***
Антон работает в магазине уже две недели, и все, на самом деле, не так плохо, не считая некоторых истеричных мамочек и вездесущих детей, спешащих схватить все, что не так лежит, и сунуть в рот. Иногда ему просто беспардонно пихали в руки грудных деток — понянчиться — пока их мамы, папы, дедушки, бабушки, дяди, тети, нужное подчеркнуть, выбирали необходимое. Бывали и случаи, когда малышей просто оставляли с ним, пока «я быстренько, на минутку буквально, нужно закупиться, тут рядом, мальчик, ну присмотри, тебе сложно, что ли». Что же, чтоб стать няней — пришлось и самому довольно быстро повзрослеть. Теперь же он брал в руки игрушки не для того, чтоб поиграться, а чтоб убрать на место и, приведя помещение в порядок, отправляться домой после отработанной смены. А потом… потом все поменялось с приходом одного человека. Дверь в очередной раз отворяется. Антон отрывает взгляд от бумаг, где как раз отмечал, какие товары стоит заказать, и сталкивается со взглядом светло-голубых глаз. Дыхание словно обрывается, когда он смотрит на силуэт пришедшего мужчины, в чьих волосах играет солнце, а в глазах отражается летнее небо. Высокий статный брюнет в белой рубашке словно сошел с обложки, и вот он, довольно улыбаясь чему-то, стоит на пороге небольшого детского магазина. — Здравствуйте, — неловко нарушает тишину Антон, выпрямляясь. — Привет… Антон, — читает он надпись на бейджике, и его голос… он красив. Действительно красив — ровный баритон, идеально заполняющий тишину. — Я… да, здрасьте, — неловко лепечет он в ответ, и мужчина по-доброму смеется, осматриваясь на стеллажи. — Антон, ничего, что на «ты»? — сразу уточняет он, и мальчишка тут же согласно кивает. — Могу попросить тебя подобрать мне какой-нибудь подарок для двухлетней девочки? — парень уже знает, что предлагать, ведь такие запросы звучат тут чаще, чем «здравствуйте», поэтому без предисловий жестом манит незнакомца идти за собой. — А вас… — Арсений, — Антон хотел спросить не имя, но все равно рад узнать его. Красивое. Ему никогда не встречались люди со столь редким именем. Благородное, от него веет какой-то интеллигентностью, что ли. — Какая ценовая категория интересует? — задает он изначальный вопрос, останавливаясь у одного из стеллажей и отворяя стеклянную дверцу ключом. За ней расположена недавно завезенная коллекция мягких игрушек для малышей — абсолютно безопасные и красочные пони, что еще нужно юной принцессе?.. — Все, что предложишь, — улыбается ему Арсений, заинтересованно наблюдая за тем, как Антон выстраивает перед ним самые интересные, на его усмотрение, модели. — Ну, смотрите, вот эти вчера поступили… как ваш, гм, ребенок относится к пони? — и протягивает большую лошадку мятного цвета с переливом к нежно-голубому. — Чем ярче — тем лучше, — Антон послушно кивает и вынимает кислотно-зеленую лошадку. — Какой кошмар, — очень искренне ужасается Арсений, держа протянутую вещь в вытянутых руках и глядя в ее фиолетовые глаза. Антон прыснул со смеху, поддерживая его точку зрения, и, наконец, нашел нежно-розовую, с белыми крылышками. — Дети фанатеют от этой модели, — добавляет юноша. Арсений внимательно осматривает игрушку, даже читает состав ее «начинки», а после согласно кивает. — Да, это подойдет. Отлично. Спасибо, Антон, — мальчишка спешит отвернуться и начинает складывать выложенных до этого на прилавок пони, пряча их за замком под витриной, только бы не показывать своих чуть румяных от смущения щек. Арсений оплачивает свою покупку и просит подобрать красивую упаковку, на что Антон тратит куда больше времени, чем обычно, потому что, «ну, эй, я могу провести тебе здесь экскурсию или станцевать, только не уходи, пожалуйста». Мальчишка и сам не знает, почему его так сразу цепанул этот ошеломляюще красивый мужчина, но этот взгляд голубых глаз — он словно магнит, причем настолько мощный, что, если попасться на него — уже никогда не избавиться. — Приходите еще, — с робкой улыбкой добавляет Антон, настолько искренне, сколько может, и Арсений улыбается в ответ, принимая из его рук большой картонный пакет с яркими птичками-колибри, внутри которого лежит коробка, обернутая в ярко-розовую фольгу. — Приду, — обещает Арсений, заливаясь смехом, глядя на покрасневшие щеки юноши. — Обязательно приду, Антон, — обещает он напоследок, покидая магазин с довольной улыбкой. Антон наконец полноценно выдыхает, расправляет плечи и, пробурчав себе что-то под нос, отчаянно бьется головой о сложенные на стойке руки. Зашедшая в этот момент женщина очень неуверенно делает шаг назад, обратно к выходу, и почему-то уходит из магазина, только глянув на этот рычащий комок под именем «Антон-я-не-умею-общаться-с-теми-кто-мне-нравится-Шастун».***
Проходит ровно пять дней с того-самого-дня, когда к нему приходил невероятный Арсений… просто Арсений. Голубоглазый, красивый и даже, наверное, милый… да, Антон считает его милым. Эти ямочки на щеках, когда он улыбался, желание выбрать лучшее для ребенка, да он даже попросил его красиво упаковать подарок… для двухлетнего ребенка… которому нет никакого дела до упаковки… Господи, какой же он милый! Антон чуть ли не скулил, что утратил такого мужчину, и проводил печальным взглядом очередного покупателя. На дворе вторник, а он уже устал и ждет выходных. Странно, что его вообще наняли, видимо, все, что называется, «по блату», потому что без своего хорошего друга, отец которого заведует сетью детских магазинов, никто бы даже не стал рассматривать его кандидатуру. Антону платили не так много, но достаточно, чтоб оплатить учебу в универе на последующие полгода, а потом… потом он придумает что-то еще. Дверь распахивается, пропуская в прохладное помещение немного теплого летнего ветра, и Антон, до этого сидящий на своем стуле, закинув ноги на край стола, давится водой, которую до этого пил из пластиковой бутылки. Он моментально сбрасывает ноги на пол, желая показать себя примерным мальчишкой, а не очередным раздолбаем, и немного обливается минералкой, когда видит на пороге того-самого-Господи-я-сейчас-в-обморок-упаду-Арсения. — Бог ты мой… — мужчина, услышав фразу от смутившегося в край юноши, смеется, закрывая за собой дверь. — Просто Арс, — отвечает он устаревшей шуткой, подходя к стойке, за которой теперь уже стоит Антон, отряхиваясь от воды, которая уже беспощадно впиталась в его серую футболку с рисунком компьютерной мышки. — Да-да, я так и понял, — отвечает ему мальчишка, прокашлявшись в кулак. — Что-то… подсказать? — Ага, — беспечно бросает Арсений, оборачиваясь на стеллажи. — Малой, кстати, понравилась игрушка, которую ты ей… а впрочем, ты уже и не помнишь, наверное… — Розовый пони с белыми крылышками, — выпаливает Антон, и сам удивленно округляет глаза, когда понял, что произнес это вслух. Блять, ну конечно он помнит эту тупую лошадь и этого сверхъестественно притягательного мужчину, пришедшего к нему впервые. — Ух ты, — восторженно произносит мужчина, неуверенно кашлянув. — Ребенок в восторге, в общем, — добавляет он, улыбнувшись уголками губ, и Антон не может удержаться, улыбаясь в ответ и снова предательски краснея. — А еще она каким-то образом раздавила свою бутылочку, и меня, вроде как, послали за новой, — добавляет он, бросая взгляд на стеллаж с пластиковыми бутылочками разных форм и размеров. — О, сейчас, — быстро спохватился Антон, проходя к тому самому стеллажу. — Вытянутую, сплюснутую? Побольше, поменьше? — уточняет он, уже заранее беря в руки несколько особо хороших, на его усмотрение, экземпляров. — Вот эта, вроде… — брюнет тянется к небольшой пластиковой емкости с крышкой в виде головы мишки, когда Антон одергивает его: — Эта нет. Легко разбирается, и мишку отцепить можно, а дети и маленькие детали… — Арсений согласно кивает, переводя взгляд на предложенные образцы. — Вот эта модель хорошая… — юноша протягивает вытянутую бутылочку среднего объема, с плоской крышкой, которую нельзя открепить, а разве что отодвинуть в сторону, и сверху она покрыта мягким резиновым слоем. — Пакуй, — соглашается Арсений, покрутив вещь в руках, осматривая подробнее.***
Арсений стал бывать в магазине довольно часто — то ему нужна была деталь для коляски, то что-нибудь из бытовых мелочей, один раз даже выбирали одежду, и он неведомым образом заставил Шастуна прикладывать каждую детскую майку к груди, чтоб Арсений мог сверить, насколько та подходит к зеленым глазам и светлым волосам, ведь его «ребенок», как он всегда описывал свою дочь (?), обладал точно такими же данными. — И снова я! — именно с такой фразой он приходит уже третий день подряд, а Антон счастливо улыбается, глядя в его искрящиеся добром голубые глаза. — Дай-ка угадаю… м-м, детская обувь? Нет? Развивающие книги? — Арсений заливисто смеется, проходя ближе и протягивая руку для рукопожатия, что также стал делать не так давно. И его руки… они идеально смотрелись в тонкой худой руке Антона. Серьезно, его пальцы так красиво обрамляли его собственную ладонь, усеянную кольцами, что Антону порой казалось несправедливым, что этот мужчина уже был обзаведен семьей. — А вот и нет, — он слегка пихает его локтем в бок за порцию легкого стеба в свою сторону. — Мне нужны детские смеси. — Вот это поворот, — нарочно-шокировано проговаривает Антон, и получает еще один тычок под ребра, добродушно смеясь и вытягивая вперед руки в капитулирующем жесте. — Какие хоть? — Э-э-э… — зависает Арсений, останавливаясь рядом с большой полкой самых разных каш, смесей, сладостей, супов и еще, еще, еще… и это все для детей! В самом деле, эти малыши — такие гурманы?! Он рассчитывал, что на полке будет стоять два, ну максимум три вида одинаковой чепухи, и он возьмет самую дорогую, но, кажется, тут их раз в десять больше, и он немного растерян. — Ясно, — качает головой Шастун, начиная брать с полки пачку за пачкой, пробегаясь по составу, и, если одобрял его, то протягивал коробку Арсению, ожидая одобрения или же продолжения поиска. — Повезло твоему ребенку с таким-то отцом, — робко делает комплимент мужчине Антон, беря в руки охапку из трех картонных коробков синего цвета, на которых они остановили свой выбор. — А?.. — Арсений читает состав каких-то мармеладок, не спеша идти за Антоном на кассу. — О, мой ребенок? Нет, Антон, Лизка — не моя дочка, — поправляет он, кладя мармеладки на место под звук падающих на пол коробок с детским питанием. У Антона в этот момент чуть ли ноги не подкашиваются, и он безвольно опускает руки, роняя все, что нес до этого. Губы приоткрываются в немом шоке, а Арсений неуверенно ткнул его пальцем в плечо, как бы проверяя, живой он там, или нет. — Тош, ты чего завис? — мягко спрашивает он, опускаясь на колени и собирая коробки, которые складывает в высокую башенку и поднимает. — Как… как не твоя? — шокировано шепчет Шастун, резко оборачиваясь. — Э-э, да я к племяшке на лето приехал, вот и балую ее, — неуверенно отвечает мужчина, поведя бровью. — А как родители… почему ты… — Детей баловать люблю, — усмехнулся Арсений, потянувшись свободной рукой к нагрудному карману и вынимая шоколадку, протягивая ее зависшему юноше. — Это вот тебе подарить хотел, — мальчишка тупо смотрит на обернутую в упаковку плитку шоколада, не в силах шевельнуться. Мужчина, какого хуя вы водили меня за нос, если нихера не заняты? — А вы, ну, семья, жена там, — пытается хоть как-то сформулировать Антон, но выходит крайне плохо. — Абсолютно свободен, — ухмыляется Попов, кладя шоколадку в карман брюк Антону, потому что тот, судя по всему, так просто брать ее не собирался. — Все ждал, когда ты спросишь, — парень теряется еще сильнее, и его кончики ушей уже не просто красные, а, наверное, пунцовые, когда он отмирает, снимая с себя оцепенение, и делает тяжело дающиеся шаги в направлении к кассе. Арсений молча следует по пятам и выкладывает перед ним детское питание, ожидая, пока Антон посчитает сумму. У мальчишки дрожат руки, и он еле набирает нужные цифры на калькуляторе. — Три детских смеси… — диктует вслух Антон, тяжело сглатывая и вынимая пакет. — И продавец в подарок, — Антон поднимает на Арсения ошарашенный взгляд и переспрашивает почти истерично звучащее в тишине «что?!». — Хочу тебя в подарок, — добавляет мужчина с легкой улыбкой. — Я же видел, как ты на меня смотришь… свидание, Антон. Я и ты, — медленно поясняет Попов, беря в руки протянутый пакет с покупками, и бросает на стол купюру. — Меня в подарок… — тупо повторяет за ним юноша, и его ноги действительно, блять, подгибаются от всех тех эмоций, что резко наваливаются на хрупкие плечи. Он хватается за край стойки, уже не красный, а совсем бледный, когда Арсений оббегает недлинную тумбу и подхватывает его подмышки, перехватывая за тонкую талию, помогая удержаться на ногах. — Ты чего, Тош… плохо? Что-то болит?.. — Сердечко, — не задумываясь, выпаливает Антон, когда его насильно усаживают на выдвинутый стул. Арсений неуверенно смеется, сжимая его руку. — Да. — Что да, Антон? — уже громче смеется Попов, садясь напротив, на корточки. — Да, меня в подарок, — кивает головой юноша. Арсений, довольно улыбаясь, привстает и тянется наверх, накрывая розовые пухлые губы Антона своими, впечатавшись в них нежным поцелуем, несильно сминая то верхнюю, то нижнюю, а Антон просто тает, охотно отвечая. Их история берет свое начало с летнего дня, трех детских смесей и одного красивого зеленоглазого продавца в подарок, и, кажется, она только начинается.