Ячейка общества

Практически с отвращением я открыла буклет, на котором было написано «Правила для ждущих ребёнка», сидя с мужем в ожидании врача в этой же больнице, которую я начинаю ненавидеть. 1. По обнаружению признаков беременности, мать обязана явиться в больницу для подтверждения данного факта и установления новых норм питания и физической активности. 2.Родители обязаны обеспечить выживание плода. 3. В случае отсутствия у плода генетических отклонений, брак расторгнуть невозможно, за исключением обстоятельств гибели матери. (см п. 4-5 «Правил брака») 4. Если у плода обнаружены генетические отклонения, его уничтожают последствием аборта и супруги немедленно расторгают брак. (см п. 4 «Правил брака») 5. Если мать погибает во время вынашивания плода, отец проходит генетический тест по поиску совместимых особей и, если таковые имеются, снова вступает в брак. 6. Если мать погибает во время рождения ребенка: • В случае выживания ребенка, ответственность за последующее выживание и воспитание ребенка ложится на отца. Отец имеет право вступить в брак с донором/инкубатором по обоюдному согласию. • В случае смерти ребёнка, выполняются действия, аналогичные п. 4 7. В случае успешного вынашивания и рождения плода, брак расторгнуть невозможно и супруги обязаны произвести столько особей, сколько позволено матери при прохождении теста перед вступлением в брак. 8. В случае гибели плода по причинам, не связанным с генетическими отклонениями, брак не расторгается. 9. Проверка плода на наличие генетических отклонений, а также определение пола, производится на 3 месяце беременности, а именно не позже 13 недели срока. Мне стало тошно от прочитанного, даже в глазах потемнело, и я поспешно отложила буклет на стол. Откинувшись на спинку стула, я горько вздыхаю. Кристоф обеспокоенно глянул на меня. — Всё в порядке? — спросил он. — Не совсем. Ты ведь раньше читал это? — я кивнула на буклет. — Да, читал. И не раз, — он поднялся и принёс мне стакан воды из кулера, и я только сейчас поняла, насколько сильно у меня пересохло во рту. — Спасибо, — я выпила прохладную воду и мне немного полегчало, — Это так жутко, столько слов о гибели. Беременные не должны нервничать, нужен позитив и хорошие эмоции… А какой тут позитив с такими инструкциями? Еще и эти слухи про Сопротивление… Думаешь это правда? Он приложил палец к губам, словно говоря: «Тсс» и наклонился ко мне, говоря шепотом чтобы никто не услышал. — На работе я подслушал разговор… В Южноамериканском штате были серьёзные бунты. Захвачены два города. Люди требуют увидеть своих биологических детей, увеличить пайки и дать им лучшие жилища. Много серых погибло… Я ахнула, но тут же прикрыла рот рукой, глуша свой возглас. Та женщина не соврала. Вот почему правительство пытается сделать людей безвольными и послушными. Чтобы никто не жаловался. Чтобы не гибли люди. Но зачем так сильно разделять общество и в самом деле? Ведь доноры, чьи клетки дают жизнь тысячам людей и инкубаторы, вынашивающих по 3-6 детей, тоже заслуживают хорошую жизнь. Я и не подозревала, насколько бедно жила у Тарани, пока не стала ячейкой. Там мы фрукты получали раз в неделю, молочные продукты и мясо дважды в месяц, питались в основном крупами, хлеб был отвратительный, одежда неудобной, а цветы, которые так часто приносил мне Кристоф, достать было почти невозможно. Здесь же жаловаться было не на что. И жили мы в районе, где жили такие же ячейки, кроме нас сюда пускали только стерилизатов по служебным нуждам. И вдруг я увидела знакомое лицо — та самая женщина-доктор шла к своему кабинету и кивком головы позвала нас проследовать за ней. Я взяла мужа за руку, и мы вошли в кабинет. Там мы оба присели на стулья, ожидая указаний. Доктор просканировала наши браслеты и вывела наши ДНК, которые были записаны в браслеты, на свой экран. После нехитрых манипуляций она озвучила вердикт. — Вероятность резус-конфликта равна практически нулю, поэтому находиться в стационаре смысла нету. Беременность должна протекать легко, поэтому ограничений пока что выставлять не будем, на плановом осмотре на 3 месяце уточним показатели ваши и малыша… Тогда решим конкретнее. Хотелось бы вас поздравить, но бедные вы ребята… — Что? В чём дело? — запереживал Кристоф. — Вы же говорили о Сопротивлении, да? Значит оба в курсе о восстании. Я бы могла посоветовать вам двоим бежать из города, но в её положении уже поздновато. Можно конечно спровоцировать выкидыш, чтобы беременность не служила бременем для вас, но вряд ли вы захотите, да и кто знает, как поведёт себя её организм. — Мне кажется, восстание не дойдёт аж сюда… Тот штат изолируют и быстро подавят, — возразил мой муж. — Ошибаешься. Здесь знают уже почти все, кроме ячеек. Обстановка накаляется, вы в опасности, так как общество воспринимает вас тоже как врагов, наверное, из-за зависти, что вы можете иметь полноценные семьи, а они нет. Я не могла дальше это слушать и решила вмешаться в разговор. — Кстати, всё хочу кое-что спросить. Как ваше имя? Доктор немного колебалась, решая, ответить или нет. И всё же… — Меня зовут Линда. — Расскажете, как вышло что вы стерилизат, но не совсем? — Моя мать… Она была из Сопротивления, внедрена в больницу, как донор, исчерпавший запас, но избежала операции, так как её должен был проводить её бывший муж. Он тоже был из Сопротивления и всё было спланировано. А я родилась как десятки других детишек, из её яйцеклетки. Все данные о донорах и родившихся детях на самом деле записаны в систему и все родословные прослеживаются. По иронии судьбы, вышло так, что я родилась и оказалось, что физиологически я не смогу иметь детей, поэтому была предопределена тоже как донор. При определяющем осмотре врач увидел, что из-за болезни мои яичники сформировались и донором я быть тоже не смогу. Меня отправили на операцию. А хирургом оказалась моя биологическая мать. Она проверила мой браслет через систему и обнаружила, что я её дочь. И записала, что операцию провела, а меня отпустила. Так я присоединилась к Сопротивлению и стала врачом, как она. — То есть… У вас есть доступ к базе? — удивился Кристоф. — Совершенно верно, как и у любого доктора. Иногда её используют, чтобы проследить наследственность и вероятности. — А вы не могли бы… Найти наших родителей? — Могу… Сейчас. Линда подошла к компьютеру и начала вводить что-то. Через пару секунд она нашла информацию обо мне. — Так, Рута Лэнг-Шнайдер… — она замолчала, а когда заговорила снова, её тон звучал весьма удивлённым, — Мать Октавия Смит. Отец… Какого черта? Тилль Линдеманн. Инкубатор Тарани Лэнг. Она вывела на экран их фотографии. Сначала мой взгляд упал на портрет женщины, которая была невероятно похожа на меня, если не учитывать возраст, цвет волос и глаз — её глаза были карие, а волосы шоколадного цвета. Потом я посмотрела на мужчину и моё удивление стало таким же, как у всех присутствующих в помещении. — Это же… — Да, Рута… Это лидер штата. — Но как? Я думала, он… — Я тоже думал. Но видимо мы много чего не знаем. На этом удивления не закончились. Линда снова ввела данные в компьютер… — Кристоф Шнайдер. Записей о происхождении не найдено. — А это что значит?! — мой муж выглядел шокированным. — Я не знаю. Но точно такое происходит, если открыть родословную отца Руты. Там пусто, никаких данных, — Линда пожала плечами. — Кристоф, а кто тебя воспитывал? — Мне рассказывали, что инкубатор, родившая меня, отказалась от меня в больнице. И хоть меня взяли в приемную семью, я ношу её фамилию. Так мне это объяснили… — Это всё очень странно. Слишком. Я не знаю, как реагировать. — Давайте так… Я попробую узнать у Сопротивления что-нибудь об этом. А вы идите домой. Отдохните, успокойтесь. Многовато потрясений для одного дня. Приходите через пару дней. — Да, хорошо… Спасибо вам, Линда. Мы поднялись, вышли из кабинета, то, что мы только что услышали просто не укладывалось в голове. Я дочь человека, который управляет нашим регионом, а Кристоф человек без происхождения. Я взяла мужу за руку. И мы поехали домой, отмечать то что нас не разлучат и осознавать произошедшее.