***
Ужин проходит шумно и весело, когда за ним одновременно ведется шесть или семь разговоров. Я обнаружил, что разрываюсь между вопросами Флавиана Темпла о политической ситуации в Новом Риме и веселыми расспросами Майкла об университетской архитектуре в Седьмых мирах. Я видел, как на дальнем конце стола Кристофер спокойно и серьезно разговаривает с Габриэлем. Я знал его достаточно хорошо, чтобы заметить легкую напряженность в плечах — значит, Элизабет заставила его обеспокоиться. И только когда мы после ужина начали перемещаться в гостиную, он сделал свой ход. — Габриэль, я буду ужасно груб и украду наших новоприбывших. Нам надо кое-что доделать и я не хотел бы вам наскучить. — Скука стала бы приятным разнообразием, — сухо произнес Габриэль. — Иди, Кристофер. Мы, старые дураки, справимся без тебя пару часов. Кристофер ухмыльнулся и направился к двери, сделав мне знак следовать за ним. Остальные начали отрываться от своих разговоров. — И, Кристофер, — позвал Габриэль, когда мы дошли до двери. — Я искренне надеюсь, что замок к утру будет всё еще цел. На лице Кристофера вспыхнуло возмущение, однако Милли находилась достаточно близко, чтобы наступить ему на ногу, и нам удалось вытащить его из гостиной, прежде чем он успел ответить. — Когда я в последний раз разрушал стены? — пробормотал он, когда мы поднимались по лестнице мимо Рождественской елки, которую украшали теперь неподвижные стеклянные животные. — В день всех святых, — немедленно ответила Милли. — После того дела с саламандрами и производителем фейерверков. — Тогда было намеренно, — возразил Кристофер, и они принялись спорить на эту тему. За годы общения с ними у меня появился опыт в игнорировании их споров, так что я просто поспешил вперед. Вскоре меня догнал Майкл и снова принялся за архитектуру. Старая комната в башне служила нам местом встреч столько, сколько я жил в Замке. Ее преимуществом было не только приличное расстояние от остальной части Замка, но и то, что ее так пропитывали старые чары, что становилось почти невозможно подслушать нас с помощью магии. С течением лет ее обстановка менялась, поскольку менялись наши интересы и магические происшествия собирали свою дань. В данный момент она представляла собой наполовину мастерскую, наполовину гостиную. Вся мебель была либо обожжена, либо потрепана. Кристофер вытащил только шестерых из нас, среди которых я был младшим, а Элизабет — старшей. Кресел здесь хватало на всех, однако Милли предпочла опереться о спинку кресла Кристофера, вместо того чтобы сесть. Кто-то наложил чары, чтобы огонь разгорелся быстрее, чем естественным путем, и помещение скоро наполнилось теплым светом и потрескиванием из камина. Снаружи снова пошел снег. — В общем, так, — произнес Кристофер. — У Элизабет проблема, и Габриэль не может помочь. Даже если бы он хотел, весь его персонал завязан в тех беспорядках в Кенте. Так что разбираться придется нам. Элизабет, я знаю, куда и почему тебя посылали, но остальные не знают, и я не знаю, что ты обнаружила. Давай. Она глубоко вздохнула: — Габриэль послал меня в Миссел-Холл в ноябре. Это прямо за деревней Мисселдон, рядом с Эйвбери. Из этой части Уилтшира уже два века поступают сообщения о незначительных магических нарушениях — иней в неподходящее время года, тропы, возвращающие обратно, странное золотое яйцо, неожиданно ржавеющие гвозди. То, чего ожидаешь от небрежного колдовства. Предыдущие Крестоманси расследовали вопрос, но безуспешно, а проблемы были всегда слишком незначительны, чтобы сильно на них сосредотачиваться. С другой стороны, Габриэль установил, что зараженная область постепенно расширяется, а происшествия с годами становятся серьезнее. Зимнее солнцестояние — всегда худшее время, так что он устроил меня туда в качестве учительницы музыки хозяйских дочерей. — И? — подтолкнул Кристофер. Элизабет поколебалась. — Это прозвучит неопределенно. Я чувствую, там происходит нечто, сбивающее со следа, но не могу ухватить что именно. Весь дом ощущается так, словно он под проклятием. Как только переступаешь порог, что-то начинает высасывать твою энергию. Я спала под сильнейшей защитой, какую смогла установить, и все-таки чувствовала себя больной. Челвиты — довольно милая семья, но все они, похоже, страдают вялостью. — Расскажи о семье, — попросила Милли, наклонившись вперед. — Есть лорд и леди Челвит и близнецы — Софонисба и Дездемона… — Боже, — слабо произнес Майкл Сондерс. — Издевательство над детьми. — Они примерно возраста Конрада. Есть еще кузен Фрэнсис. Он наследник. Братья-близнецы, оба умерли юными, как и их дяди, и первые мальчики кузены. — Похоже, мужской линии Челвитов не везет, — задумчиво произнес Кристофер. — И так уже в течение многих поколений, — кивнула Элизабет. — Это одна из вещей, что беспокоит меня больше всего. Это и атмосфера. Последние несколько недель я испытывала сильное ощущение… предчувствия, что ли. Я постоянно чувствую: что-то должно произойти. Некоторые из гостей жаловались на кошмары, а слуги все несчастны. — Гости? — спросил Майкл, слегка нахмурившись. — Челвиты ставят Рождественский спектакль каждые семь лет. Что-то вроде пантомимы. Не могу сказать ничего больше, поскольку мне не позволялось присутствовать при репетициях. Впрочем, это почти традиция. Дом уже полон гостей, и у нас есть неделя до представления в Зимнее Солнцестояние. — В Зимнее Солнцестояние? — резко спросил Кристофер. — Не в Рождество? — Видишь, почему я обеспокоена? — сказала Элизабет. — Знаю, времени мало, но для меня было бы большим облегчением, если бы кто-нибудь из вас мог присутствовать при представлении. — Думаю, мы можем сделать лучше, — вдруг сказал Майкл. — Я учился с Фрэнсисом Челвитом в средней школе. Он уехал в Итон. Я пришел сюда. Элизабет выпрямилась, ее лицо просветлело от облегчения. — Фрэнсис в Лондоне в эти выходные. Несложно будет устроить случайную встречу. — Однако лучше, чтобы ты получил приглашение не для себя, — заметил Кристофер. — Челвит, должно быть, знает, что ты кудесник. Мы можем быть… — …моим другом из Оксфорда, — тут же предложил Майкл. — Товарищ по обществу фольклора. Милли лучше быть моей сестрой — никто не поверит, что она твоя родственница. — К счастью, — мрачно заметила Милли. — Кого еще берешь? — Конрада, — быстро сказал Кристофер. — Так получается хорошее равновесие среди нас четырех: двое мужчин, две женщины, двое местных магов, двое из других миров. Из той малости, что я знаю о ведовстве, следует, что равновесие в нем жизненно важно. — Что ж, в данный момент, — угрюмо произнесла Элизабет, — равновесие в Миссел-Холле основательно нарушено.***
К утру вторника Майкл и Кристофер смогли добыть нам приглашение в Миссел-Холл и убедили Габриэля, что мы едем в гости к одному из кузенов Кристофера, который жил недалеко от Солсбери. Элизабет уже вернулась обратно, и я знаю, что остальные беспокоились о ней так же, как я. Мы отправились утром в среду. Флавиан предложил подвезти нас до станции, но в последнюю минуту его отозвали, чтобы разобраться со срочным запросом о пропаже человека из посольства Италии. Вместо него нас отвез один из конюхов. — Что ж, так лучше, — беспечно заметил Кристофер. — Когда я вру Флавиану, я всегда чувствую себя так, словно пинаю щенка. — Однако, вижу, тебя это не останавливает, — сказала Милли, схватившись за шляпу, когда экипаж наткнулся на выбоину. Она была одета в самый свой элегантный наряд и так мало походила на кудесницу, насколько возможно. — Долг превыше совести, моя дорогая, — надменно ответил Кристофер. — Я должен пострадать за наше дело. — Совесть? — переспросила Милли. — У тебя? Кристофер прижал руку к сердцу: — Ты наносишь мне ужасную рану. — Я не смогла бы нанести тебе рану, даже если бы столкнула тебя с башни. — А, но твои слова — точно кинжал в моем сердце, — одухотворенно заявил Кристофер и был вознагражден веселым фырканьем. Я вздохнул и отвернулся к окну, глядя на прыгающий снаружи заснеженный пейзаж. Случавшийся время от времени флирт раздражал почти так же, как споры. В течение последних нескольких лет в замке делали ставки, сколько времени у Кристофера займет, чтобы понять, что он влюблен в Милли. Бернард открыл тотализатор. Я поставил на февраль, но начинал думать, что был слишком оптимистичен. Поездка на поезде длилась не слишком долго, но мы чуть не потеряли Милли на старой базе, когда делали пересадку, и потеряли один из многочисленных чемоданов Кристофера в Солсбери и таким образом пропустили пересадку, пока он искал его. В итоге мы прибыли в Мисселдон почти в два часа. — Что ж, — сказал Кристофер, когда мы смотрели, как поезд медленно отъезжает. — Майкл останавливается в деревенском постоялом дворе, так что туда мы будем собираться в случае крайней необходимости. Давайте посмотрим, может ли кто-нибудь доставить нас в имение. Предполагается, что оно недалеко за деревней. Однако когда мы вышли со станции, там обнаружился ждущий нас автомобиль. Я в восторге уставился на него — в Двенадцатом-А они были гораздо более необычны, чем у нас в Седьмых мирах, и это одна из немногих вещей, по которым я здесь скучал. Водителем оказался светловолосый парень примерно возраста Кристофера, в тяжелом пальто и выцветшем школьном шарфе. Когда мы приблизились, он вскинул глаза, восторженно улыбаясь. — Привет! — крикнул он. — Вы друзья Майкла? — Виновны по всем статьям, — мягко ответил Кристофер. Парень выпрыгнул из машины и подошел к нам, протягивая руку: — Фрэнсис Челвит. Приятно познакомиться. Я бесконечно рад видеть новые лица. Большинство гостей моего дяди или такие же старые, или такие же скучные, как он. Нам с девочками не терпелось познакомиться с вами. Я в восторге, в полном восторге. — Аналогично, — спокойно произнес Кристофер. — Э, позвольте представиться… Фрэнсис лучезарно улыбнулся ему: — Вы, должно быть, Кристофер. Описание Майкла было безошибочно. — Даже не сомневаюсь, — пробормотала Милли, и Фрэнсис повернулся к ней, схватив ее за руки. — А вы сестра Майкла. Чудесно. — Какой милый прием, — сказала она, отнимая руки. — Чрезмерно, — бесстрастно произнес Кристофер. Улыбка Фрэнсиса слегка дрогнула. — А я Конрад, — вставил я поспешно. — Весьма любезно с вашей стороны встретить нас. Он снова улыбнулся: — Никаких проблем, старина. Что ж, давайте загрузим чемоданы. Как же вы собирались тащить всё это в имение, а? Если только кто-нибудь из вас случайно не кудесник. — О, нет, — поспешно ответила Милли. — Мы все сущие тупицы в магии. — О, я тоже, — сказал Фрэнсис. — Никогда не мог усвоить больше, чем случайные чары. Ни единой искры магии во всей нашей семье. Кристофер издал неопределенный сочувствующий звук и встретился со мной взглядом поверх головы Милли. Я едва заметно кивнул ему. Мое колдовское зрение говорило, что Фрэнсис Челвит светится магическим потенциалом. Когда мы отъехали от деревни, поток его болтовни начал иссякать, и я не думаю, что причиной послужило то, что со стороны Кристофера разговор был ужасно напыщенным. Фрэнсис стал казаться бледнее, нервная энергия — раньше столь явная — угасала. Небо было серым, как шифер, но снег не шел. Зато на склонах неясных холмов по-прежнему лежал иней. Дорога была узкой, с травой посередине, а частые лужи сверкали льдом. Милли поежилась и сказала мне: — Я ожидала, Уилтшир будет приятнее. Такое чувство, что здесь водятся призраки. Фрэнсис остановил машину. Он молчал, пока шум двигателя не затих, и только тогда хрипло произнес: — Слушайте, вы кажетесь хорошими ребятами, так что я предупрежу вас. У имения есть репутация. Здесь происходят плохие вещи — слишком часто, чтобы быть совпадением. Будьте осторожны. — Звучит как угроза, — сказал Кристофер. Фрэнсис поднял взгляд: — Это предупреждение. Бывают несчастные случаи. Не суйтесь туда, где они могут произойти с вами. Я изучал историю этого места, и о проклятии нет никаких записей, но из того, что нечто не записано, не следует, что его не существует. — Вы, должно быть, стали специалистом в этом, — вскользь заметил Кристофер. Фрэнсис снова завел двигатель. — Мой дядя не жалует магов. Будьте осторожны. — Будем, — заверила его Милли. Кристофер просто рассеянно моргнул. Несколько минут спустя мы свернули с главной трассы на длинную обсаженную деревьями дорогу. Голые ветви каждого дерева были увешаны венками омелы, с которых падали белые ягоды. Милли снова поежилась. Само поместье представляло собой квадратный мэнор в отдаленно итальянском стиле, который плохо сочетался с запущенными садами. Если бы с нами был Майкл, он, наверное, подробно прокомментировал бы архитектуру, но я просто сказал: — Какое интересное здание. — С ужасными сквозняками, — сообщил мне Фрэнсис. — В этом месте нет ни одной двери, которая подходила бы как следует. Их не сложно бы и подогнать, но мой дядя — антиквар. Хочет сохранить всё таким, как было в его детстве. Когда расторопные слуги быстро унесли наши чемоданы, он проводил нас в теплую гостиную. В комнате было на удивление много народу, и Фрэнсис не медля представил нас. Близнецы — две довольно бесцветные блондинки — были так застенчивы, что Софи вовсе не смогла говорить со мной, хотя Дези сумела покраснеть и хихикнуть. Леди Челвит оказалась настолько настоящей матроной, что Кристофер ускользнул подальше так быстро, как смог, оставив Милли в ее когтях. Я не был столь искусен в ускользании, как Кристофер, но сумел последовать за ним, когда он направился в угол, где сидела Элизабет, вовлеченная в тихий разговор с черноволосым молодым человеком. Фрэнсис пошел за нами. Мне удалось сохранить невозмутимое лицо, когда нам представили: — Мисс Фейрфилд, гувернантка моих кузин. Но Кристофер широко ухмыльнулся и склонился, чтобы поцеловать ее руку. — Приятно познакомиться, — пробормотал он и подмигнул. Элизабет пронзила его взглядом, а я попытался не поморщиться. Кристофер был единственным из всех, кого я знал, кто с возрастом и опытом становился в притворстве только хуже. Мужчина рядом пронзал его еще более мрачным взглядом, чем Элизабет. Очевидно, он был связан с семьей, но моложе, чем все остальные гости лорда Миссела. — О, — запоздало произнес Фрэнсис. — И гость моего дяди, Антонио Монтана. Кристофер выпрямился, приподняв брови. — Из Капроны? — недоверчиво спросил он. — Верно, — лицо Монтаны внезапно застыло. — Сын Никколо, Антонио? Что-то вспыхнуло в глазах Монтаны. — Вы знаете моего отца? Я пнул Кристофера в голень так незаметно, как мог, и он ответил: — Э, только по слухам. Монтана выглядел слегка разочарованным. Когда Кристофер открыл рот, чтобы добавить что-то еще, тихий голос позади нас произнес: — Я хотел бы познакомиться с твоими друзьями, Фрэнсис. — О, конечно, — нервно ответил Фрэнсис. — Мой дядя, лорд Челвит. Сэр, это Кристофер и Конрад, э… — Грант, — подсказал Кристофер, поворачиваясь. И застыл, побледнев. Я посмотрел следом за ним. Лорд Челвит был высоким худым мужчиной с гривой белых волос и маленькими круглыми очками. Несмотря на внешнюю непохожесть, он сразу же напомнил мне дядю Альфреда. И он явно был сильным кудесником. Возясь со своими очками, он подался к Кристоферу. — С вами всё хорошо, молодой человек? Кристофер отчасти вернул себе хладнокровие. — Простите, сэр. Вы поразительно похожи на одного моего дядю. Позади него Милли резко повернула голову, потрясенно распахнув глаза. Элизабет застыла. Я испытывал лишь облегчение. По всем отзывам, дядя Кристофера был еще ужаснее моего, и это означало, что Кристофер увидел то же, что и я. Если Миссел-Холл действительно проклят, я готов был поклясться, что в сердце проблем находится лорд Челвит.***
Кристофер разбудил меня посреди ночи. Он покачал головой, когда я начал спрашивать, что происходит, и указал на дверь. Я сумел натянуть какую-то одежду и, спотыкаясь, вышел в коридор, где ждали девушки. Выглядевшая обеспокоенной Элизабет повела нас через дом. Мы прошли по лестнице для слуг и выползли на улицу через черный ход. Ночь была холодной и ясной, увешанные омелой деревья отбрасывали тени на фоне звездного неба. Иней уже лег, и трава чувствовалась жесткой под ногами, когда Элизабет провела нас по аллее. Потом, к моему облегчению, Элизабет остановилась. — Теперь нас не видно из дома, — сказала она. — Еще несколько минут, и мы можем безопасно говорить. — Надеюсь, там потеплее, — прошептала Милли. Я слышал, как стучат ее зубы. — Нет, но там уединенное место. Извини, — прошептала в ответ Элизабет и направилась через спускающийся вниз лес. Мы вышли на краю глубокой впадины на склоне холма. Я разглядел нечто вроде низких стен и здания внизу ямы. Потом из-за облаков вышла луна, и я едва сдержал вскрик. Мы стояли наверху небольшого римского амфитеатра. — Мы можем войти внутрь? — спросил Кристофер. Элизабет покачала головой, ее светлые волосы отливали серебром в лунном свете. — Там всегда заперто. Там должны быть туннели, ведущие отсюда в поместье и наружу к реке. Челвиты поддерживали королеву Каролину во время гражданской войны и прятали в туннелях выживших после Сражения при Раундуэй-Дауне. — Это всё, конечно, захватывающе, — сказала Милли, засунув руки подмышки. — Но не могли бы мы обсудить современных Челвитов? Кристофер обнял ее, притянув к себе. — Согрей себя чарами, дурочка. — Я так и делаю, — ответила она, дрожа. — Каждый раз, когда я пробую магию, она просто утекает. — Утекает? — повторил Кристофер. — И я ничего не вижу с помощью колдовского зрения. Будто стою в густом тумане. — Что ж, тогда просто вычисти окружающую магию, — посоветовал Кристофер, но у него снова появился рассеянный вид. — Легко тебе говорить, — возразила Элизабет. — Стало хуже с тех пор, как я вернулась. Раньше я могла вызвать свет. Антонио говорит… — Ты говорила об этом с Монтаной? Она скрестила руки, ее дыхание вырывалось бледным облаком. — Он хороший, Кристофер, и он кудесник. — Конечно, он кудесник, — нетерпеливо ответил Кристофер. — Он, возможно, сильнейший итальянский кудесник в своем поколении. — Тогда что он делает в Уилтшире? — спросила Милли из-под рук Кристофера, в то время как Элизабет изумленно смотрела на них. — Хотел бы я и сам знать. Что он сказал, Лиззи? — Только то, что ему тоже становится тяжелее работать над чарами. И это плохие новости, поскольку итальянский стиль… — …сильно отличается от нашего, — закончил за нее Кристофер. — Будь осторожна с ним, Элизабет. Единственная разумная причина того, что он здесь — то, что его наняли создать какие-либо чары. — Проблемы здесь продолжаются в течение столетий! — огрызнулась Элизабет. — Как твое колдовское зрение, Конрад? — поспешно спросила Милли, обратив ко мне взгляд. — Всё еще работает. Больше я ничего не пробовал. Но для человека, не жалующего магов, лорд Челвит окружен необычайно большим их количеством. Кристофер кивнул так, словно я подтвердил его догадку, и спросил: — Кто еще кроме Монтаны? — Близнецы, — начал я перечислять, загибая пальцы. — Они не совсем кудесницы, но они сильны. Фрэнсис недалеко отстал от них. Леди Челвит чуть выше уровня ведьмы, но его светлость — кудесник. И даже более того. Кристофер снова резко кивнул: — Я так и думал, что ты подметил это. Он омерзителен. Что бы здесь ни происходило неправильного, уверен, он знает об этом. — Но… — вмешалась Элизабет. — Но я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь из них сотворил хоть какие-нибудь чары. Лорд Челвит всегда был очень добр ко мне. Кристофер пожал плечами: — Возможно, у него добрые намерения, но он злоупотребляет магией. Это несомненно. Элизабет посмотрела на меня, и я кивнул. Она глубоко вздохнула и спросила: — Так что теперь будем делать? — Разузнаем всё, что можно, о семье, о любой истории с использованием магии и об этом спектакле, — ответила Милли. — Элизабет, ты поговоришь с близнецами, я займусь леди Челвит и гостями, Конрад может поговорить с Фрэнсисом, а Кристофер может вытянуть какие-нибудь ответы из лорда Челвита. — Майкл в деревне и Бернард в Лондоне занимаются исследованиями, — добавил Кристофер. — Через неделю мы узнаем об этой семье всё, что надо знать. — Но спектакль в субботу, — угрюмо произнесла Элизабет. — Мы… — Тихо! — велел Кристофер, подняв руку. В резко установившейся тишине мы услышали хруст шагов по лесу. Одновременно мы попытались стать невидимыми. Удалось только Кристоферу. — О, проклятие, — произнесла Милли и упала на землю, чтобы проползти в тень. — Уй, — сказало пустое пространство рядом с ней. — Это моя нога. Я нашел себе другую тень, в то время как Элизабет распласталась среди корней дуба на краю леса. Мы наблюдали, как из леса появился человек и направился вниз по рядам. Он прошел вдоль края сцены и попытался открыть дверь. Она не поддалась, и его плечи раздраженно дернулись. Потом он отступил на залитую лунным светом сцену, и я, наконец, увидел его лицо. Это был Антонио Монтана. Я слышал, как Элизабет задохнулась. Монтана начал петь, его глубокий голос набирал силу в приказе. Дверь подпрыгнула в своей раме, но не открылась. Монтана продолжил петь. Акустика четко доносила до нас его голос, но он пел на латыни, и я не мог понять ни слова. Затем до нас эхом донесся четкий щелчок замка, и дверь распахнулась. Монтана шагнул в темное пространство за ней и закрыл за собой дверь. Замок снова щелкнул. — Что ж, — через мгновение произнесло пустое пространство рядом с Милли. — Это было интересно.***
На следующее утро я проснулся рано. Я плохо спал, и несколько раз просыпался от ощущения, что окружающая магия волнуется и вздыхает вокруг меня. Еще не совсем рассвело, и я едва мог разглядеть из своего окна край террасы. Туман скрывал землю, высасывая цвет из голых призрачных кустов роз внизу. Было слишком рано для завтрака, так что я удовольствовался тем, что смотрел наружу на туман, пытаясь свести воедино полученные знания. Если мы не сможем решить эту загадку тайно, нам придется противостоять лорду Челвиту, и это беспокоило меня. Даже самый добродушный злодей может прийти в ярость, когда ему угрожают, а я никогда не умел самонадеянно смотреть на опасность. В конце концов, кто-то же должен не терять голову. Стук в дверь удивил меня — еще больше удивил, когда явно расстроенная горничная попросила меня спуститься в библиотеку. — Что-то случилось? — спросил я. — Это полиция, сэр. Они хотят опросить всех гостей. Произошло убийство! Я тут же подумал о нас четверых прошлой ночью, проникших сюда, чтобы разбудить лихо. Мой желудок скрутило, когда я сумел спросить: — Кого? — Лорда Челвита, сэр. Мисс Дези нашла его утром в амфитеатре. К тому времени, как я оправился от шока, она исчезла в коридоре. Я спустился в библиотеку, чувствуя себя больным и уставшим. Была ли это наша вина? Подтолкнуло ли наше появление кого-то к краю? Антонио Монтана был в амфитеатре этой ночью. Громкий звук шагов прервал мои мысли, и я поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть одну из близняшек, бегущую ко мне по коридору, с красным и мокрым от слез лицом. Другая девушка бежала за ней, крича: — Софи! Софи! Прости! Пробегая мимо, Софи толкнула меня, из-за чего я потерял равновесие и, спотыкаясь, налетел на Дези. К тому времени, как я поймал ее, Софи исчезла из поля зрения. Дези не плакала, но под ее глазами залегли тени, и она была бледна. Она дрожала — короткими вздрагиваниями, как у кого-то на грани гипотермии. И я вспомнил, что это она нашла своего отца. — Сожалею о вашей потере, — произнес я, чувствуя себя идиотом, не в силах придумать ничего более умного. Она оттолкнула меня с рычанием: — Не сожалейте! Он заслужил смерть! После чего она побежала за сестрой, а я, пошатываясь, продолжил путь в библиотеку. Когда я пришел, единственным человеком там был Антонио Монтана. Он листал книгу, слегка улыбаясь. — «Ромео и Джульетта», — прочитал я на корешке. — Почитаемого драматурга из Двенадцатого-Б, — сказал он. — Небольшое бегство от жизни? — спросил я, изучая его. Монтана не походил на убийцу. Он вдруг улыбнулся, его обеспокоенное выражение исчезло. — Напоминает мне о доме. Вы знаете, почему здесь полиция, мистер Грант? — Лорд Челвит убит, — ответил я, внимательно наблюдая за ним. Он сказал то, что я ожидал — потрясенные, неловкие фразы. Я подождал, пока он закончит, зная, что появился Кристофер и наблюдает за ними от дверей. Потом я заметил так между прочим, как смог: — Тело нашли в амфитеатре. Монтана замолчал, его напряженный, встревоженный вид вернулся с новой силой. Он молча уставился на меня, словно потерял дар речи. От дверей раздался нервный голос: — Пожалуйста, мистер Монтана, теперь полиция хочет поговорить с вами. Без единого слова он поспешил за горничной.***
Тем утром нас всех опрашивала полиция. Обед прошел мрачно. Леди Челвит не присоединилась к нам, но остальная семья присутствовала. Фрэнсис с утомленной вежливостью занимался потрясенными гостями, а близнецы держались рядом с ним. Где-то в середине обеда один из гостей пробормотал что-то насчет отмененной пьесы. — Пьеса состоится, — резко произнес Фрэнсис. — Мы не можем! — воскликнула Софи, подняв взгляд. — Всё будет неправильно! — Это наше наследство. Мы сделаем всё возможное, чтобы сделать правильно. — Ничто никогда больше не может быть правильно! — прорыдала Софи, вскочив на ноги. — Он теперь всё забирает! — с блестящими от слез глазами она отступила от стола. — Даже ты не можешь спасти нас! Она убежала, и Фрэнсис пошел за ней. После обеда Кристофер и Монтана исчезли. Мы с Милли нашли Элизабет, с несчастным видом ходящую взад-вперед в классной комнате. — Я не хочу обсуждать это, — глухо произнесла она. — Не хочу знать. Так что мы говорили о доме, о приготовлениях к Рождеству в Замке и о том, что мы пропускаем. Это напомнило мне, что на следующее Рождество я буду уже в Седьмых мирах. — Не глупи, Конрад, — мягко произнесла Милли. — Ты будешь скучать не по месту, а по людям. — Большинство из нас в любом случае не останутся в Замке навсегда, — добавила Элизабет. — Почти все мы в течение нескольких лет уйдем учиться в университетах или работать в других местах. — А некоторые из нас могут выйти замуж, — весело заметила Милли, и щеки Элизабет слегка порозовели. Я подумал, что они упускают суть, но в этот момент вернулся Кристофер. Он выглядел уставшим и истощенным. — Они сосредоточились на поварах, — объявил он. — Кажется, они нашли следы в инее, ведущие от кухни к амфитеатру. Представьте себе. Я вздрогнул. Никто из нас не упомянул полиции о нашей маленькой вылазке. Я чувствовал себя ужасно в отношении слуг. — Этим ты занимался всё время после обеда? — спросила Милли. Он прислонился к столу рядом с ней. — Вовсе нет. Я упоминал тут и там имя Габриэля, пока они не позволили мне посмотреть тело. Они отнесли его в часовню. — Что с ним случилось? — Его ударили сзади, — на лице Кристофера появилось старательно бесстрастное выражение. — Затем, пока он был без сознания, убийца вырезал его сердце и засунул ему в горло. Девушки побелели, а меня передернуло. Милли потянулась, чтобы взять его за руку и мягко спросила: — Ты видел? Он отрывисто кивнул, сжав ее ладонь. — Хочу знать, что Монтана делал в амфитеатре прошлой ночью. Я бы не сказал, что это его стиль, но ситуация выглядит плохо для него. — Антонио этого не делал! — рявкнула Элизабет. — Можешь доказать? — спросил Кристофер. Она покраснела от гнева. — Зачем ему это делать? У него нет мотива! Я знаю его, Кристофер, и он хороший человек. Ты не можешь осудить его, просто потому что он оказался не в том месте не в то время! Это неправильно! — Спасибо, — произнес от дверей утомленный голос. Мы повернулись, обнаружив там Монтану. Он выглядел измотанным и обеспокоенным, а на его ботинках полосами лежала грязь. Он шагнул вперед и посмотрел на Кристофера. — Поскольку полиция до сих пор не расспрашивала меня по поводу моего визита в амфитеатр прошлой ночью, я предполагаю, вы не рассказали им об этом. — Пока нет, — рассеянно ответил Кристофер. — Я считаю, что усложнение дела редко помогает местной полиции. Лучше подождать Скотланд Ярд. — Вы могли бы просто спросить, делал ли я это, — заметил Монтана. Кристофер приподнял бровь: — Вы убили лорда Челвита, Монтана? — Нет! — воскликнул он. — Я не убивал, а если бы и убивал, это было бы совершенно бессмысленно! Здесь ничего не изменилось. Он вышел так же резко, как появился. — Думаю, парень сильно меня не любит, — заметил Кристофер в пространство. Элизабет гневно поджала губы: — Бывают дни, когда я сильно не люблю тебя, Кристофер Чант.***
Мы с Милли провели вечер, стоя на страже, пока Кристофер устанавливал хитроумное изобретение из веревок и колокольчиков, чтобы предупредить нас, если Монтана выйдет ночью из комнаты. И конечно же, меня разбудили ранним утром второй раз подряд. — Быстрее, — прошептал Кристофер. — Он направляется к амфитеатру. Мы, спотыкаясь, последовали за Монтаной сквозь туман. К тому времени, как мы дошли до амфитеатра, его голос богатыми переливами разносился из тумана. Кристофер шагнул вниз, направляясь к скрытой сцене. Мы добрались до нее как раз в тот момент, когда дверь щелкнула, открываясь. — Возвращение на место преступления? — спросил Кристофер, хватая Монтану за запястье, прежде чем он успел шагнуть внутрь. Монтана удивленно уставился на нас: — Мистер Грант? Элизабет? Что вы делаете? — Следуем за вами, — Милли шагнула вперед, чтобы встать рядом с Кристофером. — Думаю, вы задолжали нам объяснение. Что такого важного в этом амфитеатре? Монтана сложил руки и пронзил нас взглядом: — Вы не полиция. Я не обязан отвечать на ваши вопросы. Кристофер прочистил горло, рассеянно всматриваясь в темноту за дверью: — Не полиция, как таковая, нет. Мы работаем на Габриэля де Витта. — Габриэль де Витт, — повторил Монтана, а потом его лицо прояснилось. — Крестоманси! Вы пришли спасти меня! — и выражение абсолютного облегчения появилось на его лице, стирая беспокойство и недоверие. — Я могу поехать домой! — потом он остановился и повернулся посмотреть на Элизабет. — Вы все? Она вцепилась руками в юбку. — Мне пришлось использовать прикрытие. Лорд Челвит никогда добровольно не пустил бы кудесника на территорию. Он сжал ее ладони: — Кудесница и музыкант! Элизабет… — Не могли бы мы продолжить разговор в более теплом месте? — вмешался Кристофер. — Милли замерзла. — Не так уж я и замерзла, — прошипела Милли, глядя на Монтану и Элизабет с выражением радостного интереса. — Конечно, — Монтана выпустил руки Элизабет, чтобы проводить нас внутрь амфитеатра. Я отчетливо расслышал, как Милли пробормотала: — Бестактный болван. А Кристофер возмущенно ответил: — Да что я такого сделал? Монтана зажег фонарь прямо за дверью, после чего закрыл ее. Помещение оказалось маленьким, с каменными сводами, на стенах висели маски и белые мантии. Беспорядочная куча пыльного реквизита стояла в одном углу, а в стене имелось еще две двери. Элизабет направилась к маскам. — Смотрите, — сказала она. — Актеры играют каждый раз одни и те же роли. Это невероятно древняя традиция. Есть несколько незначительных ролей, которые играют люди из деревни, но главные роли — Герой, Шут и Доктор. Шут и Герой сражаются, пока Герой не погибнет, а затем Доктор возвращает его к жизни. Эти роли всегда исполняются семьей. Монтана встал рядом с ней: — Из имеющихся в библиотеке семейных записей старше двухсот лет следует, что Шут из одного представления играл Героя семь лет спустя, а прежний Герой становился Доктором. — Что изменилось? — спросил Кристофер. — С какого-то момента двести лет назад каждый, кто играл шута, умирал в течение года. — А кто должен был играть Шута в этом году? Элизабет ответила дрожащим голосом: — Фрэнсис. — Хмм, — задумчиво произнес Кристофер. — Смерть и исцеление. И человек с великолепным мотивом для убийства. Полагаю, лорд Челвит играл Героя? Похоже, юный Фрэнсис по многим причинам пошел по стопам своего дяди. Интересно. Кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит. Мы посмотрели на него, но он больше ничего не добавил. Милли повернулась к Монтане и с легкими нотами раздражения спросила: — Но что вы здесь делаете? Почему вы нуждаетесь в спасении? — Потому что я не могу уйти, — на его лице вновь появилось беспокойство. — Я встретил лорда Челвита в Лондоне в октябре, и он пригласил меня сюда на выходные. Когда я приехал, он сообщил, что у него для меня есть поручение. Он хотел, чтобы я создал чары, которые навсегда отделят кудесника от его магии. Я отказался и попытался уйти. Он остановил меня. — Как? — спросил Кристофер. — Я с одного взгляда вижу, что вы сильнее его. — Он паразит. Он начал вытягивать из меня магию, как только я прибыл. Он способен черпать здесь из окружающей магии, так что всё, что он крадет у других, он просто выпускает наружу до тех пор, пока ему не понадобится. Когда же он этим пользуется, он крайне могуществен. — Значит, единственный кудесник, которого он боится — это кто-то с таким же талантом, — предположила Милли. — Скорее всего, член его собственной семьи. Если их убить, это помешает пьесе продолжаться, так что единственное логичное решение — лишить их магии. — Вполне, — согласился Кристофер. — Так почему вы всё еще здесь, Монтана? — Потому что я по-прежнему не могу уйти. Самые сильные сбивающие чары, что я когда-либо видел, никому не дают покинуть поместье. Я приходил сюда, чтобы попытаться уйти через туннели, но даже они всегда приводят обратно. Я думал, это лорд Челвит держит меня здесь, но он мертв, а я по-прежнему не могу уйти. — Значит, дело в пьесе, — заключил Кристофер. Мы вернулись в имение. Милли взяла Кристофера и меня за руки, задерживая нас так, чтобы остальные двое могли идти впереди, а мы, тихо разговаривая, следовали за ними через туман. — Ты веришь ему? — спросила Милли. — Больше, чем раньше, — ответил Кристофер, похоже, думая о чем-то другом. — Тот запрос о пропавшем человеке, с которым разбирается Флавиан. — сказал я. — Из какого посольства он поступил? — Одного из итальянских, — ответила Милли. — Думаешь, это насчет него? — Если он пропал в октябре, Монтана сейчас должны уже сходить с ума, — заметил Кристофер. К этому времени мы подошли к дому. Когда остальные повернули ко входу, Кристофер заколебался, изучающе глядя вниз на туманную дорогу. — Интересно, что нашел Майкл, — произнес он. Милли вздохнула: — Ты не можешь просто поверить Антонио на слово? Он сверкнул ей быстрой улыбкой: — Мне любопытно. — Будь осторожен, — попросила она. — Твоя последняя жизнь далеко отсюда. — Мне стоит отдать ее тебе. Ты присмотришь за ней куда лучше, чем я. Милли прикусила губу, но через мгновение произнесла: — Это не слишком обнадеживает. Кристофер легко коснулся ее щеки: — Я буду осторожен. Возвращайся внутрь. Увидимся завтра. Когда мы заходили в дом, я уловил выражение ее лица. Хотел бы я иметь возможность чем-нибудь помочь. Для человека со столь блестящим умом Кристофер мог быть поразительно слеп в отношении очевидного.***
На следующее утро я пытался добраться до Фрэнсиса, но некоторые из старших гостей оказались семейными адвокатами, и он с близнецами был занят с ними все утро. Я вернулся в классную комнату, где Милли ходила взад-вперед. Антонио появился в середине утра, стащив из библиотеки священную семейную книгу, и они с Элизабет набросились на семейное древо в поисках ключей к разгадке. Сразу после обеда нас привлекли к окну громкие голоса снаружи. Внизу на террасе стояли близнецы. Софи, с мокрыми от слез щеками, трясла головой, в то время как Дези с криком наступала на нее. Через мгновение они исчезли в тумане. Мы вернулись обратно расхаживать туда-сюда, пока Милли вдруг не спросила: — Как зовут лорда Челвита? — Рональд, кажется, — ответила Элизабет. — Или Роберт. — Посмотри список актеров, которые играли Героя в течение последних двух столетий. Роберт Челвит, Рональд Челвит, Роджер Челвит. Одни и те же три имени снова и снова, всё время после Джаспера Челвита двести лет назад. — В том же году, когда Шута играл Рональд Челвит, — сказал Антонио, указывая на противоположную страницу. — Хочешь сказать, все они — один и тот же человек? — спросил я. — Это многое бы объяснило, — произнес от дверей усталый голос. — Похоже, воскрешение — ключ ко всему. — Кристофер! — с облегчением воскликнула Милли, бросившись к нему. Он крепко сжал ее руки, но посмотрел поверх ее головы на Монтану. — Я должен принести вам извинения. Даже я не смог разбить те чары. Я всё утро бродил вдоль границ. Судя по количеству грязи, которую он принес с собой в комнату, прогулка была не из приятных. — Может, теперь вызвать Габриэля? — спросила Милли. Кристофер покачал головой. Даже его волосы были в беспорядке. Я уже много лет не видел его таким взлохмаченным. — Я бы не стал. Не хочу его привлекать, если только мы совсем не зайдем в тупик. Ему нужен отдых, и, честно говоря, моя дорогая, я сейчас гораздо сильнее Габриэля. — Гораздо сильнее! — воскликнул Монтана. — Кто вы такой? — Он следующий Крестоманси, — ответил я, проигнорировав раздраженный взгляд Кристофера. Я знал, что он ненавидит эту конкретную фразу, но она быстро решала много проблем. — Слушайте, выход должен существовать. Лиззи приезжала домой, так? И Фрэнсис встретил нас на станции. — Фрэнсис отвозил меня на станцию, — сказала Элизабет. — И когда я бывала в деревне, близнецы ходили со мной. Возможно, для семьи существует исключение. Мы провели остаток дня, пытаясь разобраться в проблеме, пока Элизабет искала близнецов, а Кристофер переодевался. Когда мы начали ходить кругами, Милли сменила тему, и мы заговорили о Рождестве. Я рассказал ей о невероятно ярком шлафроке, который нашел в Лудвиче, а она описала свои поиски особого растения, которое завладело мыслями Джейсона. Монтана описал итальянское Рождество, а Элизабет слушала с мечтательным видом. Вернулся Кристофер и пригласил Монтану в Замок на Рождество, получив одобрительный кивок от Милли. Все мы старались не обращать внимания на страх, что к тому времени можем все еще оставаться запертыми здесь. Сразу по наступлении сумерек в дверях появился Фрэнсис. На нем был плохо сидевший черный костюм, который убивал цвет лица, и он явно пребывал в панике. — Девочки! — выпалил он. — Они пропали! И тело моего дяди! Его тело исчезло! — Вы проверяли в амфитеатре? — спросил Кристофер, поднимаясь на ноги. Фрэнсис мгновение смотрел на него, после чего развернулся и побежал. — За ним! — крикнул Кристофер, и мы все помчались по дому. К тому времени как мы выбежали наружу, Фрэнсис был уже далеко впереди, и Кристофер понесся за ним, быстро пересекая пространство своими длинными ногами. Мы догнали его уже на вершине амфитеатра. Он держал Фрэнсиса за руку, глядя, как туман завихряется по сцене. Ветра не было, однако позади нас деревья шевелились, и, использовав колдовское зрение, я увидел, как окружающая магия двигается, скручиваясь вниз к сцене, точно вода, стекающая в канализационный люк. Близнецы стояли на разных концах сцены лицом друг к другу. На одной из них была докторская маска. Между ними лежало тело отца. Туман скрывал их лица достаточно, чтобы я не мог их различить. По краю сцены горели факелы, освещая туман. — Ты не можешь вернуть его! — отчаянно произнесла девушка без маски. — Он заслужил смерть. — Я знаю, — спокойно ответила девушка в маске. — Но ты убила его, прежде чем он успел передать наследство. Он нужен мне для этого обратно, иначе всё останется так же плохо, как при его жизни. Она встала на колени рядом с телом, протянув руку. — Нет! — закричала девушка без маски, поднимая руки, и магия с ревом ринулась вниз. Деревья над нами застонали, треща ветвями. С ревущим порывом ветра ветки посыпались вниз, сплетенная омела падала точно стрелы. Мы бросились в укрытие, прижавшись к холодному камню. Вновь подняв взгляд, я увидел, как энергия вспенивается вокруг девушки без маски, треплет ее юбки и волосы. Ее сестра бросилась через сцену, но снова упала на колени. — Дези, — протянула она окровавленную руку. — У него больше нет наследства! — с безумными глазами произнесла Дези. — Он обладал им двести лет! Теперь моя очередь! — Оно не твое, — Софи поползла вперед. — Оно не принадлежит нам, Дези. — Оно принадлежит теперь мне! — крикнула Дези. Кристофер рядом со мной сел. Он поднял руку, чтобы дать Милли проползти вперед и сказал: — Мне нужен щит и немного помощи. Я ничего не могу сделать, пока этот шторм высасывает мою магию. — Позвольте мне помочь, — предложил Монтана. — Элизабет, Канон Рена? Она кивнула и глубоко вздохнула, прежде чем начать петь. Монтана подождал, а потом присоединил свой голос, подхватывая ее мелодию ровным витком. Я тут же почувствовал себя лучше и видел, как краска возвращается на лицо Кристофера. Милли села, ее магия твердо обернулась вокруг нас. Я добавил свою в общую смесь, позволяя Кристоферу увидеть, что происходит. С нами, служившими ему якорем, он начал тянуться к сцене, преодолевая бурлящую магию. Мы забыли о Фрэнсисе. Софи продолжала умолять сестру. Дези продвигалась через сцену, и я видел, как ее магия тянется усиками, чтобы вцепиться в Софи, высасывая ее. Затем на сцену забрался Фрэнсис. На его лице была кровь, а в волосах веточки. Он держал в руке расщепленную палку, как шест. — Нет! — хрипло произнес он. — Оставь ее. — Не вмешивайся, — прорычала Дези. Ее магия отпрянула назад, не в состоянии обойти Фрэнсиса. — Ты не можешь завершить пьесу без Шута, Дези, — твердо сказал он. — Убирайся с дороги, — скривилась Дези. — Я могу убить тебя. Он с вызовом поднял палку: — Попробуй. Она опустила стену своей магии, и Кристофер дернул. Я бросил ему на помощь всё, что имел, и почувствовал, как Милли делает то же самое. Магия заревела через меня, и я закрыл глаза, позволяя Кристоферу использовать ее. К тому моменту, как я снова мог видеть, Дези, сотрясаясь от рыданий, рухнула на сцену. Фрэнсис бросил свою палку и обнял Софи. Кристофер прислонился к Милли, покачивая нечто, похожее на клубок омелы. Он слабо ухмыльнулся мне: — Когда это делает Габриэль, всегда выглядит проще. Пошли. Мне надо поговорить с Софи. Мы помогли ему спуститься к сцене. Софи увидела нас и отступила от Фрэнсиса, с несчастным видом глядя на магический клубок омелы. Маска висела у нее через плечо, поскольку одна веревка лопнула. Белое платье порвалось и испачкалось, и кровоточащие царапины испещряли руки и лицо. — Ваша сестра больше не будет пользоваться магией, — сообщил ей Кристофер. — И думаю, вы лучший кандидат, чтобы присмотреть за этим. Она быстро покачала головой: — Я не хочу. Брови Кристофера поползли вверх, когда он недоверчиво повторил: — Не хотите. — Это не мое. Именно это они… Дези и папа… они не понимали. Наследство не принадлежит нам. Мы просто пользуемся им некоторое время. — Если вы понимаете это, — раздраженно произнес Кристофер, — тогда у меня нет сомнений, что никто лучше вас не позаботится о нем ближайшие пару дней. Я точно не хочу. Она прикусила губу, но протянула руки. Кристофер передал Софи омелу и отступил назад. В тот момент, когда он отпустил эту штуку, она начала светиться, свет распространялся вокруг рук Софи и проникал сквозь ее кожу. Когда свет угас, царапины на ее коже исчезли. Когда свет изменился, изменилось всё остальное. Окружающая магия устроилась в густом тумане вокруг нас. Ощущение подслушивания вернулось, но теперь чувствовалось менее угрожающим. Фрэнсис и Софи подошли помочь Дези. Я наблюдал за ними, спрашивая себя, что с ней случилось. — Бедная девочка, — тихо произнесла Милли. — Она убила собственного отца, — напомнил Кристофер, резко садясь. — Его необходимо было убить, — равнодушно ответила Милли, и я вспомнил, что она выросла в мире, гораздо менее склонном к прощению. — Ты в порядке? — Буду, — ответил он. — Это было тяжелее, чем я ожидал. Она села рядом, и я присоединился к ним. Туман рассеивался, и в небе над нами показались звезды. — Как думаешь, к поместью правда есть тайный ход? — спросил я. — Жутко холодно, чтобы возвращаться по поверхности. — Самая длинная ночь в году, — мрачно произнес Кристофер. — Самая суровая середина зимы. Берегись волков. Милли засмеялась. Я сел обратно, по-идиотски улыбаясь. Я и не сознавал, как сильно Миссел-Холл угнетал меня. Но мы будем дома к Рождеству, и всё вернется к нормальному состоянию. Над нашими головами Монтана что-то шептал Элизабет. Она засмеялась, немного задыхаясь: — Ты слишком добр. Но ты — ты был чудесен. — Никто никогда не говорит, что я чудесен, — скорбно произнес Кристофер. — Ты достаточно самовлюбленный и без посторонней помощи, — сказал я. Милли засмеялась и встала. — Я отведу всех обратно в тепло, — она наклонилась и чмокнула его в щеку. — Кристофер, ты был великолепен. Она пошла прочь, и он уставился ей вслед. Мгновение спустя Кристофер произнес: — Великолепен. — Именно так она и сказала, — подтвердил я, пытаясь сдержать усмешку. Последовало еще одно нехарактерно долгое молчание, прежде чем он заметил: — Знаешь, Конрад, кажется, я только что понял нечто довольно необычайное. — Давно пора, — вздохнул я. Похоже, в итоге я все-таки проиграл пари.***
На следующее утро я проснулся поздно — после первого нормального сна с момента приезда в Миссел-Холл. В имении царила суматоха, поскольку прибывали гости посмотреть пьесу, а персонал носился вокруг, пытаясь навести порядок в саду. Омела повсюду попадала с деревьев на землю, оставив тут и там лишь странные узлы. — Она содержит множество видов, — сообщил мне Майкл Сондерс — он приехал из деревни до того, как мы проснулись. — Знаешь, это восхитительные виды, весьма полезные в магии. Я читал об этом, пока сидел в деревне. За обедом Элизабет сообщила нам, что они с Антонио собираются пожениться. — Разве он не должен спросить у меня разрешения? — пробормотал Кристофер, когда после обеда мы спускались к амфитеатру. Земля под ногами была твердой и скользкой, и я слышал визг и смех других гостей, когда они шли через поляну. Мы с Милли уставились на него. Наконец, я смог произнести: — Нет. — Хмм. Что я буду делать с Элизабет в Италии? Почему все вечно хотят уехать из Замка? — Значит, мне сообщить моим кавалерам, что они должны переселяться в Замок? — сухо спросила Милли, поскользнувшись на замерзшей грязи. Он схватил ее за руку, сузив глаза. — Какие еще кавалеры? У тебя не должно быть никаких кавалеров! Я поспешил вперед, чтобы присоединиться к Майклу и Бернарду, пока не оказался меж двух огней. К моему удивлению, среди зрителей был Габриэль. Он посмотрел на нас, когда нашел свое место и сканировал толпу. Кристофер помахал, и Габриэль кивнул ему — приветствие, каким встречают равного. — Он думает о том, чтобы уйти в отставку, — прошептала мне Милли. — Он уже не юноша. Я кивнул. И это еще одна вещь, которую следовало обдумать. Хотя мне это сильно не нравилось, мои друзья постепенно разъезжались. Будут еще свадьбы и работы в далеких местах. Кристофер станет Крестоманси, и я отчаянно надеялся, что это не выбьет из него жизнь, как случилось с Габриэлем. Всё менялось, и я не мог это остановить. Пьеса стала разрядкой. Деревенские мальчишки дурачились на сцене в ролях короля-падуба и его солдат, спотыкаясь на своих репликах и дико импровизируя. Сын трактирщика, отдаленно и сомнительно связанного с семьей, был застенчив и косноязычен в роли Шута, а Фрэнсис играл Героя, смущенно бормоча. Атмосфера изменилась только на мелодраматической сцене смерти. Когда Фрэнсис лежал, с гримасой схватившись за сердце, он был так неподвижен, что на мгновение мне показалось, будто он на самом деле умер. Ветер прошуршал по сцене, и зрители затихли. Появилась Софи в докторской маске и важно прошла к передней части сцены. Ее волосы были распущены по плечам, а на голове лежал венок из омелы. Она четко произнесла свою реплику и опустилась на колени рядом с Фрэнсисом, чтобы совершить исцеление. Их лица светились, когда он вернулся к жизни, и каждый маг среди зрителей выдохнул. Вся окружающая магия потекла вниз к Фрэнсису. Когда он произнес свои следующие слова — какие-то вирши в благодарность доктору, — магия снова начала двигаться — на этот раз от него, мирно разносясь над местностью. — А, — тихо произнес Кристофер. Затем снова ворвались клоуны, и момент был потерян. После представления мы сидели, дожидаясь, пока уйдут остальные зрители. Солнце припекало, хотя день уже начал угасать. — Больше никакого инея в неподходящее время года, — пробормотал Кристофер. — Наследство передано как положено. — И всё потому, что один человек не смог отпустить, — задумчиво произнесла Милли. — Семи лет оказалось недостаточно. — Люди совершают глупые поступки в поисках бессмертия, — Кристофер слегка нахмурился. — Интересно, сколько еще всего происходит под нашим носом, потому что оно слишком неуловимо, чтобы привлечь внимание. — Забудь об этом, — Милли положила руку ему на плечо. — Всё закончилось, и мы сегодня возвращаемся домой. У нас будет чудесное Рождество, а ты можешь вернуться к спасению мира в следующем году. — Миров, — поправил ее Кристофер. — Мы спасли миры. Я отвернулся, думая о словах Милли. В этом мире для меня всегда будет дом, но пытаться уберечь его от изменений — в своем роде так же противоестественно, как искажение лордом Челвитом воскрешающей пьесы для собственных целей. Внизу Софи и Фрэнсис, склонив друг к другу головы, ушли со сцены через дверь, ведущую внутрь холма. Они выглядели счастливыми. Посмотрев на них колдовским зрением, я увидел, как магия уютно протекает через Фрэнсиса. Светившаяся прошлой ночью Софи теперь обладала лишь собственными силами. — Разве они не милые? — мечтательно произнесла Милли. — Подозреваю, в следующем году будет две свадьбы. — По меньшей мере, — пробормотал Кристофер, улыбаясь ей. Она подняла взгляд, явно не слушая. — Что ты сказал? — О, ничего, — беззаботно ответил Кристофер. — Я скажу тебе позже. Давайте вернемся домой, пока Бернард не покончил с пирожками.