Стас, ты не ошибся номером?
Нет, не ошибся. Сын — твоя копия просто! Тут сложно ошибиться! Глаза так и вовсе один в один!Какой сын? Ты там пьян что ли?!
Шастун десять минут назад не тебе разве писал? Уууууупс. Ответить он просто не успевает. Потому что Серёжа дёргает его за руку, вырывая из вороха мыслей: — Арс, шевелись, чего замер-то? Тридцать секунд до начала. *** Руки дрожат, голос тоже. Он лажает просто на ровном месте, запарывая очередную удачную шутку. Матвиенко не понимает, что не так с его другом? Тот мог слёту спьяну во сне не задумываясь пошутить про сложенные в шкафу носки, если того требовала ситуация. А сейчас просто губил на корню всё выступление, отвечая невпопад или просто игнорируя. Благо, публика попалась не слишком избирательная, а может излишне жестокая. Смеялись, хлопали и орали. — Ты куда собрался? — завопил Серёжа, когда в середине очередной сценки Арс вдруг пошлёпал в сторону кулис. — Мне в Воронеж надо, я, кажется, утюг не выключил, — пытается отшутиться актёр. Зал взрывается, а организаторы ловят жест Серёжи, означающий, что требуется пара минут передышки. *** — Попов, блять! Что за хуйню ты творишь?! — низкорослый брюнет буквально накидывается на коллегу, тряся его за грудки. — Серёж, мне в Воронеж надо, срочно, — совершенно серьёзно заявляет Арсений, утыкаясь в телефон в поисках ближайшего рейса, — прямо сейчас. — Что, блять, случилось?! Какой, блять, Воронеж?! — Матвиенко не понимает ровным счётом нихуя, хотя смутно начинает подозревать что-то. — Обычный Воронеж. Я быстро, только выясню, что за хрень происходит. И обратно. — Ребят, минута до выхода, вы всё? — милая девушка-администратор улыбается. — Я на самолёт опаздываю, регистрация через час начнётся. Пожелайте мне удачи! — усмехается Попов, буквально сбегая из здания Чаплин-Холла без каких-либо объяснений.*восемь месяцев назад*
Они целуются. Это последнее, что точно помнит Арсений. Целуются на маленькой кухне, пока в гостиной мирно сопят Позов и Матвиенко, вырубленные безмерным количеством алкоголя и усталостью после десяти дней съёмок без выходных. «А потом? Что было потом?» — утро застаёт его в постели с коллегой. Антон спит на самом краю, завернувшись в простыню, натянутую до самых ушей. Вариантов не так уж и много, учитывая, что рядом с кроватью валяются использованные презервативы, на тумбочке недопитая бутылка виски, а тело ломит в приятной истоме. — У нас был секс, — заключает Арс сиплым ото сна и бухла голосом, когда растолканный им Шаст лениво открывает глаза, повернув к нему голову. — И ты ради этой новости меня разбудил, придурок? — хмурится Антон, протягивая руку в поисках телефона, проверяя время. — Почему я хочу ещё? — всё так же тихо выдыхает мужчина, втягивая носом сумасшедший аромат апельсинов и шоколада, с примесью рождественской ёлки, разглядывая открывшуюся ему картину под простынёй: светлая кожа с крапинками родинок и веснушками, покрытая засосами и разводами следов от пальцев. Растрёпанные волосы, совершенно расслабленный вид коллеги, который, кажется, всё так же обнажён, как и ночью. — Потому что у меня течка? — усмехается блондин, скорее утверждая, чем предполагая, — Ещё рано, спи давай, я устал, всего пару часов, как угомонились.*полгода назад*
— У нас внеочередное собрание. Так сказать, ЧП, — хмуро сообщает Стас, обводя собравшуюся компанию взглядом, — Шастун покинул проект по собственному желанию, не дав никаких объяснений, не дав мне ни единого шанса его уговорить. Четыре пары глаз переглянулись ошарашено. Ребята смотрели друг на друга и на оратора так, словно в эту минуту вдруг выяснилось, что Земля вовсе не круглая и реально стоит на трёх китах. — У него контракт, он не мог просто так уйти, — вклинился Воля. — У нас у всех контракты, — кивнул Серёжа, — с такой неустойкой, что проще сразу сдохнуть. — Он выплатил неустойку и свалил, — кивнул Шеминов, — и я так понимаю, вы тоже не в курсе событий? Все дружно покачали головами. И только Арсений незаметно попытался отправить сообщение. Однако гаджет оповестил его, что данному абоненту он сообщения отправлять не может. — В последнее время он был какой-то дёрганый, — задумчиво заключил Позов, — но ничего никому не говорил. — Тогда… у нас неделя, — Стас кивнул, — чтобы либо вернуть его, либо предложить варианты на замену. Этот сезон мы как-нибудь скомпонуем, хотя он и будет маловат. А новый… всё теперь зависит только от вас. *** Дозвониться и дописаться было просто невозможно. Как бы Арс ни пытался. Во-первых, он везде был в ЧС, во-вторых, даже если удавалось добраться до Антона с левых аккаунтов и номеров, тот моментально блокировал друга, стоило ему понять, кто это. С незнакомцами, коими пытался представляться Попов, Шаст и вовсе не разговаривал. Всё было бесполезно. И Арса это бесило, раздражало, а в какой-то момент он и вовсе написал Шастуну последнее сообщение: «Да и пошёл ты на хуй! Надо же, принцесса, блять! Бегать за ним, упрашивать. Нахуй! Я, кажется, извинился. А ты, кажется, говорил, что ничего страшного не произошло. А теперь что блять? Очухался? Гордый, значит? Ну и вали! Больше не потревожу!» Антон на такое заявление просто добавил очередной фейк в ЧС и заблокировал телефон, поглаживая собственный живот, который был заметен пока только ему. Так даже лучше. Потому что и в самом деле ничего ведь такого не произошло. Ну выпили, ну переспали. С кем не бывает? Разрушать чужие семьи Шастун не планировал. Он прекрасно знал, что у Арсения жена, дочурка и своя жизнь в городе мостов и царей. Так что случившееся должно было перейти в разряд «Ну было и было, бывает». И всё бы ничего. Если бы не это маленькое последствие, если бы не залёт. Который точно никто не планировал, который точно был никому не нужен. Антон ломал голову, как так получилось? Они предохранялись, судя по тому, что наутро пришлось собирать средства контрацепции. Но он плохо помнил подробности. А Попов и вовсе не помнил почти ничего, как они выяснили. А потому… — Не было у меня другого выхода, — тихо проговорил Антон фотографии Попова, — не было. *** — Стас, привет! — Арс прыгает в подъехавшую старенькую девятку, — Адрес мне скажи. — Третий роддом, на Проспекте Труда, — ошарашенно отозвался мужчина, — только тебя туда не пустят. — Это почему вдруг? — возмутился Попов, озвучив таксисту конечную точку. — Потому что полночь на дворе, Арс. Приезжай ко мне, завтра поедем вместе. — Я всё же попытаюсь, — хмыкает петербуржец, отключая вызов и кивая таксисту, — гони, родимый. Все полгода Арс ломал голову — что произошло? Почему Антон так поступил? Ладно он — Попов. Но другие ребята ведь были не виноваты. Почему Антон просто подставил всех, поставил саму идею проекта под удар, а потом сбежал? Почему? Теперь картинка вдруг начала складываться. Хотя, были сомнения, но факт оставался фактом. Антон ушёл из-за беременности. Причём, не сказав никому ни слова. Или сказав? Новая кипа вопросов. Новая волна негодования. Макар, Позов, Шеминов — неужели они не знали правду? Неужели Антон настолько ото всех отгородился, что смог скрыть факт прибавления в размерах и весе? На мгновение в голове всплыл образ блондина. Высокий, такой же тощий, только живот большой и круглый. Чуточку утрированный шарж, заставивший сердце Арса болезненно сжаться. Уже не было сомнений, что это его ребёнок. Внутри что-то подсказывало, что иначе быть просто не может. Иначе бы Антон признался и просто ушёл в декрет, как делают все нормальные омеги. В контрактах пунктов, касающихся детей, не было. Им не запрещалось заводить семьи, переезжать и рожать. Было только одно условие — вовремя появляться на съёмках, гастролях и иногда светиться в проектах, которые предлагались для раскрутки. — Жена рожает? — улыбнулся таксист и подмигнул, вырвав Арса из его мыслей. — Уже, — кивнул актёр, — вот только смог прилететь. Как думаете, пустят? — Хм, тогда едем через ларёк. Возьмёшь две бутылки. Вино хорошее и водки любой, но не самой дешёвой. И конфеты. Договоримся, есть там один вход. *** Звук шагов заставляет Антона разлепить уставшие глаза. В палате достаточно темно, только мягкий свет ночной лампы и фонари с улицы. Он всё ещё не отошёл до конца от лёгкого шока, ему всё ещё немножко больно, но он всё равно счастлив. Потому что теперь у него есть сын. Потому что всё закончилось хорошо, пусть роды и начались раньше положенного срока. Пусть он и слишком тощий, чтобы рожать самому. Да и разделить эту радость было не с кем… А если бы не Стас, которого он случайно встретил в супермаркете, то его бы кроме врачей и вовсе никто не поздравил. Шаги замерли, потому Шаст всё же повернул голову и вздохнул, закатывая глаза, решив, что действие анестезии ещё не прошло. Его предупредили, что могут возникать галлюцинации, что пройдёт это к утру. — Вот и галюнушки подъехали, — улыбнулся он сам себе, прикрывая глаза. — Привет, — отозвался Попов, которого в свою очередь предупредили, что омега ещё слаб, а может и вовсе спит. — Ну привет. Только как-то глупо вслух разговаривать с самим собой, — Антон был полностью уверен, что его мозг так решил разрядить обстановку, — ну да ладно. Может станет лучше? — А ты попробуй, — Арсений улыбнулся, осторожно подходя ближе, не веря своим глазам, не веря вообще тому, что происходит сейчас. — Ну… у тебя теперь есть сын, поздравляю. Да. И он похож на тебя. И вкусы у него, кажется, как у тебя. Во всяком случае, во время беременности я питался исключительно по твоим предпочтениям. Потому что всё остальное мой организм принимать отказывался. — Надо же, как интересно, — продолжал улыбаться мужчина, замирая у изголовья кровати, склоняя голову набок, отмечая, что парень совсем слабенький, что кожа бледнее обычного, а под глазами залегли синяки. — И ты настоящий об этом никогда не узнаешь, — грустно добавил Шастун, глядя словно сквозь своё «видение». — Почему? Почему, Антон? — Потому что у тебя уже есть жена. И дочка. И вообще, ты настоящий ведь даже не поверишь, что всё это не подстава, не шутка или что-то в таком духе, что всё это — случайность, а не тщательно спланированный залёт, — вздохнул блондин закрывая глаза, — прости, но я всё же посплю. Мне теперь нужно будет много сил. Потому что теперь у меня есть Артёмка. И да, я назвал его Артём. И омега в самом деле засыпает, а альфа присаживается на стул, смотрит на парня и улыбается, тихо шепча: — Какой же ты идиот, Антошенька. Какой же ты идиот! — Чёйта? — сквозь сон уточняет Шастун. — Я развёлся. Задолго до. Ему больше ничего не отвечают. Да, собственно, какой смысл? Антону и в самом деле нужно выспаться. Да и Арсу отдохнуть. Завтра им предстоял весьма серьёзный разговор. — Вам пора, — тихо шепчет медсестра, — если хотите взглянуть на сына. *** — Да я правда не знал, Арс! — отбивается обиженно Стас, когда они сидят на его кухне уже под утро, — А если бы знал — запер бы вас в одной комнате, блять! И заставил мириться! Чуть не просрали проект из-за вас двоих. — Да как так-то?! Ты полгода с ним не общался что ли?! — возмущается актёр, наседая ещё больше, но чувствуя, что злости нет. Ни на грамм. — Ну да. Он игнорил звонки, изредка писал, что у него всё в порядке. А вчера утром я его встретил в супермаркете и охренел! Живот на лоб лезет, а он стоит себе такой, яблоки нюхает. Ну, тут бежать-то ему было некуда, я подошёл, поздоровался. Он занервничал, попытался слиться, а потом его и скрючило. Пришлось везти в больницу. А он всё причитал, что рано. — Это он тебе сказал, что это мой ребёнок? — не унимался Попов. — Неа, я как-то сам допетрил. Ты видел мальчика? — Стас дождался кивка и какой-то дурацкой, полубезумной улыбки, — Ну вот! Никаких же сомнений даже не возникло. А когда я спросил, кому Шаст строчит сообщение, только разродившись, он ляпнул, что счастливому папочке. Я даже и думать не думал, что он не тебе напишет! Уже даже обрадовался, что теперь смогу вернуть его в шоу. Только потом, когда ты мне написал, а в приёмном покое его родители замаячили, дошло, что ты не в курсе. — Хорошо, что ты мне написал, — усмехнулся Арсений. *** Утро было странным. Во-первых, очень хотелось есть, во-вторых, боль ушла и осталась непривычная за последние полгода лёгкость. А в-третьих… Антону казалось, что он сошёл с ума. Будучи уверенным, что он увидел сон, он теперь мучился от странного ощущения. И от пульсирующей в голове фразы. «Я развёлся». Голосом Арсения, с интонациями Арсения. Слишком правдиво. И при этом так иллюзорно. Его осматривают, помогают сесть, приносят завтрак и сообщают, что малыша сегодня тоже переведут к нему в палату, правда лежать кроха будет всё ещё в инкубаторе. Антон был рад и этому. Так ему будет спокойнее. — Привет, — знакомый голос заставляет Шастуна вздрогнуть и выронить телефон, — прости, я не хотел тебя пугать. — Ты..? Ты что тут делаешь? — сдавленно интересуется парень, округлившимися глазами глядя на Арсения, мать его, Попова, отца своего новорождённого малыша. — А ты? — усмехается Попов, а потом осматривается и легко хлопает себя по лбу, — Ах, да. Это же роддом, где тебе ещё быть. Антон затыкается, сжимается весь и дрожит. И теперь ночной разговор не кажется сном. Только от этого не лучше. — Не нервничай так, — мягко вздыхает Арсений, подходя к кровати и садясь на стул, — молоко пропадёт, чем будешь малого кормить? — Как ты тут оказался? — выдавливает из себя Шастун, всё ещё не зная, как реагировать. — Птичка на хвосте принесла добрые вести за минуту до моего вчерашнего концерта. Пришлось нестись сломя голову, — Арсений не знает, как заговорить, как спросить. Потому что борется с желанием придушить и зацеловать. — Арс, ты… я. Ты всё не так понял. — Но ты мне вчера всё объяснил, — кивает альфа, снова ощущая запах апельсинов, запах нового года. По которому он скучал, чёрт возьми! — Весьма доступно и просто. Только ты всё равно дурак, Тош… — Значит, я не спал… — кивает сам себе омега, насупившись, — это было нечестно с твоей стороны. — А с твоей честность прям-таки рекой лилась! — резковато парирует брюнет, глядя в зелёные глаза, понимая, что злится, понимая, что больше не отпустит. И дело даже не в ребёнке, не в обязательствах. Дело в том, что он любит. Почти с самого знакомства любит этого омегу. Омегу, который оказался слишком правильным, чтобы разбивать чужую семью после случайного секса. — Прости, — сдавленно шепчет Антон, опуская глаза, — я… я знал, что не имею права. И ты не обязан вовсе… — Я развёлся ещё до того, как мы с тобой переспали, просто так было удобнее, когда все знали, что я женат. Никакого лишнего внимания, никаких фанатов, пытающихся пробраться в личную жизнь. Прости, что не сказал сразу,— ещё раз говорит Попов, вздыхая, потирая переносицу, — Я, блять, башку себе сломал, когда ты исчез! А ты? Что ты сделал? Ты даже не попытался выслушать. — Ты мог приехать, раз так надо было, — огрызается Антон, сглатывая, — но ты мне весьма доступно указал маршрут моего следования в последнем сообщении. Арсений краснеет и резко встаёт, подходя максимально близко, обнимая худые плечи и зарываясь носом в светлые волосы. Вот теперь хорошо. Спокойно. Только бы Антон перестал так трястись. — Если ты не перестанешь дрожать, то Тёма останется голодным, — тихо шепчет он, улыбаясь, — успокойся. Я не ругаться приехал, дурень. Я приехал понять, что дальше. И извиниться. Антон замирает, сглатывает нервно, поднимая глаза на альфу, который так близко, который не пытается навредить. Скорее наоборот. На альфу, который был так нужен. Потому что ни с кем другим Антон не чувствовал себя так, как рядом с Арсом. В безопасности и покое. И та ночь… Ему было хорошо. В этом Шаст был уверен на все сто. Он помнил всё, что было наутро, смутно припоминал, что было ночью. Но он точно знал, что ему было нереально хорошо. Рядом с тем, кого он любил, пусть и не решался сказать об этом. — А что дальше? — неуверенно уточняет он, глядя осторожно и мягко, понимая, что по большому счёту сбывается то, чего он хотел, чего ждал, — Я не знаю. — Вернёмся в Москву, или можем поехать в Питер, тогда за Артёмкой будет кому присмотреть, пока мы будем летать на съёмки, — легко и уверенно отвечает Арс, поглаживая Антона по спине, успокаивая, — которые начнутся в сентябре, мы не приступали к новому сезону. — Арс, — тихо зовёт Антон, стараясь чуть отстраниться и заглянуть в лицо мужчины, — Арс, какие съёмки? Кто меня там ждёт? — Мы все, — улыбается Попов, — я, Стас. Дима с Серёжей, которые, кстати, вдвоём собрались на Ланку в отпуск. Они будут рады. Про Волю вообще молчу. Мне кажется, он больше всех по тебе скучает. — А ты? Ты скучал? — Очень. Если бы я знал, если бы не был таким твердолобым… Я бы приехал раньше. — Ты и так вовремя, — как заворожённый шепчет Антон, скользя влюблённым взглядом по лицу актёра, — я… я думал об этом. Я хотел, чтобы ты приехал, чтобы ты знал правду. Он так на тебя похож. — Я знаю, — улыбается Арсений, — я видел его вчера ночью. Такой крохотный. — Неправда, — фыркает Антон, улыбаясь в ответ, — он почти три килограмма. Для недоношенного это даже много. — Смотри, — Арс тянется за телефоном, быстро находя нужное фото. Чёрно-белое изображение, где крохотные пальчики обвивают его палец. Ничего больше не видно. Только это. У альфы в груди становится теплее, а Антон утыкается ему в плечо, тихо всхлипывая, пытаясь выдать что-то понятное, но выходит лишь сдавленный бубнёж, смутно похожий на признание в любви. — И я люблю тебя, Шастун, — тихо шепчет Арсений, целуя его в висок, — теперь вдвое сильнее.