but now we’re rockin’ on the dancefloor, actin’ naughty. your hands around my waist, just let the music play we’re hand in hand, chest to chest, and now we’re face to face.
У Виктора голова идет кругом, а ноги предательски заплетаются, когда Юри — милый парень со сбившемся галстуком и широкой улыбкой — поднимает руку вверх, заставляя его кружиться. Он пришел сюда только ради вечеринки, выпивки и, если все удачно сложится, секса без обязательств, но сейчас, кажется, тонет во всей этой атмосфере, тонет в мягких руках и сверкающих глазах, тонет в собственном переполняющем его счастье, захлебывается им и все кажется будто сном — ущипни себя, и ты проснешься, но это реальность, и это происходит с ним, а щеки уже болят от улыбки. Юри крепко держит его за талию, целует, скользит языком в рот — и Виктор отвечает, потому что не может иначе, потому что они знакомы полчаса максимум, и если за это время можно влюбиться — то именно это он и сделал, падая безоговорочно и без возможности на возврат. Сейчас середина ночи, и они выбираются из душного помещения клуба, глотают прохладный свежий воздух, танцуют на тротуарах, смотрят на небо и тыкают в него пальцами, пытаясь назвать имена созвездий, пытаются, смеются полупьяно и тыкаются лбами в надплечья друг друга. Вода фонтанов — холодная, бодрит похлеще любого кофеина, и они вдвоем залезают в нее, поднимают кучу брызг, шепчут что-то непонятное и говорят цитатами, за которыми следует громкий смех и «Нет, я уверен, что это не Верлен!», пока их не прогоняет прибывший на шум полицейский с дубинкой. Виктор думает, что он герой какого-то подросткового фильма о свободе и любви, и для полного соответствия им стоит только угнать родительскую машину и уехать на ней за город, но им обоим уже за двадцать, и, оказывается, даже в этом возрасте грудь может разрывать фейерверками счастья и эйфории, а на губах — чувствоваться вкус текилы и джин-тоника. Они заваливаются в квартиру Юри, спотыкаются о стоящую около порога обувь, сталкиваются зубами, переплетают между собой пальцы, проводя ими по волосам, оттягивая пряди, и избавляются от верхней одежды слишком долго, зато остальная исчезает почти мгновенно, и если Виктор составлял бы список самых лучших ночей в его жизни, то эта определенно заняла там заслуженное первое место, украшенная воспоминаниями о срывающихся стонах и множестве прикосновений._________________________
Просыпается Виктор от истошного крика, режущего по ушам и раскалывающего голову на мириады маленьких кусочков. Юри — тот самый, вчерашний, в которого Виктор не должен был влюбляться, но все равно сделал это — испуганно тычет в него пальцем, осматривает свое тело и беззвучно открывает и закрывает рот, а Виктор думает, что это самая неестественная реакция на страстную ночь вдвоем. Он бы понял желание выпереть его голышом из квартиры, захлопнув дверь и выкинув из окна одежду; или кофе в постель, поцелуй в лоб и всякое такое, хоть это и больше подходит для парочек, а не для случайных знакомых. — Я… я… не могу поверить, — бормочет Юри, хватаясь за голову и присаживаясь на край кровати, а Виктор неловко натягивает одеяло повыше, прикрывая им подбородок. — Между нами что-то было? Виктор просто кивает, не решаясь говорить вслух. Юри этого оказывается достаточно, чтобы издать еще один протяжный стон. — Ничего не помню, — констатирует он, смотря прямо в глаза Виктора, а у того от сердца откалывается добротная половина, падает вниз и приносит нереальную боль. — Тогда, — подбирать слова трудно, мысли мешаются, а голова гудит, раздираемая предположениями и возможными исходами событий, — мы можем познакомиться поближе. Юри как-то криво улыбается, а Виктор пребывает с каждой секундой все в большем шоке, потому что традиционная схема «познакомиться — стать парой — перепихнуться» или «перепихнуться — забыть друг о друге» дает громадный сбой, и он собирается провести свой отдых во Франции в компании очаровательного мужчины, с которым (не)случайно переспал и влюбился по уши, как девочка-подросток в парня-старшеклассника._________________________
«Юри хорошо готовит. Не то, что я», — думает Виктор, когда Юри ставит перед ним тарелку с завтраком, а рядом оказывается кружка с кофе и взбитыми сливками. Юри также аккуратен, легко смущается — удивительно, учитывая прошедшую ночь, — быстро пьянеет и имеет прелестный смех, так что Виктор готов вечность нелепо флиртовать с ним и говорить глупые шутки, лишь бы наблюдать за легким румянцем, проглядываемым через прикрывающие лицо ладони, и подрагивающими от смеха плечами. У Юри мягкие волосы, и Виктор получает огромное эстетическое удовольствие, пропуская их через пальцы, легко дергая и получая короткое «Ой!» в ответ на действия, и сдерживает желание сказать, что не отказался бы еще раз услышать и прочувствовать его реакцию в немного другой обстановке. ЮриЮриЮриЮриЮриЮри. Виктор сходит с ума от любви, и последний раз с ним такое было в средней школе — если вообще было, — а внутренности горят при упоминание любимого имени. Он повторяет его раз за разом, сидя на полу в номере своего отеля и скрестив ноги по-турецки. Ю — язык мягко отталкивается от нёба и ударяется об зубы — ри. Лицо горит от осознания бессмысленности своих действий, но не служит причиной для их прекращения. Помешательство, сумасшествие, желание, страсть, любовь, судьба, привязанность, нужда, жажда. Виктор может подобрать сотни слов, описывающих его отношение к Юри, но не думает, что хоть одно сможет полностью выразить его отношение. «Я хочу быть с тобой». «Ты делаешь меня счастливым». «Давай будем счастливо жить вместе и заведем собаку и, если ты не против, ребенка?» «Я хочу просыпаться вместе с тобой, целовать кончики пальцев и лоб, обнимать со спины, заваривать кофе и сидеть на кухне, читая газету, пока за окном просыпается Париж и из булочной на первом этаже доносится запах круассанов, а из соседней квартиры, принадлежащей студенту-художнику, — запах красок». «Пожалуйста, будь со мной и никогда не покидай». Это определенно безумие, потому что невозможно настолько любить человека, с которым знаком всего лишь несколько дней, но ради него Виктор готов прослыть сумасшедшим._________________________
Они идут на сеанс какого-то фильма, и Виктор искренне делает вид, что не понимает французский от слова «совсем», лишь бы услышать, как Юри пересказывает ему сюжет и объясняет сложные моменты на английском, выводя пальцем узоры на тыльной стороне ладони. У Виктора щемит сердце, слезятся глаза, и, оказывается, плакать можно не только от горя, но и от разрывающей изнутри нежности, всеобъемлющего поклонения и желания ласки и близости — не только физической. «Ты что, плачешь?» «Угу. Просто персонажей немного жаль_________________________
Маленькие наручные часы отсчитывают время до окончания посадки на рейс Париж–Санкт-Петербург, а Виктору кажется, будто они с каждым движением стрелок урезают время его счастливой жизни и отсчитывают момент ее окончания. Объятия — грубые в начале, переходят в слезливое сжимание ослабевшими руками рубашки на спине Юри, тихий шепот и обещания, которые сбудутся с вероятностью один к ста, но Виктор надеется, что этот один процент принадлежит именно им. Потому что иначе быть не может и не должно. В салоне тихо, лишь кто-то шуршит страницами книги, и к моменту, когда самолет взлетает, Париж превращается в точку на карте и радостное воспоминание на корочке мозга, а сердце Виктора — в груду металлолома, мешающего размеренному дыханию. Он запоздало вспоминает, что не взял у Юри номер телефона, и до этого хранившаяся робким огоньком надежда оказывается потушена ледяным потоком реальности и забывчивости._________________________
Виктор ищет. Стирает пальцы, пролистывая миллионы справочников, не спит ночами, ища нужные сайты, вбивает имя Юри во все социальные сети — и находит миллионы таких же людей с более или менее схожей внешностью, но не один из них не является тем самым Юри, за которого Виктор готов свернуть Альпы, взобраться на верх Эйфелевой башни и переплыть Сену без вспомогательных средств. Нужного ему Юри не существует, и, наверное, он действительно сошел с ума, а мозг предательски подменяет понятия реальности и вымысла, выдавая придуманную им идеальную жизнь за случившуюся правду. Через два месяца он опускает руки, старается вычеркнуть случившееся из воспоминаний, забивает связанные с городом и