Hozier – Arsonist's Lullaby
Тишина играет на натянутых до предела нервах. Чувство неопределенности не дает нормально мыслить, а кричащая интуиция не позволяет сосредоточиться. Боже, сердце, успокой свой ритм, успокой этот набат, который отдается в ушах! Кажется, что его слышно по всему заброшенному складу, темному и мрачному. Невозмутимость сидящего перед Наташей Барнса слегка выводит из себя. Слегка лишь потому, что Романова досконально знает Джеймса. Знает, что у того уже затекли ноги от одного положения, знает, как он всей душой ненавидит эти засады и знает, как стучит его сердце. У него оно не холодное, как многие предпочитают думать, а настоящее, живое. И свой ритм оно отбивает четко, без задержек. Они не шевелятся еще минут пять, добавленных к тем двадцати пяти, что они уже просидели. Зимний Солдат бесшумно делает знак рукой, который Черная Вдова легко различает в этой темноте. Шпионка почти без звуков двигается по направлению к солдату, умело обходя раскиданный по полу мусор. — Как же у меня затекли ноги, — тихим шепотом жалуется Наташа, приземляясь рядом с Джеймсом. Он ухмыляется и разминает конечности, краем глаза наблюдая за Романовой. Ее рыжие волосы видно даже в темноте. Или ему так кажется. Но Баки точно знает, что ни с чем другим их не перепутает. Как и азартный блеск в зеленых глазах. — Сама же напросилась со мной на задание, — пожимает плечами Барнс. — Мне надоело, как ты вваливаешься ко мне без спроса в крови и грязной одежде, — спокойно говорит Вдова и даже чуть улыбается в темноте, зная, что Солдат этого точно не заметит. — Паркет не так уж просто чистится, чтобы ты знал. На самом деле, ее сердце каждый раз замирает, когда в дверях появляется знакомый силуэт. С человека капает кровь, он еле стоит на ногах, и с его губ слетает лишь тихое «Наташа». У Романовой в голове рой мыслей, ей хочется кричать, бить в мускулистую грудь и рыдать. Но она же сильная, она Черная Вдова. Поэтому она взваливает на себя эту ношу и тащит тело мужчины в ванну. Бережно промывает каждую рану, затем обрабатывает, а после зашивает аккуратно, чтобы ткани срослись правильно. «Ты на задании, Наташа», — слегка тряхнув головой, шпионка прогоняет ненужные мысли. Вся эта сентиментальность сейчас ни к чему, поэтому Романова, размяв ноги, вскакивает с места. — Ну что, идем? Или будем тут торчать до скончания веков? — Вот вроде на секретной миссии, а ведешь себя, как ребенок, — по-доброму ухмыляется Джеймс и вслед за Наташей поднимается с насиженного места. — Ты сегодня какая-то другая… — Думаю, миссия окончится удачно, — нагло лжет Вдова, заглушая крики собственной интуиции. Шпионка никогда не сомневалась в своей верной помощнице, но сейчас ей не хотелось беспокоить Солдата. — Идем, Кай. Романова готова лечь под автоматную очередь, если того потребует ситуация. Романова готова принять ту пулю, что летит в Барнса. Романова много к чему готова. Исключением является лишь одно: смерть Джеймса Бьюкенена Барнса. К ней Наташа никогда не будет готова. — Слушай, давай разделимся, — внезапно останавливается Черная Вдова. Зимний Солдат недоуменно смотрит на нее: что же она вновь задумала? — Мы так быстрее найдем этого злосчастного ученого и быстрее отсюда свалим. Маячок же ты нигде не посеял? — Нет, при мне, — кивнул Баки, проверяя карман. — Отлично. Дашь сигнал, если найдешь, — Наташа улыбается краешком губ и идет в противоположную сторону от Джеймса. Она почему-то абсолютно спокойна за него, и поэтому легко отпускает. Но просто уйти не удается, сильная рука поворачивает Романову к себе. Светлые глаза смотрят внимательно и так очаровывают, что шпионка просто не может оторвать взгляда. — Будь осторожна, — близко, слишком близко. Вдова ощущает дыхание Барнса, а чуткий слух улавливает его учащенное сердцебиение. Наташа так и замирает, не в силах сдвинуться с места. Теплый поцелуй остается где-то на краешке губ, и Романова готова поклясться, что Джеймс совершенно точно не хочет ее отпускать. Но все же разжимает руку и удаляется. Шпионка сильно жмурится, пытаясь прийти в себя. Глупый идиот. Совершенный дурак. Но все же Вдова улыбается, наблюдая, как спина все дальше отдаляется. Она делает шаг назад, а после отворачивается и идет в свою сторону. Интуиция вопит об опасности, но Наташа глушит ее.***
Знала же, что это чертова ловушка. Не для нее, она предназначена для другого человека, который находится на противоположном конце здания. Романова сжимает в руке маячок, закусывает губу в нерешительности и старается сдержать ладонью хлещущую из рваной раны кровь. Все же жмет заветную кнопку. Он не успеет угодить в объятья смерти. Она не допустит. — Выходи, стерва, — шипит мужчина. Он похож на змею, такой же длинный и тощий. Шпионка смутно помнит его в отчетах, кажется, Барнс когда-то давно перешел ему дорогу. — Да, каюсь, я ждал только Зимнего Солдата, поэтому яд всего один. Ты попортила мне планы. И все же будет приятно увидеть отчаяние на лице Солдата, когда он увидит тебя, корчующуюся в муках. — Ты… ни черта… не увидишь, — цедит сквозь зубы Вдова, стараясь дотянуться дрожащей рукой до пистолета, который отлетел, когда она падала за укрытие. Один выстрел, и он труп. Только бы достать. Змей смеется противным смехом. И почему все злодеи всегда такие самоуверенные психи? Наташе хочется рассмеяться от этого придурка и всей ситуации, но сейчас ей не до этого. В голове звенит одна мысль, которая, как набат, бьет по сознанию. Еще чуток — и вот руку холодит металл пистолета. На дрожащих ногах Романова встает на одно колено и оборачивается к противнику. Патрон возведен, и одним нажатием на спусковой крючок шпионка отправляет в полет пулю. Она попадает точно в голову, оставляя красный след. Задание выполнено, и Наташа теперь может упасть на такой притягательный пол. Да, чертов дротик с ядом был не для нее. И что? Она не дала сбыться планам этого сумасшедшего, а для нее живой Джеймс был важнее. И пусть черные щупальца смерти так и тянуться к ней, пусть по животу расползается пятно крови, а по всему телу распространяется ужасная зараза, Романова все равно рада. Она слышит приближающиеся шаги, и на лице сама собой появляется улыбка. Вот только кашель не дает ей задержаться там надолго. — Нат… Наталья! — ее полное имя звучит удивительно красиво из его уст. Вдова чувствует, как сильные руки прижимают ее к себе, слышит, как быстро бьется сердце. Лучший звук, который она когда либо слышала. Все, что она запомнит — это стук его сердца, роной голос и любимые светлые глаза. — Боже, зачем? Зачем ты так? — Так… нужно, — выдавливает улыбку шпионка и касается окровавленной рукой щеки Барнса. Тот нежно сжимает ее и хочет поцеловать, но Вдова резко убирает. — Яд… — Мы выберемся… Выберемся отсюда, я обещаю, — шепчет Баки, поднимая израненное тело с пола. Блеск в удивительных зеленых глазах тает; яркие, огненно-рыжие волосы медленно тускнеют. Наташа старается запомнить Солдата до мельчайшей детали, до каждой родинки. Она до последнего борется с тем, чтобы не закрыть глаза. Джеймс прижимает к себе самое дорогое, самое близкое, но смерть забирает у него и любимую женщину. Барнс проклинает этот чертов мир. — Не умирай, ты не должна. Не ты. Голос расползается, растворяется. Романова падает в темную мучительную бездну.