***
Физика — это наука о перемещении тел в пространстве, но она все еще не может ответить на вопрос о смысле жизни. Джиллиан — тоже. Когда она в очередной раз задумывается над этим, стрелка часов переваливает далеко за полночь. У неё есть целый этаж, и, удивительно, но она слишком сильно скучает по их старому маленькому чердаку. Потому что Гилберт была там, всегда мельтешила перед глазами и смеялась над глупыми шутками Хольцман. Сейчас здесь лишь она. И чертовы мигающие лампочки. «Я — Эрин. Через „Э“. Как в „это все, что тебе нужно“» Звук, который издает крестовидная отвертка, падая на кафельный пол — не самый приятный в жизни Джиллиан, и она ругает себя за то, что слишком порывисто развернулась, зацепив инструмент локтем. Глупая, глупая, это ведь могла быть и не отвертка. Аппаратура все еще нестабильна, если она допустит ошибку, а Гилберт будет в здании… Пора научиться складывать инструменты в ящик. А здесь, возможно, понадобится еще пара предохранителей.***
У Гилберт очень красивые глаза, приятный голос и завораживающий смех. Джилл шутит и шутит лишь для того, чтобы еще раз услышать его. Она все еще пугает Пэтти, а Эбби до сих пор закатывает глаза, но Эрин даже не злится. Украдкой поглядывает на Хольцман, пытается сдержать улыбку, но все-таки криво ухмыляется и издает смешок. И Джиллиан расслабляется. Руки дрожат и на какое-то мгновение перестают слушаться, а в глазах все плывет, потому что эта улыбка… Хольцман не может продолжать работу в таком состоянии. Она заваливается за стол, практически залпом выпивает кофе, принесенный Гилберт, и нечаянно доедает чужой пончик. Когда два взгляда надолго задерживаются друг на друге, Джиллиан вполне уверена в том, что все эти гляделки — не просто гляделки. Но она никогда не была сильна в психологии. Когда Пэтти дает ей подзатыльник за съеденный пончик, словно нашкодившему котенку, Джилл, наконец, понимает: никакой взаимности здесь нет. И не может быть. Ей далеко до Эрин. До красивой, очаровательной Эрин, которой, вообще-то, нравится Кевин. Она думает, что так и должно быть.***
Дождь стучит по карнизу слишком сильно, нагоняя дикую тоску. В этот раз Хольц не спускается по пожарному шесту, но под удивленные взгляды друзей идет по ступенькам. И молчит. А в глазах пустота. Пустота и горечь, словно ураганом вынесло все самое светлое, что было в душе. В кармане её огромных штанов теперь покоится маленькая фотография, сделанная без чужого разрешения. Чтобы Эрин всегда могла быть рядом. У Хольцман коллапс. Она считает, что это слово как нельзя лучше описывает её состояние. Коллапс в физике — это катастрофически быстрое сжатие крупной звезды после исчерпания её внутренних источников ядерной энергии. В медицине: внезапная сердечно-сосудистая недостаточность, с потерей сознания и угрозой смерти. И есть особое значение этого слова. Джиллиан сама придумала его, чтобы было понятнее, что творится в её душе. Коллапс Джиллиан Хольцман — это Эрин Гилберт. И Джиллиан аккуратно проводит пальцем по фотографии в кармане. *** Хольцман любит физику. Первый закон Ньютона гласит: если на тело не действуют силы, то данное тело находится в состоянии покоя. Джилл все еще удивляется тому, почему даже элементарный закон инерции интерпретируется ей как нечто, связанное с любовью. Слова, вырванные из контекста, быстрые наброски в блокноте рядом с чертежами прототипа новых ранцев. Блокнот позже помещается под замок, дабы пара лишних глаз не наткнулась на эти записи. Третий закон Ньютона описывает взаимодействие двух материальных точек… Джиллиан захлопывает книгу по физике, тяжело выдыхает, постукивает пальцами по твердой обложке. Но от этого нет никакого прока. Она знает всю книгу наизусть. Энергия любой замкнутой системы при всех процессах, происходящих в системе, остается постоянной. Все тела притягиваются друг к другу с силой… Кулак тяжело опускается на книгу. От этого звука находящаяся в лаборатории Эбби вздрагивает и раздраженно пялится на Хольцман. На всегда спокойную, собранную и уравновешенную Джиллиан, которая последнее время ведет себя так, будто побывала в аду и вернулась, прихватив с собой пару чертей в загривке. У этих чертей есть имя. И оно очень красивое. Отложив свои черновики новой книги на ближайший стол, Йейтс разворачивается и медленно идет к Джилл, наблюдая за мгновенным изменением эмоций на её лице. Злость быстро сменилась раскаянием и осознанием всей своей беспомощности. — Мы обе знаем, что так продолжаться больше не может, — мягко говорит она, опираясь руками о стол, за которым сидит растерянная девушка. — Есть только одно решение, Джилл. Тебе нужно поговорить с ней. Оставив Джиллиан смотреть себе вслед, Эбби забирает черновики и спускается вниз, совершенно забыв о том, что именно хотела прихватить из лаборатории. Эбби права. Как всегда права.***
Джиллиан пьяна, и сейчас ей совершенно не хочется быть ученым. — Эрин, — Хольцман натягивает на себя дружелюбную улыбку, когда останавливает Гилберт прямо у дверей её кабинета. Гилберт же внимательно следит за каждым действием девушки, и на какую-то секунду ей кажется, что она понимает все внутренние метания Джиллиан, но уверенность тут же растворяется призрачной дымкой где-то на улицах Нью-Йорка. — Хольц, — Эрин возвращает улыбку, нервно поправляя прядь волос тонкими пальцами. Джиллиан теряется сразу же. Сердце подскакивает к горлу, мешая нормально дышать, кровь несется по венам, приливая к щекам. И она задыхается. — Ты помнишь закон сохранения энергии? — вопрос получается слишком глухим, голос дрожит, а шутки, которые могли бы разрядить атмосферу, не лезут в голову. Незаметно вытерев влажные ладони о штаны, она натыкается на фотографию, непроизвольно чертыхается сквозь зубы, и в конечном итоге отводит взгляд. Чуть пошатывается, пытаясь стоять ровно. — Разумеется, я же физик, — Эрин легко кивает в ответ, метания Джиллиан приводят её в тупик. Прежде, чем Гилберт могла бы озвучить формулировку, Хольцман быстро мотает головой, подходит ближе и прижимает палец к её губам. Пребывая в легком шоке и замешательстве от действий блондинки, Эрин молчит. — Когда учительница объясняла мне принцип закона сохранения энергии, я никак не могла вникнуть. Я ненавидела точные науки в школе, но её фразу запомнила на всю жизнь, — убрав палец от чужих губ, Джиллиан неловко улыбнулась, сунула руки в карманы и качнулась с пяток на носки. В голове все смешивается, и ей решительно наплевать, что за глупости сейчас польются из её рта. — Вся энергия Вселенной присутствовала в ней с самого начала и останется до тех пор, пока Вселенная будет существовать. Эрин сморгнула раз, другой, и только после этого смогла начать нормально дышать. — Как думаешь, применимо ли это только к Вселенной? Или, может быть… может быть, существует любовь к определенному человеку — настоящая любовь, а не химический процессы, описываемые биологами — которая сидит в тебе с рождения и выползает лишь когда ты встречаешь того самого человека? И любовь эта длится до самого последнего заката, не исчезая никуда, но, на самом деле, никогда и не появляясь. Внезапно Гилберт рассмеялась. Негромко и неуверенно. — Это применимо абсолютно ко всему во Вселенной. А еще все это настолько чертовски глупо и ненаучно, Джилл. Что-то обрывается внутри, когда она различает насмешку в голосе Эрин. Но потом Гилберт пользуется чужим трюком сама, делает шаг навстречу, пальцем приподнимает подбородок Джиллиан и мягко целует в губы. Долго смотрит прямо в испуганные голубые глаза. — Но приведения — это еще глупее. И ты прекрасно знаешь, чем мы сейчас занимаемся. Хольцман отпускает. Она радостно улыбается, и весь выпитый алкоголь вдаривает в голову с двойной силой. — Это хорошо, — тихо шепчет Джилл. — Хорошо. И Эрин отвечает так же тихо: — Да. Это прекрасно. Кажется, Джиллиан Хольцман, наконец, знает ответ на вопрос о смысле жизни. Джиллиан может ответить на него безо всякой физики. Смысл жизни — это любовь.