"Credence" значит "доверие".

Он, так и не узнанный, следовал за аврором с самого утра, с мимолетной встречи в толпе, но до этого момента Грейвз никак не мог уловить, отчего же все его инстинкты будто сорвались с цепи, ведь ничего опасного не предвиделось. Он отсидел положенное время в аврорате, очень продуктивно пообщался с Президентом и даже успел отругать и похвалить Тину, и все это без каких-либо экстраординарных происшествий. А теперь, кажется, было поздно ругать себя за невнимательность к собственным предчувствиям. Персиваль Грейвз беспомощно замер перед живым, подвижным вихрем, ворвавшимся к нему через окно мгновение назад. Аппарировать не получалось – он пробовал, но неслабо приложился о ментальную перегородку, видимо, поставленную обскуром по периметру особняка. И никаких надежд на скорое избавление – зря, ох зря он отпустил сегодня домовика пораньше! - Чего ты хочешь? – намеренно спокойно произносит аврор, и облако начинает уменьшаться, приобретая человеческие формы. Через минуту перед ним стоит подросток. Он сутулится, жмет голову в плечи, но выражение его лица заставляет Грейвза сглотнуть всухую. Как воплощенная ненависть, как жалящая ярость, как сама смерть, черная и злая. - Мне нужны вы, мистер Грейвз, - впившись взглядом в аврора, шипит подросток. - Я – не Гриндевальд, - быстро возражает Персиваль. – Тебе нужен он, а не я. - Знаю, не идиот, - резко бросает Криденс, и Грейвз не узнает в нем зашуганного мальчика из воспоминаний. Нет, перед ним опасное, озлобленное существо, и Грейвз видит, как в его зрачках беснуется тьма обскури. - Но до него я еще доберусь. А что же мы будем делать с вами, мистер Грейвз? - Я ни в чем... - ...не виноваты. Конечно. Но это не значит, что я прощаю вас. Вы тоже нужны мне, мистер Грейвз. Криденс взрывается черным смерчем, окутывает Грейвза, и тот кричит, но, как ни странно, не ощущает боли. Приходит в себя уже у себя в комнате, лежа на кровати, и Криденс стоит над ним, склонив голову. - Часть меня хочет разорвать вас надвое, - медленно произносит он, осматривая Грейвза так, как мясник смотрит на особенно крупную тушу кабана. – Другая часть... – он запинается, опускает голову. Секунды медленно тянутся, и Грейвз не решается заговорить первым. - Помогите мне, мистер Грейвз, - внезапно совсем другим тоном говорит Криденс и поднимает искаженное болью лицо. – Мне очень плохо, уже давно. - Я хотел бы помочь тебе, но как? – осторожно спрашивает Грейвз. Что бы там ни было, это в любом случае лучше, чем побывать в челюстях обскури. - Я не знаю... – Криденс еще больше горбится и исподлобья смотрит на аврора. – Я хочу обладать вами. Как он – мной. Унизить вас... Убить. Нет-нет, не убить! – перебивает он сам себя в ужасе. По его лицу пробегают тени, чувства сменяются с ненормальной скоростью, как картинки в мрачном калейдоскопе – страх, ненависть, боль, мольба, надежда и снова – ненависть. - Я болен, мистер Грейвз, - наконец шепчет он. – Я не знаю, чем это закончится. Грейвз решается: нельзя больше тянуть, иначе обскури сам поставит точку. - Хорошо, Криденс, - Грейвз откидывается на постели. – Делай, что считаешь нужным. Грейвз молится про себя, чтобы дело ограничилось изнасилованием. Он видел воспоминания Гриндевальда и знает, что за вещи этот урод проделывал с наивным подростком, к чему принуждал и за какие услуги расплачивался призрачными надеждами. Не удивительно, что Криденс едва не поехал с катушек после предательства Геллерта. А может, и поехал. Грейвз жмурится и открывает глаза только тогда, когда кровать прогибается под чужим весом. Криденс, полностью обнаженный, нависает над ним на вытянутых руках, в упор глядя в лицо аврору. Он весь - морок и тьма, воплощенная красота страдания, и Грейвз не знает, в какой мере это вина обскура, а в какой – самого Криденса. Его глаза затягивают жаждущим омутом, и это ужасное чувство, будто сам становишься частью обскура, делишь его ненависть и страхи, а ему все мало, и эта исходящая болью душа словно пожирает Грейвза целиком. Черные терновые ягоды-глаза, то несчастные, то молящие, то насмешливые и злобные: вот так, мистер Грейвз, вы же хотели своего обскура? Вы меня сделали таким, так получайте. Берите полностью, какой есть. Грейвз не знает, произносит Криденс эти слова вслух или он слышит их прямо в своем мозгу. Грейвз привык контролировать все. Это касалось и постельных игр, не важно, ложился он с мужчинами или женщинами. И когда Криденс находится над ним, это нервирует до одури. - Помните, мистер Грейвз, что вы сказали мне тогда? "Ты можешь это контролировать". Что я ответил? Грейвз отлично знает детали. Ему рассказывали и даже показывали все, не раз и не два, в омутах памяти с вырванными воспоминаниями Гриндевальда. - "Да только не хочу". - Именно, - Криденс пригибается над телом Грейвза, не касаясь его, близко-близко, и Грейвз с трудом выдерживает этот полусумасшедший взгляд. Криденс весь, словно плотина – одно неверное движение страха, бегства, неприязни, и обскур вырвется на волю. Он итак смотрит на Грейвза из бездонных черных зрачков Криденса, и на этот раз парень с ним заодно. - Совсем не хочу, мистер Грейвз. Ради чего стараться? - Не переступай этой черты, Криденс. Назад дороги нет. Криденс наклоняет голову к шее аврора, втягивает раздутыми ноздрями его запах, резко выдыхает и по его телу пробегает дрожь. - Если бы вы знали, мистер Грейвз, как часто я хотел проделать это раньше... Криденс, как большое хищное животное, осматривает свою "жертву". - Только не смел. Я был грязным и глупым мальчишкой из подворотни. Я верил в его бескорыстие... - А теперь? - Больше не верю, – Криденс трется носом о шею Грейвза, накрывает его ладони своими, сплетает пальцы в замок и вдруг резко вдавливает его в постель всем своим телом, так, что Грейвз охает и сцепляет зубы, чтобы не дать вырваться стону. - Ты знаешь, что бывает, когда доходишь до точки, до упора? Когда последнее, что держало тебя, тоже оказывается ложью? Ты ненавидишь! – голос Криденса все повышается и повышается, переходя в крик. – Я верил, верил ему! Верил вам, мистер Грейвз! Я любил вас, как никого раньше! К дьяволу все волшебство, к черту! Я не хотел быть избранным! Я просто хотел быть с вами... под вашей защитой, все было бы так хорошо... хоть раз в жизни... с вами... – последние признания Криденс выдает уже шепотом, уткнувшись лбом в плечо аврора. Его лицо искажается в рыдании, но он не плачет, только сухая, жесткая боль в каждой черте. Слез уже нет, а она осталась. Безжалостная и страшная, как выражение измученных глаз подростка. Грейвз решается и перехватывает инициативу: обнимает вжимающегося в него парня, и тот бьется в руках, как раненая птица в пасти охотничьей собаки. Криденсу тяжело и плохо в объятиях аврора, но без него – вообще невыносимо, поэтому он постепенно затихает, и Грейвз начинает покачивать его в своих руках, как большого – больше его самого – ребенка. - Простите меня, - наконец глухо бормочет Криденс. – Я совсем потерял голову... ни на что не годен. Я так хотел, с вами, рядом... и вы разрешили... Почему? Грейвз пожимает плечами. - По двум причинам. Я видел то, что сделал Гриндевальд... - И пожалели меня, да? – Криденс перекатывается на бок, но не отодвигается, как было задумал, а снова прижимается к аврору, устраивает голову на его плече и обнимает Грейвза за талию. – Скажите правду. Хоть вы-то не врите мне. - Пожалел, - признается Грейвз. – Но есть и вторая причина. Ты мне нравишься, Криденс. Ты добрый мальчик... Был им, и я уверен, остаешься и сейчас. - Да... Спасибо вам за это. Но... - бормочет Криденс. Он очень вымотан, едва связно говорит. - Но ты хотел бы от меня совсем не этого? – мягко продолжает Грейвз, и Криденс кивает. – Я не Гриндевальд, друг мой. - Но вы похожи на... того, которого я знал. У вас его запах, его руки, тело. Когда я нашел вас, увидел совсем рядом в толпе... Вы не знаете, как это. Меня словно накрывает, ничего не могу с собой поделать. Я хочу то ли убить вас, то ли... - То ли любить, - снова заканчивает за подростка аврор. – Послушай. Я знаю, тебе нужна помощь. И даже больше, чем ты сам считаешь: если кто-то из волшебников найдет тебя, охота на обскури начнется снова. Они считают тебя опасным... - А вы? – быстро спрашивает Криденс. Мерлин, даже если этот мужчина, которого так знакомо и так непривычно обнимать, прямо сейчас попытался бы его прикончить, Криденс бы даже не пошевелился. Было слишком хорошо – лежать рядом, нежиться в белых простынях, ощущать эту близость всем телом, тешить себя его неравнодушием... Ну ложь, ну и что? За такую не жалко и жизнь отдать. - Я знаю, на что способен Гриндевальд, испытал на своей шкуре. Так что твоя проблема видится мне под другим углом. Президент поторопилась с приказом об уничтожении, пусть даже это в конце концов сыграло на руку аврорату. Ты мог проконтролировать обскура, я видел. Будь у Тины больше времени... В общем, шанс на нормальную жизнь у тебя есть. Хочешь им воспользоваться? - А вы будете рядом? – снова быстро спрашивает Криденс, доверчиво – как он ненавидел себя за это проклятое, неискоренимое чувство! –прижимаясь к аврору. Вроде бы убедил себя, что верить можно только себе самому, и вот опять – ныряет в мечту с головой, и это так прекрасно, что подросток игнорирует все доводы разума. Пусть снова предаст, только бы сказка продолжалась. Еще хоть немного, еще минутка самообмана в руках мистера Грейвза – за это Криденс готов продать душу. Но аврор, кажется, и не собирается его предавать. Персиваль раздумывает. - Я готов помочь тебе, Криденс. Смотри на меня, как на опекуна, если хочешь. Что же до прочего... Ты и сам понимаешь: мы практически не знакомы. О чем может идти речь? Криденс согласно кивает. Ох, это итак просто обалденное счастье! Он и хочет, и боится верить. Быть рядом, подле мистера Грейвза... Ну и пусть не любит. И вообще, кто знает?! Криденс робко поднимает взгляд на лицо аврора, но тот не замечает его, уставившись в потолок. - Я смогу приходить к вам? - Разве у тебя есть, где жить? - Нет, но... я привык. - Тогда оставайся. Мой домовик – кстати, его зовут Финли и он просто редкостный засранец - поможет тебе первое время. А там посмотрим. Криденс осматривается почти с ужасом. Он впервые замечает, что ворвался в приличный особняк, куда такому отщепенцу, как он, не было дороги ни в одной из возможных вселенных. - Но... - Что? – аврор впервые опускает взгляд и с легкой усмешкой рассматривает потрясенного Криденса, в котором уже нет ни намека на прежнего ангела мести. Остался один подросток, ошарашенный и несмелый. "Как вообще эти два противоположных существа уживаются в одном теле?" - думает Грейвз про себя. - Ну так что? – он рывком поднимается, заставляя Криденса лихорадочно натянуть простыню до подбородка. Грейвз же, наоборот, не смущаясь демонстрирует свое тело: ничего принципиально нового Криденс уже не увидит, как-никак, он только что едва ли не распял его, обнаженного, на кровати. - Ладно, - улыбается одними глазами, потому что подросток недоверчиво смотрит на него, и лучше доказать свои намерения действиями, а не словами. – Тебе пирог или штрудель? – вспоминает эпизод из омута памяти Тины и насмешливо фыркает. Из этого и правда может что-то получиться.