Признание

Ноги болят, в горле пересохло и живот скручивает от голода. Йона не помнит уже, когда последний раз отдыхала, но ей и не хочется. Тревога тисками сжимает душу, отчего бурлящее в теле напряжение подгоняет ее все дальше. — Йона, тебе нужно отдохнуть, — не в первый раз слышит она, но звучание этих слов сметается настойчивым: «Нет. Нет. Нужно спешить.» Дыхание все учащается, путь сужается, превращаясь в еле разбираемую светлую точку, а страх все нарастает. Ей было страшно. Дико страшно. Слишком много свалилось на нее за короткий срок. Краем уха Йона слышала голоса своих друзей, переживающих за нее, но смысл сказанного проходил сквозь нее, не задерживаясь в сознании. Все, о чем девушка могла думать — сколько от нее зависит сейчас. Паника подбиралась все ближе, все ощутимее царапала глотку, и в какой-то момент все-таки прорвала барьер равновесия, захлестывая с такой силой, что ноги ее подкосились. Девушка ошарашено схватилась за горло, когда слезы сами хлынули из глаз, холодя щеки, а яростно-колотящееся сердце разрывало грудь. Вцепившись ногтями в шею, Йона осела на землю, судорожно хватая ртом воздух. Задыхаясь, она медленно погружалась в темноту, пока та не поглотила ее целиком. …Она пришла в себя в какой-то небольшой, собранной наспех палатке. Сердце размеренно колотилось в груди, воздух легко проникал в легкие, и, в целом, ничто не напоминало принцессе о пережитом стрессе, кроме тяжелой, саднящей усталости в теле. Чувствовала она себя так, словно ее тело пропустили через жернова, которые смяли ее до состояния теста и выбросили совершенно вымотанной не только физически, но и душевно. Найдя в себе силы осмотреться, Йона встретилась с обеспокоенным взглядом Громового Зверя. Мужчина напряженно сидел и тщательно сдерживал рвущееся из груди беспокойство. Его неуместные чувства толкали тело вперед, к ослабшей девушке, чтобы обнять, убедиться, что все хорошо — но он лишь крепче сжимал колени в ладонях, заталкивая глубже свои переживания. — С парнями все хорошо, — произнес он, зная, что Йону именно это волнует больше всего, — Я, как черный дракон, могу с уверенностью это заявить. — Черный? — удивилась девушка, найдя в себе силы разговаривать, — Даже если драконов только четыре? — Мы стали пятью драконами как раз на прошлой неделе. Принцесса хихикнула от понимания, что Хак просто хочет ее поддержать. И на душе стало чуточку легче. На самом деле, бывшему генералу совсем не хотелось шутить. Он волновался о обалдуях-драконах не меньше, чем принцесса, хоть и не показывал этого. Тем более сейчас, когда его сила как никогда нужна его госпоже, он обязан быть ей опорой. — Не волнуйтесь и отдыхайте, — мягко повелел он, вновь успев одернуть руку, тянущуюся к худому женскому плечу, — Хотите я что-нибудь сделаю или принесу? Йона легонько прищурилась, и, недолго думая, с еле скрываемым любопытством ответила: — Ао. Мужчина вскинул брови в удивлении. — Пуккью, — звук, частенько издаваемый бельчонком, произнесенный грубым мужским тембром прозвучал совершенно дико, но Йона поймала себя на том, что ей хочется рассмеяться. — Это совсем не мило, — сделала вывод принцесса, — Знаешь, Ао часто спит у меня на плече… Телохранитель плюхнулся рядом, максимально изображая из себя миниатюрное животное, насколько могло позволить его громоздкое тело. — Ао, ты огромный! — Пуккью. Йона улыбалась, глядя на то, как мужчина дурачится в стремлении отвлечь ее от плохих мыслей, и в груди стало тепло-тепло до слез на глазах. — Хак, — она опустила руку на его лицо, легко и почти невесомо поглаживая, отчего телохранитель вздрогнул, — И ты тоже не волнуйся слишком сильно, хорошо? То, что драконов тут нет… Пускай, я не так надежна, как они… Но ты не один. Я здесь, и я с тобой. Хак поймал себя на том, что не дышит. Так и замер, вглядываясь в ее глаза, а предательское сердце пускало по телу волны жара от ее слов. Ее голос оглушил его, погрузился пышной радостью в сознание и там же эхом отдался: «Я здесь. Я с тобой…» Тело двигалось само, да и останавливаться не хотелось как никогда. Ее тонкая фигурка замерла в объятьях испуганной пташкой, отозвавшись легкой дрожью в животе. Крепко вжимая ее в себя, он рвано дышал в рыжую макушку, и слова, так давно живущие в сердце, вырвались сами: — Люблю тебя… Голос жарко запутался в алых волосах, и словно там и остался, но девушка успела расслышать каждую букву, каждый слог. Краска сошла с лица и кончики пальцев закололо, когда смысл фразы окончательно усвоился в сознании. «Он… Меня…» Сердце, до этого чувствовавшееся как-то незаметно, неожиданно пустилось вскачь, пуская импульсы волнения по всему телу. Йона облизнулась, пытаясь вернуть себе самообладание, но уши предательски горели, мысли метались из стороны в сторону, и в привычных объятьях стало вдруг до одури душно. Эти руки, сжимающие ее — в них неожиданно замер мир. И ничего нет. Есть только Хак и этот тяжелый запах, ставший самым родным на свете. Дрожа всем телом, ненамеренно цепляясь за темную накидку, она судорожно пыталась найти ответ, как поступить, но в голове звенела пустота, которая ни капли не помогала. «Я хочу… » Губы опять пересохли, и слезы вскипали на глазах от осознания собственной слабости, но желание, наконец, сформировалось окончательно. «Я хочу видеть его глаза…» Йона сделала первое движение, пытаясь извернуться в крепких объятиях, но ее остановили сжавшиеся сильнее руки. — Нет, не надо… Не уходи… Позволь мне еще немного побыть рядом… А после я сам уйду… И не прикоснусь больше… Обещаю… Только… Отчаянная мольба, заключенная в сбивчивом шепоте, пустила щекотливые мурашки по загривку. Никогда девушка еще не слышала такой слабости в голосе у этого сильного человека… — Хак, — тихо позвала Йона, — Я не уйду. Мужчина выдохнул, напрягся, но руки послушно расслабил. — Хак, можно я… — Девушка смогла отстраниться и подтянуть себя выше, заглядывая в мужское лицо. Глаза были закрыты, брови нахмурены, губы крепко сжаты, и в целом, он походил на человека, решившегося на отчаянный шаг, и который скоро лишится всего. — Нет, не прячься, — произнесла она, ладонью останавливая попытку отвернуться. Хак замер, поймал ее руку, продлевая ласку и, наконец, открыл глаза. «То, что ты сказал — правда?» — хотела она спросить. Но поймав его взгляд, она осознала, что произнести подобное будет верхом глупости. Потому что ответ горел ярким светом в темном омуте. «Правда…» Она не знала, что творит. Никак не ожидала от себя такого, да и туман в голове лишь ухудшал положение. Руки обхватили плечи сами, а подумать о том, что делает, девушка не успела. Приподнявшись на локтях, она успела уловить удивленный взгляд, прежде чем легко прижаться к сжатому рту со всем чувством, на которое была способна. Секундная заминка, и вот он уже отвечает, сминая ее губы в каком-то яростном, отчаянном порыве. Она ахнула, и вздох ее лег на язык сладостью. Хак прикрыл глаза, отдаваясь целиком во власть чувственного вихря, что резко лишил его самообладания. «О, боги…» Он задыхался. Его трясло и кожа горела. И каждый новый вздох, каждое новое движение — желаннее предыдущего. И целовал он ее так глубоко, как не целовал еще никогда. …Останавливаться было безумно тяжело. Тяжелее, чем сносить многочасовые безостановочные тренировки на поле, тяжелее, чем терпеть боль от ран… Йона продолжала самозабвенно ему отвечать, чем совсем не помогала, но Хак ни на мгновение не мог забыть о своих обязанностях — заходить дальше ни в коем случае нельзя, даже если принцесса вдруг так щедро его одарила. «Нужно остановиться…» — решил он, призывая к себе всю силу воли. Не давая себе поблажки, он оторвался резко и быстро, чтобы этот сладостный миг не поглотил его вновь. Девушка, не ожидая этого, неосознанно подхватила губами воздух, и только после этого растерянно раскрыла глаза. Хак смотрел на нее, не скрывая того, что устал прятать, и, взглянув на него, Йона вновь вспыхнула, словно только сейчас осознала произошедшее. Она смущалась, пыталась привести чувства в порядок и, нет-нет, бросала на него блестящие взгляды, отчего желание вновь ощутить бархатистость ее кожи завладевало телом. Не в силах сдерживать рвущуюся из сердца нежность, мужчина вновь приблизился, часто целуя лицо, решив, что больше ему терять нечего. Йона жмурилась, сжималась от его прикосновений, провоцируя на новые ласки, и, осознав, что он вновь тянется к губам, бывший генерал отстранился. Как он был слаб… Принцесса даже не осознавала своей власти. Пускай, он во много раз превосходил ее физически, но Йона имела совершенно другие методы воздействия. Он был готов умереть и воскреснуть за одно ее прикосновение. Ее взгляд лишал воли, скручивал нутро и сметал с места, оставляя одного наедине с невыраженным восхищением, которое будет долго мучить его ночами. — Вам нужно спать… — тихо произнес он, огладив ее пальцы. — Ты не уйдешь? — спросила она, с волнением заглядывая в глаза. — Я буду здесь… Он не смел надеяться на то, что все произошедшее не случайно… Но не мог унять свои чувства. Принцесса не оттолкнула его, не сбежала… Хак был слишком-непростительно счастлив, и сердце его пело, ведь он получил больше, чем мечтал когда-либо. Но в душе — так глубоко, что даже сам Хак не догадывался об этом — лишь окрепло давнее желание: «Пускай однажды она сможет мне ответить…»