнувшись носом в ее волосы. - Пойдем, - Лили сжала его руку и повела за собой. - Эй, Эванс, я, между прочим, волнуюсь. У меня это в первый раз, - Джеймс приподнял бровь. Лили ткнула его в бок. - Дурак. Не вздумай так пошутить при моем папе. - Ни за что. Он же у тебя целитель, я их с детства боюсь. - Хирург, Джим, я же тебе уже сто раз говорила… - Хе..ри… Что? Поттер дурачился, а Лили смотрела на него и пыталась рассердиться, но у нее не получалось. Вместо этого она сначала зажала Джеймсу губы ладонью, а потом поцеловала. Деликатное покашливание заставило их резко отскочить друг от друга. Петунья стояла неподалеку и осуждающе смотрела на младшую сестру. Покраснев, Лили обернулась к Джеймсу, инстинктивно ища поддержки. Секунду Поттер оценивал ситуацию, а затем шагнул к Петунье, без лишних церемоний схватил ее за руку, жизнерадостно потряс и расплылся в приветливой улыбке. - Джеймс Поттер, - представился он и взъерошил волосы. Петунья опешила от такого напора и, к удивлению Лили, слабо улыбнулась в ответ. Едва Джеймс переступил порог и представился мистеру и миссис Эванс, то Лили тут же поняла, что зря так переживала из-за сегодняшнего дня. Поттер прошел через все с ловкостью опытного танцора, не сделав ни одного лишнего па. Он развлекал родителей Лили историями о школе, своем детстве, все это сопровождалось дежурными шутками, комплиментами в адрес «очаровательных» хозяек дома и их кулинарным талантам. Пожалуй, он говорил через чур много, порой очень громко смеялся, забрасывая голову наверх, чуть не сшиб локтем пару тарелок, но его обаяние подкупало, а удивительная способность располагать к себе людей работала безотказно. По дому Эвансов Поттер расхаживал с таким видом, словно попал в национальный музей. Его поражало все: старый шумный вентилятор, кофеварка, но когда он вошел в гостиную и увидел включенный телевизор, его лицо удивленно вытянулось. Лили была готова поспорить, что никогда прежде не видела Поттера настолько изумленным. Сначала Джеймс долго и сосредоточенно смотрел на диктора новостей, попытался его перебить, потом шарахнулся в сторону во время рекламы йогуртов, зачем-то потрогал светящийся экран руками и обратился к Лили: - Как вы туда их засунули? – нетерпеливо спросил он, указав пальцем на компанию подростков, жующих шоколадки. – Заклятие расширения? Ты уверена, что держать там людей законно? Или… - Это просто картинка, Джим, - Лили пощелкала каналами, демонстрируя Джеймсу сначала передачу о животных, а потом футбольный матч. – Это все не по-настоящему и… Но Джеймс уже ее не слушал. - Что они делают? – Поттер с живым интересом следил за фигурами игроков, перемещающихся по футбольному полю. – Это что-то вроде квиддича? А почему мяч только один? А руками его можно трогать? Продолжая задавать вопросы, Джеймс присел на край дивана и, уже спустя минуту, к нему присоединился Джон Эванс, который был страстным футбольным фанатом. Ему хватило пяти минут, чтобы объяснить Джеймсу правила, а спустя еще полчаса капитан гриффиндорской команды по квиддичу уже знал всех игроков «Тоттенхэма». Когда мистер Эванс во время перерыва потащил Джеймса в свой рабочий кабинет, чтобы показать автограф Билла Ника, у Лили не осталось сомнений в том, что эти двое сошлись. Петунья, привлеченная громкими возгласами, вошла в комнату и несколько секунд, поджав губы, наблюдала за подпрыгивающим на месте Поттером, видимо считая, что он ведет себя крайне неприлично. - Гоооол! – завопил Поттер, а мистер Эванс от души хлопнул его по плечу. - Это нужно отметить! – заявил папа. - Джон! – миссис Эванс строго свела брови. - Чашечкой чая, - усмехнулся папа, приглашая всех на кухню. Там он распахнул посудный шкаф и потянулся за чашками. - Я помогу! – влез Джеймс. Заметив, что Поттер тянется к карману, Лили попыталась его одернуть, но не успела. Поттер взмахнул волшебной палочкой. Пузатый чайник, стоящий на плите, тоненько свистнул и дохнул клубами пара. Над чашками закружился заварник, расписанный синими узорами, блюдца и чайные ложки, звеня и сверкая, выстроились на столе в стройные ряды. Мистер и миссис Эванс завороженно наблюдали за происходящим, их глаза горели таким азартом, словно они были детьми и только что пришли на выступление знаменитого фокусника. Петунья взвизгнула и выпучила глаза, когда смятая салфетка, лежащая на столе, встрепенулась и превратилась в роскошный цветок белой лилии. - Ваша магия – отличная штука, - пробормотал Джон Эванс. Потом они еще долго сидели за столом и говорили обо всем на свете. Удивительно, но даже Петунья не могла сдержаться и выдавливала скупую улыбку после очередной шутки Джеймса, а папа не сдерживался – маленькая кухня так и дрожала от его раскатистого громкого хохота. Миссис Эванс же осторожно расспрашивала Джеймса о его друзьях и семье, о Хогвартсе, о планах на будущее, старалась не упускать ни одного слова – ей хотелось узнать абсолютно все о человеке, с которым Лили собиралась связать свою жизнь. Сложно было не заметить, каким восторженно-влюбленным взглядом провожала ее дочь каждый жест этого парня, который так старался казаться взрослым, хотя, по сути, еще долго останется беспечным мальчишкой. «Сможет ли он сделать Лили счастливой? Будет ли оберегать? Заботиться?», - гадала миссис Эванс, тщетно стараясь унять тревогу в материнском сердце. Джеймс Поттер закончил свою историю и, поймав пристальный взгляд Джейн Эванс, улыбнулся и едва заметно кивнул. Странно, но именно в эту секунду миссис Эванс поняла, что все будет хорошо. Джеймс Поттер Ближе к вечеру жара стала спадать. Поднявшийся ветер принес долгожданную прохладу, закатное солнце окрасило облака в золотисто-кремовый цвет, смолкли птицы, а медовый аромат отцветающих лип делал воздух вязким и тяжелым. Джеймс сидел на крыльце, вытянув длинные ноги и наблюдал за порхающим в воздухе снитчем. Входная дверь была распахнута, поэтому порой до ушей Поттера долетало то бормотание включенного телевизора, то возмущенные возгласы мистера Эванса, ругающего какого-то политика, но чаще это был рассыпчатый смех Лили. Дома у Эвансов было уютно и спокойно, как бывает в тех домах, где живут любящие семьи, где можно говорить то, что хочется, где все так и дышит заботой и теплотой. Впервые за долгое время Джеймс чувствовал удивительное умиротворение, как будто после долгого отсутствия он вдруг вернулся домой. Отец Лили – широкоплечий и высокий, не смотря на свою суровый вид, оказался удивительно легким и веселым человеком, а ее мать… Джеймс улыбнулся своим мыслям. Странно было видеть на чужом лице любимые зеленые глаза – более строгие, внимательные, но с такими же длинными ресницами, таким же лукавым прищуром и огнем, горящим в самой глубине. Стоило миссис Эванс взглянуть на него, как Джеймс сразу же сбивался на полуслове, а в голове сразу становилось пусто. Подобное случалось с ним и прежде, когда они с Лили еще не были вместе, и когда она вдруг первой заговаривала с ним за завтраком или перед уроком. За спиной послышались знакомые шаги. Джеймс, повинуясь старой привычке, торопливо схватил снитч и сунул мячик в карман. Лили села рядом и погладила его по руке. Ее волосы пахли травой и яблоками, ладони были мягкими и прохладными. Повернув голову, Джеймс прижался губами к щеке Лили, затем, не удержавшись, поцеловал, пожал талию и, наклонившись к самому уху, шепнул: - Надеюсь, за это твой отец не выдернет мне ноги… - Очень может быть… - усмехнулась Лили. - Я готов рискнуть, - Джеймс сжал ее коленку, а потом его ладонь поползла выше, забираясь под подол платья. – Твоя комната ведь запирается на замок? Если что, я знаю отличное заклинание… - Джим, – пробормотала Лили, розовея, – нет, - она вздрогнула, когда он поцеловал ее в шею. - Я соскучился, - настаивал Джеймс. – К тому же - имею право, - он нащупал кольцо на ее пальце. Его забавляло, что Лили все еще смущается в его присутствии, что ее так легко заставить покраснеть, порой он делал это нарочно, уж очень Эванс шел обжигающий румянец. - Лучше расскажи, как вы там с Сириусом живете. Вы вообще что-нибудь едите? – Лили вглядывалась в его лицо. Новая квартира Сириуса была небольшой, она располагалась в доме, построенном, пожалуй, еще в начале века. Большие арочные окна, крохотная кухня, верхний этаж и, самое главное достоинство – выход на крышу, с которой открывался восхитительный вид на горящий сотнями огней Лондон. Прежние хозяева оставили кое-какую мебель, посуду, поэтому Сириусу даже не понадобилось тратить силы на обустройство комнат. Если быть честным до конца – они с Блэком даже школьные чемоданы еще не разложили. Джеймс привык, что это делает мама, Сириус – домашние эльфы, поэтому они просто таскали оттуда чистые футболки и джинсы, а потом вешали их на спинки стульев. Ни Лили, ни Марлин в гостях так ни разу и не были, а Римусу и Питеру было плевать на бардак, поэтому никто не утруждал себя уборкой. - Через дорогу есть отличная закусочная. А ее хозяйка уже почти влюблена в Бродягу. Мы не пропадем, - Джеймс растрепал волосы. Лили рассеянно кивнула, думая о чем-то другом. Ее взгляд стал обеспокоенным. - Ты читал «Пророк?» Ничего не отвечая, Джеймс невольно сжал кулаки. Первую страницу утренней газеты обрамляла черная рамка. Юджина Джекинс – бывший премьер-министр и действующий члена Визенгамота, женщина, удивительной отваги и строгих принципов была жестоко убита прошлой ночью в собственном доме. Над разрушенной крышей парила Черная Метка. Она являлась организатором митингов по защите маглов и маглорожденных, была учредителем благотворительного фонда, оказывающего поддержку семьям погибших мракоборцев. Ее смерть стала настоящим ударом – Джекинс была символом борьбы с Тем-Кого-Нельзя-Называть. К месту трагедии несли цветы, свечи и открытки, пришлось даже выставить охрану – министерство боялось новых нападений. - С тобой ничего не случится, Лили, - твердо сказал Джеймс. - Я боюсь не за себя, - Эванс понизила голос до шепота. - И с твоими родителями тоже. Лили отвела взгляд. Джеймс знал, о чем она думает. Его собственные мама и папа не смогли защититься от Волан-де-Морта, хоть и были сильными волшебниками, на Крауча напали, несмотря на присутствие мракоборцев рядом, министр магии получала угрозы, пусть ее и охраняли всеми существующими способами. Но Джеймс об этом мало не беспокоился. Он был молод, счастлив и не замечал никого и ничего кроме Лили, мог думать только о ней, не интересуясь происходящим вокруг. Жизнь после Хогвартса оставалась такой же беспечной, как и прежде. Преподаватели в мракоборческом центре начинали приветливо улыбаться, стоило ему только представиться, друзья приветствовали любое решение, все получалось по-прежнему легко и быстро. - Лили, ты мне не поможешь? – окликнула дочь миссис Эванс, выглянув в окно. Быстро сжав ладонь Джеймса, Лили знакомым жестом отбросила назад волосы, и вскоре с кухни донесся ее веселый смех. Джеймс прикрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как внутри разливается тепло. Крыльцо слабо скрипнуло. Джеймс обернулся, решив, что вернулась Лили, но вместо нее в дверях он увидел мистера Эванса. Он облокотился на перила, достал из кармана пачку сигарет и, поймав пристальный взгляд Джеймса, виновато пожал плечами. - А своим пациентам запрещаю, - усмехнулся он. – Ты сам… - Нет, - поторопился Джеймс на всякий случай. - Похвально, - одобрительно кивнул мистер Эванс, выпуская в вечерний воздух клубы дыма. Некоторое время они молчали. Джон Эванс курил, а Джеймс старался придумать тему для разговора. Неожиданно мистер Эванс закашлялся. - Я хотел кое-что спросить у тебя, Джеймс. Только ответь честно. Сразу напрягшись, Джеймс встал и прямо посмотрел на отца Лили. Тот потер щеку с намечавшейся рыжей щетиной. - Я тут читал ваши газеты. Я, если честно, мало что понял… Поэтому расскажи мне, Джеймс, что происходит? Кто такие эти Пожиратели Смерти? Замешкавшись на несколько секунд, Джеймс вдохновенно начал: - Не нужно беспокоиться, сэр, это… - Правду, Джеймс, - резко и отрывисто напомнил мистер Эванс. Отпираться не было смысла. Вздохнув, Джеймс взволнованно взъерошил волосы, стараясь сообразить, с чего начать. Было сложно объяснить маглу, откуда вообще берет начало этот спор о статусе крови, о древних волшебных родах, о сотнях условностей, которые нигде не были записаны, но соблюдались как священные законы, о том, кто возомнил, что он вправе решать чужие судьбы. Еще тяжелее стал рассказ, когда пошла речь о войне, об охоте на маглорожденных и их семьи, о Черных метках, о сотнях жертв, о сломанных судьбах и том, что его родители тоже погибли в этом пекле. За время разговора мистер Эванс дважды закуривал, один раз крепко выругался, а когда Джеймс все-таки закончил, повисла длинная пауза. Мистер Эванс осмысливал услышанное, а Джеймс размышлял, не взболтнул ли он лишнего. Было ясно, почему Лили скрыла от своих родителей события, происходящие в волшебном мире – она старалась уберечь их от лишних волнений и переживаний за свою судьбу. - Но у вас же есть… - мистер Эванс споткнулся, - полиция, армия… Разве нельзя применить какое-нибудь колдовство? Джеймс сунул руки в карманы. - Они делают все что могут, поверьте. - Все что могут, значит? – озабоченно переспросил мистер Эванс. – Ну что ж… Тогда жизнь скоро наладится, верно? Для того, чтобы успокоить собственную совесть, Джеймс кивнул. Мистер Эванс повернулся к входной двери, собираясь вернуться в дом, но потом вдруг резко обернулся. - Ты должен знать, Джеймс, что я не в восторге от вашей свадьбы. Вы еще слишком юные и ничего не знаете о жизни, но уж если вы так решили… Пообещай мне здесь и сейчас, что не позволишь Лили ввязаться в эту бойню. Сделай все, чтобы Лили была в безопасности. Моя дочь должна прожить долгую и счастливую жизнь. Пообещай, Джеймс! Высокий, крепкий, с мощными кулаками и шапкой рыжих волнистых волос Джон Эванс выглядел так, как будто он может скрутить голыми руками самого Волан-де-Морта, если тот посмеет сунуться к нему в дом. Джеймсу, который был ниже отца Лили на полголовы, сразу захотелось расправить плечи и вытянуться, чтобы казаться внушительнее и соответствовать ожиданиям человека, чья профессия, после рассказов Лили, здорово пугала Джеймса. - Я обещаю. Едва заметно улыбнувшись, мистер Эванс кивнул. Солнце бросило на черепицу последние блики и исчезло за крышами домов. Словно по команде застрекотали цикады, откуда-то потянуло прохладой, а липовые листья затрепетали на легком ветре. Теплый летний вечер был таким спокойным и мирным, что нельзя было даже на секунду представить, что где-то могут страдать люди. - Никто ее не обидит. Я этого не допущу, - почему-то Джеймсу стало казаться, что отец Лили в нем сомневается. В ответ Джон Эванс лишь молча похлопал его по плечу. Через пару часов, выпив еще пару чашек чая, Джеймс, как и положено воспитанному молодому человеку учтиво улыбнулся мистеру и миссис Эванс, пожал сухую руку Петуньи и легко поцеловал Лили в щеку. Затем Джеймс неторопливо дошел до конца улицы, присел на траву под деревом и дождался, пока небо потемнеет, а в окнах вспыхнут первые огни. После этого Поттер, оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг нет маглов, трансгрессировал на второй этаж дома Эвансов. Секунду он прислушивался, а затем толкнул дверь, на которой висела табличка с именем, старательно раскрашенная детской рукой. - Люмос!- шепнул Джеймс, и комната Лили озарилась светом. Несколько минут Джеймс бродил из угла в угол с любопытством оглядываясь вокруг. Улыбка просилась на губы сама собой, когда на глаза попадалась то фотография из выпускного альбома, где они кружатся в танце и смеются, то одна из тех глупых безделиц, которые он присылал Лили много лет подряд не особо заботясь, хранит она их или нет, то потрепанный плюшевый мишка, сидящий на верхней полке, но все еще любимый. Кровать была аккуратно заправлена цветастым лоскутным одеялом, на подоконнике буйно цвели комнатные фиалки, почетное место занимал книжный шкаф, где среди томиков магловских томиков мешались знакомые корешки школьных учебников. Расшитые цветными бабочками шторы легко подрагивали, в углу стояло мягкое глубокое кресло, а над ним возвышался светильник с оранжевым тканевым абажуром, с которого свисали длинные растрепанные кисти. С трудом сдержавшись, чтобы не сунуть нос в ящики стола и комода, Джеймс удобно устроился на постели и, заложив руку за голову, стал ждать Лили. Скоро в коридоре послышались шаги босых ног. Лили, завернутая в огромное полотенце, вошла, на ходу подбирая волосы в лохматый пучок. Скользнув жадным взглядом по ее блестящим от воды ногам, голым плечам и тонкой шее, к которой липли влажные рыжие завитки. Джеймс сглотнул. - Привет. Подпрыгнув на месте от неожиданности, Эванс едва не завопила и торопливо прижала ладонь ко рту. Зеленые глаза округлились и вспыхнули. Схватив с тумбочки волшебную палочку, Лили резко ею взмахнула. Джеймс, знавший что Лили мастер неопасных, но очень неприятных заклинаний, шарахнулся в сторону, но это были всего лишь заглушающие чары. Едва дверной замок бодро клацнул, а непроницаемый магический полог едва заметно засеребрился у дверей, Лили возмущенно воскликнула: - Никогда так больше не делай! Снова повалившись на кровать, Джеймс от души рассмеялся. - А я-то решил, что ты проклянешь меня до смерти! - Прокляну, если снова меня напугаешь! – Лили порозовела, заметив, как он на нее смотрит. – Отвернись! Джеймс закатил глаза. - Да ладно, Эванс! Мы скоро женимся! - Отвернись! – упрямо повторила Лили. Картинно вздохнув, Джеймс послушался. Туго затянув пояс халата, Лили, все еще продолжая выглядеть сердитой, уселась в кресло и забросила ногу на ногу. - Что-то забыл? Усмехнувшись, Джеймс сел рядом с ней на пол и положил ладонь на коленку Лили. - Мы не попрощались как следует. Сомнение и растерянность на лице Лили его здорово забавляли. Конечно же, мисс Эванс никогда не нарушала правила. Если бы не он… Продолжая улыбаться, Джеймс провел ладонями вверх по ногам Лили. На самом деле у него уже здорово кружилась голова от запаха ее чистого тела, гладкой кожи, желания смять тонкую ткань халата и повалить Лили все равно куда, пусть даже на этот ворсистый ковер… - Мама вот-вот придет пожелать мне спокойной ночи, - Лили ненавязчиво стряхнула его руки, и Джеймс скорчил обиженную физиономию. - У меня мантия-невидимка в рюкзаке… - он замолчал и прищурился. – Это очень жестоко с твоей стороны, Эванс, ты знаешь? Может мы… В дверь громко постучали. - Лили, милая, - позвала миссис Эванс. - Фините, - шепнула Лили. – Уже иду, мам, - она немного растерянно взглянула на Джеймса. Метнувшись к Лили, Джеймс быстро и крепко прижался к ее губам и исчез в тот самый момент, когда ручка двери начала медленно поворачиваться. Спустя пару минут Джеймс, весело насвистывая, входил в квартиру Сириуса. Если он и был расстроен, то лишь на малую толику. Чего стоит одна ночь, когда впереди целая жизнь?