Твой ответ...

Струны арфы трепетали от едва заметных касаний по ним быстрых пальцев исполнителя. Звуки "Лунного света", который я привык слушать исключительно в фортепьянном исполнении, пробирались прямо под кожу, заставляя мое сердце мучительно томиться в тесноте тела. Стройный парень казался мне неотъемлемой частью инструмента, что обычно изображался лишь в нежных женских руках. Но он... Я сидел достаточно близко, что бы видеть тонкие струйки пота, которые влажной дорожкой очерчивали выпирающий кадык, стекая все ниже к белой рубашке. Готов поклясться , что белая ткань уже прилипла к его изящному телу, но классический пиджак укрыл эту деталь от моего жадного взора. И только когда закончилась мелодия, а зал разразился овациями, я понял, что не будет больше в моей душе уголка, где бы не существовало мыслей об этом человеке, что подарил залу одно из великих сокровищ этого мира - свою смущенную улыбку. «Агх, какого ж черта!» - ругался я, пытаясь выбраться первым из толпы, спешащей к буфетам. Плана действий еще не было, если только не считать планом мою надежду перехватить музыканта на выходе из закулисья. Наконец, я выбрался и быстро отошел к окну, где было посвободнее, стараясь сориентироваться в большом здании театра. - Ты глянь на название! – громко разразилась смехом стоящая рядом женщина, - «Совокупление под вишней»! - А кто исполняет? - пискнула ее спутница, склонившись над брошюрой, почти считывая написанное своим носом. Погодите, у них в руках брошюра с номерами и исполнителями! Это значит, что я смогу быстро найти его! Нужно только было добыть нужную мне бумажку, но на кассе их уже не осталось. Ну что ж, первое воровство в моей жизни произведено в целях не то что бы благих, но вполне достойных упоминания в романах. Среди многих имен на засаленной брошюре, которую мне удалось умыкнуть из под носа тучной дамы в буфете, я тщетно пытался выискать имя того чуда, что явилось прямо перед антрактом. Но, конечно же, это была самая глупая затея, которая только могла занять мою голову. Матушка моя, ставшая невольной соучастницей в убийстве моего спокойствия, разговаривала со своими подругами. А я пустился, как говорится, во все тяжкие, пытаясь выцепить в толпе либо темную макушку, либо того, кто мог бы знать о ее местонахождении или хотя бы имя. Сжимая в руке мой воровской трофей, я протиснулся к гардеробу. Благо, что никому не пришло в голову покидать такое чудесное представление, так что старушка-гардеробщица, сидела в кресле, почитывая какую-то потрёпанную книжонку. - Извините… - было неловко отвлекать человека от чтения, но… - Да, молодой человек, вам курточку? – Она начала уже подниматься со своего места, но я жестом остановил ее. - Нет. Мне бы парня. – За свои слова мне стало неловко, но гардеробщица двусмысленности не уловила, так что я быстро продолжил. - Артисты в этом же гардеробе раздеваются? Получив утвердительный кивок, я постарался как можно подробнее описать арфиста, но в этом не было смысла, так как исполнители все были не местные и никого из них она не знала. Театральный звонок заставил меня прервать поиски и вернуться в зал, в надежде еще раз увидеть арфиста. Но спокойно наслаждаться музыкой мне не удавалось - то я придумывал к кому еще стоит обратиться с расспросами, то корил себя за то, что прослушал как его объявляли, то предавался сладковато-горьким мечтаниям. «Я просто хочу тебя. Обнять, поцеловать, или взять и слиться с тобой в один вожделеющий сгусток. Я сделаю все, что ты только попросишь. И я не знаю... совсем не знаю, что мне делать с этим.» - мысленно обращался я к музыкальному ангелу. Почему-то мне казалось совершенно естественным испытывать такие чувства, но крохотный червячок рационального мышления методично обгладывал розовую поверхность моих мечтаний, которая, словно Гидра, на месте его укусов расцветала с новой силой. Ах, ведь это любовь с первого взгляда. Да, любовь, а не обычное желание. И я готов признаться ему хоть сейчас, только бы увидеть его, только... Да, именно его я и увидел. Он сидел близко к сцене. Мое сердце болезненно трепетало, словно свободолюбивая птица в клетке. Утихало ненадолго и вновь стремилось разрушить ребра, когда он поворачивался к старику рядом и с широкой улыбкой что-то говорил ему. В этот момент я больше всего на свете желал увидеть эту улыбку, обращенную ко мне. В крайне тусклом освещении и в тех редких бликах, что скользили по его силуэту, он казался светящимся. У меня был последний шанс попытать удачу. И я им воспользовался после концерта. Коридоры были похожи на длинные тоннели, освещенные лишь тусклыми светильниками с дешевой позолотой, не дававшими густой тьме полностью поглотить эту часть театра. А я, словно мальчишка, несся по одному из них, совсем забыв о приличиях. Ну кто, скажите мне, будет бегать в театре? Пролетев мимо служебного выхода, повинуясь указаниям старушки-гардеробщицы, у которой я догадался спросить о расположении гримерной, я чуть ли не выломал старенькую дверь, за которой, судя по всему, скрывался единственный человек, способный превратить мой душевный трепет в нескончаемое блаженство. Дверная ручка была шершавой и прохладной. Дверь, поскрипывая словно старушка, отползла в сторону. - Эм, извините... Комната была более, чем просторная, с белоснежным потолком, в который переходили не менее белоснежные стены, перекрываемые высокими стеллажами с какими-то книгами и тетрадями вперемешку с различными фигурками. Белый тюль, обеспокоенный порывами вечернего теплого ветра, колыхался, цепляясь за листья цветов, что в огромных горшках стояли возле окон. Я быстро осмотрел присутствующих, пробегая взглядом по глубоким морщинам на их лицах. - Ну что вы, юноша, - обратился ко мне тучный мужчина, старательно полирующий свой саксофон. - Чего вы хотели? Его улыбка заставила меня почувствовать себя немного лучше. Что ж, Намджун, ты уже близок. - Сегодня выступал молодой арфист. Вы не знаете где его можно найти? - тихо спросил я, подавляя желание просто вытрясти из мужчины интересующую меня информацию. - А-а-а-а... - как-то странно усмехнувшись, протянул мой собеседник, - Сокджин... Он вышел ненадолго, так что можешь подождать его здесь. Я кивнул и быстро нырнул в засаду из растений на маленькую табуретку, почти в самом углу комнаты. Мужчина отложил инструмент и вступил в беседу со старушкой в вызывающе ярком зеленом платье. А мне оставалось лишь терпеливо ждать. Из соседних комнат, во всяком случае мне так казалось, просачивались звуки фортепьяно. Джин. Опустив голову, скрывая лицо от нежелательных свидетелей, я шепотом произнес его имя. Слетев с моих губ, оно породило сотни мурашек, взбудораживших мое тело. Его имя обжигало горло, как одноименный вид алкоголя. Старушка-дверь вновь возмущенно проскрипела, явно не довольная таким количеством посетителей, а я опасливо выглянул из своего импровизированного укрытия, готовый вновь спрятаться в любой момент. Но зачем прятаться от того, чего ты так жаждал? Именно этот вопрос я должен был задать себе, но вместо этого я немного согнулся, стараясь собрать капли храбрости, оставшейся после моих усиленных попыток найти Джина, и наконец... познакомиться? - Сокджин! - знакомый мужской голос пронесся над моей головой. - Ты чего так долго? Поклонники ждут! Последние слова он произнес явно с легкой усмешкой, но понять, кому адресован этот тон из моего положения истинного разведчика было невозможно. - Поклонники? – произнес парень, поворачиваясь в сторону моего убежища, - О! Дайте хоть посмотреть на вас. В голове стоял лишь серый туман, обволакивающий весь мой разум, старательно скрывая от меня самого остаток здравомыслия, но я заставил себя встать. - Я хотел бы поговорить наедине, - четко произнес я. Контраст уверенности в голосе и подгибающихся ног поразил меня, ожидавшего услышать блеянье козленка вместо собственного голоса. Но Джин лишь кивнул и повел меня куда-то в глубины здания. Он был уже без пиджака, так что я, борясь с волнением, шел сзади и любовался на его широкую спину, скрытую за тонкой белой тканью. Но даже она не могла скрыть прекрасное тело, то и дело мелькающий соблазнительный силуэт, проявляющийся лишь при определенных углах в свете тусклых светильников. Мой серый туман в голове отступил, открыв место для хаоса мысли, в котором сплетались мои страхи и фантазии в единый пульсирующий клубок, рождающий лишь жар и легкую боль в голове. Но резкий порыв ветра заставил меня вернуться в наш мир. Мы вышли в безлюдный внутренний двор, единственным украшением которого являлся убогий куст роз над старой урной. Арфист повернулся ко мне сцепив руки за спиной, так что я залюбовался его талией, грудью, плечами... Взгляд жадно осматривал каждый миллиметр его тела, запечатляя в памяти как можно подробнее. - Ну, так что? - было видно, что ему самому не терпелось узнать о причине моего желания уединится. А вот мне уже не особо хотелось ему говорить. И я, как самый настоящий дурак, просто пялился на него, словно турист на достопримечательность. Джину мое любование пришлось не слишком по душе, я уже чувствовал, что он вот-вот скажет, что я странный и уйдет. Но я еще не знал, что сказать. - Ваша игра... - начал я, судорожно подбирая слова, которые вываливались у меня из головы, словно шпаргалки у неуклюжего ученика. - Я никогда не слышал такого исполнения. Мне на секунду показалось, что лицо его засияло. Он улыбался мне. Только мне. - Это же был Дебюсси? Я очень люблю эту мелодию и то, как вы играли, и вы сам... – парень внимательно смотрел на меня, чуть покачиваясь на маленьких каблуках темных лакированных туфель, словно подбрасывая солнечные блики на их носках. Я сглотнул: - Вы пробудили те чувства, о которых я мог лишь читать. Теперь я смотрел ему в глаза. Будь, что будет.