Притяжение

***       — Так это ты нарисовала «Букет фиалок»? Ты Кан Тэиль? А я-то думал, ты парень. Какое у тебя мужественное имя! А что значит? «Великий» и…?       — Чего? А ты вообще кто такой? И почему говоришь неформально? Судя по форме…ты второгодка! Прояви уважение к сонбэ, я старше тебя!       — Ах, к чему формальности между друзьями-художниками! Так это ты нарисовала «Фиалки», да?       — Ну да.       — До чего же пресно получилось! Никакой изюминки, все по шаблону! И название абсолютно неинтересное, совсем не цепляет!       — Ха! Тыыы… Да ты…! Да что ты…?! Да кто ты такой, чтобы…?!       — Я? Ах да, я же не представился. Меня зовут Чон Бора. Будем знакомы. И еще, Илли… Вдох-выдох, вдох-выдох, спокойнее. А то ты сейчас хватаешь ртом воздух как рыба, выброшенная на берег. Совсем не миииило. Так я могу и передумать с тобой встречаться! — … — Ай, Иль-а! Больно! Больно! Зачем ты так жестоко? Айгуууу, какой скверный характер! Айщщщ! — Чон. Бо. Ра! ***       Из вязкого удушья сна меня выдергивает спасительный звон будильника. Простыни скомканы, мокрые от пота волосы липнут к шее и плечам, на лбу испарина, сердце колотится как сумасшедшее. Семь сорок утра, над Сеулом поднимается бледное январское солнце. В гостиной включен телевизор (кажется, прогноз погоды), а на кухне брат уже жужжит кофемолкой. Все хорошо, Кан Тэиль. Спокойно. Дыши. Вдох-выдох.       Совладав с дыханием, резко вскакиваю с кровати и, потягиваясь на ходу, устремляюсь в ванную. Хочется побыстрее сбежать из спальни в душ и смыть с себя следы ночного кошмара. Да, давно нам не снилось позабытое прошлое, старушка! К чему бы это?       Прихватив с тумбочки свой видавший виды самсунг, открываю плейлист «самое-самое» и включаю первый попавшийся трек. Им оказывается G-Dragon «Crooked». Да это судьба! Настроение медленно, но верно улучшается: пока чищу зубы, подпеваю GD, периодически давясь зубной пастой, но искренне наслаждаясь процессом.       После минут двадцать я просто стою в душе, нежась под струями горячей воды и мурлыча под нос любимые песни. Холодный пот, ледяное оцепенение, роящиеся глубоко в подсознании страхи, счастливые и печальные воспоминания — вода и музыка смывают все, наполняя меня теплом, спокойствием и уверенностью.       Все хорошо, Кан Тэиль. У тебя все хорошо.       Окончив утренние омовения (или скорее песнопения?) неспешно ползу на кухню, расслабленная и довольная. Там как всегда меня уже должен ждать Тэхо с чашкой ароматного кофе для себя и апельсиновым соком для меня.       — Я смотрю у моей систер с утра боевой настрой! — небрежно бросает Тэхо, протягивая мне мою любимую кружку с Дартом Вейдером, до краев наполненную…бррр, кофе!       — Йа, Тэхо! Сам пей эту бурду. Только чашку зря испачкал! — жалуюсь я.       — Ты уверена, что ты мой близнец? Может, ты на самом деле подкидыш? — с непередаваемой гримасой ужаса и подозрения на лице спрашивает брат, отступая от меня на пару шагов — Я пью кофе, мама пьет кофе, папа пьет кофе, даже бабушка по-тихому кофеманит, а ты!       Тэхо картинно отшатывается к столешнице и судорожно пытается нащупать рукой нож, которым минуту назад он, по видимому, чистил яблоки. Я же, скептически изогнув бровь и сложив руки на груди, встаю в фирменную позу «нуны, которой достался неподдающийся воспитанию младший брат»:       — Переигрываешь, Хо-я. Если бы нас сейчас увидели твои фанатки, то почувствовали бы себя обманутыми. Их Кан Тэхо-оппа, надежда Всея Корейского Кинематографа, на самом деле придурковатая бездарность!       — Смейся-смейся, нуна. А я тогда расскажу Джиёну, что ты поешь его песни в душе! Как в глаза-то кумиру смотреть будешь? — в шутку грозится Тэхо.       Я в притворном раскаянии молю его не выдавать меня, даже делаю пару глотков ненавистного кофе в подтверждение искренности своих чувств. Да, дурачиться по утрам с Тэхо — это именно то, чего мне не хватало. Пока я долгое время жила с родителями в пригороде, этот предатель, улизнув из отчего дома, наслаждался холостяцкой свободой, развлекаясь с начинающими актрисами и длинноногими моделями в своей огромной съемной квартире в самом центре Сеула.       А если серьёзно, то я могу повесить в своей комнате гигантский плакат Big Bang во всю стену и целовать мемберов в губы перед сном, танцуя в одном нижнем белье — и Тэхо никогда никому и слова не скажет про странности своей сестры-близнеца. Да, надо мной он будет стебаться долго и смачно, если застанет за таким постыдным занятием, но все, что происходит между нами, остается между нами. По этому негласному правилу мы живем душа в душу вот уже двадцать шесть лет, и я глубоко сомневаюсь, что свою не так давно завязавшуюся дружбу с GD он поставит выше меня. Не важно, спорим мы, ссоримся или деремся, он — Кан Тэхо, я — Кан Тэиль, и мы всегда есть друг у друга.       Из потока сентиментальных мыслей на бренную землю меня возвращает настойчивое требование Хо начать, наконец, готовить завтрак. На кухне «самый желанный мужчина Кореи» способен только сварить кофе и нарезать фрукты, в то время как я люблю готовить с самого детства. Подозреваю, что по этой причине он в тайне рад, что я на неопределенное время перебралась жить к нему, хотя и возмущается для вида.       — На, вот твой сок, пей давай и за дело. Твой квартирный хозяин хочет жрать! — громогласно провозглашает Хо, с шумом отодвигая стул и плюхаясь на него с видом оскорбленной невинности.       — Да-да, господин. Сейчас ваша служанка сделает вам. Ммм…омлет со шпинатом?       — Сойдет, — снисходительно бурчит Тэхо, погружаясь в мир социальных сетей на своем айфоне. ***       Расправившись с завтраком, братец, довольно жмурясь, откидывается назад на стуле и пристально смотрит на меня из-под полуприкрытых век. Взгляд этот настораживает. Наверняка, ему пришла в голову очередная гениальная идея.       Ох уж этот мелкий пакостник! Знали бы поклонницы, что характер у их талантливого оппы отнюдь не золотой, привычки вовсе не благородные, а терпеть его в быту — то еще испытание. Наверное, я еще не убила Тэхо только потому, что девять месяцев делила с ним материнскую утробу.       — Прием, Иль-а. Как слышно? Прием. Не залипай. Я тебя спрашиваю, директор же дал всей вашей команде три дня внеплановых выходных после презентации последней игры?       Встрепенувшись, я делаю глоток сока, дабы отсрочить неизбежное. Знаю я, к чему Хо ведет.       — Да, три дня. Но у меня уже есть планы и…       — Планы? У тебя? — перебивает Тэхо, — Не смеши меня, систер. Ты будешь целый день слоняться по дому в растянутой майке и играть в видео игры в гордом одиночестве. Может, разок к тебе заглянет Нана, вы с ней нажрётесь соджу за просмотром Игры Престолов, и будете вести задушевные беседы о том, что все мужики козлы, а Кит Харрингтон бог.       — Вообще-то это Нана хочет видеть на Железном Троне Джона Сноу! Я болею за Джейме Ланнистера!        Тэхо выразительно смотрит на меня, мол «ты мне зубы не заговаривай».       Вынуждена признать, что отчасти он прав. Два дня из трех я собираюсь провести примерно так, как он и предположил, только без выпивки. Но на третий день незапланированного отпуска меня ждет романтическая поездка к морю с Юнсу-сонбэ, о чем я тут же гордо информирую брата.       — К морю в январе? А летом слишком дорого, не потянет? Пффф, я тебя умоляю. Этот твой Юнсу-сонбэ… — закатывает глаза Тэхо.       Ох, как я ненавижу, когда Хо включает свою заезженную пластинку про сонбэ! Со стуком опустив вилку на стол, я возмущенно смотрю брату в глаза, но не вижу там ни капли желания выслушать меня. Это-то и бесит больше всего. Его нежелание меня слушать.       — Но ты с ним даже ни разу не встречался! Я столько раз пыталась вас познакомить, но ты всегда говорил, что у тебя съемки, интервью, фотосессии, встречи с друзьями или шоппинг. Что ты в ресторане с какой-то очередной безымянной девицей или вместе с Джиёном выгуливаешь Гахо! Вот эта отмазка, кстати, в прошлый раз меня просто убила! Ты отказался познакомиться с парнем сестры, потому что выгуливал собаку своего друга! Хотя вокруг него на цыпочках куча народа хороводы водит! Уж нашелся бы кто-нибудь из стаффа или трейни! — под конец своей отповеди я, вскочив из-за стола, уже почти кричу. А Тэхо непоколебим в своем спокойствии.       — Хорошо, не кричи. Я встречусь с твоим Юнсу, — Хо, потянувшись через стол, берет меня за руку и тянет вниз, чтобы я села обратно, — Но при одном условии: ты пойдешь со мной сегодня в NB2.       — Ну я так и знала! Тебе еще столь активная клубная жизнь не надоела? У меня такое чувство, что ты на пару с Сынри обошел уже все клубы Сеула!       — Поправочка, систер. Все лучшие клубы Сеула! — улыбается Тэхо, заискивающе глядя мне в глаза, — Ну не ломайся, Иль-а. Смысл тебе оставаться сегодня дома? Я просто не смогу смотреть на то, как в вечер пятницы ты сидишь одна в четырех стенах, гробя свою юность на сериалы и бесхребетного Чхве Юнсу.       Мне хочется все отрицать. Объяснить брату, какой Юнсу-сонбэ нежный и внимательный, по-домашнему уютный и теплый. Он всегда на моей стороне, никогда не предаст меня. Он внушает чувство стабильности и защищенности. Ну и что, что он много работает? Ну и что, что не любит выходить в свет? Не любит танцы, шумные компании, алкоголь и кей-поп. Разве оставаясь с ним, я не приобретаю больше, чем теряю? Отношения же и строятся на компромиссах и…       Но я не успеваю и слова вставить в речь Тэхо.       — Иль-а, я начинаю волноваться, когда ты так замыкаешься в себе и прячешься дома не пойми от чего. Я снова вспоминаю твой первый курс в университете, и мне становится страшно. Ты же у меня хоть и впадаешь иногда в меланхолию, но любишь веселиться, любишь подурачиться и потанцевать. Кроме того, Сынри будет тебя ждать — как же он без своей оторвы-женушки выйдет на танцпол?       Эх, Тэхо знает меня как облупленную. Стоит ему надавить на одному ему известные кнопки, потянуть за нужные рычаги, и вот она я, готовая не то что пойти в клуб, а согласная на любое его безумство, только бы он не переживал за меня. Только бы не вспоминал то время. Но мину надо держать и при плохой игре.       — Ну ты же знаешь, Юнсу-сонбэ не нравится, когда я тусуюсь с твоими друзьями, пока он вкалывает как проклятый на работе. Он чувствует себя… — я на секунду задумываюсь в попытке подобрать верное слово, чтобы Хо меня понял.       — Ущербным? Нищим? Никчемным? Скучным? Не способным тебя удержать? — подсказывает брат, лучезарно улыбаясь.       — Тэхо-я! Ты же знаешь, что…       — Я ничего не знаю и знать про него не хочу. Если он не одобряет меня, моих друзей и наш с тобой образ жизни, это его проблемы, — сердито перебивает меня брат, — Но я иду тебе на встречу. Я обещаю, что больше не буду избегать твоего Юнсу — даже буду вести себя прилично, когда ты нас познакомишь, но при одном условии: сегодня ты будешь веселиться вместе со мной. По-настоящему веселиться, а не строчить сообщения в kakaotalk, сидя в темном углу. Уж лучше снова дебоширь на пару с Сынри — сегодня будут все свои, так что можешь не переживать.       Каждый раз, когда Тэхо припоминает мне этот случай, я хочу разбить себе голову о столешницу или ближайший дверной косяк. Или просто сгореть от стыда прямо на месте, чтоб даже пепла не осталось. Ох уж этот Сынри с его невероятно милым эгьё и подкупающим «да брось, нуна, давай еще по шоту самбуки»!       Так хочется сдаться и просто согласиться на предложение Хо. Я давно не танцевала. Давно не делала макияж, не укладывала волосы. Не надевала короткие шортики и какой-нибудь дизайнерский топ (очередной подарок получающего астрономические гонорары Тэхо). Я так давно не чувствовала себя легкой, свободной и привлекательной!       Последний месяц наша команда готовилась к релизу новой игры, так что я буквально ночевала на работе. Немного повеселиться и снять скопившийся стресс не такая уж и плохая идея. Да и Тэхо перестанет меня упрекать тем, что я слишком сильно поддаюсь влиянию Юнсу-сонбэ и веду себя как монашка-хикикомори.       — Ох, уговорил Тэтэ, — тяжело вздохнув, соглашаюсь я, — только помни, ты обещал!       — Вот теперь я узнаю свою систер! — Тэхо довольно щурится и, сделав очередное придурковатое эгьё из своего нескончаемого арсенала, лезет обниматься.       «Мда, — отстраненно думаю я, похлопывая брата по спине — вот оно, истинное лицо Кан Тэхо. Когда же он повзрослеет?»       Но где-то глубоко внутри я безгранично счастлива, потому что это Тэхо моего детства, гиперактивный младший брат-плакса (чуть что, сразу в слезы), который лет до десяти не отлипал от меня. Как же давно это было! ***       В NB2 совсем ничего не изменилось за те полгода, что я здесь не бывала: шумно, дымно и, на мой вкус, многовато селебрити на один квадратный метр. Хотя чего ожидать от одного из пяти лучших клубов Сеула, который к тому же еще и принадлежит YG Entertainment?       В Вип-зоне нас уже поджидают Тэян, Сынри, Лидер Квон, красавец-вампир Ли Сухёк («зови меня просто Хёксу, милая»), 2NE1 в полном составе и еще несколько знакомых лиц из селебрити-тусовки. Разумеется, вокруг стаями вьются те, кто хочет хотя бы на одну ночь почувствовать причастность к миру свэга, корейской высокой моды и индустрии развлечений — в основном молоденькие амбициозные девицы, свято уверенные в собственной неотразимости.       Хотя мне ли возмущаться? По сути я здесь также на птичьих правах: меня принимают и вежливо общаются только потому, что я сестра-близнец Несравненного Кан Тэхо, которую он периодически выводит в свет, чтобы она не покрылась плесенью от сидения перед компьютером и дома, и на работе.       — Хён, нуна, вы пришли! — перекрикивает музыку спешащий к нам на встречу Сынри.       Он усердно продирается сквозь стайку размалеванных старлеток, которые заняты тем, что активно пытаются привлечь внимание ярчайших звёзд корейского небосклона. Видя их, я с легкостью могу предсказать, чем кончится эта ночь: Хо покинет клуб под утро в компании одной из этих начинающих див, и я буду вынуждена слушать, как хорошо они проводят время у него в комнате. К сожалению, спать под громкую музыку в наушниках я не могу — для сна мне нужна полная тишина.       Пробившись, наконец, к нам, широко улыбающийся Сынри здоровается с Тэхо и, взяв меня под руку, ведет к остальным.       — Я скучал, жёнушка! Сколько мы не виделись, месяц? Выпьешь со мной? Они все здесь сегодня какие-то кислые и депрессивные.       Я прижимаюсь ближе к парню и приветливо улыбаюсь, подыгрывая нашей бородатой шутке.       — Хорош у меня муженек, ничего не скажешь! За месяц, что мы не виделись, ни одного звонка, ни одного смс. Даже смайлик разнесчастный мне не прислал! — капризным голоском тяну я, при этом легонько ударяю Сынри по плечу и кокетливо хлопаю ресницами.       Парень заливисто смеется, клятвенно обещая исправиться в ближайшем будущем, а пока усаживает подле себя на ярко-красный кожаный диван и протягивает мне бокал с чем-то флуоресцентно синим. Осторожно пригубив, понимаю, что это какой-то слабоалкогольный коктейль и смело делаю полный глоток, кожей чувствуя обжигающе-завистливые, даже свирепые, взгляды кого-то из массовки. Видимо, своим появлением я спутала карты нескольким барышням, стремящимся запрыгнуть в постель к макнэ Big Bang, но меня совершенно не волнует, что подумают эти прелестные бабочки-однодневки обо мне и Сынри.       Ладно-ладно, признаю: раньше, когда Тэхо только познакомил меня со своими звёздными друзьями, я краснела, бледнела, терялась, переживала, нервничала, ёрзала и мысленно билась в истерике по поводу и без. Но после того, как год назад во время одной особо бурной частной вечеринки, на которой Бом по извечной женской причине «все мужики сволочи» выпила лишнего и потом блевала в туалете, а я держала ее волосы, гладила по спине и говорила, что все будет хорошо, я… Нет, своей я конечно же не стала. Но моё присутствие в узком семейном кругу YG получило молчаливое одобрение свыше.       Потом я сблизилась с Сынри, мысленно определив его в разряд младших братьев. Как бы парадоксально это ни звучало, но он, преданный адепт религии «секс со всем, что достаточно привлекательно», был искренне этому рад. Фонтанирующий энергией, неугомонный, проказливый макнэ нашёл в моём лице ту, с которой можно разделить свою любовь к танцам, шуткам и бесконечной болтовне, не деля при этом постель и кредитную карту.       Наши чисто платонические отношения выражаются в том, что, пересекаясь в общих компаниях, мы не позволяем друг другу умереть от передозировки пафоса, свэга и банальной скуки. Раз или два в месяц у нас завязывается недолгая переписка в какой-нибудь из социальных сетей и через некоторое время самым естественным образом затухает.       Так что теперь эта своеобразная дружба с Бом-онни и Сынри служит неким невидимым щитом, ограждающим меня от косых взглядов и ударов по самооценке.       Нет, не поймите неправильно, я не считаю себя никчемной уродиной, не способной привлечь представителей сильной половины человечества. Даже то, что многие сочтут недостатками — широкий лоб, непослушные волосы, нетипичный для азиатки рост в сто семьдесят четыре сантиметра, плоскую фигуру и мужское имя — все это можно играючи обратить в мои достоинства, я это умею. Я люблю свою работу и горжусь тем, что я делаю, пускай на свою зарплату и не могу позволить себе регулярно летать заграницу. Но, окруженная таким количеством потрясающе красивых, знаменитых, талантливых и богатых людей, я волей-неволей чувствую себя белой вороной на этом празднике жизни.       Сынри протягивает мне шот чего-то новенького, на этот раз ядрёно-желтого цвета, и загадочно улыбается:       — Попробуй, Тэиль. Это Лимончелло. ***       На протяжении следующего часа я коротаю время с макнэ и Бом-онни, болтая обо всем на свете и томясь в ожидании момента, когда кто-нибудь из нашей веселой компании наконец наговорится и напьется до нужной кондиции, чтобы пойти со мной танцевать.       Слева от меня сидит какая-то фифа в облегающем красном платье, сливающемся с диванной обивкой, и с завидной регулярностью наступает мне на ногу своей десятисантиметровой шпилькой. Интересно, это такой тонкий намек отцепиться от Сынри? Однако эта неприятная особа никакими угрозами не заставит меня пересесть, потому что моё нынешнее место идеально подходит для того, чтобы украдкой наблюдать за Квон Джиёном. (Несмотря на то, что каждый раз, когда нас сталкивает судьба в лице моего брата, я даю себе обещание больше на него не смотреть).       Себе я могу признаться в том, что в извечных шуточках Тэхо про мою сасэн-фанатскую любовь к лидеру Квону есть некая доля правды. Нет, я не сталкер и не навязчивая поклонница, которая пытается воспользоваться своим положением сестры одного из его лучших друзей. Я не хочу завязывать с ним отношения, не хочу быть ему другом или любовницей. Меня полностью устраивает мой нынешний статус безмолвной тени Кан Тэхо, иногда попадающей в его поле зрения, потому что G-Dragon вызывает во мне не только обожание, но и какой-то животный страх. Мой инстинкт самосохранения бьет тревогу каждый раз, когда мы сталкиваемся: опасность, Кан Тэиль, не вздумай приближаться!       Я долго думала, как же объяснить мои противоречивые чувства к своему кумиру, и, кажется, нашла ответ. Находясь рядом с ним, невозможно устоять перед его притяжением. Квон Джиён словно огромное Солнце стягивает к себе планеты, звезды, кометы, астероиды и всевозможный космический мусор со всей Вселенной. Те, что помельче, не способны противостоять его магнетизму и быстро сгорают, оказавшись слишком близко. Тех, что покрупнее, он навсегда приковывает к орбитам, заставляя вращаться вокруг себя, то удаляя на безопасное расстояние, то притягивая обратно.       При этом мне кажется, что Квон Джиён делает это совершенно неосознанно. Он дышит, ест, спит, пишет тексты, создает музыку, работает на износ, веселится с друзьями, занимается сексом с красивыми женщинами, страдает зависимостью от социальных сетей, делает татуировки и красит волосы в безумные цвета — и мир у его ног! Как это работает? Почему так происходит? Разве можно объяснить это гипнотическое притяжение только харизмой или талантом? Это дар свыше.       Я замечаю, что GD сегодня не в духе. Хмурый и непривычно тихий, он много курит, почти не разговаривает с соседями по столу, небрежно отмахиваясь от попыток Тэяна втянуть его в общее веселье. Только и делает что яростно строчит кому-то сообщения! На лице минимум макияжа, волосы небрежно зачесаны назад, черты лица как-то осунулись и еще больше заострились.       Сынри замечает мой взгляд, направленный на лидера Квона, и тихонько шепчет на ухо, опаляя горячим дыханием:       — У хёна творческий кризис совпал с неурядицами в личной жизни, поэтому вот уже неделю он ходит букой и смотрит на всех зверем. А как нам в студии от него достается, хоть на стены лезь! Просто прелесть, — пьяно хихикает макнэ.       Тааак, кажется, кому-то пока не наливать. Легонько отстраняю парня от себя, забирая стакан с виски и ставя его на стол. В этом весь Сынри: вроде бы он и выдал постороннему человеку личную информацию о своем друге, но на самом деле ничего так толком и не сказал. Все-таки он хорошо чувствует границы, которые переходить нельзя — зря другие мемберы обвиняют младшенького в излишней болтливости.       Тем временем Сынри перехватывает моё запястье, пытаясь притянуть меня обратно и продолжить разговор. Понимая, что больше сидеть на месте и слушать монотонный гул чужих голосов я не в состоянии, поднимаюсь и тяну Сынри за собой.       — Пошли танцевать, муженек. Ты прав, какие-то они сегодня чересчур мрачные и серьезные! — стараюсь перекричать музыку я.       Макнэ тут же загорается этой идеей и начинает продвигать ее в массы:        — Вы слышали? Мы с женушкой уходим в отрыв! Кто с нами? ***       Даааа, отрыв удался на славу.       Еле перебирая ногами, я с трудом взбираюсь по лестнице вверх, на открытую террасу на крыше клуба, чтобы остудить голову и прийти в себя. Потное разгоряченное танцами тело приятно ноет — то самое восхитительное ощущение, которое возникает, когда два часа добросовестно тренишь в спортзале. Мышцы болят, но эта боль приносит тебе ни с чем не сравнимое удовольствие.       «Айгу, как БДСМ-но то звучит. Давно секса не было!» — беззвучно смеюсь я, спотыкаясь о вдруг подвернувшийся под ноги порожек.       Оказавшись наконец на крыше, я, кутаясь в своё тонкое пальто-оверсайз, подставляю лицо навстречу мелкому мокрому снегу и закрываю глаза. Снежинки невесомо касаются щёк, носа, подбородка, оставляя за собой талые следы на моей горячей коже. Холодный январский воздух постепенно прочищает сознание. Вот оно, состояние нирваны. Момент полного душевного равновесия и единения со Вселенной. Алкогольный туман отступает, я вновь постепенно овладеваю собой: движения больше не отстают от мыслей, а мысли от движений, однако сознание девственно-чистое, не осквернено ни единой мыслью о завтрашнем дне.       Лучшее мгновение этой ночи.       — Ловишь ртом снежинки? — вдруг раздается у меня за спиной знакомый голос, разрушая снежную магию. Вздрогнув, медленно оборачиваюсь.       Позади меня на скамейке сидит Квон Джиён собственной персоной. Ссутулившийся, закутанный до подбородка в очередное экстравагантное пальто, с раскрасневшимся то ли от холода, то ли от алкоголя лицом и взъерошенными волосами, он выглядит как нахохлившийся воробушек, одинокий и всеми покинутый в зимнюю стужу. Он смотрит прямо на меня, но выражение его лица совершенно нечитаемое: он хочет завязать разговор? Или наоборот хочет, чтобы я ушла?       А Джиён все молчит, уставившись куда-то поверх моего плеча: взгляд пустой и расфокусированный. Замечаю, что в руках он напряженно вертит свой айфон, и делаю вывод, что лидер Квон поднялся сюда, чтобы спокойно кому-то позвонить.       — Извините. Не буду Вам мешать, — чуть поклонившись, говорю я, направляясь к лестнице, и ругаю себя за то, что мой ответ получился уж слишком вежливым.       У дверного проёма меня догоняет его громкий смех.       Я невольно замираю, боясь сделать вдох, щеки покрывает краска стыда. Но секунды достаточно, чтобы понять: Квон Джиён смеется не надо мной. Это не веселый или пьяный смех. Он не издевается над теряющейся в его присутствии Ка Тэиль. Он плачет, рыдает в голос. Поверьте, я не выдумываю — я знаю, о чем говорю. Если хоть раз услышишь, как близкий человек смеется так отчаянно, так надрывно, словно исторгая из себя желание жить, то не забудешь уже никогда.       Тяжело вздохнув, я на ватных ногах возвращаюсь обратно и в нерешительности замираю перед сгорбившейся на скамейке фигурой Джиёна. От него разит алкоголем и сигаретами. Когда он успел так напиться? И что же мне теперь делать?       Присев на корточки, я стараюсь заглянуть ему в лицо, понять, так ли все плохо, как я думаю, и что я могу сделать, чтобы ему помочь. Но молодой человек еще больше подается вперед, опуская голову между колен и обхватывая ее руками. Его все еще мелко трясет после столь бурного проявления эмоций, и я не могу придумать ничего лучшего, чем успокаивающе коснуться его спины.       Первые несколько секунд моя рука дрожит так, будто лидер Big Bang — это дикое животное, огромный лев — стоит только дотронуться, откусит тебе все пальцы. Но чувствуя, как напряженное тело под моей ладонью чуть-чуть расслабляется, я, судорожно сглотнув, набираюсь смелости и позволяю себе медленно провести рукой по его спине. Удивительно, но это работает: нервная дрожь постепенно покидает Джиёна, он успокаивается и затихает.       Продолжая размеренно гладить его по спине, я размышляю о том, что у всех людей — не важно, богатых и знаменитых, или серых и незаметных — бывают черные полосы в жизни. И не факт, что рядом обязательно будет кто-то, кто поймет и поддержит, подставит плечо и укроет от всех невзгод.       У меня вот есть Тэхо, мой глупенький младший брат, так и не вышедший из детства. Но в трудную минуту он магическим образом превращается в настоящего мужчину, способного справится с любыми проблемами. За ним я как за каменной стеной. А есть ли такой человек у Квон Джиёна? Может, Т.О.П? Тэян? Ли Хёксу? Любимая девушка?       Опустив голову ему на плечо, я придвигаюсь ближе, стараясь поделиться своим теплом, внушить ему уверенность, что в этом мире он не один, кто-то всегда есть рядом. От Джиёна слишком сильно пахнет алкоголем и сигаретами, даже хочется отвернуться, но под этими наносными запахами слышится нотка безумно вкусного мужского парфюма. Я закрываю глаза, стараясь сконцентрироваться на ней.       Осторожно переминаюсь на корточках, чтобы размять начавшие затекать ноги. Странно, но от близости с кумиром моё сердце не заходится как сумасшедшее. Наверное, Тэхо всё-таки прав. Я питаю какую-то странную слабость к сломанным вещам, брошенным животным и людям, попавшим в беду. Это что-то вроде материнского инстинкта напополам с чувством вины за…       От очередного сеанса самоанализа меня отвлекает осторожное шевеление подо мной. Встрепенувшись, я отстраняюсь от Джиёна, давая ему возможность распрямиться.       — Джиён, тебе лучше? — тихо спрашиваю я, пытаясь поймать его взгляд.       Зрачки расширены, сосуды налились кровью, под глазами залегли темные круги, словно лидер Квон не спал несколько дней. Он молча смотрит на мое лицо, не отрываясь, но при этом как будто не осознает, кого он видит перед собой. Пауза затягивается. Я невольно начинаю нервничать. Шумно втянув воздух через нос (вдох-выдох, вдох-выдох, Тэиль, не забывай дышать), я облизываю пересохшие губы и пытаюсь вновь:        — Джиён, как ты? Мне позвать Ёнбэ или позвонить кому…?       Тут неожиданно происходит то, о чем, пожалуй, мечтает каждая фанатка Big Bang. Квон Джиён резко подается вперед, сгребая меня в охапку и притягивая вверх, к себе, так что я оказываюсь у него между коленей, без возможности выбраться из этого захвата. Его губы мимоходом касаются моих, но это даже поцелуем назвать нельзя, потому что в следующую долю секунды эффект неожиданности исчезает и я, придя в себя, пытаюсь вывернутся из рук Джиёна, отворачиваясь от его лица. Однако лидера Big Bang это ничуть не смущает: он начинает покрывать горячими поцелуями мою шею, ключицы, стягивать с плеч пальто, открывая тем самым лиф белого топа-корсажа на тонких бретельках.       — Джиён, что ты делаешь? — шепчу я, стараясь отстраниться. М-да, героини дорам всегда раздражали меня такими глупыми фразочками в кульминационный момент, но оказавшись на их месте, ничего не могу с собой поделать.       Сознание парализовало, тело в ватном оцепенении, сердце пойманной птицей бьется о ребра. Я напряжена до предела, лихорадочно пытаюсь найти выход из этой неловкой ситуации. Поцелуи по пьяни — это точно не то, что нужно нам обоим, только создаст больше проблем. В любой момент на крышу могут зайти, и что тогда? Нетизены съедят меня с потрохами, а GD украсит свою биографию еще одним компрометирующим фактом. Да это и Тэхо затронуть может!       — Квон Джиён, хватит! — твердо говорю я, с силой отталкивая от себя молодого человека. Однако мое решительное сопротивление приводит к совершенно иному результату. Каким бы поджарым и щуплым ни был G-Dragon, он гораздо сильнее меня, просто так его от себя не отцепить. Так что мой бунт заканчивается тем, что мы в обнимку летим на дощатый пол террасы.       Опять же, только в дорамах подобные падения красивы и романтичны. В реальности я с глухим стуком ударяюсь затылком и на мгновение теряю ориентацию в пространстве. Этих секунд Джиёну вполне хватает для того, чтобы вновь стать хозяином положения: полы моего пальто распахнуты, я крепко вжата в пол, а в распущенных волосах запутались его пальцы, не давая отвернуться.       Квон Джиён как ни в чем ни бывало продолжает прокладывать дорожку поцелуев вверх по моим ключицам, шее, подбородку — и, о ужас, понимаю я, с каждым прикосновением весь мой запал к сопротивлению угасает. Вверх по позвоночнику бегут мурашки, дыхание сбивается, а низ живота наливается характерной тяжестью, требующей скорейшего высвобождения.       Напряжение? Отторжение? Какое там! Я плавлюсь от жара его поцелуев, растекаясь по холодному деревянному настилу шипящей пеной желания. Меня больше не смущает ни запах сигарет, ни снег, ни мороз, ни тот факт, что мы, пьяные, целуемся в общественном месте.       Тяжесть его тела на моем ощущается правильно, как будто так было предначертано самой судьбой. Влажные засосы на шее, которые потом наверняка придется маскировать тональным кремом — тоже правильно. Его холодные руки, несколько неловко заползающие под мой топ — правильно. Его пальцы, сжимающие в кулак мои волосы — правильно. Его тяжелое, прерывистое дыхание, его узкие бедра, вжавшиеся в мои — все-все правильно!       Я не замечаю, когда его губы наконец касаются моих. Все, что я понимаю: мы целуемся — смачно и долго, пьяно и неуклюже. Его язык раздвигает мои губы, проникая внутрь, и я вторю каждому его движению. Нежности нет, есть только всепоглощающая страсть. И мы горим, не думая о последствиях, не думая ни о чем.       С остервенением сминая мои губы, Джи Ён тянется рукой к шнуровке моего топа-корсажа, пытаясь совладать с туго затянутыми лентами, но мне все равно. Потому что я в эйфории. Обрушив на меня цунами своих эмоций — гнев, ярость, боль, обиду, одиночество, похоть, желание быть любимым — он, между тем, дал мне то, что я безуспешно искала на протяжении многих месяцев: возможность отвлечься, забыться, раствориться в другом человеке так, чтоб снесло крышу, и мир вокруг перестал существовать. Чтобы я больше не винила себя и не вспоминала.       Да, вот оно. Притяжение, сметающее все на своем пути. Ни Юнсу-сонбэ, порядочный, добрый, заботливый Юнсу-сонбэ, ни другие мужчины, с которыми я пробовала ходить на свидания до него, никогда не смогут мне этого дать.       GD кусает мою нижнюю губу — кажется, до крови — но это лишь подливает масла в огонь. Когда он немного приподнимается надо мной, чтобы устроиться поудобнее и разобраться наконец со шнуровкой, я протестующе мычу ему в губы и тяну его обратно, к себе, ближе-ближе-ближе…       Да, он то самое, что я так долго искала. Поэтому сейчас я сдаюсь, пренебрегая всеми предупреждениями внутреннего голоса. Пусть Солнце Джиён втянет меня в круг своих планет, и я буду вращаться вокруг него, греться в его лучах, и наслаждаясь своей зависимостью от него. Пусть его притяжение скует меня по рукам и ногам и больше никогда не отпускает. Пусть…       — Хаи-я, — хрипло тянет лидер Квон, уткнувшись носом мне в ключицу.       Моя новая, только что родившаяся, вселенная взрывается, обращая в космическую пыль все мечты, все воздушные замки, что я уже успела построить. А я, оглушенная, пораженная в самое сердце, неподвижно лежу на холодном полу, пытаясь переварить случившееся.       — Ли Хаи, — вновь шепчет Джиён, крепче обнимая меня. Обнимая, но больше не целуя. Он снова дрожит, правой рукой сильнее сжимая в кулаке мои волосы — больно и неправильно.       — Хаи, Хаи, Хаи… — шепот как молитва, будто с губ невольно сорвалось сокровенное желание, и теперь обратно, в самый потаённый уголок сердца, его больше не загнать, — Хаи, Хаи.       Затем Джиён как-то разом расслабляется, обмякает, навалившись на меня еще сильнее, и затихает, убаюканный мерным гулом неспящего города. Я аккуратно пытаюсь приподняться, но G-Dragon, заворочавшись словно настоящий дракон на груде золота, которую он стережет, вынуждает меня опуститься обратно.       Что же я сейчас чувствую? О чем думаю? Мне больно? Обидно до слез, что, целуя меня, Квон Джиён представлял совершенно другую девушку — моложе, красивее, талантливее? Или я чувствую себя обманутой? Мы все — и фанаты, и друзья-приятели — считали, что лидер Квон все еще сходит с ума по своей японке, а он на самом деле в тайне крутит романы с любимицей директора Яна? Я чувствую разочарование? Очередная попытка найти спасение от ночных кошмаров, пускай и не запланированная, обернулась провалом. Как всегда.       Или я думаю о Юнсу-сонбэ? О том, как я буду смотреть ему послезавтра в глаза после поцелуев с другим? Что мне ему сказать? Стоит ли вообще строить отношения, когда стало совершенно очевидно, что Чхве Юнсу — не тот, кто мне нужен? Неужели Тэхо снова первым разглядел то, что я изо всех сил старалась не замечать?       И что же, черт побери, я творю?! Даже в мыслях представить себя рядом с Квон Джиёном —просто смешно! Что я наделала! Как я дальше буду общаться с GD? Что он обо мне подумает? Как отреагирует на то, что я стала свидетелем его слабости, что я знаю его секрет?       Но вглядываясь в грязно-серое сеульское небо, я понимаю, что нет, сейчас не время: страхи и сомнения, обиды и сожаления, стыд и рефлексия придут завтра. Завтра я буду метаться по квартире как тигр в клетке, биться головой о дверные косяки и доставать своим нытьем Тэхо, который, страдая от похмелья, будет огрызаться на меня и картинно закатывать глаза, приговаривая: «И почему мне в сестры досталась эта сумасшедшая?».       Нет, все это будет потом, в какой-то другой, следующей жизни. А в этой я просто закрываю глаза и принимаю неизбежное. За столько попыток я уже давно должна была понять: нет мне спасения, призраки прошлого меня никогда не отпустят.       Поэтому, обнимая в ответ лидера Big Bang, забывшегося пьяным сном на моей груди, я делаю крамольную по своей сути вещь — настоящее преступление в глазах всех ВИПов!       Я представляю, что на его месте другой.       В моём воображении жесткие светлые волосы Джиёна, выбритые на висках, превращаются в темные, гладкие и шелковистые, косой челкой спадающие на глаза. Я делаю глубокий вдох и не чувствую ни запаха сигарет и алкоголя, ни шлейфа дорогого мужского парфюма. Пахнет свежескошенной травой, мятной жвачкой, акриловыми красками и цитрусовым гелем для душа. Под моими пальцами не крепкая мужская спина, а острые мальчишеские лопатки, не дорогое кашемировое пальто, а школьная форма. Я обнимаю не малознакомого человека — друга своего брата — а того, кого любила, люблю и обречена любить всегда.       Небо темнеет. Моросящий мокрый снег постепенно превращается в снегопад. Крупные пушистые снежинки медленно танцуют в воздухе, замирая в полете, будто боясь коснуться земли.       — Бора-я…