Ангел

— Нет, его мы не можем оставить, — поставил точку в споре самый большой во всех смыслах человек в черном. Тяжелый бас зловещим эхом разнесся по станции. — Отправим мальчика поездом. — Поездом? — изумился парень. — Бросите меня в дальний вагон и отправите в Богом забытое место? Смешно. Раздался звук, отдаленно напоминающий усмешку. Злую, с тоннами ядовитого сарказма. Этот звук повторялся, пока все тот же самый большой человек в черном не произвел какого-то жеста. В кромешной тьме станции они различали друг друга по едким, не знающим тепла, взглядам. Это была их среда, их жизнь. Грязь, сырость, тлен и море измученных тел, покалеченных душ. Среди которых была и я. Но они добились своего — я мертва. Я призрак, которому остался один день для отправки в Рай, и который неотрывно связан с местом своей казни. Я стояла над ними в воздухе, проходила сквозь их тела, разговаривала с ними. Вы сделали из меня невидимку. Вы будете отомщены. Казалось, эти животные никогда не видели света. Здесь, в заброшенном метро, они могли разглядеть малейшую деталь, узреть малейшие изменения при полном отсутствии освещения. И только один на этой станции не видел ни себя, ни лиц извергов, не ведал, где он находится. Один единственный — человек. Попав сюда, чтобы спасти меня, он обрек себя на гибель. Я не помню, кем он мне является… Любимый человек? Возможно. Его сердце реагирует на мысли обо мне сильнее, чем на страх смерти. Любовь сильнее. Скоро все закончится, больно не будет, я обещаю. — Получше, чем ты представляешь, мальчик, — сказал кто-то высоким неприятным голосом, из темноты едва заметно показался оскал. — Крысы уже готовы, верно? Тяжелый груз давил на душу парня, сковывал сердце, мешая делать четкие удары. Сегодня оно навсегда прекратит биться в его теле, биться за право существования этого человека на Земле. И будь проклят тот, кто сказал, что в мире царствует сила возмездия, думал он. Они убили его Иную часть, убьют и его. А что потом? Потом их ничтожное существование продолжит свой ход, и они выберут себе новых кукол Вуду в виде людей. Я взяла свою Иную часть за руку. Конечно, он ничего не почувствовал физически. Но по тому, как он вздрогнул, можно было судить, что все в этом мире не просто так. Я коснулась пальцами его щек. Сухие, холодные. Ни одной слезинки, не смотря на то, какой ад он прошел до того, как оказался на этой станции. У меня в последние минуты жизни была невероятная истерика. Но меня оглушили, и я не чувствовала мучений, когда умирала. А он почувствует… Я буду с тобой, слышишь?! Я буду всегда с тобой, как была при жизни!!! Сильный порыв ветра ворвался в место, где едва ли можно было дышать. Звери переглянулись. — Пора начинать! — скомандовал главный из них. Двое громадных мужчин в масках потащили мою еще живую, имеющую тело, душу куда-то. Крысы, чуя запах живого человеческого мяса, были готовы разорвать плоть парня на части, если бы не амбалы, отгоняющие их от него. Его тело, по всем канонам, должно было оставаться нетронутым, чтобы мерзкие души человекоподобных тварей, живущих здесь, получили большее наслаждение в последние секунды. Со мной это правило нарушили. Возможно, потому со мной расправились так быстро — подожгли мое тело. Я вспомнила об этом при виде обгоревшего куска платья на краю платформы. Молодого человека резко толкнули, и он провалился в углубление. Руками он нащупал внизу железные ряды, идущие параллельно. Рельсы?.. Он встал и прошел влево, где наткнулся на стену. Это был край платформы, верх которого он никак не мог найти, даже высоко подпрыгнув. Слишком высоко, чтобы можно было выбраться самостоятельно, еще и в кромешной тьме. Что же они хотят сделать? Внезапно станцию озарил блеклый приглушенный свет. Я боялась, что теперь он сможет разглядеть меня, но этого не произошло. Увидев свою мертвую Иную часть, он почувствовал бы гораздо более сильную боль, чем испытывал на душе сейчас. Глаза парня болели с непривычки — слишком много времени он провел во мраке. Но потом он смог сфокусировать взгляд. Он убедился, что действительно брошен на рельсы, и выбраться наружу нет ни единой возможности. Амбалов рядом не было. Только он и темный тоннель метро, будто поглощающий в себя пространство, как Черная дыра. И крысы… Они смотрели на него своими маленькими черными глазами, предвкушая поглощение сладкой юной плоти. Новая тяжесть навалилась на его грудь, постепенно начало приходить ощущение дикого, животного ужаса. В панике он начал искать малейшую деталь, малейший выступ, за который можно было бы зацепиться. И не находил… — Маркус, пора, — послышался томный голос откуда-то издалека, но станция по-прежнему была пуста. Звук приближения поезда. С каждой секундой, с каждым гребаным мигом все четче. Я обняла его за плечи. Его тело обмякло, в нем больше не чувствовалось напряжения, глаза были пустыми. По рельсам пошла вибрация. Издалека доносились световые блики фар. — Я с тобой, с тобой! Тебе не будет больно! — шептала я ему и обнимала призрачными руками. Он продолжал смотреть вдаль. Из тоннеля начал показываться поезд. Чтобы настигнуть нас, ему требовалось восемь секунд. Это стало мучительной вечностью для нас обоих. Восемь. Его лицо освещается от света фар, его лицо ничего не выражает. Семь. Дыхание становится ровным, дрожь из тела уходит. Шесть. Он смотрит в пустоту и видит за рулем машины смерти всю ту же пустоту. Пять. Он снимает с себя футболку и бросает ее в сторону, я чувствую тепло его кожи сильнее. Четыре. Сердце лениво отбивает последние удары, он сбивчиво считает их про себя. Три. Он неожиданно видит меня в последние секунды жизни. Два. — Ты.Ты! Как же я рад… Один. Я не вижу, что происходит с ним, не хочу видеть. Поезд проходит сквозь меня, я не чувствую даже легкого касания. За столько же вечных секунд все вагоны пересекли нас. Я все еще не смотрю на своего любимого. Не могу… Крысы учуяли запах крови и уже спешили насладиться им. — Вон!!! — закричала я им, и вся стая убежала прочь. Животные видят призраков. Теперь и вторая часть меня мертва. Я приблизилась к бездыханному телу, поцеловала каждую его рану. Все части тела были целы, но он был растерзан, практически вся кожа слезла. Я целовала столько же раз, сколько кровь хлестала из него. Я помогла его душе выйти из плоти. — Возьми меня за руку. — Ты жива… Жива! — он как ребенок радовался тому, что видит меня снова. — Мы мертвы, Кирин. И сейчас мы отправимся в вечность. Вместе. — Вместе… — Да. Они будут наказаны. Когда мы оторвемся от земли, озарив крыльями небо, это здание загорится. И миллионы загубленных душ будут спасены. Им всем придет возмездие. Два белесых огонька осветили станцию заброшенного метро, испарились у верха мраморной стены и отправились в свой вечный дом. С этой же секунды на Дом боли пал огонь. Ярчайшее свечение как купол загорелось над ним и через секунды исчезло. А они все летели, держась за руки, обсуждая любимые времена года, как при жизни.