На крючке

— Подвинь свои кости, Уиттмор. Дай сесть. — Стилински, это мужская раздевалка, — раздражении и членораздельно, пытаясь достучаться до её тупой и неунывающей башки, процедил Джексон, и не думая подвинуться на скамейке. — Ты как бы немного девочка, — тут же усмехнулся он.       Стайлз долго и упрямо сверлила его усталым взглядом и, пропустив колкость о немного-девочке, сказала: — Я как бы немного в команде по лакроссу. — И? — Я уже задолбалась это объяснять всем подряд. Дела командные есть дела командные. Представь, что тренеру нужно сообщить что-то важное, а я в женской! Вот визгу-то будет, когда он туда завалится. — И? — Чувак, не тупи, не будь козлом и подвинь кости, — сморщив лоб, взмолилась Стилински.       Уиттмор не козел, подвинулся, и девушка плюхнулась рядом, четко напротив своего шкафчика и, вздыхая, вытянула ноги. — Ты сегодня какая-то вялая, — сухо заметил парень, на что она потерла переносицу и с улыбкой дернула рукой. — Всю ночь выслеживала вампира! — В Бейкон Хиллс есть вампиры?! — Уже нет…- отрезала Стайлз и принялась, наклонившись, распаковывать сумку, когда повела носом и принюхалась, — Чем разит?       Джексон взглянул на нее слишком высокомерно, с ленивым наслаждением, и Стилински занервничала. -Шкафчик свой проверь, — елейно, издевательски так, посоветовал молодой человек, скрещивая на груди руки и уже готовясь к шоу.       Стайлз подлетела к шкафчику мгновенно. — Нет. Нет, нет, только не это…- молилась она, открывая металлическую дверцу и выпуская в раздевалку ядреный трупный дух, от которого закололо и запершило в носу.       Смрад рассеялся по помещению быстро — с другого конца послышались возмущенные возгласы и, кажется, кого-то вырвало, но Стайлз с Джексоном были уже привыкшие к таким запашкам. Девушка всего лишь замерла в ступоре — на дверце на крючке для курток висел сложенный втрое розовенький и бледненький человеческий кишечник. С него капало на пол кровью и слизью, и вообще он был таким не презентабельным и выцветшим, что вызывал скорее спазмы живота. Стайлз, тупо разглядывая находку, хотела смачно приложить себя ладонью по лбу, потому что рядом с кишечками была приклеена записка: «Самое вкусное для любимой Стайлз. С любовью, Кевин (тот вендиго, который хотел съесть твоего отца) »       Джексон заржал громко и неприлично, валясь на лавку и подхватывая живот, а вот Стилински было совершенно не смешно.       Девушка еще месяц назад просекла, что в какой-то момент в неё по влюблялась куча сверхъестественных существ, и ей это даже льстило. Она смеялась, когда находила на крыльце дохлых птиц и мышей от оборотня-кота или пламенный привет от очередного цербера, но когда стали появляться такие подарочки, Стайлз была готова лезть в петлю. — Мнда, это уже перебор, — тихо пробормотала девушка, прикрывая дверцу, чтобы никто не заметил подвешенный кишечник, — Подарки — это, конечно, хорошо, маразм — плохо…и воняет. И тупо. И совсем не романтично! — Что все они в тебе находят? — Стайлз удивленно вскидывает брови, пока Джексон это говорит, откидывает ее задумчивым взглядом и встает рядом с ней, — В тебе же нет ничего особенного… Или? — Что? — усмехнулась Стилински, — Хочешь проверить? Стаилз, затаивая внезапно сбившееся дыхание, в какой-то мягкой тягучей неге наблюдала, как Джексон с вызовом, с косой узкой ухмылкой всматривается в её лицо и приближается медленно, скользящим шагом. -О, я могу проверять и проверять…упорно и качественно, — глухой хрип на ухо, согревая дыханием, и Стилински опускает глаза, совсем по-девичьи. И вдруг неожиданно взмахивает ресницами и впивает острый сверкающий взгляд в самоуверенное лицо Уиттмора, и тот ошеломленно замирает. Острый взгляд не режущий, не злой, а по-женски острый, лукавый и вероломный. И Джексон теряясь в этих пронзительных глазах, поймал себя на мысли, что перед ним совсем не «немного-девочка». Стайлз усмехнулась, сверкнула глазами и уверено, но тихо добавила: — Учти, кусочки трупа и прочую живность в своем шкафчике я не потерплю.       И ушла, своей быстрой приседающей походкой, при этом, умудряясь покачивать бедрами в коротких шортиках довольно соблазнительно, как показалось Уиттмору.       Джексон всегда считал, что Стилински лишь нелепое недоразумение, вечно болтающееся под ногами, вечно радостное и позитивное, лепечущее какую-то ересь. Нелепое создание с этими неряшливыми, спутанными волосами, которые было бы так легко накрутить на ладонь, сжать и потянуть, чтоб эта девчонка прогнулась с глухим стоном, задирая голову и приоткрывая свой глупый упругий рот, размыкая кольцо полных губ и смачивая их блестящей слюной.       Джексон сглотнул и в каком-то туманном оцепенении вытер вспотевшей ладонью испарину со лба и восхищенно вздохнул. И тут же закашлялся от трупного духа, ударившего в нос, и сжал ноздри пальцами, осознавая, что все еще стоит возле ее шкафчика и как малолетка истекает слюнями по соблазнительной попке в коротких шортиках.