Тайком

Бельфегор твердо знает, что должен открыть ворота замка Варии в полночь со вторника на среду каждой четной недели каждого месяца. Почему именно эти дни, он не знал, равно как не знал и того, с какой вообще стати принц должен был топать вниз и отпирать эти чертовы ворота, словно обычный слуга, прятаться, а через десять минут крепко закрывать ворота. В конспирации нет никакого смысла, всем и так понятно, что к Занзасу прилетел Савада Тсунаеши, но боссу, разумеется, виднее. Гокудера Хаято крепко сжимает зубы каждый раз, когда в полночь со вторника на среду каждой четной недели каждого месяца открывает окно на верхнем этаже особняка Вонголы. Его трясет от осознания того, что босс снова в одиночестве полетит в Варию, Хранитель Урагана сходит с ума от мысли, что Десятый снова отказался от сопровождения, от машины, от помощи. А еще Гокудера бесится от невообразимого тайфуна внутри, причина которому — ядовитая обида на собственного, горячо любимого босса. Десятый снова предпочел компанию главы Варии собственным Хранителям, и от этого Хаято становится очень больно. Скуало знает, что со всеми проблемами к Занзасу лучше приходить в четверг: босс либо будет благодушно настроен к своему подчиненному после встречи с Савадой Тсунаеши, либо закипит от ярости к врагам Варии после первых же слов о недоброжелателях, если такой встречи не было. Мечника не особо беспокоят отношения Занзаса и Савады, но он уверен, что в любой ситуации нужно искать плюсы, в том числе и из этой. К тому же наверняка благодаря Саваде у Занзаса больше нет привычки таскать своего мечника за волосы и кидаться в него бокалами с виски. Глава Варии вообще в последнее время непривычно деятелен. «Вот что значит хороший секс», — про себя думает Супербия, но вслух ничего не говорит: он все еще намерен пожить в этом мире подольше. Мукуро нравится приходить к Саваде в четверг после его встреч с Занзасом и думать о том, что сейчас его босс практически беззащитен. Весь этот день Тсунаеши задумчив и печален, он любит подолгу смотреть в окно и не очень сосредоточен, когда проглядывает важные бумаги. Он отпускает себя и не находится в постоянном напряжении. Мукуро нравится приходить к Саваде Тсунаеши в этот день, быть с ним рядом, поддерживать его и думать о том, что захватить тело витающего в облаках босса сейчас легче легкого. Именно в эти моменты Рокудо окончательно осознает и принимает свой выбор: остаться вместе с Тсуной в качестве его Хранителя. Леви с ужасом ждет каждого вторника четной недели месяца. Час Х во всех смыслах — день, когда Босс перестает походить на самого себя, день, когда в особняке появляется Савада Тсунаеши. Все знают о том, что мелкий высочка прибудет, все делают вид, что никому ничего не известно, никто не смеет спросить у Занзаса: какого хрена вообще происходит. Никто — и Леви в том числе. Иногда Хранителю Грозы хочется спросить: что делают вдвоем глава Вонголы и глава Варии, но наводя по четвергам порядок он и сам получает нежеланные ответы. Иногда Леви с удивлением убирает игровую приставку с двумя джойстиками и выключает экран, на котором горит поздравление с пройденным уровнем, а на полу при этом валяются разбомбленные пакетики из-под чипсов и шипящая кола. Иногда ему приходится с горящим от злобы и стыда лицом разбирать разворошенную постель. Было время, пока вариец злорадствовал на тему, что мелкому сопляку наконец, покажут, что значит быть настоящим мужчиной. Эта меленькая месть согревала Леви вплоть до случая, когда он заметил на шее Занзаса, как раз на самом загривке, яркий укус, причем мужчина неосознанно прикасался к наверняка саднящему месту и довольно скалился, словно сытый кот. Здесь никто никому ничего не доказывал, здесь, наверное… просто любили? Леви с ужасом ждет каждого вторника четной недели месяца. Девятый Вонгола, отошедший от дел, но все еще приглядывающий по старой памяти за семьей, которой отдал почти всю свою жизнь, не раз и не два слышит осторожные замечания членов Альянса или даже просто особо приближенных членов Вонголы. Савада Тсунаеши и Занзас — любовники?! Клеймо на Семье, несмываемый позор, и их тайна давным-давно раскрыта. И все же мудрый старик лишь улыбается в усы, и в уголках карих глаз собираются теплые лучики. Его мальчики учат друг друга жить — и он не собирается им мешать.