Cracks/Трещины

Вот с чем ассоциировался Криденс у мнимого Грейвза - весь покрытый трещинами фарфоровый пастушок на каминной полке у тети Бэгшот. В детстве тетя не разрешала с ним играть, и, конечно, непослушный Геллерт полез на полку и уронил фигурку вниз. Она, как ни странно, не разбилась полностью, только несколько кусочков белого фарфора отлетели, обнажив неприглядную глиняную сердцевину. Мальчик потом долго отколупывал блестящий фарфор по частям, пока от пастушка не осталась оплывшая невнятная форма. Тогда Геллерту стало скучно, и он выбросил игрушку в сад. Так же и с Криденсом: Геллерт находил забавным ломать его по кусочкам, ни в коем случае не разом. Мальчик итак был с дефектом, изнутри весь покрытый сеткой восхитительных надломов. Забитый, зашуганный, раз за разом подавляющий все здоровые, нормальные человеческие инстинкты: бежать от боли, бить в ответ, защищаться... Любить себя. Криденс разучился это делать, и Гриндевальд с любопытством энтомолога, разбирающего на части мотылька под лупой, методично отрезал по кусочку души подростка. К счастью для Геллерта и к несчастью для себя самого, Криденс все еще любил и надеялся – о, это были совершенно чудесные орудия пытки. Криденс боготворил своего мучителя, совершенно не подозревая, что Гриндевальд совсем не случайно задерживает его в подворотне. Забавы, шутки ради, он учит его поцелуям, дарит сам и отпускает совершенно одурманенного парня намного позже положенного, на следующую встречу с удовольствием разыгрывая праведное возмущение поркой миссис Бэрбоун. Да как она посмела коснуться его дорогого Криденса?! И подросток, затаив дыхание, влюбленно смотрит, как раны затягиваются под волшебными ладонями его кумира. А надежда? Геллерт ухмылялся, представляя себе лицо сквиба, узнай он, кто он на самом деле. Так и произойдет, и тогда Гриндевальд не поскупится на жестокость. Он не будет насмехаться – о нет! Зачем? Намного проще и эффективнее спокойно и обстоятельно разъяснить Криденсу, что он – чуть меньше, чем ничего. Облезлый пастушок, с которого один толк – найти обскура и привести к нему. Потом уродливую фигурку можно будет выкинуть. Нет, конечно, все это – вовсе не основная цель Гриндевальда. Да и издевается он так, походя, небрежно, просто - почему бы и нет? Садизм ему не слишком присущ. Скорее, это праздное любопытство: а как еще можно прогнуть человека, не ломая окончательно? Сколько еще трещин появится на душе Криденса, прежде чем он сойдет с ума? А может, не сойдет, а просто озлобится, как пес, которого слишком часто бьют палками? Хотя нет, даже избитый пес все же приползает потом к своему хозяину, даже рискуя однажды быть им же убитым. Интересно, Криденс тоже из этой породы? Если бы Гриндевальд сказал правду, вернулся ли бы он потом к обожаемому предателю? Из огня семейной ненависти да в полымя ложной любви? Если бы он не нужен был Геллерту, тот бы, возможно, провел бы эксперимент. Все-таки любопытный это механизм – привязанность жертвы к своему мучителю. Геллерт любит интересные вещи. И пока что покрытый сетью трещин пастушок его забавляет. Пока что ему не скучно.