Малыш и Карлсон: двадцать лет спустя

«В городе Стокгольме, на самой обыкновенной улице, в самом обыкновенном доме живет самая обыкновенная шведская семья по фамилии Свантесон…» - так начиналась эта история. Но за двадцать лет многое изменилось. Да, там по-прежнему живет та самая семья, но обыкновенная ли она? Настроение у Сванте было отвратительным. То, что должно было стать их с Кристером праздником, обернулось громкой ссорой. Не радовали ни возвращенный накануне из ремонтной мастерской мотоцикл, ни ветер в лицо, ни вечер пятницы. Когда-то давно он был счастливым мужем, пока Гунилла не изменила ему с Кристером, недаром с детства иметь собаку Сванте хотелось больше, чем жену - та хотя бы верная. Потом с Кристером изменил Гунилле он. А сегодня Кристер бросил его ради Гуниллы. И Сванте осознал, что устал жить на троих, о чем не преминул им обоим сообщить. После оставалось только хлопнуть дверью и гордо удалиться. Квартира встретила тишиной – родители уехали на все выходные к друзьям, поэтому Сванте не стал утруждать себя развешиванием одежды, попросту скинув кожаную косуху на пол в прихожей и, не разуваясь, прошел в кухню. Полки холодильника были заставлены кастрюльками с едой, словно мать уехала не на два дня, а на месяц, как минимум, и оставила дома не тридцатилетнего разведённого мужика, а семилетнего мальчика. Он пригляделся, пошарил рукой и с довольной улыбкой достал из недр холодильника банку с пивом. Щелкнув кнопкой на радиоприемнике, настроил любимую радиостанцию, где заливались Pink Floyd, и, все еще обиженный и мрачный, но уже не смертельно, распахнул дверь в свою комнату. И застыл на пороге. На кровати, удобно развалившись, сидел Карлсон. Увидев Сванте, он подскочил на месте и удивленно спросил: - А где Малыш? Это ведь его комната? - Его, - не веря глазам, выдохнул Сванте. - Тогда позвольте представиться, - и пухленький человечек церемонно поклонился. – Карлсон – красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. И все это я. На Сванте представление не произвело абсолютно никакого впечатления. - И где черти носили красивого и умного двадцать с лишним лет? – спросил обманчиво равнодушно. - Почему черти? – обиделся Карлсон, губы у него дрогнули. – Я путешествовал. Я, знаете ли, лучший в мире путешественник, - Сванте, не мигая, вглядывался в знакомые черты, с удивлением отмечая, что прошедшие годы Карлсона как-то и не тронули. Именно таким его и запомнил Малыш – маленьким, пухленьким, с огромным самомнением и жутким капризным характером. А еще он скучал. Сначала очень – ждал, сидя перед сном на широком подоконнике, разглядывал звезды и шепотом рассказывал все, что приходило в голову, воображая, что тот его слышит, что тоже скучает, что обязательно прилетит. Вспомнилось, как влетело от родителей за вылазку на крышу. Но он должен был проверить домик! Тот оказался пуст, абы как сваленные вещи покрылись толстым равномерным слоем пыли. Тогда Сванте понял, что ждать нечего – Карлсон не вернется. И вот, спустя двадцать лет, тот как ни в чем не бывало сидит на кровати и делает вид, что улетел едва ли не вчера. Да еще и не узнает… - Так где Малыш? - Перед тобой, - буркнул Сванте и сделал глоток. Пауза затягивалась. Сванте поставил банку на стол, скинул ботинки и, упав на кровать рядом с незваным гостем, устало прикрыл глаза. - А знаешь, Малыш… - косясь на патлатую громадину, несколько неуверенно начал Карлсон, - ты изменился. Подрос… да, однозначно, подрос. - Сванте. - Что? – переспросил человечек. - Имя у меня такое – Сванте. Сванте Свантесон. - Да? Не повезло тебе. Но не может же всем повезти зваться Карлсонами. - В самом деле, - не удержался от ехидной улыбки мужчина. - Так что, есть у тебя паровая машина? – он покачал головой, благоразумно умолчав о мотоцикле. В конце концов, тот был ему еще нужен. – Такой большой, а паровую машину не купил, - упрекнул Карлсон. - А что есть? - Мотоцикл, - противореча самому себе, внезапно выдал Сванте. - Да-а? – глаза у человечка загорелись. – Ну, что ты тогда лежишь? Пошли кататься. - Нет. - Как нет? Как это нет, я тебя спрашиваю? – суетился вокруг Карлсон. - Да я самый лучший в мире водитель мотоциклов, - и нахмурился, не заметив у Сванте энтузиазма. – Вставай, мотоцикл не ждет. - Нет. Я его только вчера из ремонта забрал, - о том, почему он там оказался, Сванте умолчал. А Карлсону, как обычно, дело было лишь до себя. - Что же ты меня не дождался? Я бы починил. И совершенно бесплатно… ну, может, за конфеты. У тебя же есть конфеты? – дождавшись кивка, он продолжил. – Я же лучший в мире чинитель мотоциклов… - Сванте сел, тяжело вздохнул и сказал: - Врун ты. Самый обыкновенный врун. Плечи Карлсона поникли, он зажал пухлые ладошки между коленей и, тяжко вздохнув, проронил, кося взглядом: - Что, больше не веришь? - Не верю. - А раньше верил. - Раньше мне было семь, - хмыкнул мужчина, называть которого Малышом язык не хотел поворачиваться даже у лучшего в мире выдумщика. - А теперь сколько тебе лет? - Тридцать. - О! – с притворным изумлением воскликнул Карлсон. – Да это же… это же больше, чем мне, мужчине в самом расцвете сил. – Так что насчет мотоцикла? - Забудь, - Карлсон сделал вид, что обиделся, но хватило его ненадолго. - Тогда как ты смотришь на то, чтобы немножко поразвлечься? – хитро улыбаясь, спросил Карлсон. Сванте кивнул и тоже улыбнулся, уверенный, что под словом «поразвлечься» они понимают разное. Почему бы и нет? Раз уж сама судьба дала ему такой шанс – зачем отказываться? Настроение быстро пошло вверх. – Эй, Малыш, а что ты делаешь? – пробормотал удивленно маленький человечек, когда Сванте встал и принялся расстегивать пуговицы на кожаных штанах. - Спокойствие, только спокойствие. Я собираюсь поразвлечься, - хмыкнув, словами Карлсона ответил Сванте. - А-а, ну тогда пустяки, дело житейское, - с видимым облегчением махнул пухлой ручкой Карлсон. – А то я уже подумал… - о чем он подумал, узнать было не суждено, потому что Карлсон застыл с открытым ртом, наблюдая, как постепенно обнажается его старый приятель. Изрядно подросший приятель. – Так что ты все-таки делаешь? – спросил, отползая на край кровати. - Собираюсь проказничать, - хрипло ответил Сванте. Не рассказывать же Карлсону, что он дрочил на него всю юность. Сначала думал, от того, что Гунилла строит недотрогу, потом считал, что так проявлялась до поры латентная гомосексуальность. А на самом деле? Да какая разница, что там на самом деле, когда на постели сидит испуганно моргающий Карлсон? Видеть маленького человечка притихшим и неуверенным – бальзам для глаз. Нет, Сванте, конечно, давно вышел из возраста, когда обижаются на хитростью отнятые конфеты, и потеря паровой машины давно уже не отдается болью в душе, но все равно было приятно и отчего-то очень возбуждающе. – Расскажи мне, милый Карлсон, ко скольким мальчикам ты еще летал? – обманчиво ласково спросил Сванте, отбрасывая в сторону ставшую лишней футболку и переступая через спущенные к щиколоткам штаны. - Ай-ай-ай, - заголосил Карлсон, но ползти было некуда, он сам загнал себя в угол. Буквально. – Я закричу, и прибегут твои мама и папа. А тут ты – голый. Вот они удивятся-то! - Не прибегут, - Сванте сделал шаг. – Мы одни здесь, - еще шаг. - А твоя жена? – не сдавался Карлсон, практически размазываясь по стене. - Гунилла ушла к Кристеру, - удивительно, но слова не отозвались сердечной болью. - Гунилла? - нервно хихикнул Карлсон. – Страшненькая девочка, которая слишком много ела? Ушла к мальчику с кривыми зубами? – уверенность на глазах возвращалась к Карлсону. – Да ты счастливчик – избавился сразу от обоих. Под таким углом Сванте на ситуацию не смотрел. А зря. Получалось, что и вправду счастливчик. Особенно учитывая, как и с кем он собирался провести эту ночь. - Раздевайся, - сказал Карлсону. - Зачем? Ты что, хочешь меня покрепче обнять? - И обнять тоже. - Вот еще, я же не твоя бабушка, - представить на месте Карлсона свою бабушку Сванте не согласился бы и за десять плюшек. – А поесть у тебя есть что-нибудь? – невзначай перевел тему Карлсон. Но Сванте уже не так легко было сбить с толку. - Позже, - прошептал, заползая на кровать. – Я покормлю тебя позже, - и он схватил на мгновение утратившего бдительность Карлсона за ноги и потянул к себе. Но тот в последний момент успел зацепиться руками за матрац у изголовья, решив, очевидно, бороться за свою честь до конца. Конец не заставил себя долго ждать – Сванте отпустил ноги и, быстро подтянувшись, накрыл Карлсона собой. - Так что ты все-таки собираешься со мной делать? – задыхаясь под тяжелым мужским телом, прохрипел Карлсон. - Как что? Конечно, трахать. Разве ты не лучший в мире для такого дела? - Э-э… - Карлсон, конечно же, ответил бы решительным отказом, но это «лучший в мире» все усложняло и путало. Быть в чем-то лучшим в мире и добровольно отказаться? Такое точно не в характере маленького человечка. – А это не больно? - Это хорошо, - твердо ответил Сванте. – А после я покормлю тебя лучшими в мире жареными тефтелями, - мужчина потянулся к лямкам светлого комбинезончика. – Как он снимается? – впрочем, возиться со сложными застежками у него не было ни малейшего желания. Да и терпение было на исходе. Сванте с силой дернул за лямки, Карслон громко и испуганно вскрикнул, а оторванные «с мясом» пуговицы разлетелись в разные стороны. Карлсон не заметил, как оказался лежащим на животе и с голой попой. - Малыш? - М-м? – Сванте подсунул ему под живот подушку. - Что-то мне не нравится такая игра. Я, наверное, не самый лучший в мире для этого дела. - Как не самый лучший? – притворно изумился Сванте, размазывая смазку по своему твердо стоящему члену. – Разве не ты самый лучший в мире Карлсон? От такой постановки вопроса Карлсон вновь растерялся. Да и вообще, выросший и сильно изменившийся Малыш как-то странно на него действовал. - Я… - ответил неуверенно и заверещал, почувствовав в себе сразу два обильно смазанных прохладных пальца. Попытка уползти от причиняющих дискомфорт ощущений закончилась тем, что нажалась кнопка, запускающая пропеллер. Сванте тихо выругался и, с силой нажав на спину лягушкой распластавшемуся Карлсону, заставил того спружинить на мягком матраце, тем самым выключая пропеллер. - Еще раз включишь – оторву к чертовой бабушке. - Зачем к чертовой? Ведь самая лучшая в мире бабушка – моя. - Неисправим, - хмыкнул Сванте и, крепко сжав оказавшуюся вполне аппетитной попу, резко вошел. - Ай-ай-ай, вытащи это, вытащи эту штуку из меня. - А ну тихо, - сквозь зубы прошипел мужчина, замирая на мгновение. – Ты мне, знаешь ли, за очень многое должен. - За что это? – поддался на провокацию Карлсон. Сванте удовлетворенно хмыкнул и двинулся. - За паровую машину, - вдох-выдох, - за конфеты, - и вновь туда-сюда, – За занавески, испорченные пылесосом, - продолжал Сванте, не забывая сопровождать каждый пункт весьма внушительного, надо отметить, списка, очередной фрикцией. – За плюшки и плюшечную лихорадку, за люстру, за костюм привидения из простыней, за домомучительницу… - Карлсон уже не вырывался, он вцепился пухленькими ручками в одеяло и тихо стонал. И стоны его больше не были похожи на стоны боли и неудовольствия. Наоборот. После, как и было обещано, Сванте накормил Карлсона оставленными матерью тефтелями, напоил ягодным морсом и отсыпал конфет. - Малыш, а мои проказы… ты их все перечислил? Сванте плотоядно улыбнулся. - Думаю, еще захода на два-три точно хватит, - Карлсон залился краской и хрюкнул в кулак. А утром, едва открыв глаза, Сванте обнаружил, что один. - Карлсон, - позвал тихо. Ответа не было. – Он улетел… - сказал печально. Как всегда, стоит едва начать строить на него какие-то планы, он улетает. И даже виноватым себя потом не чувствует. Новый день из ясного и солнечного стал сразу серым и безрадостным. - Хи-хи, - раздалось из шкафа. Сванте подскочил с постели и резко распахнул дверцы.- Хи-хи! Ты сказал: "он улетел", "он улетел"... Хи-хи! А "он" вовсе не улетел - "он" только спрятался! - пропищал Карлсон. Конец!