Опасная мелодия

Выйдя из лавки со сладостями, я присмотрел себе уютную скамеечку недалеко от того магазинчика, куда отправился Сережа. Интересно, что за сюрприз он мне собирается покупать в магазине с носками? Я невольно улыбнулся своим мыслям. На небе начали сгущаться тучи. «Кажется дождь собирается», — подумалось мне… Хотя где-то я это уже слышал. Рядом на скамейку присел какой-то мужчина. На пару секунд что-то неуловимое меня в нем насторожило. Но я тут же отбросил все эти мысли. Докатился, параноик, после похищения уже во всех незнакомцах бандиты мерещатся! Чтобы отвлечься, я решил полюбоваться на ту самую башенку с часами. Двойственное у меня к ней чувство, право же, с одной стороны вроде и картины спас от негодяев… Вроде как герой… Ну, а если с другой зайти — сам же их и помогал воровать!.. Я горько усмехнулся и вдруг заметил, что этот мой сосед пристально на меня смотрит… Хотя, может не на меня? Я кивнул и улыбнулся… На всякий случай. — Эта башня ведь и для тебя много значит? — вдруг тихим, усталым голосом спросил мужчина. Я огляделся по сторонам — никого кроме нас двоих. Значит, он и вправду обратился ко мне. Но мы, на секундочку, даже не знакомы. Но и лгать я не умею… Вернее, почти не умею (там в машине это была вынужденная мера, иначе бы нас с Сережей неправильно поняли). — Да, Вы правы, для меня тоже… Вот только не могу пока определиться, что она у меня вызывает: гордость и улыбку или горечь и стыд! Я всмотрелся в лицо незнакомца, пытаясь найти хоть одну знакомую чёрточку… Но нет… — О, стыд… — он будто понимающе вздохнул. — Когда-то и у меня… Вызывало. Сейчас только светлую память. О любви. Я влюбился, ночью, стоя под башней… — и снова вздох. Казалось, будто этот старый — а он был даже слишком явственно старым, хоть и не дряхлым — человек безумно хочет рассказать свою историю. Непременно. И непременно мне! Любовь! Кому как не мне выслушать его. Как же мне знакомо это чувство! — Знаете, а ведь я вас понимаю. Знаю, что такое влюбиться раз и на всю жизнь. Правда у меня это случилось вовсе не в столь романтичной обстановке… — я вздохнул и понимающим взором оглядел мужчину. — Расскажите мне вашу историю, пожалуйста. — Это было летом. Шесть лет назад, — задумчиво глядя в сторону башни, начал он. — Я… Что и говорить, в городе я чужой, — говорил он медленно и по-английски, но без ошибок, — к тому же — старик. Здесь не очень-то развернешься. Полиция, Стамп, последнее время и странные учёные… И всюду мошенники! Муть на душе была. Думал, в тот год и умру, и тут, знаешь… луч. Прекрасный серебряный луч надежды… — и новый вздох. Верно, ему и дышать-то непросто было… Я сел ближе и положил руку ему на плечо. В груди все сжималось от дикого сочувствия к этому человеку с такой тяжёлой судьбой. Чужой. Я ведь тоже здесь чужой. Я сам не заметил, как перешёл на английский. — А ведь я тоже здесь стал жертвой мошенников. А уж со Стампом связана целая история, — я вздохнул, вспоминая того наивного «Серебряной мальчика» с собакой, готового помочь таким «добрым» и улыбчивым борцам с несправедливостью. Но тогда мне нечего было терять, а сейчас все иначе… — Да… С ним, — вдруг шепотом произнёс мужчина. — С ним. Он сидел там, внизу. И его банда ломилась всюду. Но башня жила. И на её вершине он стоял. Мальчик… В лучах солнца. Такой прекрасный… Я не успел сказать и слова, но видел… И уже никогда не забуду. У меня перехватило дыхание. Мальчик… Какой мальчик?! Он что, обо мне? Этот мужчина меня тогда запомнил? И я решился спросить: — Скажите, а собака… С мальчиком там на башне был пёс? — Был. Верно. Я потом узнал… Безумно завидовал Громову. Верно, этот мальчик любит его больше, чем звезды на небе… — И сейчас любит. Больше, чем все звезды вселенной, — щёки начали пылать, но врать… Увольте… — Больше него, разве что… Я запнулся и, чувствуя как краска заливает лицо, спрятал его в ладонях. — Да… — совсем тихо выдохнул он, будто не заметив. — Я знаю. Послушай… — что-то явно тяжёлое опустились на мои колени. — Я… Сделал её. Тогда, давно. Это было вдохновением. Таким, какого у меня никогда больше!.. Я взял в руки и залюбовался. Музыкальная шкатулка… Редкой красоты… Уж я-то знаю, что такое порыв творческой души. Очень захотелось отблагодарить его, а ещё узнать хотя бы имя. — Простите, а как вас зовут? Меня Элек, — я протянул руку и открыто улыбнулся. — Чем я могу отблагодарить вас за такой дорогой подарок? Он слабо сжал мои пальцы. — Твоё существование уже моя награда. Ведь… — Папаша Лир, снова пристаешь к мальчикам? — долговязый парень возник рядом с нами словно из ниоткуда. — Нехорошо! Папаша Лир (странное, однако, имя для такого хорошего человека), я — награда… И кто этот долговязый? (У меня начинала кружится голова). Ну где же Сережа, почему так долго?.. — Кто вы такой? Почему вы пристаёте к нам? Я сейчас позову полицию, — обратился я к вновь подошедшему. — Нет-нет, я не… Я — сотрудник санатория, где отдыхает этот человек, — парень пожал плечами, на что клетчатая и не до конца застегнатая рубашка поспешила ответить сползанием с этих самых плеч. — Но он часто оттуда уходит, пристает к мирным мальчишкам… Но если ты не против… — Это он, — мой собеседник встал. — Это именно он! Больше не придётся искать… — Но простите, я же не сказал, что он — это я, — попытался я возразить мужчине, но по блеску в его глазах и по тому, как он сжимал мою руку понял, что это бесполезно. Единственное, на что я сейчас надеялся, так это на то что вот-вот выйдет мой Серёжка и мы пойдём дальше. — Твоё имя. Неужели я мог не знать твоё имя?.. — Папаша Лир, — парень мягко хлопнул его по плечу. — Не смущайте человека! В него полгорода, небось, было влюблено. Да что было: сам Зубатов, небось, до сих пор локти кусает, что так и не увидел вблизи! — Да да, ага… Я, пожалуй, пойду… — крепко сжав подарок в руке, я поспешно встал со скамейки. — Мне нужно идти, меня ждут, это важно. Сочинялось на ходу… Вернее на подходу к магазину. Долее я ждать Серёжу не мог. Этот театр абсурда начал пугать. Но Сережа, как видно, решил тоже в нем поучаствовать и радостно распахнул дверь почти мне в лицо. — Ух, хитрые продавцы-то! Фух! Я еле сдержал удар. — Это не повод бить меня дверью, — возмутился я, взяв Серёжу под руку. — Пошли скорее отсюда, — я потянул любимого за руку, в которую, надо сказать, он вцепился. — И чего пугаетесь?.. — долговязый задумчиво почесал затылок, на что Сережа хмыкнул: — Много покушались на это чудо в вашем городе! Пойдём, Эл, только не беги! — Да куда я побегу-то? Меня пока грабить, убивать и прочее прочее-прочее никто не собирается, — я прижался, тем не менее, к Сережиной руке. — Ты чего так долго-то? — притворно возмущённо начал я. — Поймешь, когда увидишь, что купил, — хитро улыбнулся он, после чего обернулся на моих собеседников. — А вы о чем тут?.. — Я тебе потом все-все расскажу в мельчайших подробностях. И покажу кое-что… Я сжал подарок в руке и потащил Сыроежкина в номер. Он уже не сопротивлялся, хотя и оглядывался, время от времени, или с большим интересом поглядывал на меня, шурша непрозрачным пакетом в свободной ладони. — Что ты на них все оглядываешься-то?! — не выдержал я. Нет правда идёт со мной, а смотрит на каких-то мужиков. — Я, вообще-то, по тебе очень скучал, а ещё купил кучу всего к чаю. — Ревную! — рассмеялся он, неожиданно стиснув меня со всей дури. — Ревность — плохое чувство, мой любимый мальчик! — шутливо ответил я ему и прижался в ответ. — Кроме того, ты же знаешь, Серёжка, что я люблю только тебя одного. — Ну, я, предположим, знаю и, предположим, шучу. Но. Во-первых, мне не нравится, что ты от них чуть ли не отшатывался. А во-вторых, что тот парень говорил по-английски, да ещё со странным акцентом. Спасибо, что я понял! А вот он меня — вряд ли, — Сережа чуть не гордо улыбнулся. Да, он-то по-русски говорил все время… — Ну и в-третьих, я любопытен, порой, не меньше Зойки! При упоминании последней я поморщился, но сделал это так, что Сергей не заметил. — Короче, те парни говорили о мальчике с собакой, банде Стампа и, что в меня полгорода влюблено. А ещё вот. Я поставил на стол музыкальную шкатулку. — Нехило, — протянул Сережа. — Надо было все-таки плюнуть тому парню в морду! Хотя, я бы не дотянулся… А шкатулка… Дорогой подарок, Эл. Последнее время, нам на них везёт, странно… Работает? Я пожал плечами и потянулся к крышке. — Не знаю, но сейчас проверим. Сделана вручную. Кто ж её знает… Сережа наблюдал за мной и шкатулкой, словно завороженный. Или же словно кот, который ждёт момента, когда бы выпустить свою цепкую наглую лапу, чтобы стянуть что-нибудь… Мелодии не было. Только крышка чуть сдвинулась в сторону, выпустив наружу совсем крохотного мальчика, в серебряном костюме, и собаку. Под ними оказалась небольшая плита, на которой было что-то очень смутно напоминавшее края двух разных картин. И все ещё тихо. Тут-то «наглая лапа» и была выброшена вперёд, коснулась головы мальчика и… Вздрогнула от неожиданности, когда прозвучала первая тонкая нота. Я не мог пошевелиться. Будто парализовало. Смотрел на это будто со стороны. Неужели того человека так сильно тронул мой поступок тогда… Там… На башне?! По щекам сами собой потекли слёзы. — Сергей, Сережа… — одними губами произнёс я. Он обнял меня за плечи и беззвучно выдохнул: — Не знаю, как полгорода, но этот человек любит тебя… Даже страшно… Я прижался к нему спиной, пытаясь унять слёзы (вечно некстати). — Любил и любит… И ищет… — дрожащим голосом произнёс я, взяв Серёжу за руку. — Раз отдал… Значит нашёл, — мягко поцеловал меня он. — Сядем?.. — Да, сядем, но я не заслужил ни этой шкатулки, ни этой любви… Я такой же преступник, как любой из бандитов Стампа. Я не смог больше держать это в себе и закрыв лицо руками, беззвучно заревел. — Эээээлушка, — утягивая меня на кровать, прошептал Сережа. — Глупости, — и принялся гладить по голове. — Тебя обманули, это совсем другое… Да даже я больше преступник, чем ты, а уж Гусь — он подавно, живём же! И не стыдно! А ты… — он поцеловал меня, сквозь закрывавшие лицо пальцы, то ли специально, то ли нечаянно коснувшись языком носа. — Сергей, Сережа… — слова потерялись, рассыпались на тысячи ничего не значащих букв. Самый главный и любимый человек в моей жизни верит мне, остальное, а остальное неважно… Я убрал ладони от лица и слабо улыбнулся ему. — Я люблю тебя! Очень люблю, — впервые открыто признался я! — Знаю… Я тебя тоже, — он осторожно надавил мне на плечи, будто прося меня лечь. — Помнишь?.. Я покорно лёг и посмотрел на него снизу вверх. — О том, что обещал исполнить любой твой каприз? Конечно помню, — я более соблазнительно лёг. — Что желает мой повелитель? — томным полушепотом произнёс я. Сережа почему-то фыркнул и признался: — А я, представь, забыл, — и погладил меня по щеке, — знаешь… Пожалуй, придётся ещё подождать, — припал губами к шее, ладонью без малейших промедления скользнув к «молнии» моих джинс, — сегодня и так будет… Лучше некуда. Я выдохнул, предвкушая это самое «лучше некуда» и поспешил избавиться от футболки. — Согласен, на все согласен, — чуть хрипло простонал я. — Вижу, чуууудо моё, — довольно протянул он, — сейчас.