Save yourself for me

Он появился внезапно. Просто возник из ниоткуда, а затем растаял в воздухе. Иногда я даже ловил себя на мысли, что его и не было. Что это просто мое больное, искажённое сознание придумало его для того, что бы окончательно сломаться. Мне было холодно. Я просто ждал того, кто меня согреет. Мне было больно. Я просто ждал того, кто меня разрушит. Я ждал его. Такого же замерзшего, разрушенного, уставшего от жизни и искавшего утешение. Нашел ли он его? Да. Он говорил, что я стал его спасением. На месяц. Был Февраль и было холодно. Но все же приближался Март. И таявший снег наполнял лужи. Они вновь замерзали, образовывая опасную ледяную поверхность. Все шло своим чередом. А в воздухе витала весна. Как оказалось позже, он хотел посмотреть на звезды, сидя на крыше. Но вместо этого сорвался вниз. Тонкие бледные пальцы цеплялись за мой карниз. Я не знаю как, но он сумел подтянуться и постучать ко мне в окно. Это было похоже на наваждение. Я ведь даже не хотел открывать. То есть я подумал, что мне кажется, но нет. Он был там. Растрепанный и покрасневший, оттого и смешной. Он ворвался в мою жизнь вместе с порывом холодного февральского воздуха и вопреки всем моим ожиданиям, согрел. Я открыл окно, чтобы спасти его, но сделал ли я это на самом деле? Он не назвал мне своё имя в тот день, лишь тепло поблагодарил и скрылся за дверью. Хотя... Он все же пообещал представиться, но только в том случае, если я найду его. Это было странно. Я и не думал искать его. Просто чисто машинально высматривал смутно запомнившиеся черты лица в толпе прохожих. Наша вторая встреча была еще более странной. То есть, что может быть еще более необычным, чем падение с крыши? Оказалось, у него в запасе было еще пару фокусов. Через три дня кто-то позвонил в дверь. Было очень поздно, я снова не хотел открывать. Только... Почему-то открыл. Он стоял на пороге, в лёгкой тёмной куртке, а в руках был торт. Маленький, немного неаккуратный, в пластиковой баночке. Он спросил, почему я не искал его. А затем... Просто предложил выпить чаю. Я не смог отказать. Только потом я узнал, что он живёт на другом конце города. И у него нет машины. И он шёл пешком в этой своей тонкой ветровке. На улице в ту ночь было минус десять. А дома был тёплый чай и очень сладкий, наспех приготовленный торт. Только уходя, он сказал, что его зовут Фрэд, и что он обязательно придёт еще раз. Я не был против. Возможно, я просто был слишком одинок. И именно поэтому я впустил в свою жизнь такого чертовски странного парня. Третья наша встреча была вполне нормальной. Мы столкнулись в магазине, когда я покупал сигареты и кофе. У Фрэда был тот же набор. Он сказал тогда, что нам по пути, и поэтому проводил меня до дома. Мы общались так, как будто знали друг друга много лет. Его голос был тихим. И приятным. Мне хотелось слушать его как можно дольше, но из-за поворота показался мой дом. Были еще встречи. Короткие и какие-то странные. Смазанные, непонятные, внезапные. Из этих мимолетных разговоров мы понемногу узнавали друг о друге. Ему было двадцать четыре и он употреблял наркотики. Фрэд сказал об этом так спокойной и непринуждённо, что я сначала не понял, о чем он. Но потом... Он сказал, что сейчас все хорошо. Я поверил. Наверное зря. Если бы тогда я получше прислушался, то я бы услышал: я разрушаю сам себя. Но я не слышал. Потом он пропал. До конца Февраля оставалось пять часов. Я возвращался домой, плавая где-то в глубине своих мыслей. Он сидел под дверью моей квартиры. В руках была бутылка дерьмового виски. Фрэд почему-то просил у меня прощения. По крайней мере я так думал. Он просил помощи. Март я встретил будучи в пьяном бреду от дерьмового алкоголя из ближайшего киоска. Мы просто лежали на полу по очереди передавая друг другу бутылку. Фрэд остался у меня на ночь. А на утро, он сварил кофе. Самый вкусный в моей жизни кофе. И ушёл. Как обычно. Мы встретились вновь через день. Мы гуляли в старом парке и ели мороженое. Фрэд испачкал нос. Я стер это пятнышко шоколада с его лица. Он покраснел. Я подумал, что этот парень очень милый. Я не спал. Не потому что не хотел, я просто не мог. Голова болела, а глаза слипались, но сон не шел. Тогда я впервые позвонил Фрэду. Я не помнил, откуда в моём телефоне был его номер. Он добрался до меня за двадцать минут, и это правда было очень быстро. Я был рад. Не знаю почему, просто рад. Он лег рядом и запел. Фрэд пел почти всю ночь, а я спал. Мне было тепло и хорошо. Снег почти полностью растаял, когда мы встретились вновь. Он просто пришёл ко мне в два часа ночи и сказал, что хочет посмотреть на звезды. Опять. И я пошёл с ним. Я боялся, что он снова упадёт и его будет некому поймать. Мы забрались на крышу кого-то старого дома. Фрэд удивил меня, достав из своего рюкзака потрепанное, чертовски колючее, клетчатое одеяло. Мы лежали рядом, как тогда, у меня дома. Только в этот раз я был опьянен этим парнем. И звёздами. Они сияли, как и его глаза. Мы смотрели друг на друга и переплетали пальцы. По-детски невинно и трепетно. Я хотел поцеловать его, но не сделал этого. Теперь пришёл мой черед обещать. На следующий день мы поехали куда-то на поезде. Оказалось, Фрэд привёз меня к озеру. Или, может, реке. Я не знал. Я просто чувствовал его едва ощутимые прикосновения холодных пальцев к моим. Он первый поцеловал меня. Это был сказочный поцелуй в лучах заходящего солнца. Я снова был не против. Фрэд показал мне свою квартиру. Там царил настоящий хаос. И уют. Мы целовались, сидя на старом, почти развалившемся диване, а потом уснули вместе. На утро меня снова ожидал чертовски вкусный кофе. Мы гуляли. Мы ходили в кино. Мы пили горячее какао в уютном кафе. Мы сидели на крыше и смотрели на звезды. Мы курили, выпуская в расцветающее небо клубы дыма. Мы держались за руки. Мы проживали наш Март. Мы ждали лето. Но ему не суждено было наступить. Однажды, Фрэд сказал, что любит меня. Он снова сделал это очень спокойно и непринужденно. В той фразе не было скрытого смысла. Он ждал ответа. Ответ был простой: я тоже тебя люблю. Он был первым, кому я сказал это. И он был первый, кому я дал настоящее общение. Я пообещал, что не буду мешать ему разрушать себя. Тогда я не знал, о чем говорю. Март подходил к концу. Он медленно умирал в моих руках. Он все также улыбался. Я все также говорил, что он прекрасен. До конца Марта было пять часов. Меня не было рядом четыре часа и пятьдесят пять минут. У него было слишком много таблеток. До Апреля оставалось пять минут. Я снова был рядом. Он снова улыбался и говорил, что все хорошо. Я снова верил. И все бы и вправду было хорошо. Но скорая приехала слишком поздно. Май медленно подходил к концу. Приближалось лето. Мне почему-то было холодно.