Незримая угроза

Лондон, 1869 год.  По пустынным улицам шла женская фигура. Ее шаги были грациозны, да и вовсе казалось, что она не идет, а скользит над дорогой, которая покрыта очень тонкой корочкой льда. Ажурные снежинки кружились в танце, а потом падали на угольно-чёрные волосы непокрытой головы девушки и на ее пальто. Свет уличных фонарей словно растушевывался, освещая ближайшие к ним объекты своим мягким сиянием. Кроме фонарей, дорога впереди девушки была освещена полоской месяца и звездами, разбросанными мелкими капельками белой краски по темному небу. Крыши домов на лондонских улицах были покрыты периной из пушистого снега, который все продолжал идти. В одних окнах еще был свет, в других — он уже погас, и окна темнели своими черными пустыми проемами. Шаги девушки были быстрыми, но бежать в такую погоду было бы неразумно. Она часто дышала, отчего перед ней образовывалось облачко пара. В руках, одетых в перчатки, девушка держала коричневый кожаный чемоданчик. На пустых улицах города раздавался стук каблуков. Она ужасно торопилась, и ее сердце билось, почти замирая, пропуская удары. Девушка чувствовала, как шевелится волосы на ее голове. Но нет, не от холода. От страха. То, что она увидела только что, не давало ей покоя. Фигура стремительно продолжала свое движение, пока резко не свернула вправо, на узкий переулок. Вот здесь стало действительно темно — для фонарей просто не хватило бы места. С каждой минутой шаг девушки ускорялся. Наконец она дошла до конца переулка и повернула налево, остановившись перед знакомой дверью. Свет в окнах был зажжен. Девушка постучала массивным дверным кольцом. Практически сразу дверь открыл швейцар, седой старичок в пенсне на цепочке, торчащей из кармана.  — О, мисс Аддерли… Чем могу помочь в такой поздний час? — швейцар явно был удивлен появлением девушки в такое время суток. Темноволосая была не на штуку перепугана, чем взволновала и слугу.  — Мне… нужен… доктор Макерн… он… дома? — прерывисто дыша, проговорила девушка. Ее слова, а точнее, та интонация, с которой они были сказаны, привели мужчину в еще большее замешательство. Он с удивлением окинул девушку взглядом, затем протер пенсне о край своей рубашки, и лишь потом дал ей ответ, все еще пребывая в замешательстве от столь необычного визита темноволосой.  — Да, господин Макерн дома… Да, входите. — он неожиданно опомнился и пропустил девушку в дом. Доктор Макерн был очень известным в Лондоне психиатром. Он отличался от других врачей той же специальности тем, что не сразу упрятывал пациентов в больницы, где стены палат обиты мягкой тканью и где больных одевают в смирительные рубашки. У него была теория, что люди смогут вылечить свой недуг, если сумеют научиться жить с ним в обществе здоровых людей. Нет, конечно же, если лекарства и постоянные занятия пациента с доктором Макерном не помогали бедолаге, то у врача во владении было крыло психиатрической клиники, лечение в которой он ему прописывал. Эйприл Аддерли была как раз одной из пациенток этого человека. Девушку познакомили с ним родственники, которых по-настоящему беспокоило ее поведение. Макерн обнаружил у нее шизофрению и тоже хотел госпитализировать Эйприл, но не нашел для этого весомых причин. Да и чего-чего, а денег в семье девушки чаще всего всегда не хватало. Сам доктор Макерн обязательно заботился о том, чтобы за его пациентами всегда наблюдали. Он был человеком, для которого здоровье людей намного важнее денег. Больных он принимал он почти в любое время суток. Эйприл зашла в вестибюль. Свет падал на бледное лицо девушки. Теперь стали видны ее тонкие черты лица. Все в ней выдавало красавицу: начиная от сияющих карих глаз и вплоть до румянца на ее скулах. Темноволосая вышла из вестибюля и оказалась прямо в холле. Он представлял собою просторную комнату в светлых тонах. На полу лежал красный узорчатый ковер, повсюду стояла мебель в алой бархатной обивке. Комнату освещала изящная люстра. По левую сторону от холла находилась дверь из темного дерева. Эйприл знала, что за ней находится столовая. Девушка сама там бывала несколько раз, когда приходила к врачу во время его приема пищи. Но мужчина не прогонял Аддерли, напротив: он оставался, как всегда, спокоен и даже был рад разделить с этой девушкой обед или ужин, за которыми они могли обсудить проблемы, волновавшие Эйприл. На этот раз из столовой раздавались вкусные запахи. Не успела девушка различить, что же сейчас подают на стол — рыбу или индейку, как к ней подошел швейцар. — Прошу следовать за мной, мисс Аддерли. — старик пошел вверх по деревянной лестнице. За ним последовала и сама Эйприл. В особняке Макерна было так тихо, тепло и умиротворенно, что страху здесь просто не могло быть и места. Мужчина провел Эйприл на второй этаж и остановился возле одной двери. Швейцар постучал в дверь, а затем ее приоткрыл. — Господин Макерн, к вам посетитель. — Входите, — раздался слегка хрипловатый мужской баритон из комнаты. Швецар открыл дверь перед Эйприл. Комната, в которой оказалась Аддерли, была оформлена в красно-золотистых тонах. Да и сама девушка, попав сюда, заметила, что вписывается в его интерьер в своем бордовом платье. Само по себе помещение оказалось весьма небольшим. У стены располагался диван в красной бархатной обивке, рядом с ним стояло такое же кресло; напротив них был журнальный столик с чайным сервизом из фарфора. У противоположной стены находился камин, в котором танцевали языки пламени, создавая атмосферу еще большего уюта. По обе стороны от очага громоздились деревянные шкафы. Сам же хозяин особняка был полноватым седым мужчиной. На его носу сидели очки, он был одет в приличный черный костюм, словно ждал посетителей. Эйприл застала его читающим новый выпуск «The Times». Доктор Макерн поправил пальцем усы, сложил газету и убрал ее в сторону. — Чего же вы стоите, мисс Аддерли? Присаживайтесь. Эйприл поправила прядь волос, которые во время ее «беготни» по Лондону уже успели выбиться из тугой и строгой прически-пучка. Девушка в спешке подошла к Макерну и быстро села на краешек дивана. — Здравствуйте, мисс Аддерли. Что же вас беспокоит? — Здравствуйте, доктор Макерн. Мне страшно… — Эйприл слегка нагнулась и осмотрелась по сторонам. Благо, окно в комнате было завешено тяжелыми бархатными шторами. — Они следят за мной. — добавила Эйприл уже намного тише. Врач поправил очки, а затем повел усами. — Кто «они»? Вы принимали те таблетки, что я вам прописал? — Да нет же, доктор Макерн. Послушайте, они… они живые. Я видела, что они могут делать… и какими последствиями это может обернуться. Поверьте мне, пожалуйста! Я их видела!.. — быстро затараторила Эйприл. Однако врач спокойно положил руку ей на плечо, тем самым заставив ту умолкнуть. Вышло это у него без всякой агрессии, а даже с каким-то отцовским теплом. Хотя Эйприл отметила его действия рискованными: она же психически больна, а вдруг она откусит ему руку? Всякое же может быть с этими «сумасшедшими», ведь к ним относилась и сама девушка. Она и сама не понимала, кто она: нормальная или нет. Одна ее сторона кричала, что у нее все-таки шизофрения, как и говорит врач, но после недавних событий она перестала верить в свою болезнь… к ее сожалению. Ибо тому, что произошло, девушке хотелось бы слышать логическое объяснение. Логическое с точки зрения науки, а не оккультизма. — А теперь возьмите чашку чая, расскажите, кого же вы видели. — всё так же спокойно ответил Доктор Макерн, напоследок откашлявшись, прикрыв рот ладонью. Эйприл быстро положила на колени свой коричневый чемоданчик и расстегнула его застежку. Руки девушки до сих пор находились в черных кожаных перчатках. Предложение о чашке чая она все же проигнорировала. Из чемоданчика Эйприл достала небольшую стопку листов бумаги и вручила мужчине. Тот поправил очки и провел пальцем по усам, с интересом разглядывая листы. На каждом были сделаны быстрые, но реалистичные зарисовки, выполненные тем, что раньше всего попалось под руку Эйприл: куском угля из потухшего камина. Девушка была хорошим художником. Рисовать она научилась самостоятельно. В принципе, картины и роспись являлись ее основным источником заработка. Для Эйприл было не сыскать лучшего подарка, чем коробку красок. Они были не всегда по карману Аддерли, но хватало их надолго. Девушка обожала свое хобби и просто не представляла своей жизни без творений любимых художников. Вот только с желтоватых листов бумаги на Макерна смотрели совсем не красивые пейзажи. На них были изображены странные существа. Кожа у них была неестественного зеленоватого оттенка, который сложно было изобразить углем. Одни из них почти примкнули к земле, нагнувшись над нею всем телом и подняв голову, вторые стояли прямо (но их спина была горбатой), а третьи смотрели из нарисованных окон своими впалыми, разъяренными, безумными глазами. В их взгляде не было ничего человеческого, лишь пугающее любопытство и… какой-то голод, жадность. Почти все фигуры были очень худыми. На их костлявых пальцах было что-то вроде перепонок, но очень длинных (они даже не держались прямо, а висели на них, как тряпки). Темные волосы этих страшилищ были длинны и взлохмачены. К тому же они больше напоминали паклю, чем нормальные локоны. Некоторые существа на рисунках обнажали свои зубы, больше похожие на иглы: такие же тонкие и такие же острые. Одни из них до крови закусывали губу. Ах да… у них не было губ, что делало еще страннее. Ногти этих существ были необычайно длинные и напоминали больше когти какого-нибудь хищного животного. Да и их взгляд был каким-то диким и жадным. Врач внимательно осмотрел рисунки, перелистывая бумагу. Вскоре он снова сложил их в стопку и положил их на стол. Эйприл с надеждой посмотрела на доктора. Тот лишь взял в руки чашку с чаем и отпил немного. — Это… все? Раз так, советую вам больше не рисовать ваши… галлюцинации, мисс Аддерли. Это может помешать вашему выздоровлению и… — Это не все, — перебила Макерна Эйприл. Ее голос прозвучал тихо и нервно, слегка дрогнув. Девушка снова огляделась, а затем сняла перчатку со своей левой руки. На краю кисти кожа была зеленовато-фиолетового цвета, словно темноволосая лишь испачкалась краской. Эйприл с тревогой посмотрела на врача, который в этот момент взял ее руку и начал осматривать кисть, поворачивая ее в разные стороны. — Доктор Макерн… Что это? — часто-часто дыша, спросила Эйприл. Ее голос оставался тихим и напуганным. Она тряслась, словно от холода. Девушка почти слышала свое сердцебиение. В комнате наступила тишина, которую прерывал лишь треск дров в камине. Наконец Макерн отпустил руку Эйприл, с недоумением посмотрев на нее. На лбу мужчины появились складки. — Прошу прощения, мисс Аддерли… Я не понимаю, о чем вы говорите. На вашей руке ничего нет. Девушка в удивлении вскинула брови и быстро поднесла к глазам кисть. Фиолетово-зеленое пятно было на месте. Эйприл даже провела по его шероховатой поверхности пальцем, чтобы удостовериться в том, что оно есть. Затем девушка обеспокоенно посмотрела прямо в глаза врачу. — Н-но.… Но оно же здесь, на руке! Взгляните! Разве вы не видите?! — Эйприл чуть ли не провизжала эти слова. Дверь открылась и в комнату зашел швейцар. Старик окинул девушку неодобрительным взглядом. — Могу ли я чем-то вам помочь, господин Макерн? — Эйприл сразу поняла, что швейцар пришел на ее странный возглас, чтобы увести ее из здания, если вдруг что случится. Девушка знала, что Макерн уже привык к подобному, работая психиатром. И оказалась права. — Да, Франц, — после этих слов Эйприл похолодела. После произошедшего час назад, Макерн был единственным, кто мог ее понять и выслушать. Хотя, может и не поймет, а продолжит выписывать те лекарства… — Не могли бы вы унести сервиз? После этих слов Эйприл облегченно вздохнула. Все-таки врач не собирается ее выгонять, а это уже хорошо. Но спокойствие девушки было недолгим. Швейцар в недоумении и с некой долей страха застыл на месте, смотря на Аддерли. Девушка задрожала. Ее карие глаза широко раскрылись и выражали крайний ужас. Казалось, она с трудом дышала. Девушка была так напугана, что слышала, как кровь бежит в висках; ей стало холодно, даже несмотря на платье с длинным рукавом и камин в комнате. Эйприл пребывала в таком ужасе, что положила на диван обутые ноги, обняв колени обеими руками. Казалось, что девушка вот-вот потеряет сознание от паники. Макерн положил ей руку на плечо, пытаясь успокоить девушку, но поняв, что это не помогает, убрал ее. Франц хотел уже было сделать шаг, как вдруг его остановила Эйприл: — Нет! — судорожно завопила она, — нет, не двигайтесь! Оно прямо за вашей спиной… — последние предложение она проговорила очень тихо, почти прошептав его одними губами. Швейцар посмотрел на Эйприл с недоумением и даже с насмешкой. А Макерн взглянул на девушку, насторожившись. — Кто «они», мисс Аддерли? В комнате только мы втроем, и нам нечего бояться. Франц обернулся. Эйприл закрыла лицо руками и издала пронзительный крик. Сделала она это ровно за секунду до того, как швейцар с воплем повалился на ковер. Вдруг случилось что-то необъяснимое. Его рубашка начала рваться, словно ее разрывал когтями дикий зверь. Мужчина закричал, но уже от невыносимой боли. На его груди начали появляться темно-красные царапины. Кто-то просто «расковыривал» тело старика. По комнате полетели брызги крови, кожа, мясо, части органов. Они попадали на мебель, оставляя на ней багровые пятна. Смерть швейцара сопровождалась его пронзительными хриплыми криками и стонами. Они резали слух. Как сильно хотелось Эйприл сейчас закрыть уши! Но тогда бы она невольно увидела происходящее. Врачу же видеть расчлененный труп было не в первой, но тот все равно завопил. Когда крики кончились, Аддерли открыла глаза и посмотрела сквозь пальцы, после чего сразу издала визг, снова зажмурившись. На ковре лежал труп старика, точнее, то, что от него осталось: его живот был вспорот, кожа висела мешком. В глазах же Эйприл над телом бедного швейцара сидело Нечто, зарывшись носом во внутренности и свирепо чавкая.