1
Что-то меняется. Это едва уловимо, это похоже на то, как отец чинит в августе свой форд, просто переливая машинное масло в ведро, а потом моет его. Даже когда ведро чистое, запах бензина остается. Даже когда Тайлер не видит — он понимает. Даже когда Тайлер живет — запах смерти остается. Он приходит с работы, варит себе картошку и остается сидеть за столом, забыв надеть носки на ноги. Он ничего не ест: просто потому, что он не голоден. просто потому, что у него в мозгу есть еще один желудок, который хочет новые эмоции и переживания. Сложно переживать — когда ты пуст. И сложно это так оставлять. Но Тайлер — клинический диагноз с психиатрией, что выражается в словах сам себе. Он прошел все этапы; резал себя, топил себя, поджигал себя. Тайлер чистит зубы — чистит, и чистит, и чистит. Он натягивает пижамные штаны и идет в спальню — на свой единственный диван. Он закидывает руки под голову, смотрит в потолок. На улице слышен вой сирены: кто-то опять умер или кого-то опять убили. Тайлер воображает, как кто-то с этим тупым Браунингом вламывается в его квартирку на пятом этаже и приставляет его к его виску, а потом все-таки передумывает и засовывает пистолет в рот. Вкус у пистолета такой, словно пробуешь кровь. Не правильно: вкус в пистолета — твоя собственная кровь с языка или щек. Тайлер будто чувствует ее сейчас. Он задерживает дыхание и придумывает все новые способы смерти: это так же просто, как первоклассник делает домашку. И Тайлер почти навсегда теряется в своих мыслях, страдая от летней жары даже ночью, но в его двери действительно кто-то стучит. Звук громкий и причудливый, Тайлер улыбается сам себе: его двери в первый раз ощутили чей-то кулак; что, ну, может быть лучше? — Сейчас, — просто говорит мальчик. (это тот голос, каким ты говоришь матери или отцу или лучшему другу). — Одну минуту. Тайлер поднимает футболку с паркета: если это смерть, он готов встретить ее будучи вполне нормальным тинейджером. Он открывает замок, он открывает еще один замок и отходит на три шага назад. Кто-то поворачивает ручку и Тайлер кусает свои губы. Напротив него стоит парень с темно-красными волосами. У него в губе колечко, а глаза смотрят уверенно и хорошо. (кто это вообще?) — Это твое? — говорит он и протягивает руку вперед. У него на ладони черный тугой браслет; что-то похожее на резинку и металлическую пластинку в одном. — Ты его, скорее всего, выронил. — Что? Тайлер делает еще один шаг назад. «что» безо всякой интонации. что-что-что-что-что: эхом в голове. — Мне кажется, это твое. Незнакомец приседает и оставляет браслет-не-браслет на земле. У него тупые яркие и желтые кроссовки. Тайлер минуту смотрит на это все, а потом на свою руку. Там действительно нет его резинки: как он мог не заметить? Возможно, когда ты занят мыслями о смерти, ты не обращаешь внимание на маленькие катализаторы. — Ну, — он кусает губу. — Спасибо? То есть, ну, это резинка, да. А это Нью-Йорк. Какие вообще шансы, что ты бы ее нашел? То есть, я просто… — Никаких, — голос в незнакомца низкий и знакомый; он смотрит прямо в глаза. — Но я видел, как эта штука слетела с твоей руки. — Каким образом? — Ну она просто упала, зацепилась за. — Нет, каким образом ты видел? — Я, — незнакомец хмурится, его волосы смешно выбиваются из кучи. — Я рисую. Типа, на всяких стенах. И я был недалеко, думаю, ага. Вот и увидел. Во всяком случае это твое. — Спасибо, — мальчик кивает, но что-то сильно ноет у него в ребрах. — Меня зовут Тайлер. — Джош Дан. — Может, хочешь кофе? Джош Дан соглашается. Тайлер смотрит на то, как он стягивает обувь и кидает куда-то куртку, а потом идет в гостиную. Тайлер хочет, чтобы у этого Джоша был пистолет. тупой ебаный браунинг2
— Что ты рисуешь? Они сидят в разных концах комнаты. Тайлер притягивает к себе ноги, опуская подбородок на колени. Джош сидит на кресле с красной кружкой в руках. — Эм, вещи? В основном — слова. — Какие именно? — Спонтанные. Тайлер не знает как нужно вести разговор: ему кажется, что он облажается еще до того, как откроет свой грязный рот. Он даже сперва не замечает, когда Джош Дан рассматривает его стены. Конечно, там же все в листиках и словах. — Ты пишешь книгу? — спрашивает он, поднимаясь. — а? — Нет, — отзывается мальчик; у него в груди что-то ноет опять, он совсем не хочет, чтобы этот уличный художник смотрел на его личные вещи. — Тут говорится о «страхе», — говорит Дан. — Страх — лучший двигатель этой жизни. Лучше, чем периферийная боль. Страх — неуверенность, страх — зеленый цвет. Тайлер закрывает глаза. (он сейчас зарыдает) и (честное слово), он просто (этот маленький покалеченный мальчик) посмотрите, что вы с ним сделали — Почему страх зеленый, а, Тайлер? — А почему нет? — Ты его так чувствуешь? Тайлер хочет сказать: не спрашивай меня, умоляю Тайлер хочет сказать: я не могу об этом говорить, не могу Тайлер отвечает: — Иногда мне кажется, что именно из-за страха я хочу умереть. Джош Дан молчит, но он пытается понять. Он касается пальцами слов на стенах и Тайлеру кажется, что вместо неровной поверхности Джош касается пальцами его самого; трудно объяснить — все от рождения настроено на абстрактные понятия. — У тебя есть тут список вопросов. Тайлер знает, что Джош назовет их. Тайлеру интересно как это звучит со стороны. Джош читает:кто я такой
почему эмпатическое сочувствие на грани исчезновения
почему я лучший друг своих сомнений
почему все это так болит
И Джош говорит: — Интересно, что ты можешь это озвучить. — В смысле? Джошуа поворачивается и прикусывает язык. Он будто уловил частоту чего-то вот внеземного, будто спутник - инопланетный сигнал. — Люди думают об этом, но не признаются в этом. — Люди перестали думать вообще. — Ты их недооцениваешь. Тайлер думает — воз-мож-но; Тайлер так долго думал только про себя. (охуеть). — Знаешь, — его голос отбивается в этой теплоте лета. — я не думаю, что мне нужно это слышать от тебя. Случайности столкнули нас, это да, но Джош, при всем, ну, моем уважении, я не хочу обсуждать все это. — А что если у тебя больше не будет возможности? Тайлер видит перед собой картинку: он чистит зубы, он чистит зубы, еще и еще, еще и еще, а потом он поднимает сериальное* окно и шагает туда в пустоту. Джош чертовски прав. То, что они знаю друг друга несколько часов — ничто. Эмпатия — это важно. Тайлеру не верится. (он:::
Он просыпается посреди ночи — ему сложно дышать. Все это эта тупая жара. Тайлер стягивает с себя футболку, она вся мокрая, он весь — вымотан; почти мертвый. Джошуа сидит на подоконнике и курит. — Знаешь, — говорит он и делает затяжку. — Пока ты спал, я прочел буквально все. Тайлер хочет сказать: это не твое дело, не твое дело, не твое дело Тайлер хочет сказать: это я сам, как ты можешь без разрешения, боже Но Тайлер говорит: — И что? — Если тебе действительно интересно, то я остановился на фразе «оставайся жить» и смотрел на нее ровно три часа. — Думаешь это того стоит? То есть, жить, ну. Жизнь стоит того, чтобы ее жить? Нелепо. Тайлер ненавидит, когда не может объяснить. Но именно сейчас ему кажется, что все его потоковое сознание выбралось наружу и он определенно пуст. — Не знаю, — пожимает плечами Дан. — Думаю да. Типа, пока ты живешь, ты сам должен найти смысл. — В чем именно? — В тех вещах, что тебе нравятся. Тайлер не помнит ничего и это его приводит в ужас. Единственное, что его привлекало в последний год: прыжок с пятого этажа. — Это ты написал слово «сила»* на той стенке? — Да. Тайлер хочет сказать: потому я остался жить Но он говорит: — Это одно слово или там будет фраза? — Фраза. Джош выбрасывает окурок и опускает ноги на паркет. Он невольно играет языком с колечком у себя в губе. (тайлер смотрит и ощущает что-то новое). — Ты всегда так потеешь, когда спишь? — Почти всегда. Они молчат. Тайлер все еще продолжает смотреть на Джоша и на его лицо, когда уличный фонарь отбрасывает на него свой свет. Это что-то другое; его уши тупо краснеют, потому что чувство похожее на возбуждение. Тайлер опускает глаза и понимает, что он конкретно облажался. У него встал. И никакие пижамные штаны это не скроют. — Ты в порядке? — голос у Джоша слегка заинтересованный. — Да. Тайлер и не думает делать то, чтобы сделали все: он не думает прикрывать свои штаны, чтобы этого не было заметно. Он не думает подниматься и уходить в ванну. зачем? --если все важные вещи — это проще простого, да, но мы их постоянно усложняем. Джош кусает губы: он понял и заметил. Он переводит взгляд в окно. — Можно мне рисовать твои слова на стенах Нью-Йорка? Тайлер подавляет стон. Ему хочется опустить руку и ощутить свое возбуждение, но он опять сдерживается. Джош предлагает обычные вещи, но они сводят с ума. (тайлер дышит часто) и (тайлер умирает, но теперь) в (другой способ). От Джоша пахнет кофе и красками. Джош ничего больше не говорит. Тайлер забивает на все это, а потом накрывает свою эрекцию ладошкой через ткань пижамных штанов. Это неудобно; ткань раздражает кожу, хочется стянуть ее чем побыстрее. Он кусает губы и кровь медленно катится по его подбородку. что-то похожее с инсталляцией дьявол и грех Тайлер задерживает дыхание, потому что в воздухе пахнет сексом. Тайлер задерживает дыхание, потому что у него сдвиг по фазе только от слов этого Дана. Джош поворачивается обратно и кидает взгляд просто на руку Тайлера. — Я и забыл, что такие маленькие мальчики, как ты, все еще так бесстыдно это делают. Тайлеру почему-то становится смешно. Ему интересно, это так. Ему интересно, что думает об этом Джош. Он едва не скулит. — Могу поспорить, что какой-то ебаный художник заплатил бы тебе херову тучу денег за то, чтобы ты разделся и он смог тебя нарисовать. — А ты? Джош мягко улыбается, но не отвечает. Тайлер кусает язык, Тайлер замечает, что джинсы у Дана оттопырились тоже. (как ебаное откровение) и (пиздец). — Ты не ответил. — Ты не рассказал мне о резинке. Тайлер только о ней вспоминает. Секунду назад не было ничего, кроме яркого тупого возбуждения, что пробивало все тело, словно током. — Это отправная точка, — пожимает плечами Тайлер. — Типа, это помогает, когда хочешь что-то сделать себе плохое. Рука Тайлер пробирается под тугую резинку штанов и он едва не умирает, когда кожа к коже; ага, так и должно быть. Он не знает что это такое: говорить о важных вещах и дрочить. (боже). Джош невольно тянется рукой к своим джинсам, но. он останавливает себя. — Ты ее специально выкинул? — Да. Я хотел умереть. Слова жаркие, слова летние, слова красные, как и волосы Джошуа. Тайлер хочет сказать: хочу впервые в жизни ощутить кого-то в себе. Тайлер хочет тупо сказать: ладно, ты завоевал мое доверие, просто прикоснись ко мне. Но Тайлер говорит: — Уличный художник, который сейчас сойдет с ума от суицидального мальчишки, вот это да. (тайлер впервые рад, что у джоша нет пистолета); и (аминь). Джош ухмыляется: Тайлер видит его зубы и Тайлер так сильно хочет рассказать ему обо всем, что съедает его внутри. — Где у тебя ванная? — Ради всего святого, Джош, я не простой парень. — Ты не простой. Тайлер двигает рукой, легко толкаясь себе в ладошку. Капля пота скатывается по его лбу и падает на грудь, а потом ниже, почти к самой резинке. Джош выдыхает, а потом подходит ближе. Он смотрит внимательно, мягко, по-взрослому. Он так же мягко останавливает мальчика, а потом наклоняется к нему и осторожно целует. Их губы горячие — лето, поистине. Тайлер стонет Джошу в рот. Джош касается руками его затылка. — Джоши. Тайлер опускается на спину и его голова касается подушки. Джош накрывает его, толкается в него бедрами и его джинсы создают трение. Джош поддевает пальцами резинку и опускает вниз. Член Тайлера с глухим ударом бьется ему о живот. Тайлер заливается хохотом. — Какой же ты неуправляемый, — смеется Джош, стягивая с его ног пижаму. Он кидает одежду куда-то к своей куртке. — Удивительный мальчик. Тайлер заливается краской и утыкается лицом себе в изгиб локтя, когда Джошуа мастурбирует ему, надавливая большим пальцем на розовую головку. Тайлер напоминает себе что хорошо, что у Джоша нет пистолета. (это страшно) и (пистолет — зеленый цвет); Джош целует его в губы, выхватывая очередной громкий и высокий стон. Все это так мокро и горячо. Все это так правильно. Тайлер двигается слишком быстро, подстраиваясь под движения Дана. Его красные волосы почему-то успокаивают и отдаются чем-то знакомым.3
Солнце лениво выбирается на небо, тем самым освещая маленькую квартирку 9В. (это за сорок минут от нижнего манхеттена) и (в месте, которые люди обычно вот называют простите, а это точно нью-йорк?) представьте: Тайлер Джозеф больше не трет глаза. Он успевает почистить зубы за пять минут, а потом идет в гостиную. На маленьком деревянном столе стоит кофе и несколько блинов: Джош проснулся раньше, но его уже нет в квартире. Тайлер жует блины и открывает сериальное* окно: какая-то женщина орет на своего сына за то, что он сломал проигрыватель; мужчина, что судился с реальной компанией батончиков — стоит на балконе и курит. Бабушка, что хотела вызвать 911, теперь поливает цветы. На стене напротив кто-то что-то написал. (это джош) и (это джош, да, это он); На стене напротив это:power to the local dreamer
Впервые Тайлер ощущает желание закрыть окно и пойти на улицу. Он обувается, все еще не снимая пижамных штанов, а потом спускается на первый этаж, думая о том, что еще успеет. Джошуа Дан стоит под стеной, затягиваясь сигаретой и дым наполняет его легкие и весь Нью-Йорк. Он видит Тайлера и улыбается ему. Тайлер делает тоже самое. Они обнимаются под вой сирены и звук полицейских машин. Жаркое солнце ставит свои отпечатки на смуглом животе Тайлера. — Мы пойдем к тебе, — сообщает Джош. — и уберем все слова со стен. — Что мы будем с ними делать? — Ты говорил, что хочешь создавать музыку. Почему бы не начать просто сейчас. — Хочешь, чтобы я пел? * — Хочу, чтобы ты жил. Тайлер думает о том, что это лето не такое уж и плохое. Еще он думает о том, что хочет пойти в тату-салон и набить на руках черные кольца, вместо резинок. Тайлер хочет сказать: спасибо, что спас меня. Тайлер это и говорит. Его слова растворяются в воздухе, а потом пролетают через весь город. Сотни и тысячи людей вскоре услышат их.