Несносная Херктерент - 3

Глава 3 После лета почти все заметили – противостояние между Херктерент перешло в стадию нейтралитета. Временами даже дружественного. В этом году как-то потускнели поступившие. Или война поубивала весёлости и желания дурачиться. Или же пока Эр нет, до Марины школьные сплетни доходят в последнюю очередь. Коатликуэ, посмеиваясь, рассказала, как перед ней заискивать стали. Появилась мемориальная плита, где перечислены ученики школы разных лет, погибшие при защите Родины. Пока там люди, выпустившиеся пять и более лет назад. Но всем ясно ― появление знакомых фамилий только вопрос времени. Не все из почитательниц Яроорта забыли принца. Теперь со страхом ждут окончания авиационного. Среди погибших лётчиков немало представителей Великих домов. Вдруг Ярик окажется следующим? Он ведь такой храбрый! Шуточки про траурные одежды возымели неожиданное продолжение. Придя в бассейн, чтобы немного поплавать и значительно больше покрасоваться, Софи обнаруживает, все взгляды причём без различия пола, прикованными к рассекающей водную гладь, фигурке. Не сразу догадывается, кто это ухитрился настолько привлечь внимание. Новеньких видела уже, неяркие звёздочки есть, но кого-то, способного в будущем с ней блеском сравниться, нет ни одной. Дежурный обмен любезностями со всеми школьными красотками и не очень уже завершён. Все шпильки, касающиеся изменений внешности за лето уже все всем воткнули во все места, и не по одному разу. Кто же это так всех привлекла? Как по заказу, резко выныривает разведя руки, почти до половины встав в воде. Тут уже у Софи чуть челюсть не выпала, хорошо лицом с детства управлять умеет. Это Марина! В раздельном белом купальнике, почему-то сравниваемому в другом мире с атомным взрывом. Нет, в данном случае сравнение уместно, хотя таких взрывов здесь пока не было. Марина в белом. Да ещё таком, что кажется практически голой. Что на неё все парни пялятся – совершенно естественно, самец есть самец, против одного из важнейших инстинктов не попрёшь. Девицы смотрят с ненавистью. И на мальчиков, и на Марину. Знаменитый чёрный с серебром закрытый купальник, оказывается, нагло скрывал, с фигурой, притом во всех местах у Херктерент куда лучше, чем у многих. К и так большому количеству достоинств добавилось ещё несколько, по мнению многих, важнейших. Кажется, у многих закрадывается мысль, сёстры договорились поделить между собой всех потенциальных женихов. Интересно, долго сестрёнка так развлекается? Выбирается. Разглядев Софи ухмыляется, причём не злобно, а вполне жизнерадостно. Что это на неё нашло? На всякий случай, косится на руку. Но там всё как обычно, жуткая драгоценность привычно скалится с запястья. Вот только ножен нигде не наблюдается. Вскоре младшая возвращается из раздевалки. В шезлонге полежать, неокрепшие подростковые умы посмущать. Тут уже Софи готова зарычать. Марина и здесь привычному образу изменила. На ней коротенький лёгкий белый сарафан. Ассоциации с белым цветом погребальных траурных одежд возникнуть не могут. Траурное такой длины не шьют. Ножки отлично видны, если ткань "случайно" излишне прилипнет к телу вроде как от удачно подувшего ветра, рельефно проступит и всё остальное. Кажется, секрет мирренских красоток из экваториальных областей империи, кому правила приличия не позволяли носить откровенные наряды грэдских южанок несносной младшей известен. Марина самодовольно излишним вниманием к себе наслаждается. Хороша ведь на самом деле, желчно признаётся сама себе Софи. Хоть что-то из старого ещё действует. Все знают, если одна Херктерент с непонятными намерениями к другой приближается, всем остальным от этого места стоит подальше держаться. Вокруг шезлонга Марины образуется пустое пространство. Зеленоглазый кошмар лежит, не переставая ухмыляться. – Чему радуемся? – Я с Эридой сегодня разговаривала,– что бы Софи ни собиралась говорить и делать, всё моментально забыто. Разворачивается, намереваясь бежать звонить. - Куда? Сказали, не беспокоить сегодня больше. Сама завтра позвонишь. - Как она? - Говорит хорошо. Соправитель там был. Не дал с врачами поговорить. - Они бы тебе всё равно сказали бы только то, что он разрешит. - Ну, так с Эридой-то я поговорила. Голос нормальный. Повязку ещё не сняли. - Ей не понравится, что она после снятия увидит. Марина щурится. - И про это разнюхала... - Я же умная девочка. Шрамы удалять да кожу пересаживать у нас, вроде умеют. От того, что Коатликуэ рисует, ей плохо не становилось, а та любит кого надо и не надо ободрать. Ты её лица не видала, когда мускулатуру изучали. - Могу себе представить. Зайди к ней, попроси сердце выдранное показать. - Что!!! - Я разве не сказала, что оно каменное? - искренне изумляется Марина. Эрида приехала к концу девятого месяца. Лето словно поджидало её, не торопясь уходить. Марина и Софи знали, когда приедет. Намеренно выбран разгар учебного дня, чтобы привлекать поменьше внимания. Херктерент даже с уроков отпросились. Стоят рядом, обе в чёрном, как-то неуловимо веет осенью прошлого года. Как-то не тянет на разговоры. Машина с охраной, и похожая на танк машина соправителя. Марина сразу замечает по номеру — не та машина, на которой Херт ездил прошлой зимой. Эрида приехала одна. У сестёр кольнуло в груди. Эр сильно вытянулась, и так худенькая, стала ещё тоньше, чуть ли не до грани, за которой уже истощение начинается. Вся в белом. Совсем не по сезону шляпка, не застёгнутый кожаный плащ, под ним платье похожее покроем на траурное, полусапожки и сумочка, даже чулки — всё беле. Совсем маленькой кажется рядом с рослыми охранницами. Белый — цвет смерти, словно пропечатывается в мозгах! Эр, близоруко щурясь, поднимает глаза к мелькающему сквозь желтеющую листву солнцу. Софи и Марина подходят. - Привет! Эрида улыбается в ответ. Всё-таки улыбка Эр, это нечто, такие появляются раз в несколько сотен лет. Тут и ласка, и доброта, и тихая радость, и загадочность смешались враз в удивительно гармоничном сочетании. Улыбка остающаяся в веках пока играет на губах вполне живого человека. Для будущего образ уже сохранён. В том числе, и ей самой. - Как вы? - Сама-то как? Эр неизвестно зачем, делает полный оборот. - Как видите, всё в полном порядке. Полного порядка сёстры как раз и не видят. Видят что-то вроде поступка заправского вояки с не долеченными ранениями сбежавшего из госпиталя. Но одно дело Сордар, а другое — Эрида. Белый — цвет смерти, художник Эр знает это прекрасно. - Хотела сюда вернуться. Снова это всё увидеть. Теперь точно совсем поправлюсь! - уверенность совсем отцовская в голосе звучит, вот только Херктерент ни в чём не уверены. - К себе пойдёшь? - Нет, давайте просто погуляем. Надоело, когда за каждым шагом следят. - Не следи они, не гуляла бы ты тут, - выцеживает Марина. Софи дёргает её за рукав. Эр замечает. Снова знаменитая улыбка. - Не надо, Лиза. Всё верно, Марина права. Мои прогулки совсем недавно имели неплохой шанс вовсе кончиться. Но это теперь в прошлом. Мне просто спасли жизнь. И я очень благодарна тебе, Марина, за сделанное. Без этого меня бы уже не было. Младшая Херктерент угрюма. Лицом едва ли не темнее собственных волос становится. - Значит, Его Высочество всё тебе сказал... - Ты раньше никогда его не называла так, - констатирует факт Эрида, - сказал. Совершенно правильно сделал. Правда иногда лучше всего. Даже маленькая ложь способна породить большую, а то и вовсе огромную. Прости, Марина, я врала тебе. Ты не знала, насколько много я читала по определённым областям медицины, и с кем из врачей разговаривала. Я с середины зимы знала, что это лето почти наверняка станет моим последним. Потому и старалась остаться в памяти людей светлой и яркой. Потому и не говорила ничего тебе. - Так ты ведь и есть светлая и яркая. - Такой сложно быть, зная, что сгораешь, - хмурится Софи, - я про всё узнала самой последней. - Так это лучше всего, узнать о плохом, когда оно уже кончилось! - Не всегда, Эр, далеко не всегда. - Всё равно, всё в итоге получилось правильно. Для меня так лучше всех, - звенит колокольчиком искренний смех Эриды, - теперь я, как вы все, больше не знаю, сколько осталось мне. - Самое хорошее незнание, с каким я только сталкивалась, - кивает Марина. Получается соправитель насколько мог старался и её от удара насколько возможно защитить. Он не слегка краски сгустил, как Марина тогда думала. Наоборот, многого и очень важного не договорил. Вот и живи теперь с чувством неиспытанного страха. Белый — цвет смерти! Так, как Эрида притворялась, насколько у неё всё хорошо, на деле умирая, Херктерент бы точно не смогла. К счастью, на своей шкуре подобного испытывать не доводилось. Заставила Эр многих поволноваться. Живая, идёт вот рядом. - Тебе в центре как часто надо появляться? - Софи не спрашивает, только описывает, что видит. - На нерабочие дни поеду. Там как скажут. Может, на пол дня, может, на все три. "А может, и вовсе велят там остаться», - сквозит во взглядах переглянувшихся сестёр. Белый — цвет смерти! Словно дождавшись возвращения Эриды, лето решает задержаться ещё на десятку. Такой тёплой осени не помнят давно. Кто раньше отирались возле Эр, стали отираться вновь. Сама Эр больно уж старательно делает вид, будто всё по-прежнему. Только вот сёстры не забыли никому и ничего. Припомнят когда-нибудь. Но не теперь. Возвращение Эр в школу сказалось на ней самым наилучшим образом. С каждым днём стала словно расцветать снова, неестественная бледность пропала через пару дней, с каждым днём всё больше и больше времени проводит вне своей комнаты. Болтает, много рисует. Даже Марине кажется, всё самое страшное уже позади. Только вот тёплые денёчки да ясные ночки её совершено не радуют, заставляя часто и внимательно в небо смотреть. Больно уж давно гостей с юга не было. Жди беды! Сирены иногда могут завыть слишком поздно. Эр даже видом больше не показывает, будто у неё что-то происходило. Белые плащ, платье, сапожки, даже чулки и сумочка исчезли где-то в недрах бездонного шкафа. Шляпка только осталась, но она довольно обыкновенно выглядит и сама по себе никаких мыслей навевать не может. Марина на всякий случай почти каждый день стала рисунки Эр просматривать, опасаясь найти признаки чего-то пугающего. Но нет, всё как обычно, виды как виды, людей всех узнать можно, фантазии не более причудливы чем всегда. На первых можно было заподозрить дрожь в руках, неуверенность в глазомере и линиях. Но опять же, через пару дней снова видна прежняя, уверенная рука Эр. Выпотрошила ящик, и чуть не втрое быстрее от обычного раздала. Марина с Софи кривят губы втихаря. Вон как попрошайки соскучились без вкусненького, аж оголодали. Цирковые собачки намного искреннее к дрессировщику относятся. Вот уж точно, прилипалы в чистом виде. Но Эриде всё равно. Словно не замечает ничего. Или хочет делать вид, будто ничего не произошло. Чуть не закончившаяся, жизнь продолжается по-прежнему. Только так ведь не бывает. Если смогла такое страшное о себе несколько месяцев скрывать, то как знать, что сейчас за разноцветным взглядом прячется. Хотя, поводов что-то прятать значительно меньше стало. Часто на берегу озера сидит. Иногда даже в купальнике. К воде не подходит. Но взгляд временами больно уж пристальный. Так смотрит, когда думает Марина не видит. Больно уж своеобразен и противоречив разноцветный взгляд нв мир. Эр не Марина, врачей побаивается, но всё предписанное старается выполнять. Марина совсем уж о нехорошем подумала, увидев впервые сколько таблеток подруга собирается пить. Потребовала показать назначение. Полное соответствие. Неужели Эр настолько плохо? И как назло, ни одного знакомого названия. В штате МИДв множество врачей. Включая и специалистов по болезням сердца. Одному и позвонила для консультаций. Большую часть препаратов определил сразу, сказал пьют люди с больным сердцем, про другие сказал применяют против инфаркта. Ещё несколько оказались иномировыми. Совсем как-то кисло становится. – Что вообще можете сказать о состоянии здоровья принимающего эти препараты? – Без осмотра? Крайне немного. – Меня всё интересует. – Это разовая или дневная доза? Не признаваться же, что забыла спросить. Была не была. – Разовая. В трубке довольно долгое молчание, Марина успевает подумать, прервалась связь. – Скажем так, – говорит медленно, стараясь тщательно подбирать слова, – у вашего друга чрезвычайно, я даже подчёркиваю, чрезвычайно серьёзные проблемы с сердцем. Подозреваю, некоторое время назад он перенёс один, возможно несколько, инфарктов разной степени тяжести. По некоторым признакам, недавно состояние было критическим. Мне не понятно, как из такого можно выкрутиться, возможно, применялись иномировые технологии, но сейчас он, несомненно, идёт на поправку. – Вы уверены. Снова длительная пауза, и чёткий ответ. – Уверен. – Тогда пишите официальный отчёт на моё имя. Я сейчас инициирую официальный запрос. Отчёт должен быть готов в трёхдневный срок. – Я к завтра справлюсь. В раздумьях Марина вешает трубку. В МИДв весь персонал, не только медиков набирают из лиц, не пересекавшихся с соправителями. Соправители, по крайней мере, отец Эриды, действуют аналогично. Теперь можно окончательно уверенной быть, против Эриды ничего не замышлялось. Очередным заговором врачей и стоящих за ними группировок, здесь и не пахнет. Действительно требовалось дорогое и очень сложное лечение, что во всей стране только отцу Эр со всеми его связями и было по карману. Любая другая была бы обречена. Да и то, не дружи Эр с Мариной — вряд ли бы была сейчас жива. Одновременно понятно, было ей по-настоящему плохо. Раз уж врач из аппарата ЕИВ сразу несколько инфарктов предположил. Многим хватает одного. Что-то страшное было у Эр. Цвет смерти – белый! На следующий день с утра пораньше Марину телефонным звонком вызывают в Администрацию школы. Придя первым делом обнаруживает элегантную, даже с накрашенными глазками, но всё равно слегка заспанную сестрёнку. Как она вообще ухитряется всегда такой красивой быть? На автопилоте делает то, что Марину под угрозой расстрела не заставишь. А так же Императорского курьера привезшего им под расписку по пакету каждой. Ладно, хоть гоняли курьера на одной машине с водителем и охранником, а не колонной с броневиками, как раньше. Неужели в МИДв наконец заметили, идёт война и выучили значение слова «экономить». Как-то с трудом верится. Сёстры идут к корпусу вместе. Спросонок не разобравшись, что тепло, Марина накинула лёгкую куртку. Под неё и засунут пакет. Софи куда-либо спрятать свой по причине облегающего фигуру платья несколько сложновато. Настороженно переглядываются, Марина всё старается рассмотреть, что там на штампах. - Шею свернёшь. Марина выразительно хлопает по куртке. - Что там у тебя такого секретного? - Марина вытягивает шею, Софи прячет пакет за спину. - А у тебя? - Ладно, не будем как маленькие. Прямо скажи, тебе из какого отдела написали? - Медицинского. А тебе? - То же самое. Переглядываются и в один голос. - Эрида. Торопливо взламывают печати и рвут упаковки. Сравнивают. Оказывается, они обе вчера звонили одному и тому же человеку. Только Марина несколько раньше. Получается, сёстры об одном и том же почти одновременно подумали. «Отчёты» написаны совсем не под копирку. Полученный Софи даже чуть подробнее, ибо писался позднее и материал явно зацепил автора за живое. - Вот так Эрида! - подобных интонаций от сестрёнки Марина никогда не слышал. Столько искреннего уважения, да и зависти, пожалуй, - Была при смерти, а жила так, будто вокруг вечный праздник. Я немало знаю таких, кто из собственной простуды мировую трагедию способен сделать. А она... Я бы так точно не смогла. - Я тоже. Ты совсем не замечала, с ней что-то не так? Софи призадумывается. - Знаешь, это конечно теперь остроумие за дверью и махание кулаками после драки, но что-то такое я припоминаю. Она летом дурачась рассказывала, как мечтает о персональной выставке в залах академии, и в каких залах какие рисунки и картины должны висеть. Я её ещё поддевала, а она словно по всем залам шла, в каждом работы по темам размещая. Причём, оказывается, помнит площадь каждого зала, высоту потолков и характер освещения. Заодно, говорила, где ставить подсветку, где нет. Даже наброски стен залов с размещением работ относительно друг друга написала. - И тебя это не удивило. - Тогда не особенно. О подобной выставке в общем-то, каждый художник мечтает. Создать план мечты — вполне в Эридином стиле. Теперь-то я понимаю, она по сути дела, прочла мне своё «завещание». - К счастью, тебе это «завещание» не придётся исполнять. - Это да, - кивает Софи, - теперь этим соправителю придётся заниматься. - Но Эр же поправляется... Софи приплясывает на одной ноге. - Подловила! Подловила! Больно уж хотелось на тебя, напуганную посмотреть. - Тебе ничего не сломать? Что ты вообще, несёшь? Отбежав подальше, Софи сообщает. - Я подозреваю с почти стопроцентной уверенностью, что теперь Эр самой безумно хочется посмотреть на реализацию собственного плана. Академики во многом живут за счёт министерских заказов и вряд ли откажут в небольшой просьбе одного из основных заказчиков. - Особенно, после небольшого пожертвования «на развитие отечественной живописи». - Насколько я знаю, переговоры уже ведутся. - Хвалебные статьи художественным критикам уже заказаны? - Марина, ты же знаешь уровень Эр, она ни в чём подобном не нуждается. - Нравы в определённой среде я тоже знаю неплохо. По заказу залить дерьмом смогут любой талант. - Знаешь, пресловутое общественное мнение тоже не стоит недооценивать. Чувство прекрасного у людей всё-таки есть. После возвращения Эриды все заметили – среди школьных группировок, групп и группочек появилась ещё одна – в составе Младшей Херктерент, Рэдрии, Эриды, Коатликуэ, болтающейся между ними и Звездой – иначе Софи уже мало кто зовёт, Динкерт и примкнувшим к ним Дмитрием. Софи в свою схему внутришкольных отношений внесла новую группу именно в таком виде. В их взаимодействия с кем бы то ни было решила не вмешиваться, пока какой-либо угрозы не возникнет. Ей других игр по плетению конфликтов, созданию и расстройства парочек, превращения друзей во врагов и наоборот, хватает. Мелкая ума, конечно, набралась, но и дури не утратила. Приглядывать за ней надо по-прежнему, и не потому, что просил кто-то. У Софи свои представления о правильном и нет имеются. Хорошо, что к Эриде даже самый больной на голову в школе не прицепится. Тут уж дурная слава Марины хорошую службу сыграла. Да и Софи от себя добавила, впечатлившись медицинским заключением с парой строчек от соправителя лично ей. Херт никогда ей не писал просто как один человек другому. Софи и сама знает – кроме Эриды близких людей у второго человека в стране, нет. Дмитрия сначала шутя, спрашивали, не многовато ли ему столько девочек за раз? Может, поделится? Потом перестали. Отвечал на виртуозной ругани на родном и русском языках с обширными вкраплениями мирренского. В общем-то, не идиотам сразу было понятно – командовать в этой странноватой компашке может только Херктерент. Идиотам хватило объяснений Дмитрия. И знаний о его успехах в единоборствах. Расспрашивать о чём-то Марину, умеющую мастерски ругаться на всех живых и большинстве мёртвых языков, причём двух миров сразу, совершенно не хотелось. У Марины схемка внутришкольных взаимоотношений, почти как и у сестры, имеется. Вот только в голове держится. Сложившуюся систему сдержек и противовесов принимает как данность. Хитроумных планов по изменению нет, но уверена – из приличного числа расстроившихся или появившихся связей разной степени близости торчат чьи-то изящные ушки. Одной такой совсем не по-Еггтовски кареглазой шатенки. Вот того, за что великий род Змеями звали у сестры в избытке. Используется, правда, для всяких глупостей в основном. Относительную достоверность представляют только портреты героев войны, да и то, в описания подвигов лучше не вчитываться. Марина от комментариев воздерживается, вот только Софи и почти все старшие смеются почти в открытую. Над мирренской прессой уже откровенно ржут уже все, у кого хоть минимальные познания в языке имеются. Непонятно только: пишущие такие идиоты, или настолько тупыми считают читателей? Основной источник шуточек – жутко официальный журнал с простым и незатейливым названием «Жизнь». Марина журнал помнит ещё с тех времён, когда читать не умела – картинки любила разглядывать, журнал славится иллюстрациями на обложку и центральный разворот. Всегда очень яркими и качественными, зачастую выполненными известными художниками. Изображаются важные события из жизни страны и мира. Интереса ради отыскала журнал с обложкой, посвящённой бракосочетанию Императора. Где отыскали такую парадную лестницу – не поняла, но почти всех изображённых узнала. Последние два года издание можно смело переименовывать в «Смерть» - из-за изменившейся тематики обложек. К достоверности изображений у Марины накопилось немало претензий. Чаще всего, вызывают вопросы многочисленные грэдские военные преступления, вроде привязанных к лобовой броне танков в качестве живого щита полуобнажённые женщины и дети. Женщин и детей в прифронтовых районах искать долго придётся – обе стороны ещё в первые дни войны заявили о полной эвакуации гражданского населения с угрожаемых территорий. Сейчас третий год уже идёт. Совершенно зверообразные рожи грэдских солдат «попавшие в кадр» тоже доставляли, особенно, на фоне изысканно - благородных мирренских. Самолёты, в раскраске совсем не как у грэдов, да ещё с опознавательными знаками не на тех местах. В качестве танков выступают знаменитые пятибашенные тяжёлые ТТ, памятные по довоенным парадам. Причём, размеры машин и характерные детали переданы довольно верно. Всё бы ничего, но большинство этих машины перечислены в учебные ещё до начала боевых действий. На фронте могут встретиться только в виде тяжёлых самоходок или инженерных. Один из последних тёплых дней. Софи и Динкерт сидят на берегу одного из озёр, подальше от тех мест, где любит бывать Марина и её подружки. Ссориться ни с кем не охота, просто. - У нас на озёрах тоже авианосец появился. И не один. - Ты что-то придумываешь, Динки, - не верит Софи, - откуда ему там взяться? От вас же до фронта не достать. - Я правду говорю! – обижается Динкерт, - Был раньше большой колёсный пароход, как раз в круизы по всем озёрам плавал. Я, когда маленькая была, ездили мы на нём. Как раз летом видела. Верхнюю палубу сняли, полётную сделали. Сбоку этот, как его… А, вспомнила! Остров соорудили. Пять труб раньше было, говорили одна для красоты поставлена, теперь четыре, все рядом сразу за островом торчат и верхушки почти на 90 градусов за борт отогнуты. Софи и верит, и нет. Как-то в её представления о кораблестроении такое «чудо» как авианосец с гребными колёсами не укладывается. С колёсами может быть… Ну, канонерская лодка где-нибудь в совсем дикой местности, где у противника нет артиллерии. Тральщик точно может – для него колёса – скорее достоинство, тралы или всплывшую мину под винт не затянет. Но авианосец… Софи привыкла, эти словом называют огромные корабли, немногим меньше линкоров, с более чем сотней машин на палубе и в ангарах, сами способные с одиночку с несколькими какими угодно кораблями расправиться. И тут колёса. Бред! Либо это чей-то розыгрыш, скорее всего, кого-то с глазами зелёными. Либо Софи совсем ничего не понимает. - Какого этот авианосец цвета? - Обычного, шарового, ещё такими знаешь, - изображает рукой неправильные треугольники, - линиями весь изрисованный. - Может и номер разглядела? - Конечно. Раньше мы любили на пирс ходить, смотреть как «Принцесса озёр» приходит или уходит. Сейчас эта часть причала отгорожена, но её всё равно видно. Написано – УА-35. Аббревиатура Софи знакома, другое дело, никогда не интересовалась учебными кораблями, считая их чем-то второсортным и устаревшим. Вот только учебных авианосцев, насколько она помнит, всего два, по одному на западное и восточное побережье, и они ну никак не могли оказаться на озёрах в сердце материка. - Там ещё плавают УА-37, 40, а ещё на двух номеров не разглядела. Софи щурится. Про закладку серии учебных авианосцев слышала, но значения не придала. Если планы на постройку тяжёлых авианосцев насчитывают десятки единиц, десантных и эскортных – сотни, то несколько учебных на этом фоне как-то теряются. Вот значит, где они появились. Логика есть – про старые учебные миррены знают, и могут примерно рассчитать, сколько на них готовиться пилотов. Точнее, готовилось по старым нормам, программы военного времени значительно сокращены. Много новых кораблей потребует и много новых пилотов. Озёра – считай, готовые учебно-тренировочные, моря. Интересно, из какого-нибудь островка поменьше непотопляемою мишень для бомб и торпед ещё не соорудили? - Почти каждый день уходит. Самолёты так и летают. Я силуэты запомнила – истребители, палубные бомбардировщики и торпедоносцы. Иногда с борта летающие лодки спускают. - У вас в городе лётное училище было? - Да. Наблюдателей, вроде, готовили. Курсанты раньше такие красивые были! Всем девочкам в старой школе нравились. - Сейчас, что, красивые кончились? Уродов стали набирать? - Нет, ты чего? Форма какая-то другая, не такая яркая. А так их намного больше стало. Училищ ещё несколько открыли. Мальчики злятся – курсанты всех девочек увести могут. - Кто про что, - бурчит недовольно Софи, - красивых-то хоть много? - Имеются. Там беговые дорожки недалеко. Такие иногда встречаются, - мечтательно вздыхает, - на принца похожие… - На какого принца? – с непонятной интонацией осведомляется Софи. - Как на какого? На твоего! Бе-е-е-е! – показав язык, дразнится Динкерт, весьма ловко спародировав Марину. Сама она так больше не делает, но запомнилось многим. Только недавно Софи её понимать стала, хотя аналогичного человека – Эриду всю жизнь знает. Эр поначалу потому так сильно и закрылась в себе – страшно боялась большого количества новых людей и одновременно стеснялась сказать об этом даже Марине. Старшая Херктерент и то случайно догадалась, заметив, что учебный рисунок подруги совершенно низкого для неё уровня. Выяснилось, Эр специально так делала, лишь бы не выделиться и не навлечь на себя… Она сама не знала, что именно. Всего-то надо было настоящего уровня Эр работы преподавателю показать. Та боялась самым первобытным страхом, будто её съесть могли. Пришлось даже немного за косу потянуть. С Динкерт нечто похожее произошло. В старой школе была если не самой, то одной из лучших, иначе просто побоялась бы экзамен сдавать. В «Сордаровку» попав, вдруг оказалась не лучшей, а совсем наоборот. И так не слишком смелая, оробела совсем. Стала бояться всех и вся. Кроме Эриды, органически не способной ни у кого страх вызывать. Да ещё не разделённые чувства и шуточка Марины, за которую могли и убить, найдись за Динкерт кому вступиться. Ладно, Хейс по-настоящему мудрой оказалась, и кроме неё да Софи никто ничего не узнал. Тут-то Софи и стала к Динкерт приглядываться. Когда впервые решила заговорить, притом там ещё Эрида для поддержки была, Динки сначала перепугалась чуть ли не до смерти, отвечала вообще односложно. Но разговорить её удалось. Оживать потихоньку начала. Раскованней стала. Чувство юмора пробудилось. Да и вообще, оказалась девочкой получше многих, Софи с детства знакомых. «Зачем мне самой это нужно? Пытаться жизнь кому-то улучшить. Дело-то мне до неё какое? Совсем не замечала раньше. Да и пошутить могла злее Марины, причём, парой слов, даже без химикатов. Или просто стало противно смотреть, как человек загибается ни от чего-то конкретного, а просто от окружающего наплевательства? Человек, конечно, скотина, но он скотина социальная. Даже зверьё, пусть и очень сильно иногда, себе подобным помогает. Змеи и то кладку яиц охраняют. Так почему я должна быть гербового зверя хуже?» - Знаешь, я искупаюсь пока тепло ещё. - Купальник-то одела? Динкерт хихикает. - Учти, много у кого за лето биноклей прибавилось. - Ну, так ведь есть, что посмотреть. - Простудиться не боишься? - Нет, тут теплее, чем дома. А там я с четвёртого месяца плавала. Да и не тонул тут никто. - Вообще-то, был прецедент. - Ты про Рэду? – Динкерт уже разделась и в воду зашла, - Вот уж не думала, кто с топором ходит, как этот самый предмет, плавает. - Как водичка? - Прелесть! Словно летом или тогда, у Эриды. Софи встаёт. - Тоже сплаваю напоследок. На полюсе не замёрзла, и здесь не растаю. Глаза Динкерт удивлённо округляются. - Ой! У тебя снова этот купальник, что на расстоянии почти не видно. Старшая Херктерент смеётся. - Ну, так пусть заинтересованные рассмотреть пытаются. Мне как-то не жалко. Не я же глаза и другие органы портить буду. - Тут что, на каждом озере по островку? - Да. И все искусственные, как и озёра. - Рыба, зато настоящая. - Ты её всё равно ловить не умеешь. - А зачем мне уметь? Вон дома после учений рыбу только так подбирают. Столько всплывает от взрывов. - До острова поплыли? - Ага. Давай. - Наперегонки не хочешь? - Нет. Ты всё равно быстрее. Думаешь, не знаю, Марина тебя торпедой зовёт? Софи наполовину обсохнуть успевает, прежде чем Динкерт на берег вылезает. Причём, никто никуда не спешил. Да, совсем не торпеда, хотя и на берегу озера росла. - Может, костерок разведём? - А как? Софи хлопает себя по бедру. Ножны и кобура где-то в комнате лежат. Вот водонепроницаемая сумочка — это вещь. Всё, что нужно — всегда при ней, и плавать совершенно не мешает. Скрученный золочёный шнур ещё есть, ремни можно отцепить, и как обычную сумочку на плечо повесить. Кроме косметики там и сигареты с зажигалкой и мундштуком есть. Сушняка набрали быстро. Разжигать стала Динкерт. У неё лучше выходит, всё-таки сказывается проживание в маленьком городе. Софи любит просто сидеть у огня. Неважно какого, хоть камин во Дворце Грёз, хоть во так просто на островке. - Надо было лодку взять и чего-нибудь сюда привезти, - озвучивает общую мысль Динкерт. - И так осень слишком тёплая. Вряд ли ещё в этом году вот так сюда поплывём. - Так на лодках-то ещё долго можно кататься будет. - Стоит подумать. Только если людей не слишком много будет. Как-то устала я от шумных сборищ. - Я их и не любила никогда, - вздыхает Динкерт. - Пока могу только сигаретой угостить. Будешь?, - протягивает пачку. Курит Динкерт впервые в жизни. Однако, старается демонстрировать будто большой опыт имеет. Уже второго человека из её окружения Марина перетягивает к себе. Причём не намеренно, а из-за собственного своеобразия, действующего как магнит. Сначала Коатликуэ, теперь вот Динкерт стала отдаляться, стараясь поближе к Марине держаться. Сначала её боялась, причём известно за что, про Марину всегда много чего говорили, но по Динкерт она ударила по-настоящему. Зверски подшутив и одновременно, спасая жизнь. Кажется, у самой Динкерт оценки тогдашних действий Марины изменились. Вблизи Софи держаться неплохо и выгодно во всех смыслах. Вот только самой красивой не стать, как не пытайся. Вот рядом с Мариной — уже интереснее. Эр — это чудо, Марина — чудовище, Рэда и Коаэ откровенно невзрачны. Общепринятым стандартам красоты из пятерых больше всех соответствует сама Динкерт. Хоть тут побыть первой красавицей, раз уж в масштабе всей школы не получилось. Честолюбие погреть — она симпатичнее принцессы. Хотя трать Марина на свою внешность столько же времени, сколько Динки, рыдать бы ей ночами в подушку, ибо сделали бы её с лёгкостью. Там ещё и Рэда есть, стесняющаяся того, что для большинства стало бы предметом гордости. Совсем бесформенное стала носить, скрывая то, что обычно выставляется во всей красе. С Коаэ всё ясно. Интересуясь своей жутковатой тёзкой и другими богами и людьми исчезнувшего народа она просто не могла не заметить оскаленных змей с браслета Марины. «Она в платье из змей» - так переводится имя Коаэ. Почти сразу переиначили в Девочка-Змея. Ну не могла она не спеться, с человеком, кого все в глаза и за глаза с какими только змеями не сравнивали. Причём с одними над «змеёй» она смеялась, других била больно. Всё-таки змеи с браслета, а потом уж сам человек практически влюбили девочку в себя. Коаэ много чего рисовала, в том числе и эскизы браслетов, что ей никогда не придётся носить. Марина летом попросила один, явно самый любимый. А потом такой же, сверкающий камнями и металлом лежавший в терракотовой коробочке, получен мелкой на День Рождения. Лицо Коаэ, поднявшей крышку и увидевшей лежащее внутри Софи потом с огромным трудом смогла воспроизвести. Такие искренние чувства — редкость. Марине нравится осуществлять чьи-то мечты — про это Софи просто не знала. Заказывая коробочку, Марина осталась верна себе. Нашла изображение древнего сосуда в виде «спускающегося бога», всегда изображавшегося вверх ногами, а этот был ещё и с широко разведёнными конечностями. В венке из листьев кукурузы и с цветком в руке. Задняя часть бога с набедренной повязкой и ногами служила крышкой. Да и лицо существа с крючковатым носом и круглыми серьгами смотрится жутковато. Как и почти всё, созданное этим народом. Впрочем, чего судить давно умерших? Маски доспехов еггтовских времён изображающие черепа вещь весьма известная. Броня «змеиная чешуя». Ряды отрубленных вражеских голов, чучела, набитые из поверженных противников. Чаши из черепов. Всё вместе вполне прошлое грэдов. Жестокие века порождали жестоких людей. Легендарная жестокость Еггтов сочетавшаяся со столь же легендарной храбростью. Пропитанные смертью древние изваяния. Змеиные пасти на рукоятках прославленных клинков. Марина, имеющая отношение ко всему этому. Жесткая, на словах страшно жестокая, совершенно не боящаяся вида крови и смертей. Она не могла не очаровать странную маленькую девушку, восторгавшуюся богиней в платье из змей и носящей ожерелье из отрубленных рук, вырванных сердец и черепов. После лета ожерелье из этих предметов, правда, маленьких и серебряных появилось у Коатликуэ. Не исключено, и тут без Марины не обошлось. Хотя... Сколько времени Софи Коаэ знает, маленький череп из низкопробного золота на шнурке на шее висел всегда. Сторонится Софи последнее время. Кажется, ощущает себя предательницей. Принцесса её столько поддерживала, опекала фактически. А она от пользующейся жутковатой славой Марины почти не отходит. Знает, что с Софи поговорить надо, но не знает, что сказать. Самой Софи скорее занятно, что за ней по своей воле перестали хвостиком бегать. Причём хвостик этот оторвала и к себе прикрутила никто иная, как совершенно не думающая, как выглядит в глазах других людей и кошмарно с ними ладящая, Марина. Территория школы огромна, так что куда не надо даже плохо подготовленный парашютист не улетит. Думали, Младшая Херктерент прыгнет первой, не исключено, угнав самолёт, но она аэродром кривой дорогой обходит. Не признаваться же, высоты боится, а смотреть вниз через открытый люк с высоты скольких-то там сотен метров... Бр-р-р. Грянь война лет десять назад – эти бомбардировщики покрыли бы себя славой. Машины просты, надёжны, доступны для лётчиков невысокой квалификации, изначально разрабатывались для массового производства на слабо оборудованных предприятиях. За время эксплуатации в войсках – самое низкое среди машин тех лет количество лётных происшествий. Мирренские военные по сегодняшний день себе локти кусают – поленились в своё время организовать экспедицию для захвата этого тропического архипелага. Там мало что есть ценного, кроме самой лёгкой и удивительно прочной древесины на свете. Самолёты – довольно дорогие игрушки, деревом этим, вошедшим в мирренский язык под названием, придуманным наследником грэдского престола «бальса» заклятые друзья тогда вполне торговали. Шутили даже – «Саргон до власти дорвался и решил в войнушку поиграть». Недавно назначенный наследник имел право своей волей проводить на нецивилизованных землях военные операции с привлечением контингента численностью до десяти тысяч человек. Вот и провёл, разгромив местное ополчение и выставив мирренских миссионеров. Они слово божье несли, поднимать государственный флаг на столь удалённой территории им было не рекомендовано, хотя в теории такое право у них было. Поздно жалеть, ладно хоть большинство жертв «мясников» знать не знают, кто тогда министром колоний был, да и умер он уже. Наследник своим правом поднимать флаг по-полной воспользовался. Вслед за эскадрой тащился огромный пароход-кабелеукладчик. Почему-то казалось важным обеспечить новое владение стабильной связью с материком. На берегу кипела стройка порта и военно-морской базы, способной принимать корабли любых классов. Мало кто предполагал, сколько этой легчайшей древесины сожрёт Великая война. Император неплохо предвидел будущее. Больше нигде такое дерево не растёт. Идеальный материал для самолётов. Предусмотрительность молодого Императора обеспечила отличные характеристики грэдским самолётам. Планы захвата островов мирренами разрабатывались. Но идея генерального сражений со всем Флотом Великого океана в тех водах казалась не самой здравой. Морякам это дерево было не нужно. У них другие интересы и в других водах. Будь на островах хотя бы запаса угля… У обоих сражающихся гигантов тогда ситуация была – армия свою войну ведёт, а флот – свою. Совсем разные у них интересы были, и координировали совместные действия они крайне плохо.