Ослеплён тобой

Как же всё-таки раздражает эта школа: ученики, учителя, уроки, правила, задания — всё это действовало мне на нервы. Будто меня колышет, как найти синус угла XYŇ, какой дебил будет хвастаться такими «важными» познаниями. Может, я вообще хочу сбежать отсюда. Друзей, как таковых, нет, каждая собака меня знает как мелкого воришку, да и особые привилегия отсутствуют. Сомневаюсь, что из меня выйдет что-то толковое, если только наркоту по дешёвке кому-нибудь впаривать. От таких мыслей совсем тошно становится. Незаметно выхожу из класса, чтобы покурить, так хоть усмирю поток своих мыслей о будущем. Выйдя из школы, я направился к дереву, что в полукилометре от школы, вряд ли кто-то спохватится меня искать. Я не знаю, почему я постоянно иду к этому дереву, оно такое дряблое, облезлое, уродливое… Может это что вроде судьбы, мой талисман удачи, хотя я даже не верю в эти мистические вещи, особенно в удачу. Мне в этой жизни никогда не везло. Возможно, всё моё везение уходит на то, что остаюсь живым в этом городе; по неизвестной причине, каждый год умирают несколько подростков, до меня же смерть ещё не добралась. Уже подходя к месту, я достал пачку дешёвых сигарет и потрёпанную зажигалку, но тут же резко остановился. Меня напрягли странные звуки, доходившие от дерева, похоже кто-то плакал, словно он самый несчастный человек на планете. Не то чтобы мне очень хотелось помочь и успокоить этого человека, но воющие звуки какого-то нытика меня никоим образом не прельщали. Я подошёл поближе, могу с точностью сказать, что это парень, и, кажется, я его знаю, только не удалось вспомнить наверняка. Я подошёл к парню из-за спины и постучал по плечу, но от неожиданности одёрнул руку, когда он обернулся. Это был Ник Оппер — шестёрка, мальчик на побегушках. Так его называли, или по фамилии, у шестёрок не должно быть имён. Без побоев не обходилось и дня, но он оказался настойчивым и терпел, зачем-то, даже не жаловался. Как оказалось, он приходил сюда выплакаться. Я его не жалел, но и как с говном не обходился, для меня он был парнишкой, у которого можно было запросто списать домашку. Чёрт, а я ведь не лучше остальных, так же использую, аж стыдно за себя стало. — Эй, Оппер, ты давай…прекращай это, всё-таки не один тут. — А, да, извини, я не знал. Я просто… О, я тебя знаю, ты же… Ну, ещё бы он не знал. Двукратный чемпион по плевкам в длину, рекордсмен по выкуренным сигаретам, и уж точно никто не сравнится со мной в количестве сбежавших учителей из нашей школы по моей вине, я чуть ли не знаменитость. -…Слушай, погоди, ты всегда здесь сидишь и страдаешь? — похоже я прервал его монолог, где он перечислял все мои достоинства. Стало как-то не по себе от того, что он помнил каждое моё приключение, как больной фанатик. — Что?.. Ну… я бываю здесь иногда…пару раз в неделю…да, прихожу сюда сразу после уроков, —мямлил он, вставая с травы. — Так ведь уроки всё ещё идут. Неужели ты сбежал? Я думал тебе слишком страшно делать что-то в таком стиле. Он поднял голову, его лицо было мокрым и красным, а глаза были безумно красивыми. А это нормально, что я считаю его глаза красивыми? Да что б его, он словно приковал меня взглядом. Почему-то бирюзовый цвет его глаз притягивал меня. — Оппер, ты что, мать твою, творишь? — Ох, извини, тебе же не нравится моё заплаканное лицо, — он снова был готов рыдать. —Стой, хватит, не плачь больше, всё будет хорошо, давай что-нибудь сделаем или…—не успел я договорить, как его ноги подкосились, и я подхватил его руками, для взрослого пацана он был довольно лёгким. Он не собирался переставать плакать и снова упал на колени, я присел рядом с ним. Пока моё плечо намокало, я всё думал о глазах Оппера, я и представить не мог, человека с таким цветом глаз, он словно с другой планеты. Я ведь до этого не замечал, может, потому что мы с ним мало пересекаемся. Так ведь ещё загипнотизировать меня хотел, не знаю, что это было, но я определённо хочу любоваться этим вечно. Что-то я глупость сказал, разнежился. Ругая и проклиная себя за свою тупость, Оппер уже успокоился и больше не прижимался к моей руке. Он быстро вскочил, поблагодарил меня и убежал. И всё. Вся магия исчезла, не могло же мне показаться. Такое и не забудешь теперь, неужели это из-за слёз. Только так можно наблюдать такой оттенок. Значит надо сделать так, чтобы он снова заплакал. Плакал и смотрел только на меня. Потому что я первый это заметил, только мне и можно смотреть. Мне надо как-то довести его до слёз. Задирать? Унижать? Избивать? Но я ведь не такой. Это же могут сделать да меня. А я буду подставлять своё дружеское плечо. Получается и я не при делах, и ему не скучно будет. И так продолжалось в течение нескольких недель. Его доставали, он плакал рядом с деревом, я приходил к нему. Он даже считал меня своим другом, возможно, так и было, но я преследовал свои цели. Тем более, если что-то нравится, то почему бы не насладиться этим сполна. Мы даже не разговариваем, нам это и не нужно. Паренёк плачет взахлёб, а я очарован его глазами. Никогда бы не подумал, что это будет доставлять мне удовольствие. Однажды мне ни с того ни с сего захотелось поговорить, просто потрепать языком. И неожиданно для себя спросил: «А ты меня любишь?» Спросил, как говорится, без задней мысли. Любовь между семьёй, друзьями или кем-угодно, но я не имел ввиду возлюбленного. Только спустя несколько секунд неловкого молчания до меня дошёл весь смысл моих же слов. Я не спешил оправдываться, а вдруг он не услышал, раз молчит. Неловкость перерастала в напряжённость, и стало совсем невмоготу, почему-то его молчание меня выбесило: —Эй, я тебе вопрос задал! Или ты оглох? Я тут значит сижу с тобой, нянчусь, а тебе рот лишний раз лень открывать. Может ты меня и за человека не считаешь!.. —…люблю… Ник произнёс это очень тихо, но я расслышал. Чувствую себя маленькой девочкой, которой в любви признались. Из-за какого-то парня я в ступор впадаю, когда-то я был королём хулиганов. —Ну и люби на здоровье! —выпалил я и убежал в неизвестном направлении, оставив Ника одного. На следующий день его не было в школе. Я был уверен, что он уже у дерева, хотя его никто не обижал, он всё равно там плачет и ждёт меня. Перетерпев все уроки, быстро добрался до дерева, но его там не было. Стало обидно, и горько, и я злился. Какого хрена его нет! Я приходил каждый грёбанный день, ждал его, искусал все губы в кровь, а заодно и ногти. Приходил и ждал, и ждал, и ждал. Мне в этой жизни никогда не везло. Возможно всё моё везение уходит на то, что остаюсь живым в этом городе. По неизвестной причине, каждый год умирают несколько подростков, до меня же смерть ещё не добралась.