Притяжение

      — Оу, ну наконец-то! Дожили! — при виде Джиёна за нашим кухонным столом Тэхо скалится во все тридцать два зуба, — А я уж отчаялся дождаться, когда же Король Драмы и Королева Рефлексии поймут, что созданы друг для друга!       Обычно я с превеликим удовольствием вступаю с братом в шуточную перепалку и высмеиваю его чувство юмора, так и не эволюционировавшее со времен начальной школы. Такие словесные баталии напоминают о далеком детстве и привносят тепло и уют в наши отношения. Но сейчас я впервые за долгое время не испытываю ни малейшего желания дурачиться с тонсеном, лишь молча наблюдаю за тем, как он стягивает с себя пиджак, небрежно бросает его на свободный стул вместе с кошельком и пачкой сигарет и пружинистой походкой направляется к холодильнику.       — Ой, как пить хочется. Во рту словно кошки нагадили после вчерашнего шампанского. Что-то продешевил президент Ян! — беспечно щебечет Тэхо, зарываясь с головой в холодильник.       Джиён бросает на меня вопросительный взгляд, чуть приподнимая бровь а-ля «мне что-то сказать, или ты сама?», но я слишком занята прожиганием дыры в затылке брата, чтобы вразумительно ответить. Засранец, конечно, чувствует спиной направленные в свой адрес лучи праведного негодования, на секунду прерывает свою возню и оборачивается.       — Не смотри на меня волком! Что стряслось? Я вам тут всю малину испортил своим появлением? Ох, водички бы глотнуть! — театрально вздыхает он и вновь прячет свою наглую морду за дверцей холодильника.       От его попытки сохранить хорошую мину при плохой игре у меня руки чешутся прищемить его непутевую башку этой самой дверцей. Нет, я всегда знала, что брат, когда хочет, может быть еще той толстокожей эгоистичной задницей, но никак не ожидала, что он на этот раз поведет себя так по-свински именно со мной.       Я же для него особенная…       Пытаясь замять поднимающуюся в моем сердце бурю, я сильнее цепляюсь за Джиёна точно за спасательный круг. Ох, не хватало еще перед ним закатить крупномасштабную истерику! Тогда он точно развернется и уйдет. Как всегда говорила бабушка, мужчины не любят проблемных женщин, а я уже успела Джиёну продемонстрировать и свою гемофобию, и целый букет прочих нервозных прелестей в придачу. Такими темпами мы точно долго не продержимся…       С силой втянув носом воздух и выдохнув через рот, я убеждаю себя отпустить руку Джиёна и подойти к Тэхо. При этом в голове так и вертится шальная мысль, что сейчас как раз-таки удобный случай захлопнуть дверцу холодильника, пока брат повернут ко мне спиной и ни о чем не подозревает…       Разумеется, вместо этого я лишь обвинительно тыкаю ему под ребра с двух сторон указательными пальцами, заставляя по-поросячьи взвизгнуть и подскочить на месте.       — А ты сам как думаешь? — спрашиваю я, скрестив руки на груди в ожидании ответа, но вместо Тэхо в разговор вступает GD, давая шанс своему хубэ тщательно обдумать свою следующую реплику:       — Я думаю, что вам надо спокойно поговорить. Поэтому я, как третий лишний, пойду.       У меня внутри все холодеет от иррационального страха, что если я дам ему сейчас уйти, он уже не вернется, но Джиён тут же добавляет, поднимаясь из-за стола:       — Заеду за тобой часа через три. Наведи марафет и надень лучшее платье, нас ждет первое свидание.       От его слов мое настроение выходит из минуса в плюс, заставляя сердце забиться быстрее в предвкушении. Но Джиён не перестает меня удивлять. Ничуть не стесняясь застывшего в метре от меня Хо, G-Dragon подходит ближе и, собственнически притянув за шею, целует прямо в губы. Я мгновенно проваливаюсь в приятные ощущения, жмурясь от удовольствия, и не сразу слышу нервное покашливание за спиной, когда целомудренный чмок на прощание перерастает в нечто совершенно иное, с рейтингом 18+.       — Воу, полегче, хён. Я не хочу видеть такие интимные подробности! — возмущенно пыхтит Тэхо, пытаясь нас расцепить, и после вялой борьбы Джиён со смехом поддается своему другу.       — Три часа, — напоминает он, так и не выпуская мою ладонь из своей.       — Хорошо, оппа! — эхом отзываюсь я, не в силах отвести взгляд от его сияющего лица.       — Вали уже, хён! — бухтит Тэхо, указывая другу на дверь, — Тоже мне, Ромео и Джульета нашлись. Никто вам не мешает встречаться, только не занимайтесь всякой похабщиной на моих глазах! Фу!       Заговорщически прищурившись, будто бы обдумывая, как еще мы с ним можем поиздеваться над братскими чувствами Тэхо, Джиён поправляет мою взъерошенную челку и, кивнув другу на прощание, скрывается за дверью.       За последние двадцать четыре часа я подралась со злейшим врагом, вновь поранила правую руку, упала в обморок, получила ножом в спину от собственного близнеца и сделала больно замечательному человеку…       …но…       …в это трудно поверить, но…       …я, кажется, счастлива? ***       Подзарядившись солнечной энергией Джиёна, я собираюсь с духом для того, чтобы наконец-то поставить вопрос ребром и разобраться: какая черная кошка пробежала между мной с Тэхо и что теперь с этим делать. Я ведь нутром чую, что что-то не так — дело не только в Даре.       Под моим тяжелым взглядом Хо лишь улыбается еще беспечнее, ерошит свои вечно непослушные волосы и делает глоток воды прямо из бутылки. Мы так и стоим посреди кухни: тонсен опирается спиной о блестящий новенький холодильник, то ли изображая из себя загнанную в угол жертву, то ли в надежде поживиться еще чем-то съестным.       — Не смотри так, мне становится страшно, систер, — он пытается состроить умильные глазки, но я твердо решила на этот раз вцепиться в него и не отпускать как пиранья, пока он не заговорит, так что никакое эгьё не поможет ему замять наши проблемы. Между прочим, он сам сказал прийти к нему для серьезного разговора, когда я буду готова. А теперь прячется в кусты!       Ну уж нет!       — Мне, знаешь ли, тоже страшно было. Не могу взять в толк, как у тебя вообще язык повернулся рассказать Сандаре Пак о Бора. До сих пор мурашки по спине бегут от одной только мысли!       Возможно, начать наш серьезный разговор следовало не со следствия, а попытаться докопаться до причины разлада, но меня аж трясет от ярости и обиды, как только я думаю о том, что Тэхо обсуждал меня со своей девушкой.       — Взял и преподнес ей на блюдечке мою главную слабость! — не могу ничего поделать, перехожу чуть ли не на крик. Искры счастья, согревающие мое сердце после ухода Джиёна, начинают постепенно гаснуть одна за другой. Ох, хоть бы запаса позитива хватило на всю беседу с Тэхо.       — Я не думал, что ваше противостояние зайдет так далеко! — пытается оправдаться брат, чувствуя, что запахло жареным. А у меня в голове как на зло всплывают все те моменты, когда даже серьезные косяки сходили брату с рук, какими бы жалкими не выглядели его аргументы.       — Ты просто не думал! — не удерживаюсь от колкого комментария я, — Как всегда! В твоей жизни существует только Великий Кан Тэхо, а все остальные так, побоку!       По его выражению лица вижу, что мой упрек бьет в цель. Брат закусывает нижнюю губу, чтобы не ляпнуть что-то с горяча, а затем запускает руки в челку, и я вижу в нем себя. Боже, как же мы похожи! Даже наши жесты и мимика совершенно одинаковы!       — Ты знаешь, что это не так, — пытается сохранить невозмутимость тонсен, — Если бы мне было на тебя наплевать, я бы уже давно бросил с тобой возиться.       Возиться?       Одно это слово разом выбивает воздух из моих легких. Сама я всегда мысленно признавала, что тонсен со мной возится: я должна быть благодарна, далеко не у всех братья так внимательно к ним относятся. Поэтому я всегда испытывала угрызения совести за то, что принимаю заботу Тэхо как должное. Однако услышать почти что прямым текстом от него самого, что он считает меня грузом, который он тащит на своих плечах…       Нет.       — Возиться? — с неверием переспрашиваю я, силясь сделать вдох.       Брат закатывает глаза и тихо чертыхается.       — Возиться. Опекать. Присматривать. Какая разница? Не придирайся к словам. Главное — я обязан о тебе заботиться, потому что люблю! Больше всех на свете, Илли!       Оковы, мигом сковавшие мои ребра и не дающие сделать вдох, распадаются, и я снова могу дышать, но в ушах так и звенит «возиться», «обязан»… Мои потаенные опасения все же оправданы? Тэхо от меня устал? И страх толкает меня огрызнуться:       — Правда что ли? Тогда почему ты взял и выдал…?       — Потому что я тоже, знаешь ли, не железный, — также резко перебивает меня тонсен, — Потому что я тоже иногда хочу выговориться. Потому что тогда Сандара была единственным человеком, готовым слушать меня. Мне казалось, что она как я, что поймет…       Он обрывает себя на полуслове и уже без всяких ужимок поднимает на меня взгляд, полный искренней надежды на понимание и прощение. Вопрос в том, смогу ли я на этот раз?       «Но ведь не он один должен извиняться, верно? Не он один думает в первую очередь о себе, а потом уже о других, а? Не он один пытается найти своё место в этом мире?» — как всегда вовремя отпускает мне подзатыльник совесть. И это приходится весьма кстати: вместо того, чтобы еще больше завестись, я делаю медленный выдох и концентрируюсь на том радостном чувстве, расцветающем в сердце, когда рядом Джиён.       Правильно, Тэиль. В кой-то веки не веди себя как маленький обиженный ребенок и выслушай брата до конца…       — Что поймет? — спрашиваю я, с трудом восстановив внутреннее равновесие.       Брат выдерживает паузу, собираясь с мыслями, и я вижу, как ему нелегко. Значит, меня впереди ждет горькая правда без всяких прикрас. Готовясь принять удар, я разжимаю скрюченные от напряжения пальцы и стараюсь расслабиться.       «Это как сеанс массажа, — уговариваю я себя, — сначала будет больно, но потом придет облегчение. Главное быть податливой и не сопротивляться, иначе будет гораздо тяжелее терпеть».       — Иногда меня душит наша с тобой близость и обязанность присматривать за тобой, — неуверенно произносит Хо, но дальше слова льются из него рекой, будто бы дамбу, давно сдерживающую потоки воды, наконец прорвало, — Но, с другой стороны, я не хочу тебя отпускать, потому что боюсь потерять тебя навсегда. Вот такой вот я, всю жизнь пытаюсь усидеть на двух стульях: быть свободным и держать тебя при себе.       Никто ведь не знает тебя лучше меня. Я единственный вижу, когда тебя только-только начинает одолевать депрессия. Я единственный знаю все твои секреты, даже те, о которых ты думаешь, я не имею никакого представления. Я единственный принимаю тебя такой, какая ты есть, потому что ты моя старшая сестра. Наша с тобой связь, наша любовь — безусловна. Потому что мы семья.       Но мы не можем быть вместе всегда, как бы комфортно нам ни было друг с другом. Мы всегда делили мир на двоих и не замечали, насколько маленьким в таком случае он становится. Бора открыл нам глаза, верно?       Я молча выдвигаю стул из-за стола и сажусь, подпирая кулаком разом потяжелевшую от переизбытка информации голову.       — Бора первым… — продолжает Тэхо, но я протестующе мотаю головой. Если приплести сюда еще и мою первую любовь, мы никогда не выпутаемся из этой неразберихи.       — Хо-я, не надо, я не хочу говорить о нем сейчас, — останавливаю его я.       — Хорошо, — послушно соглашается брат и замолкает, пока я вникаю в смысл сказанного.       Я не могу не признать, что меня саму посещали подобные мысли. Только если для Тэхо я порой становлюсь непосильным грузом ответственности со всеми своими психологическими закидонами и депрессивными состояниями, то он для меня как могучая гора, вздымающаяся к самым облакам и отбрасывающая необъятную тень, за которой меня, такую маленькую и незначительную, не разглядеть. Да, чем старше и взрослее мы становимся, тем больше хочется друг друга возненавидеть, и тем тяжелее провести между нами границу, никому не навредив.       — Нуна? — тихо зовет меня брат.       Я выпрямляюсь на стуле, бодро встряхиваю головой и пару раз ударяю себя по щекам, отгоняя вереницу досадных умозаключений.       — Все хорошо, Хо-я. Кажется, я тебя понимаю. Я все еще немного зла за такую подставу, но понимаю. Только зачем тогда ты предложил мне переехать к тебе, если ты хочешь, чтобы мы стали менее зависимыми друг от друга?       Тонсен наконец-то отлепляется от своей опоры, подходит ко мне и опускается на корточки, беря мои руки в свои.       — Потому что быть независимым — не значит бросить тебя на съедение внутренним демонам, Илли. Да, мы должны перестать выстраивать свои жизни вокруг друг друга, но я всегда примчусь к тебе на помощь, если ты попадешь в беду. Я твой брат. Навсегда, — проникновенно произносит Тэхо, сжимая мои пальцы, и у меня подозрительно начинает свербеть в носу.       Нет, я за сегодня свое уже выплакала!       — Так Сандара была твоей попыткой проявить самостоятельность и почувствовать вкус свободы? — меняю тему разговора я, — Тебе даже нравилось, что мы друг друга не перевариваем?       Тэхо, кажется, сам благодарен мне за перевод стрелок на Дару. Да, хоть мы и близнецы, так и не отлипнувшие друг от друга за двадцать шесть лет жизни, но все равно так откровенно говорить на щекотливые темы вроде нашей родственной любви очень неловко.       Тэхо встряхивает мои руки, будто бы пытается привести меня в чувство, и забавно надувает щеки:       — Айгу, снова ты все сводишь к Даре, протииивная!       Вот теперь у меня точно отлегло от сердца. Раз Кан Тэхо снова начал придуриваться, значит ему стало легче. Я без труда освобождаю руки из его ладоней и с удовольствием отвешиваю ему оплеуху.       — Сам противный! Эта твоя Дара настоящая сука! — возмущаюсь я и тянусь вновь заехать брату по его вихрастой горемычной головушке. Тот ловко уворачивается и, отбежав к противоположной стороне стола, радостно заявляет:       — Уже не моя. Если тебе интересно, я ее бросил.       Новость вызывает смешанные чувства. С одной стороны, мне хочется позлорадствовать: я же говорила Пак, что рано или поздно она надоест Тэхо. С другой, встречаться с ней было решением Тэхо, его самостоятельным выбором, а из-за меня он от этого отказался. Нет, конечно же, не я одна являюсь причиной разрыва, но я явно ему поспособствовала, и теперь чувствую укол вины:       — Прости.       Брови Тэхо взмывают ко лбу в преувеличенном удивлении.       — За что?       Список слишком длинный, братишка…       — За все, — неотрывно смотрю на брата я. Теперь моя очередь толкать покаянную речь: — Мы с тобой точно близнецы — два сапога пара. Я тоже бываю настолько поглощена собой, что не принимаю в расчет твои чувства. И ты верно подметил: мы застряли в детстве и боимся расцепить наши руки. Потому что взрослый мир, где всем вокруг на тебя наплевать, пугает до чертиков. Так страшно оказаться совершенно одной без твоей поддержки. Но ты прав. Давай постараемся быть более самостоятельными и независимыми.       Тэхо радостно хлопает в ладоши и со скоростью света покидает своё укрытие с противоположной стороны стола. Тонсен с завидным упорством сидел на диете и регулярно ходил в спортзал для подготовки к своей последней роли, так что, когда он врезается в меня на полной скорости и заключает в медвежьи объятья, по мне будто бы проезжают асфальтоукладчиком. Но стиснув зубы, я терплю подобное зверское проявление братской любви, потому что у меня на душе наконец-то воцаряется мир и покой.       — Значит, я прощен? Йа-ххууу! — ревет мне в самое ухо «надежда корейского кинематографа», а потом выдает на одном дыхании с такой скоростью, что я еле успеваю зафиксировать, что же он так взбудоражено предлагает, — Нунааа, не ходи сегодня никуда с хёном! Давай устроим марафон Властелин колец как в старые добрые времена. Или лучше Звездные войны? Хроники Нарнии? Что-то корейское? Наследники? Капдон? Токкэби? И раз уж мы оба порвали с нашими вторыми половинками, надо обязательно заесть горе мороженым. Пива хочешь? Соджу?       Ребра, по ощущениям, вот-вот треснут, а Тэхо как ни в чем ни бывало продолжает перечислять фильмы и сериалы, которые он хочет посмотреть со мной. Но я-то, наученная горьким опытом, знаю: корейские кинокартины с ним смотреть нельзя, иначе придется выслушивать его критику игры главного героя и нытье о том, что он, Великий Кан Тэхо, справился бы гораздо лучше. Слава Богу, что на Голливуд тонсен пока не замахивается, и иностранные фильмы можно смотреть спокойно.       — Ну уж нет! — упираюсь я рукой в его плечо и пытаюсь отпихнуть эту здоровенную махину от себя, — Это ты, может быть, снова завидный холостяк, а у меня есть Джиён. Я не могу просто взять и уйти в кино-сериальный загул.       Смилостивившись, Тэхо отпускает меня, и я чуть не лечу на пол, потеряв равновесие.       — Я рад, — неожиданно серьезно говорит он.       — Чему? — вновь твердо встав на ноги, переспрашиваю я.       — Рад, что у тебя есть Джиён, — с какой-то необъяснимой тоской в голосе произносит Хо, — Но будь осторожна, хорошо?       Осторожна? Не нравится мне это слово. Не хочу быть осторожной. Какой бы сказкой мне прошлая ночь не казалась, я ведь решила встречаться с GD, а значит доверять ему… Но мерзкие червячки сомнения все равно копошатся в мыслях.       — Думаешь для него все это…не серьезно? — осторожно задаю брату животрепещущий вопрос.       — Айгу, дура моя! — возвращается к дурашливому настроению Тэхо, — Я имею в виду, не разбей бедному парню сердце. Big Bang уже достаточно баллад о расставании выпустили, хватит.       — С чего ты взял, что это я ему сделаю больно, а не наоборот? — тут же вспыхиваю я.       У кого вообще рука поднимется причинить боль такому подарку Небес как Джиён?       — Потому что ты все еще не хочешь говорить о Бора.       Эту карту мне крыть нечем. ***       Оставшиеся два с половиной часа проходят в сборах. Тэхо, развалившись на диване в гостиной, смотрит в сто пятый раз Властелин колец, как и обещал, попутно флиртуя с фанатами в Твиттере. А я оголтелой белкой бегаю по квартире, пытаясь на скорую руку сообразить «лучшее платье», о котором говорил Джиён.       Перемерив и отбраковав половину гардероба под смешки и фырканье близнеца, я останавливаю свой выбор на черном платье выше колен с шелковым белым воротничком в стиле европейской школьной формы. Просто, но элегантно, подчеркивает талию и не привлекает излишнего внимания, а значит я буду выглядеть уместно, куда бы мы не пошли. Дополнив образ сложной косой, на плетение которой я убиваю около сорока минут, я в замешательстве топчусь в прихожей, подбирая обувь.       Вот, кажется, и первый минус отношений с Джиёном: раз он законодатель корейской моды, то и его спутница всегда должна выглядеть более чем презентабельно. Или я слишком сильно заморачиваюсь?       Со вздохом вылезаю из красных туфель с закрытым носком на высоком устойчивом каблуке — в них я точно буду выше GD, а я не знаю, как он к этому отнесется. Вдруг ему будет некомфортно? Вдруг ему на самом деле больше нравятся невысокие хрупкие девушки? А я с ним почти одного роста!       Мои панические метания прерывает сигнал электронного замка — кто-то набирает наш код от квартиры! Дальше этой мысли я зайти не успеваю, потому что входная дверь открывается и на пороге обнаруживается Квон Джиён в темно-синем костюме, явно сшитом на заказ, и с уложенными назад волосами. Весь его образ кричит о шике и элегантности какого-то инопланетного масштаба, а хвойный запах одеколона манит подойти ближе и вдохнуть его полной грудью.       Пока я, замерев словно воришка, пойманный с поличным, рассматриваю своего мужчину во все глаза, из гостиной шаркающей походкой к нам подтягивается Тэхо, заразительно зевая и плотнее заворачиваясь в старенький плед с Пикачу (сколько раз я порывалась выкинуть это убожество, но брат не дает!).       — Хён, забери её уже отсюда, — поймав мой осуждающий взгляд, брошенный на плед, жалуется Тэтэ, — Она мне весь мозг вынесла, пока собиралась. Это еще хуже, чем шоппинг!       Чувствую, как от слов брата у меня краснеют кончики ушей. Сдал так сдал, ничего не скажешь!       Джиён еле сдерживает смешок при виде нашей парочки, но, проигнорировав нытьё Тэхо, переключает внимание на туфли, выстроенные в два ряда между нами — результат моих бесплодных попыток определиться с выбором.       — Вот эти, — уверенно указывает он на красную пару, из которой я только что вылезла.       — Но ведь я тогда буду выше тебя! — удивляюсь я.       — Ты думаешь, моё эго этого не выдержит? — дразнится в ответ Джиён.       Закусив губу, я послушно влезаю в предложенную обувь. Парень внимательно осматривает мой наряд, словно он дизайнер одежды, а я модель, которую он готовит к выходу на подиум.       — Зато теперь ни один мужчина не сможет оторвать взгляд от твоих ног, — самодовольно улыбнувшись, будто бы это его заслуга, а не моя, говорит дракон, вгоняя меня в краску.       Тэхо на корню пресекает мою попытку ответить на комплимент Джиёна, изображая на заднем плане рвотные позывы.       — Буэээ! Хватит-хватит, меня сейчас стошнит! Приберегите эту ванильную пакость до того момента, как окажетесь вдвоем.       — Вы все прояснили? — довольно прохладно спрашивает Квон у моего кривляющегося тонсена, заставляя того выпрямиться и проявить хоть немного уважения к старшим.       — Всё, — отвечает Тэхо чуть резче, чем следовало бы.       Я перевожу взгляд с одного главного мужчины в своей жизни на другого. Между ними повисает какая-то нехорошая тягучая пауза, от которой у меня по спине непроизвольно бегут мурашки. Оба сверлят друг друга взглядами, явно пытаясь донести друг до друга свое…что? Недовольство? Разочарование? Предостережение?       Я чего-то не знаю?       — Хорошо, мы ушли, — отступает первым Джиён и, взяв меня под руку, поспешно выводит из квартиры. До того, как за нами захлопывается входная дверь, я подмечаю боковым зрением, что Тэхо так и стоит в прихожей каменным изваянием и смотрит нам в спины. ***       Шесть дней спустя.       Какого это, быть девушкой Квон Джиёна?       Я уже упоминала, это вопрос, которым я периодически задавалась с тех пор, как впервые услышала La-la-la. И вот мы встречаемся уже неделю, а я все еще не могу на него ответить.       Наше «первое свидание» прошло в ресторане французской кухни с тремя звездами Мишлен, как и обещал Джиён. Поддавшись общей атмосфере надменной чопорности и ленивого самолюбования, мы неспешно вкушали лучшие деликатесы европейской кухни, пили вино из Прованса тридцатилетней выдержки, а если и разговаривали, то полушепотом, чтобы не помешать остальным посетителям слушать живое выступление приглашенных на вечер музыкантов.       Не сказать, что я испытывала особое давление от пребывания в таком чересчур помпезном и претенциозном месте, но явно не наслаждалась нашим свиданием так, как хотелось бы. Тягомотное усыпляющее поедание крохотных порций фуа-гра, лягушачьих лапок, улиток и прочих прелестей тянулось до тех пор, пока G-Dragon не опустил со звоном столовые приборы, откидываясь на спинку стула.       — А оно нам надо, Илли? — спросил он просто, и я сразу же поняла, к чему он клонит. Со вздохом облегчения я отодвинула от себя тарелку с супом буйабес, не забыв выудить напоследок оттуда морской гребешок и отправить в рот:       — Нет, оппа. С меня хватит, я хочу старый добрый рамён.       Так наше «свидание как полагается» переросло в уютные посиделки у него дома. Переодевшись в его одежду, просторную, не сковывающую движений, пахнувшую хвоей и стиральным порошком, я готовила лапшу, а Джиён с Гахо вертелись вокруг меня, и что хозяин, что собака чуть ли не подпрыгивали от нетерпения. Думаю, можно не говорить, что той ночью я так и не вернулась домой.       Зато в понедельник утром, чуть не проспав, я носилась в ужасе по чужой квартире в поисках своих вещей, стараясь придать себе как можно более офисный вид. Сонный и взъерошенный Джиён при этом ходил за мной по пятам, вставлял под руку совершенно ненужные комментарии, хихикал себе под нос и всячески отвлекал, требуя внимания к своей королевской персоне.       Звонко чмокнув его в щеку на прощание, я вихрем умчалась на работу, где меня тут же отругали за пятнадцатиминутное опоздание, косо посмотрели на мои красные туфли на каблуке и посоветовали больше не травмироваться, если я хочу по-прежнему отвечать за графику ведущих проектов компании.       После судьбоносных выходных рабочий процесс подействовал на меня отрезвляюще и успокаивающе. Если не брать в расчет нескончаемый поток смс от Джиёна, которому в понедельник было абсолютно нечем заняться, день прошел как обычно, в приятных хлопотах, так как до дедлайна пока что было далеко.       Во вторник на моего мужчину снизошло вдохновение, и он заперся в студии на двое суток трудиться над своим сольным альбомом. Я даже поймала себя на мысли, что мне стало не хватать отвлекающего треньканья kakaotalk — на связь с ним выйти стало нереально. Я уже было хотела записать неровный рабочий график и привычку отключать мобильный в студии в минусы отношений с Квон Джиёном, но в четверг вечером он неожиданно нагрянул к нам домой и словно пещерный человек потащил меня в мою комнату под недоумевающим взглядом брата. Закрыв дверь, он молча протянул мне свой айфон с подключенными наушниками. Так я стала первым человеком, услышавшим законченную версию Middle Fingers Up из его предстоящего августовского альбома — даже раньше самого Ян Хёнсока!       В пятницу Big Bang собрались только впятером, потому что у Мин Хёрин и Тэяна произошел крупный скандал, и женское присутствие на мужской попойке не приветствовалось. Я недовольно качала головой (на самом деле едва сдерживала улыбку), слушая, как Джиён оправдывался и клятвенно обещал провести субботу только со мной. Конечно, дракон вскоре раскусил мой блеф, назвал меня жестокой женщиной, но слова свои назад не забрал.       И вот настала суббота.       Я сижу на диване и стараюсь не шевелиться, потому что моему парню взбрело в голову, что его не устраивает мой педикюр без покрытия — он просто обязан покрасить мои ногти на ногах в фиолетовый цвет! Вообще, за последние месяцы общения я поняла, что Джиён является человеком идей: раз стукнуло в голову, значит надо обязательно исполнить, и не важно, что об этом подумают другие.       Так, сломив моё сопротивление умоляющим выражением лица и парой поцелуев, GD, который за такой короткий промежуток времени стал ориентироваться в моей одежде и косметике как в своей, вытащил на белый свет из недр трюмо мою скудную коллекцию лаков, и теперь сосредоточенно орудует кисточкой, устроив мою левую ногу у себя на коленях.       — Ты еще долго? — интересуюсь я, посмеиваясь над тем, как Джиён, нахмурившись и высунув кончик языка, наносит второй слой флуоресцентно-лилового лака на мои несчастные ноготки.       — Потерпи, остался только мизинец, — бурчит тот, не отрываясь от творческого процесса. Признаю, получается у него очень даже неплохо.       «Наверное всем своим подружкам красил, не думаешь?» — вклинивается внутренний голос.       Нет, я не думаю. Я наслаждаюсь процессом.       Песни Джиёна делали меня счастливой задолго до нашего личного знакомства, а теперь, когда он рядом со мной, ни одним заезженным романтическим клише не передать то, что я испытываю. Это не бабочки в животе, не екающее сердце, не искры перед глазами, не туман в голове и не извергающийся вулкан эмоций. И вроде бы мир тот же, а не параллельный, он не стал ярче или прекрасней от одного только присутствия в нем GD. И я сама не изменилась, не обрела какой-то новый смысл и не стала лучшей версией себя. Я все еще прежняя Кан Тэиль, которая регулярно вляпывается в какие-нибудь истории, полагается на своего брата-близнеца во всем и чересчур много думает, а порой и додумывает лишнее.       Просто сейчас я счастливая Кан Тэиль.       — Ай, щекотно, — взвизгиваю я, когда Джиён берет меня за пятку и поправляет положение ноги, чтобы сподручнее было докрашивать ногти.       — А так? — хитро щурится дракон и почти невесомо проводит двумя пальцами по тыльной стороне стопы. Я подпрыгиваю от щекотки, невольно сползая вниз.       — Джиён!       — Ммм? — тянет он, продолжая экспериментировать с прикосновениями.       Кажется, это великовозрастное дитё нашло себе занятие поинтереснее, чем ногти красить!       Я верчусь на диване как уж на сковородке, при этом стараясь не пинаться слишком сильно, чтобы ненароком не заехать Джиёну по лицу. Но этой драконьей морде все нипочём: он отложил в сторону флакон с лаком и вкладывает теперь все силы в нашу борьбу.       — Оппа! — вскрикиваю я, когда он, наконец поймав меня за обе лодыжки, чуть разводит мои ноги в стороны и притягивает меня к себе так, что он оказывается на коленях между моими бедрами.       — Что? — невинно интересуется он, будто бы не замечает, в каком пикантном положении мы находимся. Я скрещиваю ноги за его спиной, вынуждая податься вперед, и, чтобы не потерять равновесие, опереться руками о диван, нависая надо мной.       — Что ты задумала, Илли?       Раз оппа делает вид, что он не дракон, а невинная овечка, надо напомнить ему…       Игриво улыбнувшись, я приподнимаюсь на локтях и шепчу ему на ухо:       — Ты выглядел слишком сексуально, когда делал педикюр, оппа. Возьмешь за это ответственность? ***       — Нуна…       — Ммм?       — Ты же меня никогда не забудешь?       — О чем ты, дурак? Ты что, собираешься меня бросить и сбежать в Канаду, Штаты или какой-нибудь Уругвай?       — Нет.       — Ну вот. А как я могу забыть о том, в чьих объятьях буду просыпаться всю оставшуюся жизнь? Сам так говорил.       — Хорошо. Но, если ты обо мне когда-нибудь забудешь и найдешь мне замену, я тебя никогда не прощу. Буду являться во снах и не давать тебе покоя, пока ты снова не станешь моей.       — Ох, хватит нести бред, Бора-я. Давай спать, мне вставать в семь.       — Спокойной ночи, нуна.       — Так-так-так, стоп! Ты куда руками полез? Бора, у меня завтра тест в универе! Ох!       — В пекло универ. Хочу тебя.       — Чон Бора! От этого теста зависит моя итоговая оценка!       — Ну и пусть. Я ведь для тебя на первом месте, сама так говорила. Так что не забывай обо мне. Никогда.