Глава 37.
17 ноября 2018 г. в 11:24
Глава 37.
История со сбитой летающей лодкой получила продолжение. Гигантскую машину решили переправить на континент. Так как сам перемещаться самолёт категорически отказывался, гонять ради одной пусть даже и такой, туши тяжёлый авианосец посчитали расточительством, то решили вести лодку на трансокеанском, он всё равно в нужном направлении собирается.
С частично отстыкованными крыльями как раз поместилась на место катапульты. Трюмы у лайнера обширные, и более габаритные грузы в состоянии принимать, разобранные тяжёлые бомбардировщики возил когда-то. Огромные плавучие краны, способные башню главного калибра с «Владыки Морей» снять есть в обоих портах.
Как фюзеляж на палубу ставили оказалось отдельным зрелищем, последним эти летом. У машины всё-таки обнаружилось шасси. Даже не побитое в бою, так что на палубу установили без проблем. Марина не отказалась бы посмотреть, как амфибия взлетает с сухопутного аэродрома, так как с точки зрения аэродинамики машина не образец изящества. С обрубками крыльев больше на пароход похожа, чем на самолёт. Только днище и выдаёт некоторую способность машины самостоятельно перемещаться в водной среде, а разнесённое оперение аж с тремя килями намекает на некоторую причастность к воздушной. В остальном пароход и есть пароход. Вертикальные чёрные борта ночной машины сходство со старым судном только усиливают.
Все иллюминаторы, кабины, технологические лючки, разбитые и целые турели затянуты чем-то грязно-жёлтым, как при постановке машин на консервацию.
Пулемёты и пушки сняты и едут где-то в трюме в ящиках. Ну, да в них самих ничего интересного нет. Очертания мирренских турелей даже иллюстраторы пропагандистских статей уже научились правильно изображать. Они, в общем-то все типовые. Силуэты самолётов тоже теперь изображаются более-менее верно.
На этом самолёте миррены на стрелковых точках не экономили. Запомнилось, какой дрын торчал из обгоревшего носа. Целых пятьдесят эм. эм. калибром. Почти как у танков. В самолёте можно было бы заподозрить противокораблельную функцию, если бы не второй такой же автоматический дрын, торчавший в турели за пилотской кабиной, и предназначенный для встречи вражеских истребителей. Впрочем, при реальной атаке истребителя длиннющие пушки всё равно не помогли. Перехватчик отделался пробоинами от крупнокалиберных пуль. Правда, та турель лупила аж из четырёх стволов, да ещё была дистанционно управляемой, что по нынешним временам уже не редкость.
Вот по патрульным кораблям лодка стреляла куда успешнее, добившись нескольких попаданий, сама получив в разы больше.
На самой машине нашли много интересного, подорванными оказались далеко не все приборы. Да и пилоты слишком увлеклись боем, так что даже не сожгли «Наставления службы». В бумагах покончивших с собой не нашли ничего интересного, или не сочли Софи и Марину достаточно компетентными, чтобы им сообщать. Во всяком случае вся начинка амфибии покоится где-то в трюме. Почему-то в рефрижераторах пребывают и мёртвые члены экипажа. Почему-то хоронить их на Острове сочли нецелесообразным, хотя могилы военнопленных уже имеются. Живые уже все находятся на материке.
Софи не упустила возможности сняться на погруженной машине. Почему-то ей никто не препятствовал, хотя за машину теперь отвечают совсем другие люди, нежели в прошлый раз. Некоторым вечно всего мало. Марина ограничивается съёмкой у боковой стойки шасси. Как-никак, колёса там ну очень впечатляющие, чуть ли не больше, чем на «Стреле Дины». Хотя, может, и больше на самом деле, у другого шасси Марина стояла, будучи сильно меньше ростом, хотя и сейчас не сильно-то высокая.
Та же Рэда выше, не говоря уж об остальном, да и Коаэ уже Марину по росту почти догнала. С силой повезло, со всем остальным – сильно не очень, и чуть ли не с каждым днём всё болезненнее воспринимается.
Высокий рост обеспечивает популярность у противоположного пола, общество так устроено, и ничего с этим не поделать. Хорошо сестрёнке с Эридой, высоким Кэрдин, Пантере, Хейс и Эорен до кучи. Время сейчас – не за её прежние качества девушек замечают. С ней на войну пойдут, а что другое другим и достанется. Её в будущем, если вздумает личную жизнь обустраивать, только пресловутый статус и спасёт. Он кому хочешь популярность в разы повышает. Вопрос только в цене и степени человеческой лжи и низости. С этим в наших краях традиционно хорошо и даже очень. Вблизи таких, как она в особенности.
Хотя, Марина и тут ухитрилась напротиворечить устоявшемуся порядку вещей. Зеленоглазый кошмар – правильно тогда брат сказал, только кошмары разной степени масштабности хорошо и получаются. А хочется чего-то другого, до конца неосознанного.
В такое время, поневоле задумаешься, успеешь ли осознать. Или так и сгоришь в том, что разгорается всё сильнее.
Почему другие в том же возрасте успевают всё раньше её? В том числе и за счёт самой Марины. Хотя, глупо говорить сама виновата, когда это так и есть. Рэде мстить сейчас глупо, слишком уж счастливой выглядит, а у Марины степень злобности ещё не достигла того предела, чтобы кидаться на человека в таком состоянии.
Тем более, ей никто ещё ничего не сказал и ни сделал. Только стало наконец окончательно понятно, как люди могут кому-то мешать жить только фактом своего существования. Не самое приятное ощущение, стоит признать.
Знать бы насколько далеко у них зашло? Разноглазую спросить, она наверняка всё в подробностях рассмотрела, если что-то было, и с Мариной результатами наблюдений поделится обязательно. Вот только будет это как-то неправильно, в первую очередь, для самой Марины. Да на чём там в голове Эр в очередной раз сдвиг произошёл, тоже лучше при себе придерживать. Не начала бы по приезду в школу телескопы помощнее для наблюдения вовсе не за звёздами да планетами покупать.
Марина первые сценки не для посторонних глаз ещё во «Дворце Грёз» видала. В «Сордаровке» с ними тоже полный порядок был, хотя из круга общения до недавнего времени в них никто не отметился. Что там дальше будет-то? Сильно ли Рэда с Димкой стали активно наслаждаться жизнью по всяким укромным уголкам? Пока наблюдения Марины ни о чём, сильно переходящим в разряд «для взрослых» не говорят. Но есть и поактивнее наблюдатели. Причём, в школе в их числе окажется не только Эрида. Интерес к определённым вопросам ой, как у многих очень серьёзно повысился.
Не довёл бы, как в случае с Эорен до покушения на убийство. В школе не у всех с мозгами полный порядок. До беды бы не дошло.
Может, из-за той же Эриды ни до чего серьёзного и не дойдёт. В современной оптике, особенно фотографической разбирается блестяще. Обнаружив в женской раздевалке и душевых замаскированные камеры, собрала всех и продемонстрировала. Визгу и писку было много. Плёнки тут же засветила, аппаратуру, хотя и видела её высокую ценовую категорию, конфисковала в свою пользу. Хозяйки у камер, впрочем, сменились довольно быстро. Разбирательство начинать не стала, хотя на таких камерах, как на оружии, имеются серийные номера, и при возможностях разноглазой выяснить имена покупателей не составило бы труда. Марина тогда только хмыкнула, если верить Сордару подобные номера в своё время он проделывал более успешно, хотя можно не исключать возможность взаимной договорённости. Времена были построже, мест для обозрения красот противоположного пола было куда меньше.
Эрида тогда только намекала, если у кого-либо обнаружатся фото обнажённой натуры, сделанные без разрешения изображённой, то у снимавшего возникнут очень большие сложности. Кто у разноглазой отец, знают самые тупые. Как борьба с подглядыванием сочетается с любовью самой Эр смотреть, как другие принимают душ, знает только она сама. Свои камеры в душевые она точно не приносила без разрешения никогда.
Запрет разноглазой может повлиять только на наличие камер, но не иных оптических приборов. В её силах запретить снимать, если этого не хотят. Но намного выше её, и вообще человеческих сил, запретить смотреть. Десятки и сотни художников и поэтов самых разных времён это охотно подтвердят. Если уж даже в главный мирренский религиозный текст попали описания совершенной формы груди жены какого-то древнего правителя, предполагаемого автора этой части произведения. Всё бы ничего, но кроме этой у него ещё пятьсот жён было, и масштаб для сравнения точно имелся.
Тогда Марина пыталась разобраться, кто же это такой, чрезмерно озабоченный. Под подозрением были все, реальных фактов не нашлось ни на кого. Хотя, проводись полноценное расследование, виновника или виновников нашли бы очень быстро, довольно большая стоимость всех камер говорили, скорее о том, что их было несколько.
Своими силами выяснить не удаётся ничего. Отнекивались все, хотя некоторых Марина пыталась взять на клинок, предъявляя прямые обвинения. Вопрос-то в определённом возрасте самый животрепещущий. Человек — животное, и ради реализации основного инстинкта способен пойти очень на многое. Марина достаточно «Белых книг» в библиотеке Загородного прочла, а там про то, до каких низостей люди опускаются — на каждой странице по две колонки мелким шрифтом.
Либо у кого-то совершенно железная выдержка, либо Марина чего-то не понимает.
Даже девушек подозревала, не только ведь у Эр мозги на определённые темы переклинены. Причём, у неё ещё в относительно безобидном варианте. Сладенькие парочки из двух девушек чуть ли не в открытую демонстрирующие свои отношения, далеко выходящие за пределы нежной дружбы, в школе имеются, это непреложный факт.
Но как раз они в весьма высокой степени трусоваты. Хотя и получше противоположного пола умеют просчитывать последствия своих действий. Фотоаппараты имеются у многих, причём, у немаленького процента, как раз от разноглазой полученные.
Даже заподозрила было саму разноглазую, решившую пошутить таким своеобразным образом. Никто ведь, в итоге, не пострадал. Для разноглазой это главное. У неё хватает и денег, и умений. Есть, кого послать за покупкой, дорогую вещь несовершеннолетнему не продадут, попросят документы предъявить. Тут ещё и вещь, считай, к оружию приравненная.
При здравом размышлении, от обвинений в адрес Эриды приходится отказаться. Факты вещь упрямая, а они оказываются резко против. Первая найденная камера стояла слишком высоко, Эриду подсаживали, чтобы она могла рассмотреть, что там. Потом её рослая выпускница вообще к себе на плечи посадила, так оказалось устойчивее всего на мокром и скользком полу. Сама она туда бы не залезла, а Эр, таскающая стремянку находится где-то за пределами представлений Марины о реальном мире.
Потом Эр несколько набросков сделала с девушкой на плечах у другой, пропорции тел кого-то напоминали.
«Жаль, никто не догадался нас тогда снять. Такой бы кадр был!»
«Так не надо было плёнки светить. Может, был у тебя такой кадр, да ты его сама уничтожила».
«Не. Такого кадра точно не было. Там по часам включалось, и этого перерыва в счётчике не было — тогда меньше всего народу собиралось».
Марина тогда в неё подушку запустила, естественно, промазав.
Чьи-то ещё познания могли показаться подозрительными, но не помешанной на изображениях девичьих тел, Эр. Ей и так бывало разрешали с фотоаппаратом в душевые заходить.
Приходится признать наличие в школе кого-то не только с понятными возрастными проблемами, таковых и так так большинство. Но и с железной выдержкой и стальными нервами, а значит, потенциально опасного для Марины. Вероятно, в наступающем учебном году предстоит новое столкновение с неизвестным. Только на этот раз при столкновении с чем-то, потенциально опасным для расследования сразу привлечёт подготовленных людей, а не будет резину тянуть.
Выбоины от пуль на броне танка специально велела красным отметить. Эорен тогда могла серьёзно, вплоть до новой урны в семейном склепе, пострадать. Дальше промедление, пусть и не проходящее по категории «преступных» допустила уже Марина.
Человек, сумевший так запрятать камеры сумеет в случае необходимости так же запрятать и мину. Сама Эр, во всяком случае, так делать прекрасно умеет. Вот только не все умения станет на деле применять. И в первую очередь, самые опасные. Вот только кто-то может ни перед чем не остановиться. И нанести удар, а Марина уже не в первый раз в жизни может оказаться потенциальной целью.
Пока очевидно — под особым вниманием надо держать всех с доходами сильно выше среднего, привыкших к вседозволенности и вдруг оказавшихся в месте, где их деньги не играют особой роли.
В первый день плавания Марина оказалась полностью предоставленной самой себе. Софи отправилась знакомится с новенькими, прихватив с собой Эр, уже успевшую с одной из них подружиться. Именно подружиться, безо всяких намёков на что-то другое, иначе Марина ничего в словах и взглядах разноглазой не понимает. Угрюмая Динка, не отошедшая ещё от расставания с сестрой увязалась за ними, собиравшуюся сидеть в своей каюте Коатликуэ тоже с собой потащили. Очевидно, для некоторого снижения у новеньких страха от «звёздности» гостей. С той же целью с ними и Хейс отправилась, хотя понятно же, после плавания, они в лучшем случае ещё несколько лет не увидятся.
Сладкой парочке, кроме как друг до друга, ни до чего нет дела. Тем более, законная возможность уединиться на несколько дней.
Вечером разноглазая сама зашла. Вроде бы, в норму пришла боле-менее. Интонации и взгляды, памятные по тем ночкам, куда-то подевались. Только изредка что-то такое проскальзывает.
– Зря с нами не пошла, очень интересные девочки.
Марина только скалиться в ответ.
– Зря ты так. Они очень много как раз про тебя спрашивали. Четверо отдельные твои поединки видели. Одна так и вовсе все.
– Мне только поклонницы и не хватало.
– Зря ты так, - зачем-то повторяет Эр, - они даже теорию выработать успели, почему ты с нами не пошла, а их и вовсе видеть не желаешь.
– А вот про это я послушаю!
– Я вроде бы точно запомнила, - прикрыв глаза, несколько секунд беззвучно шевелит губами, - Точно! Вот это! «У нас говорят, песок — это навсегда. Не обижайтесь на неё. Песчаные все страшно гордые. После одного выигранного, бывает, зазнаются. Мол, кто не знает того же, чего и они — даже внимания больше не заслуживают. Даже на собственных младших начинают смотреть как на пыль придорожную. Общаются только с такими же, как они. Чем больше выигранных боёв — тем ранг выше. Ценится только это — и больше — ничего. А она, Марина Оррокост, кажется её зовут?»
– Сонька что при этом сказала?
– Представляешь, ничего. Дина хотела, но я её одёрнула. Хейс и так очень умная, а Коатликуэ сама про песок ничего не знает. Ты меня просила не говорить, я всё-всё помню.
Дальше она сказала «А она взяла очень много. Не помнят, когда кто-то взял столько же за первый год. Говорят, в прошлый раз подобного только Чёрная Смерть в этом возрасте добивалась. Вот и зазналась она совершенно по-страшному. Знает же, никто из всех нас на песке вообще не был. Вот и являемся мы для неё чем-то совершенно внимания не заслуживающим. Мы ей навязываться не будем. С песчаными только другим песчаным их же статуса нормально. Все остальных они презирают по-страшному. Чаще всего это прямо в лицо говорят. Ибо не любят, а большинство и не умеет, притворяться».
– Разумная девочка, - хмыкает Марина, - как там её зовут? Не поздно ещё, схожу, познакомлюсь.
Эр хватает за руку.
– Я скажу, только умоляю, не делай ей ничего, как Рэде тогда, - говорит, а в глазах памятная по тем ночкам паволока и оттуда же интонации.
Марина с лёгкостью освобождает запястье.
– Слово Еггта, не буду никого обижать.
– И над именем обещай не смеяться.
– После Р меня сложно чем либо удивить. Ладно, вторым пунктом к тому же слову, обещаю.
Эрида опускает глаза, словно в чём-то виновата.
– У неё папа ловлей медуз занимается. Вот дочку Медузой и назвал. А по документам — полное биологическое название этого вида. Медуза Корнерот Архипелажный Северный — такое её имя полное. Но она ненавидит, когда к ней так обращаются. Просто Медуза — ещё более-менее нормальное имя.
Марина хмыкнула.
– Вот уж не помню, когда у нас закон, запрещающий давать детям дурацкие имена, приняли. Если ещё до её рождения — то уже можно имя менять. Если после — то до совершеннолетия надо ждать с переменой, раз уж нашлись такие придурки, что такое зарегистрировали. Точно теперь пойду на этот корнерот глянуть. Обязуюсь обращаться к ней только так, как она мне представиться. Ляпнет — Корнерот Северный — так и будет зваться.
Про себя Марина решает не говорить, в честь какого моллюска, причём тоже полным биологическим названием, по документам зовут Чёрную Смерть.
– Слушай, ты так и не сказала, это стрекающаяся плавающая форма полипа часом не твоя новая подружка?
– Нет. Та Инри. Самая маленькая из них, - Марина чуть не заорала «разноглазая, тебя ещё и на детей потянуло!?». Сдерживается, вспомнив, с точки зрения закона из категории несовершеннолетних сама Эр тоже не вышла, на её Дом древнее право не распространяется, - Медуза, как мне показалось, самая умная из них. Ты таких любишь. Она тебе должна понравиться, - и не поймёшь, прежние интонации разноглазой, или завуалированная двусмысленность.
– Кого мне любить или ненавидеть, предоставь мне самой разбираться. Медуза-то тебе чем нехороша? Самой же, вроде умные нравятся.
– Нравятся, да. Но, понимаешь, - Эр щёлкает пальцами, - она слишком усреднённая. Я всё яркое, необычное люблю. А она словно картинка в книжке, где изображена типичная девочка её возраста.
– А с этим-то что не так? Вроде бы, в нашем возрасте у большинства с внешностью полный порядок.
– Не все, как ты думают. Но Медуза и здесь — самая обыкновенная.
– Была бы обыкновенной — не находилась бы сейчас на этом лайнере, - резонно замечает Марина на прощанье.
Стук в дверь.
– Не заперто.
Марина заходит. Незнакомая девочка в парадной школьной форме удивлённо смотрит на неё. Ну да, они все пятеро в такой на причале были. Действительно, внешне ничего выдающегося. Средненько по всем параметрам.
– Привет! Я Марина. Пришла вот взглянуть, с кем мне ещё какое-то время в одних стенах жить.
– Привет. Я тебя на песке видела. Я Медуза, - в голосе буквально сквозит, насколько ей собственное имя не нравится.
– И в какой день?
– Первый. И последний. На награждении ещё.
– Что скажешь?
– Ты про свою силу знаешь куда больше меня.
– Бои не слишком нравятся?
– Все ходят, хожу и я. Не особо разбираюсь.
– Думала, на этом тут все помешаны.
– Значит, я оказалась права, ты на самом деле, столичная.
– Вроде, и не скрывала никогда.
– Это мне знакомые взялись доказывать, что ты с Острова. Таких не переубедишь. Но я же видела, что ты не местная. Хотя, кто-то даже говорил, будто знает, в какой школе ты учишься.
– Более чем не местная, - хмыкает Марина, - так ты и не догадалась, что Софи мне родная сестра?
– Как сестра? - девочка теперь удивлена по-настоящему, - Ты же песчаная, а она принцесса.
– Я, представь себе, тоже. Ты даже мой титул в младших классах учила.
Недоумённо мотает головой.
– Принцесса. И песчаная. Невозможно.
– Мир переворачивается? Привыкай! Это ещё не раз будет.
– Да поняла я уже. Сначала экзамен, потом билет этот на лайнер. Родители уже хотели деньги занимать, чтобы дорогу оплатить, да и с собой денег дать. Ведь в столице всё дорого, а общему уровню надо соответствовать.
Марина хмыкает. Ох, Пантера-Пантера, хитрюга ты наша!
– Насчёт соответствия уровню — можешь не волноваться, тратиться на это тебе практически не придётся. Но соответствовать — будешь.
– Как так?
– А вот так. Приедешь — узнаешь. Если сестрёнка не разболтает раньше. Хотя, ничего секретного в этом нет... Да не смотри ты на меня так, в жизни не поверю, будто вы тряпки не обсуждали.
– Ты же можешь не обсуждать, почему же думаешь будто другие — иные?
– Потому что не думаю, а знаю, - Марине обсуждать достоинства и недостатки чьего-либо внешнего вида только с Диной и не доводилось. Все остальные время от времени предпринимали попытки.
Медуза зачем-то обходит Марину кругом.
– Что смотришь?
– Поверить всё равно не могу. Ты песчаная. И принцесса.
– На какую из них не похожа. Учти, на будущее, у меня, как и у всех остальных ещё с пяток разных образов для разных ситуаций имеется. Это только Эрида... Да ещё Дина, пожалуй, всё время такие.
– Песчаные всё время ножи напоказ носят. Прямо, как ты.
– Ну, а принцессы часто ходят с длинными клинками. Примерно из тех же соображений, что песчаные. Благо, ни те, ни другие холодное оружие почти не применяют.
– Всё равно, не верится.
Марина грохает локоть на стол.
– На браслет мой глянь повнимательнее. Он один в стране такой. Да и в глаза мне посмотри, как следует. В трёх принцесс ты сразу поверила. Неужели четвёртая так сильно от них отличается?
– Вообще-то, очень. Извини, у меня до сих пор в глазах стоит, какой я тебя впервые видела.
– И какой же? Только честно.
– Жуткой. Самой страшной там и тогда. Мне сперва даже показалось, ты пришла затем, чтобы кого-то убить. Потом ещё Чёрную Смерть увидела, и как ты с ней разговариваешь... Я испугалась, и ушла. Два таких опасных человека в одном месте — точно что-то затевается, на что мне смотреть совсем не захочется.
– Любите вы Смерть, как я погляжу. Впрочем, как я заметила, она это прекрасно знает и вовсю пользуется. Плохая репутация — замечательная вещь, если вдуматься.
– Её считают опасной. Насчёт плохой... Почти всем не нравится, когда дочери начинают ей подражать.
– И у многих получается?
– Старшие говорят, с тех пор, как она вернулась, на песке стало значительно веселее. Точно знаю про двоих, кого на материк отправили, ибо они слишком уж заигрываться стали... Говорят, раньше, когда молодой была она даже на песке убивала. В таких случаях уголовные дела если и заводят, то быстро закрывают, списав на несчастный случай, – тяжело вздыхает.
Марина говорит хрипло.
– Лучше сразу скажи, она там и у тебя кого-то? Нам всем ещё долго в одном мире жить. В школе она теоретически может появиться.
– Нет. Просто, мне не нравится, когда люди гибнут так. Человек шёл играть, а уносят под покрывалом.
– Сам знал куда идёт, и как оттуда, бывает уходят, - пожимает плечами Марина.
Медуза снова тяжело вздыхает.
– Так-то оно так, но всё равно, как-то не правильно. Многие говорят, эти бои вообще запретить надо. Слишком много на них и вокруг всего нехорошего происходит.
– Верю! - смеётся Херктерент, - Самой мне предлагали драться совсем в других местах совсем за другие награды.
– И чтобы ты сказала, если бы кого-то вроде Смерти не стояло рядом?
– То же, что и тогда. Честно бы обещала подумать. А там — в зависимости от того, сколько предложат. Я в любом случае, свою цену хорошо знаю, а будь просто драчливой девчонкой из столицы, знала бы ещё лучше.
– То есть, за деньги можно драться и убивать?
– Почему нет? Люди столетиями этим занимаются. Постой! Ты, что из этих, кто против насилия, за мир во всём мире и прочую чушь. Напоминаю, если Сонька не сказала вчера, меня с ней недавно чуть бомбой не убили.
– Она говорила, столицу бомбят. Но к названным тобой я не принадлежу.
– И дальше с ними связываться не советую.
Марина щёлкает пальцами, вспоминая виденное на празднике.
– Слушай, а эта, ваша... Как там её... Ну у неё ещё две сестры младших.
– Оэлен.
– Ну да. Она — старшая?
– Нет. Старшие двойняшки были. Как школу кончили в позапрошлом году, так и уехали. Матери с тех пор ни разу не писали, сёстрам иногда пишут, но без обратного адреса, а по штемпелю только регион и установишь. Мать врёт, в столицу их учиться отправила. Но все-то знают. На почте сразу поняли, они на Дальнем Побережье.
«Хе-хе. Почему-то я так и думала. Есть в этой семейке из дома сбежавшие. Теперь ещё и младшая от материнской «опеки» окажется избавленной. Интересно, Оэлен эту собственными мозгами думать ещё не отучили, а не лишь бы мамочку не расстраивать?»
– Марина, а спросить тебя можно? - кажется, вопросом должно быть что-то жизненно-важное для Медузы, иначе Херктерент ничего в людях не понимает.
– Смотря о чём.
– Да вот, о том, что в книжках про эт..., - торопливо поправляется, - про нашу школу пишут всё правда?
Марина пожимает плечами.
– Я их особо не читала. Сестрица сюда собралась поступать, ну а мне её подразнить захотелось. Результат перед собой видишь. Я тебя не на три года старше, а самое большее, на полтора.
Медуза натурально себя по лбу рукой хлопает.
– Точно! Вспомнила! Взрослые всё удивлялись, возраст поступления подошёл только её высочества Софи, а поступили вы обе.
Марина ухмыляется, услышав подзабытый титул сестры.
– Пореже называй её высочеством. Меня тоже не советую так называть. Мы обе этого крайне не любим.
– Извини. Так про школу спросить можно?
– Я же уже сказала, спрашивай.
– А правда, что у ва... нас танки есть?
Марина хмыкает.
– Батальон удвоенного состава и отдельная рота. Пред тобой капитан танкистов, командир всего этого великолепия.
Круглые глаза Медуза тоже, оказывается, делать умеет. Диаметр приближается к размеру диска существа, чьё имя она носит.
– Так ты и на танках ездить умеешь? - с чего это откровенный восторг в голосе, - Значит, и про самолёты всё правда?
– Я этого «всего» не читала, так что выводы делать не могу. Могу сказать только то, что они есть, и на них летают, - о том, что к запуску некоторых Марина имеет самое непосредственное отношение, решает не распространяться. Чем-то этот Корнерот Ушастый начинает Херктерент неуловимо нравиться просто по-человечески. Хороший у разноглазой глазомер, или как там это называется, насчёт людей.
– А мне можно будет полетать? - с интонацией ребёнка, выпрашивающей сладость, что ему точно не купят, и малыш сам об этом прекрасно знает.
– Набором к пилотам я не занимаюсь. В школе узнаешь, к кому это, там и разговаривай, - вообще-то Марина знает, без чьего слова летать не возьмут никого, несмотря на все медкомиссии. Каюта совсем недалеко. Но вот почему-то не хочется, чтобы эта Медуза прямо сейчас к Софи убежала, - ко мне только насчёт танков можешь обращаться. Но, учти, я и гусеницу могу заставить натягивать, или двигатель менять, и не посмотрю, что ты девочка.
– Так ты же сама девочка, - о чём-то размышляет Медуза, - и, наверняка сама делаешь всё то, о чём говоришь. К тому же, сильная очень.
– Это ты к чему? - настораживается Марина, последнее время довольно остро реагирующая на упоминание любых своих физических качеств.
– Ни к чему. Так просто. Мне на самолёте просто полетать хотелось.
– Не уверена, что у нас катают просто так. В Столице точно есть такое развлечение, но оно дорогое.
– Мне с собой довольно много денег дали.
– Я всё равно, не помню точной цены. Когда придём — посмотришь уже на месте.
– А правда, что у вас в школе настоящая подводная лодка есть?
Лодка? Всего-то? Та ещё тайна мирового масштаба.
– Скажем так, лодка есть не у вас, а теперь у нас, в том числе и у тебя. Только она на берегу и плавать больше не может.
– Значит, правда? - с таким лицом маленькие дети ещё одну конфетку выпрашивают.
– Я даже, догадываюсь, какое описание школы ты читала. Не люблю лишних вопросов, поэтому сразу скажу — всё, там описанное есть на самом деле.
– Правда-правда!? - давненько такой искренней радости не видала.
– Ну, да. Что, лодок близко никогда не видела? В Дни Флота пускают на корабли обычно.
– Видела. Но кроме меня в них никто не разбирается.
– А ты такой знаток! В описании есть какой серии эта лодка. Скажи-ка мне, она двух- или однокорпусная?
– Полутора корпусная. Цистерны главного балласта снаружи прочного корпуса, внутри лёгкого. Лёгкий частично...
– Ладно, верю, - машет рукой Марина, - что это тебя так лодка заинтересовала?
– Понимаешь. Я потому и решила поступать — хотела до настоящей лодки добраться, чтобы никто смеяться не стал. На ней же занимаются.
– Вроде бы. Мне просто не очень интересно.
– Жаль... Я уж подумала... Я у твоей сестры потому про лодку и не спросила. Она и все остальные были непохожи на тех, кто в таких кораблях что-то понимают.
– А я, значит похожа?
– Но ведь на самом деле что-то знаешь. Вот и я хочу...
– Погружаться или строить?
– Не знаю ещё. Просто влечёт меня к глубинам. И к кораблям, что могут туда опускаться.
– Знаешь ли, количество всплытий далеко не всегда совпадает с числом погружений.
– Знаю, конечно. У нас же есть памятник ещё с Великой войны не вернувшимся экипажам.
– Видела. Строить подводные лодки тебе никто не запретит. Особенно, если с математикой проблем нет.
– Я лучшая в школе.
– Отлично! Вот только в подводники девушек не берут, - хотя сама Марина теперь в этом не уверена. Сордар же ухитрился скрыть, что есть высокопоставленные морские офицеры-женщины. Мог и чего ещё не досказать. Хотя, подводников, да, видеть не приходилось. Но у них главная база на другом острове. Здесь только учебки да часть верфей.
– Я знаю. Но всё равно, попытаюсь.
– Не самая умная идея для осуществления подобной мечты ехать за тысячи километров от моря.
– Но там есть лодка, откуда меня не прогонят, - логика просто блеск. Чего она в «кошачью» не пошла? Там таких, на военном деле сдвинутых любят. Имитатор у них тоже есть. Даже на воде стоит. Там даже готовят для поступления на подплав. Даже возят для практики на настоящие лодки. Неужели Медуза про это не знала?
– Я в школу Его Высочества потому и не стала поступать, - вот и ответ на не заданный вопрос, - там готовят только по тем военным специальностям, что утверждены. Меня бы там, как и здесь, на лодку бы не пустили. А у вас... Точнее теперь у нас, есть возможность попытаться.
Марина только плечами пожимает. К тому времени, как Медуза подрастёт, неизвестно, сколько ещё выбьет народа и какие военные специальности к тому времени станут для девушек открытыми.
Подзабытые вступительные экзамены вспоминаются. Сложными тогда не казались. Плюс весёлое злобное желание проучить сестрёнку. Некоторые вопросы казались откровенно дурацкими. Потом уже пришло понимание, глупыми они не были, задания составлялись так, чтобы ответы позволяли выявлять детей с повышенными способностями в определённых областях. И просто незаурядных личностей.
Среди известных Марине без каких-либо особых способностей, если не касаться внешних данных, только не к ночи будь помянутая Рэда и никакущая Динкерт.
Все остальные – с какими-то странными странностями.
Динка вроде самой Марины, умеет многое, пусть и не всегда успешно. У Коаэ очень странный, но несомненный талант. Про Эр или ту же Соньку и говорить нечего.
Вот теперь ещё повёрнутая на технике Медуза обнаружилась.
Кто же эти экзаменационные вопросы так ловко составлял? Ведь наверняка при подведении итогов, вычислили странность Медузы, наложенную на общий высокий уровень развития, иначе бы этот экзамен не сдала бы вообще.
Интересно, а другие четверо чем выделяются? С одной-то понятно, хотя рисунок на экзамене не сдавали, художниц в школе каждый год множество новых набирается.
В общем и у самой Марины способности имеются. Надо как-нибудь проверить, как эта Медуза рисует.
– А ты была на этой лодке,– ну точно, самый натуральный ребёнок, о пакете с конфетами мечтающий.
– Я, хоть и Морская по имени, далеко не всё, связанное с морем мне нравится. Подводные лодки в число моих увлечений не входят.
– А жалко, – столь неподдельную искренность слышать приходилось нечасто, – Ты же любишь технику.
– Разболтали уже?
Медуза только плечами пожимает. Мол, что очевидное спрашиваешь. Как в школе, где больше трёх собралось, много всего про окружающих узнаёшь. Как правило, совершенно ненужного.
Софи не выбалтывает ненужного, но очень уж любит поговорить. Любовь Марины к технике – слишком известная вещь.
– Впервые так далеко от дома едешь?
– Да. Первый раз. Мы все с Архипелага. Я всю жизнь здесь провела. Плаваю хорошо, но знаю, сильно глубоко нырнуть невозможно.
– Лодки в последнюю очередь для путешествий создают.
– Я знаю. Потому и хочу в глубины проникать. К неведомому прикоснуться.
– Или тебя саму глубинной бомбой приложат. Если совсем не повезёт — то снарядом или торпедой. Сама знаешь, от подводников часто не остаётся могил. И ценят их не проникновение в неведомые глубины, а за количество отправленных туда. «Топи их всех!»
– Я знаю. Это как увлекательная задача, рассчитывать атаку на вражеский корабль. Твоя скорость, его скорость, твой курс, его курс. Всякие погрешности. Течение. Ветер. Корабли охраны. Всё это так завораживает. Видеть врага, не подозревающего, что ты рядом. Слышать шум его винтов...
– Где ты набралась всего этого? Насколько я знаю, у тебя на лодках никто не служил.
– В книгах, где же ещё? - Медуза пожимает плечами, словно и не могло быть по-другому.
«Кажется, это называется «эффект поезда» когда попутчику, с кем расстанешься через несколько часов, рассказываешь все секреты. Именно потому, что больше ты его никогда не увидишь. Медуза, кажется не осознала ещё, что меня, что Соньку видеть будет довольно часто. Не знаю, как Софи решила, но к ней надо будет присмотреться. Такие сдвинутые на технике, да ещё неглупые и скрытные — большая редкость».
– Я тоже из книг взяла многое, - «Вот только сомнительно, что местные библиотеки заполнены так же, как в Загородном. Во флотские её ещё не должны были пускать. Но если чего-то очень хочется — это у нас на всех уровнях срабатывает», - Миррены любят называть наших подводников современными пиратами.
Медуза смеётся. Даже нет, не смеётся, просто заливается.
– Миррены кого-то в пиратстве обвиняют. Ну насмешила! Покажешь, где такое написали?
– Покажу. Ты читаешь по-мирренски?
– В пределах школьного курса. Этого достаточно?
Марина пожимает плечами.
– Понятия не имею. У меня мирренский за полный школьный курс сдан.
– Здорово! Я этот предмет не люблю. Не из-за того, что с ними воюем.
Марина не стала распространятся о своих языковых способностях. Не всем так в жизни везёт. Большинству, как раз не везёт.
– Смешные иногда эти миррены. Надо же до такого додуматься, в пиратстве обвинить. Нам нужны их грузы? Мы торгуем рабами? Пират — всегда работорговец.
Марина усмехается.
– Пират и работорговец — одно и то же. Смотрю, правильные книжки ты читала.
– Я не понимаю, как этим можно увлекаться? Книги писать и фильмы про законченную мразь снимать?
– Зато, деньги приносит.
– Не на всём зарабатывать хорошо.
– Какие мы чистоплотные. Пираты, как и наши подводники очень сильно вредили торговле.
– Вещи несравнимые. Пусть и говорят, война, торговля и пиратство — три вида одного и того же. Это не так. Как уже сказала, нам не нужны их товары. Да и они не торгуют. Мы рвём линии снабжения вражеских армий, если повезёт топим боевые корабли. Любые пираты всегда убегали, едва заметив военный флаг.
– Потому что их вешали. Притом, сами миррены после того, как работорговлю запретили. Хотя, у них в колониях и сейчас всякое случается.
– Я знаю. Читала. Но даже миррены с дикостью стараются бороться.
– Ага. Уничтожая подозрительные прибрежные поселения вместе со всеми жителями.
– Бешеных собак и мы пристреливаем. Отдельные виды занятий или поступки лишают людей права называться людьми.
– Я сама примерно так считаю.
– Полностью прервать снабжение колониальных частей мы всё равно не в состоянии.
– Почему? - ответ Марина знает, просто интересно, что другие думают по этому поводу.
– Нам не вывести в море столько подлодок, чтобы полностью прервать связь между материками. Большой конвой, или, наоборот, храбрый одиночка прорвутся или проскочат через любую завесу. Живи миррены на острове, и нуждайся в снабжении из колоний, ещё можно было бы попробовать задушить их подводной войной. Но это потребовало бы совершенно фантастическое количество лодок. Я не уверена, что мы смогли бы построить столько.
– В другом мире два крупных островных государства пытались подводной войной задушить. Одно аж два раза, мало что получилось. Другое — вышло гораздо лучше, там судоходство практически подводными лодками выбили. Но сам остров те ещё армады стратегов утюжили... Сложная это вещь, подводная война.
На самом деле, хочешь в эти игры играть?
– Ну да, - пожимает плечами, словно говорит нечто само собой разумеющееся.
– Ты, похоже, плоховато представляешь, во что ввязываешься... Про «Морского Дракона» что думаешь?
– Он, хотя и нанёс определённый ущерб нашему флоту, погиб, в общем-то зазря. Судя по месту гибели, он был отправлен на передовую позицию исключительно из-за своей высокой автономности. Он не нуждался в «дойных коровах». Для него, случайно наши эскадры шли именно через тот квадрат. Миррены уже знали, Объединённый флот в полном составе вышел в море.
«Дракон» передал их курс, это лучшее, что он мог сделать. Атака была самым настоящим самоубийством.
После боя эскадры резко изменили курс. Я не знаю, это с начала так и планировалось, или было спонтанной реакцией на обнаружение.
В знании курса эскадр и самом значительном изменении ничего странного нет. Схемы разгрома мирренского флота публиковались в изобилии. Некоторые даже имели некоторое отношение к реальности. Бой с «Драконом» и поворот на север были на всех. На многих ещё и время тех или иных событий отмечалось.
– Именно эта смена курса потом сыграла большую роль в окончательном итоге сражения. Я, кстати, тоже не знаю был таков первоначальный план, или же нет.
– Другие лодки действовали слишком далеко, и не могли быстро выйти в тот же район. Потери в лодках в ходе сражения были минимальны.
– Взаимодействие эскадренных и подводных сил невозможно. Неоднократно доказывалось изрядным количеством трупов.
– Я знаю. Про лодки прочла, наверное, всё, что только возможно. Хочу, просто до безумия хочу выводить их в море.
– Назвала бы тебя ненормальной. Но не могу. Сама такая же, только крыса совершенно сухопутная. Хотя, и Морская по имени.
Медуза хмурится, размышляя, говорить или нет, потом выдаёт махнув рукой.
– Меня часто ондатрой дразнили. Тоже крыса, хотя и с ценным мехом.
– А меня часто чёрной крысой зовут. Чёрная крыса, да мускусная. Мне кажется, мы подружимся.
«Ну и девчонка!» - откровенно удивлена Марина, - «Другая бы библиотеками, оранжереями да танцевальными залами интересовалась. У этой же техника, особенно подводные лодки в первую очередь на уме. Всё страннее и странее люди в школу попадают. Впрочем, она изначально для особо одарённых и создавалась. Кто-то же запустил в небеса ракетоплан, хотя почти до жути боится летать.
Интересно, полезет она к нашим лодочникам? Или так, на расстоянии, любоваться будет? Подводное командование — серьёзная и суровая организация. Девчонок туда не берут. Но на школу их приказы не действуют.
В любом деле кто-то когда-то будет первым. Может, и женщиной-подводником у нас на Флоте первой окажется она.
Не в курсе насчёт требований к нашему набору. Но в бассейнах лодочники часто бывают. А Медуза, как и все с Архипелага плавать и нырять умеет прекрасно».
Эрида Марину ждала. Что это у неё своеобразная ревность начинается на предмет, с кем Херктерент, кроме неё, общается?
– Как тебе Медуза?
– Не поверишь, но весьма и весьма хищное существо.
– Мне она такой не показалась. Девочка, как девочка.
– Ага. На подводных лодках помешанная.
– Как так?
– А вот так! - вкратце пересказывает слышанное от Медузы.
– Но... Но это же неправильно. Девочка не должна думать, как нести смерть.
– Угу. Говорит человек, рассуждавшая, как здорово бы было потопить госпитальное судно, когда на борту только персонал.
– Я не права тогда была, - ну и интонация, будь кто другой можно было бы сказать, отчеканила. Но Эр — это Эр.
– Я сама — танкист, Софи — лётчик. Да и ты неплохой подрывник.
– Это всё игры.
– В моём и Сонькином случает — только пока игры.
– Но не в моём. Это всё неправильно. Не должно быть, как у вас. Или у Медузы.
– Раньше ты так не рассуждала.
– Раньше я не умирала. Мне совершенно не хочется отнимать чьи-то жизни.
– Эр! Проснись! Мы во время войны вообще-то живём.
– Но она ведь когда-то кончится. И что такие Медузы тогда будут делать?
Ответа не находится. После Великой войны с трудом встраивающиеся в мирную жизнь фронтовики были источником постоянной головной боли и на Севере, и на Юге. Кризисы, волнения, забастовки, на Юге доходило до вооружённых восстаний.
«За что воевали?» - ибо жизнь огромного числа народа нисколько не улучшилась, а даже ухудшилась.
Великие стройки тех лет были во многом вынужденной мерой, позволявшей хоть как-то аккумулировать горючий материал.
Сейчас производство этого самого материала идёт всё ускоряющимися темпами. Армии растут, как на дрожжах.
Снабжение гражданского населения пока удаётся поддерживать на приемлемом уровне. Но так не может продолжаться вечно.
Эр права. Стоит всему кончится — и что такие Медузы или Марины станут делать? Это пока они нужны и востребованы. Но что будет потом?
Неужели непрактичную разноглазую настолько волнует этот вопрос?
– Я не хочу, чтобы кто-то ещё умер. Не знаю, что делать с человеческой любовью к разрушению. Это ведь общее. И на Севере. И на Юге.
Обратный путь должен занять в два раза больше времени, чем дорога туда. Лайнер идёт более длинным маршрутом экономическим ходом. Спешить некуда. Солдатам-отпускникам дорога считается отдельно. Да и немного их на борту.
Марина в столицу не спешит. Надо несколько дней, чтобы переключиться с расслабленного режима жизни Архипелага на столичные скорости. Несколько дней в подвешенном состоянии между разными частями Империи. Вот от порта до столицы Марина полетит, решила уже. Вроде, лимит на личные неприятности уже исчерпан, ни с кем ничего больше случиться не должно. Медики резиденции здоровью Эриды нарадоваться не могли, ибо имеют неплохое представление, что раньше было.
Пассажиров на корабле едва ли десятая часть от максимальной нагрузки. Если знать, где ходить — часами можно никого не встретить.
Марина ожидала, Рэдрия и Дмитрий займут одну каюту. Но нет, разместились в разных, довольно далеко друг от друга расположенных. На корабле пустынно, с поисками укромных уголков для обжиманий проблем быть не должно. Эти двое не из тех, кто обожают свои отношения напоказ выставлять.
Рефрижераторы корабля забиты под завязку. С Архипелага морепродукты можно в неограниченном количестве возить и не убудет. Марина знает, в один из трюмов загрузили партию черепах, как в старину, живьём. Смысл в таких объёмах воздух возить? Хотя, Эриде недра корабля лучше не показывать. Опять неумеренная любовь к зверюшкам начнётся.
Боевой техники на борту сейчас нет. Заводы на Архипелаге мощные, могут отремонтировать всё, что угодно. Только самые высокоточные приборы с материка привозят.
На малой скорости эскорт становится значительно нужнее. Размер статусу сопровождаемого вполне соответствует. Крейсер ПВО, словно по мрачной иронии, однотипный с погибшим и семь эсминцев последних серий, заточенных на борьбу с авиацией и подводными лодками.
Впрочем, в этом регионе океана мирренских лодок уже давно не фиксировали, хотя судоходство тут очень активное. Новое появление «стай» не считается невероятным. Промышленность потери с огромным опережением покрывает, бомби заводы, не бомби.
На корабле о происшествии ничего не напоминает. Нижняя часть носовой оконечности была повреждена, в порту удалось рассмотреть, но за прошедшие месяцы либо изготовили новую, либо бетоном довели щербатую часть почти до первоначального состояния.
Бетонные заплатки широко используют для экстренного ремонта, когда необходимо, чтобы повреждённый корабль ещё какое-то время оставался в строю. На полный ремонт ставят совсем уже калек.
Был, правда приступ чернейшего юмора. Возле мостика, где на боевых кораблях рисуют достижения в виде силуэтов уничтоженных объектов противника, в аналогичном стиле изобразили переломленный силуэт крейсера и даже поставили гордую единичку.
Шутника искали, но так и не нашли. Иначе бы побили. Силуэт так и не закрасили. Всё равно, событие в морских кругах всем известное. Может, это рабочие с верфей так отомстили морякам. Среди погибших было много уроженцев Архипелага. В команде лайнера их тоже немало.
Найти замену лайнеру невозможно. Пока война не кончится, таких кораблей больше не будет.
Лето ещё не кончилось, но на палубе уже холодновато. Чувствуется, идут гораздо севернее, чем в прошлый раз. Как раз тот случай, когда тише едешь — дальше будешь. Перевозки войск через океан снизились, воздух наэлектризован предгрозовым затишьем. Скоро, скоро где-то что-то грянет. Но пока в масштабах мирового побоища — тишина.
Марина схемы лайнера для путешественников хорошо помнит. Тут тоже работал бессмертный принцип — за ваши деньги — любой каприз. Тут даже отгороженный участок палубы был, где в ясную погоду корабельный персонал выгуливал собачек особо зажравшихся пассажиров. Интересно, из особо надоедливых мелких шавок никто за борт не вылетал?
На такой громадине, если уметь, не то что собачке, человеку несчастный случай организовать легче лёгкого, и никто ничего не заметит. Бывало, разбирая старое судно в самом неожиданном месте находили скелет, а то и два. За давностью лет уже и не понять, несчастный случай с рабочим при постройке, или убийство годами позднее. Очевидно, если и убийство, то человек не с кочегарами ссорился. После них вообще бы ничего не нашли. Как в песне.
Пасмурно, потому и лезут в голову всякие невесёлые мысли. Те, что об одной сладкой парочке, больше по разряду мысленных экспериментов проходят. Решила окончательно — как-то вредить им она не будет.
Но если в школе вблизи себя хотя краем ухом услышит слово «увели» - бить будет зверски. С теми самыми тяжкими телесными. Рэда в тот раз ещё дёшево отделалась. Хотя и получила в тот раз исключительно от собственной дури.
Ещё и из воды вытащила её, как потом оказалось, на свою же голову. В дальнейшем ничто и никто, кроме специфически устроенных мозгов самой Марины не виноваты. Как это у этих двоих получается ей на глаза не попадаться?
Все трое драки опасаются? В девчоночьи драки принято не вмешиваться, но тут может возникнуть сложность. Тут никто волосы обидчице выдирать не будет и лицо ногтями полосовать. Хотя бы по банальной причине — что у Рэды, что у Марины ногти короткие. Драться, если что они по-настоящему будут. В теории и та, и другая умеют убивать. Опять же, укромных закоулков для сведения счетов, тут предостаточно.
Это в теории. А на практике — просто разойдутся бортами, как в море корабли. Сама Рэде активные действия разрешила и теперь переживает, не может с ней пока нормально разговаривать. Переварить это в себе надо. Угу. Как удав за несколько месяцев. Не предполагала, насколько скверное чувство — ревность, хотя у Марины, как и все чувства, даже ревность какая-то неправильная. Неужто, Сонька права и эти двое разбегутся скоро?
Только «скоро» в таких делах очень уж продолжительным бывает. От одного дня до нескольких десятилетий. Умение ждать не относится к сильным чертам Марины.
Время, потраченное на ожидание, с куда большей пользой можно израсходовать на что-то иное. Вот только сейчас тот отрезок, когда захочешь, никуда не денешься. Только за борт прыгнуть. До такого состояния ещё не дошло, да и вытащить могут.
При Марине эти двое максимум просто за ручки держаться, как дети маленькие. До объятий или поцелуев на её глазах дело не доходит. Хотя и любят вместе время проводить в единственном оставшемся на корабле зале с первоначальной отделкой, при появлении Марины стараются сразу уйти, причём поодиночке и стараясь не смотреть в её сторону. Разноглазую попросить камер-ловушек понаставить? Ещё после случая в душевой, Марина узнала, Эрида такую аппаратуру устанавливать умеет. Вот только во вред кому-либо никогда использовать не будет. Тут же надо откровенным вредительством заниматься. В общем, проси, не проси — всё равно делать ничего не будет.
Да и самой Марине тогда было бы крайне неприятно на снимках с засвеченных плёнок оказаться. Так-то откровенные снимки что Марины, что Рэды у Эр есть. Кстати, вот что можно сделать, и Эр не откажет, пересмотреть эти самые снимки. Рэда не запрещала их показывать.
Новости пришли откуда совсем не ждали. Командир корабля пригласил Софи и Марину, сообщив, Её Величество будет встречать их в порту. Софи в благодарность даже искренности ухитрилась подпустить, причём столько, Марине вообще ничего делать не пришлось, что она сказала, кажется, вовсе не услышали.
Моряки все эти придворные штучки знают. Встречать высоких гостей умеют. Про скандал в благородном семействе могут и вовсе не знать. Где императрица бывает, а где нет и вовсе до лампочки.
Кэретта стоит впереди всех. Она не в том возрасте, когда за год-два могут произойти серьёзные изменения. Как было немного за двадцать, так и осталось. Даже во флотском мундирном платье, это точно понравится команде корабль. Марина не помнит есть правило, действующее в таких случаях. Или подобные платья делались в зависимости от настроения Кэретты.
Как говориться, давно не было и вот опять. Хейс в любой ситуации ухитряется чувствовать себя как рыба в воде. Тем более, Императрице про неё известно, и ещё во «Дворце Грёз» было сказано, личная жизнь Сордара — вещь, волнующая Кэретту в последнюю очередь.
Рэда и Коаэ императрицу просто не знают, но о чём–то догадываются. Хотя Херктерент внешне совершенно не схожи. Динка и Эрида пересекались с императрицей. Мнение Марины им известно.
Марина больше волновалась, не решила ли устроить малый выезд с золочёными каретами и императорскими кирасирами, но обошлось.
Стандартный кортеж МИДв для частных поездок, только мотоциклистов куда больше обычного. Машины из привычного чёрного стали армейскими зелёными. Будто, в больших городах это играет какую-то роль, там пропуска за стеклом куда большее значение имеют.
Марина теперь считает, история была из разряда, где все хороши. Но просить прощения она не собирается, а Кэретта на такое не способна органически. «Еггты кланяться не умеют!»
Разговор совершенно не клеится. В общем, ничего удивительного. Если старательно строить стену отчуждения, притом ещё с двух сторон с одного удара не разрушишь всё равно, особенно, если другая сторона не больно-то горит желанием.
Да и с потребностями уже не очень. Всё должно делаться в своё время, а не с опозданием на несколько лет. Мирренская привычка использовать при общении в своём кругу уменьшительные имена у грэдской аристократии не прижилась. Аргумент, это разрешено только в определённом кругу или определённым людям не действовал.
Как человека, притом не последнее лицо в империи, даже после смерти всей стране можно называть Ми-Ми или Фи-Фи? У Кэретты так звали противных собачонок. Для нежности есть другие слова, всем Еггтам испокон веков известные крайне плохо.
Вот и используют при общении титулы. Скрипит на зубах хуже песка, но хотя бы, нейтрально на двести процентов.
Императрица разговаривает почти с одной Софи. Пытается и с Мариной, но та словно где-то потеряла хвалёное красноречие и ограничивается односложными фразами. Умение милые светские беседы, какому все трое прекрасно обучены, здесь абсолютно бесполезно. Слишком много важного в своё время забыли или не пожелали друг другу сказать.
Змеиная татуировка Кэретты скрыта под перчаткой. Непривычного чёрного цвета, покроем похожи на флотские, но можно не сомневаться, шились под строго определённую руку. Степень отчуждения ещё на пару пунктов поднялась. Марина ещё на палубе перчатки надела. Пусть день и довольно тёплый. Софи уже в перчатках была. Остальные и не заметили ничего, рассматривая огромный порт.
«Стрела Дины» является самым большим пассажирским самолётом в мире. Другое дело, гражданским был один, в основном и мелькавший на фото в разных окрасках. Все остальные были чем угодно — военно-транспортными, грузовыми, летающими штабами, дальними разведчиками, транспортниками для высокопоставленных лиц, самолётами северных широт, но только не авиалайнерами. Даже информация, сколько их выпущено и продолжается ли производство до сих пор является секретной информацией. Марина при желании может разузнать, но желания такого нету. У Соньки те же возможности, но спрашивать сестру сегодня просто неохота.
Судя по номеру, это самолёт-дублёр Борта №1. Правда, окраской сейчас не отличается от обычных транспортников, только вот опознавательные знаки как-то поблёкли, сильно уменьшившись в размерах.
Если соединить порт и Столицу прямой линией, то полёт идёт по дуге окружности, чьим диаметром эта линия является. Кэретта верна себе. В сопровождении «Стрелы» полк истребителей. Для Борта такое изменение дальности — совсем ни о чём. Самолёт проектировали для сверхдальних беспосадочных перелётов.
В растиражированных статьях писали, с лёгкостью пересекает континент и ещё пол океана в придачу. В не столь растиражированных сообщалось — пересекает океан целиком и ещё топливо остаётся.
Вот хватит ли такой дальности для истребителей, или они на полпути должны смениться? Впрочем, Кэретта интересовалась только временем прибытия, а не скоростями транспортных средств. Когда абсолютно нечем заняться, стрелки ползут по циферблату втрое медленнее обычного.
Хотя, в самолёте имеется настоящий кинотеатр. Для самых скучающих спальные места тоже есть. Даже одно двуспальное. Императрица в воздухе спать не может совершенно. Император сам бывало за штурвалами «Дины» сиживал.
Кинозал планировали и на серийных лайнерах, но на единственном, использовавшемся по прямому назначению его не было, а на всех остальных в приоритетах были другие задачи, нежели развлечение богатых пассажиров.
Марина по внутренней связи излишне властно приказывает принести себе розового вина. Самой от такого тона противно, но больно уж быстро старые навыки позлить мать и сестрёнку вспоминаются. Формально она даже ничего и не нарушает уже, достигла того возраста, когда подобное ей продадут, и ни о чём не спросят. Вот более крепкое ей ещё не положено, но принцип нельзя, но если очень хочется, то можно, никто не отменял. Особенно, в её случае.
В кои-то веки, Кэретта обращает внимание. Садится напротив. Никакое лицо делать она мастер. Вот и сейчас, просто смотрит на Марину.
Херктерент демонстративно отпивает.
– Ваше Высочество, вы можете поддерживать беседу?
Про кого другого можно подумать, человек иронизирует. Но здесь не тот случай.
– Валяй, - Марина намеренно подражает деревенскому говору, - кудыть мы с самолёта деться, особово кады заперто?
На лице ни один мускул не дрогнул.
– Вижу, поддерживать беседу вы можете.
– Ага. Могу. Вопрос в том, хочу ли?
– Зато я хочу поговорить со своей дочерью! - даже не зная, сразу поймёшь, таким тоном только Императрица может разговаривать.
Старые принципы срабатывают. Слушать Императрицу как Член Дома Марина должна, слушаться вовсе не обязана. Придётся разговаривать. Но и Марина без боя не собирается сдаваться, тут же нанося контрудар. «Рэда свою мать вообще бы могла послать, явись та к ней. Даже завидую в чём-то. Я тоже могу кой-чем стукнуть, сразу можно улететь».
– Если уж на откровенность пробило, - совершенно театральная пауза излишне затягивается, но ради лучшего эффекта можно и переиграть, - Тогда расскажи мне, что тогда, много лет назад, в Приморском произошло.
Что бы не говорили, выдержка у императрицы железобетонная. Кэретта медленно берёт бокал. Медленно, словно нехотя отпивает. Марина ожидает взрыва, но его всё нет и нет. Становится ясно, не сработало. Теперь совершенно неясно, что делать дальше.
– Этого никто так и не смог объяснить. Последствия, а не события, я имею в виду, - о чём-то задумывается.
– Результаты этих последствий мною очень хорошо были прочувствованы, - напоминает о себе Марина, - чувствуются и сейчас.
– Что? Ты об этом? Сначала расскажи, что знаешь сама.
Хотелось сначала сказать «свою версию решила откорректировать, чтобы мне больше понравиться»? Сдержалась. Её, по сути дела, совершенно не знают и не представляют себе, что понравится, а что нет.
– Вроде бы, была техническая авария. Были ещё свидетели, но пострадали только ты и я. Вот после ты и стала как-то по другому смотреть на меня. На снимках хорошо видно твое изменившееся выражение лица.
– Мне потом говорили, - Кэретта словно выдавливает из себя каждое слово, - там не могло быть короткого замыкания. Но произошло. Да ещё гроза. Может, удар молнии его вызвал, может, что-то ещё. Но меня, и тебя у меня на руках ударило током. Мы обе упали без сознания. Помощь оказали мгновенно. Я несколько дней провела в постели. Когда снова подошла — не узнала тебя. Это была словно и ты, и кто-то другой. Причём, прежней тебя буквально с каждым часом становилось всё меньше и меньше. Я пыталась сказать. Но никто не видел очевидное мне. Произошло что-то необъяснимое. Все вокруг только радовались, девочка совершенно не пострадала.
Меня не слышали. Ты совершенно перестала меня узнавать. Не только меня вообще всех. Почему-то это странным никому не казалось. Но я-то видела, ты стала совершенно другой. Не такой. Чужой.
Навострившая уши в прямом смысле слова Софи, подсаживается к ним. Никто не возражает.
– Словно перестала быть твоей дочерью? - подсказывает Марина.
– Я никогда и не при каких обстоятельствах не говорила, что перестала быть твоей матерью, - искренне оскорбляется Кэретта.
Марина молчит. Что правда, то правда. «Ты мне не дочь» Кэретта не сказала никогда, это другие матери бывало не брезговали такими фразочками в адрес своих несовершеннолетних и даже, совсем маленьких детей.
Неглупые книги по воспитанию вполне продаются, стоят недорого, только вот читает их совсем мало людей из тех, кому стоит прочесть. Самых простых ошибок вполне можно было не сделать.
– Одно из моих ранних воспоминаний — как мне сказали тогда, вы обе заболели, - чувствуется, как Софи напряжена, чуть ли не наэлектризована, - Но я только вас помню. Ты действительно, плохо выглядела, но улыбалась, гладила меня по голове, уверяя, что всё будет хорошо. Но вот тебя, Марина, не помню совершенно.
– Меня к ней позже пустили, чем ты приходила. Я волновалась. Врачи уверяли, всё в полном порядке, я им скорее верила, чем нет. Потом я увидела тебя и не тебя одновременно. Мне снова плохо стало.
– Отец что тогда сказал? - на ножке бокала рука сжата, как на «Глазе Змеи».
– Я уже говорила. Ничего. Никаких изменений в тебе не увидел. Мне некоторые из персонала намекали, им тоже что-то показалось, но высочайшее мнение уже было высказано, и они предпочли помалкивать.
Мне не поверил, ибо был уверен, страдающие от скуки женщина ещё и не такое себе может придумать. Вон, сколько псевдо учёных на Великих домах паразитирует. Изменения только потом в тебе проявились. Он колебался тогда, но когда выяснилось на нас пытались не только паразитировать, но и намеренно навредить ещё больше убедился в своей правоте.
– Так ты тоже считаешь, тогда кто-то хотел ударить по мне?
– Думаю, тебе известны фамилии тех, кто вместо помощи тебе пытался навредить всем нам.
– Известно ещё и то, что некоторых из них привлекла ты.
– Я была уверена, помогут тебе. Репутация была безупречна, в практике были успешно излеченные подобные случаи.
– Можно подумать, ты не знала, одного из них мама Эриды зверино ненавидела? Притом сама была светилом самой яркой величины. Знала, что у них почём. Требовала, если она умрёт, соправитель ни при каких обстоятельствах не подпускал к ребёнку никого из деятелей той школы, и уж его-то в первую очередь.
Кэретта говорит глухо.
– Думала, это просто следствие грызни в том кругу, где я не вращаюсь. Самый банальный передел финансовых потоков и сфер влияния, не имеющий собственно к медицине никакого отношения.
– Не забыла, кто тогда на самом деле, помог? Или по-прежнему думаешь, то была какая-то сложнейшая интрига Кэрдин? И это именно она желала мне зла, а все остальные были просто игровыми фигурами?
– Что я насчёт того случая думаю, моё и только моё дело. Со мной и останется. Вот относительно недавних событий, я уверена — Кэрдин совершенно не причастна. Виновна по большей части в том, что ты теперь именно такая.
– Если не делать то, что полагается делать самому, в частности, детьми а не стройкой заниматься, это за тебя сделает кто-то другой. Только уже на свой вкус, а вовсе не вопреки твоему.
Кэретта не отвечает. Тут все знают, своего мнения о людях Императрица не меняет.
– Зачем ты решила вытащить из тьмы ту старую историю?
– Думала, ты не захочешь о ней разговаривать, - просто отвечает Марина, пригубливая бокал, - но раз уж подняли тему. По мне били два раза точно, возможно, три. И ни разу не стукнули по Софи, хотя наши смерти были бы однозначны.
– Те наркотики любая из вас могла бы найти. В сейфе хранились ещё и украшения.
– Не пытайся стрелки переводить! - Софи неожиданно резка, - Мне в голубом кабинете совершенно нечего было делать. Там слишком неудачное освещение. Я даже и не знала, что там сейф есть.
– Вообще-то, я тоже до того дня не знала, - трёт подбородок Марина, - Последнее время начинаю думать, мину ставили не на меня. Я только наступила. Но мина однозначно была.
– Я уже устала объяснять всем, начиная с Его Императорского Величества, это всё я там держала не для себя. Некоторые художники и поэты без этого не могут.
– Некоторые художники и поэты из твоего, подчёркиваю, окружения. Я или Эр безо всего этого прекрасно обходимся.
– Объяснять что-либо ты и раньше никогда не умела.
Софи выцеживает сквозь сцепленные зубы.
– Марина. По-моему, тебе уже в голову дало.
Херктерент поднимает бокал повыше. Косится на бутылку, полную больше чем на две трети.
– Сонька! Ты же меня прекрасно знаешь. Как думаешь, столько на меня подействует?
– Тогда получше думай, что и как говоришь.
– Никто и не обещал, что разговор на тяжёлые темы будет лёгким.
– Если тебя так волнует — все твои распоряжения, сделанные как Главой Дома Еггтов остаются в силе. Вообще, это старая традиция — по возможности не отменять решений предыдущего Главы. Ты стала Главой в полном соответствием со всеми законами и обычаями. Теперь Глава снова я, но всё сделанное остаётся в силе.
– Надо же, как благородно! - Марина залпом опустошает бокал.
Кэретта щурит один глаз. Софи только сейчас соображает — знаменитый сестрёнки прищур, оказывается, наследственный.
– Представляешь, я знаю, что у тебя по «Древнему праву». И притом заслужено, а не за цвет глазок нарисовано.
– Сейчас с наблюдательными людьми не очень хорошо.
– Представляешь, с ними так всегда было. Самой не надоело в остроумии упражняться. Та же самая Тьенд в моих друзьях никогда не числилась, хотя одно время старательно набивалась.
– Большая деревня у нас, а не столица. Все всех знают, - желчно выцеживает сквозь зубы Марина.
– Это не город большой, это нас слишком мало. И мне как-то не хочется, чтобы меньше становилось.
– Как отец выражается «классовая солидарность представителей старой аристократии».
– Не поверишь, но мне тоже может быть жаль девочку, оставшуюся без родителей.
– Сама бы что сделала, приди то письмо тебе, а не мне?
– Представляешь, тоже самое, что и ты. Мне тоже почему-то не нравится, когда пытаются украсть у сироты.
– Последствия другого твоего необдуманного поступка не нуждаются в корректировке?
– Ты о чём?
Глаза в глаза, но тут у обеих с силой воли полный порядок.
– Мы поняли друг друга. Мой статус всяко выше статуса принцессы. И даже выше статуса Главы Дома Еггтов, оставайся ты им по-прежнему. Полученного благодаря нам, благодаря нам же можно и лишиться. Заодно можно очень сильно усложнить недостойной всю её дальнейшую жизнь.
– Это как? Ничего материального от меня она не получала. Да и личного имущества у неё браслет, топор да клинок.
– О нет! Грабить нищих никто не собирается. Лишение принадлежности к военному сословию. Да-да, той самой приписки к фамилии, заносится во все документы. И никуда не денется даже при смене имени и фамилии.
При приёме на работу, при попытке поступления любой задумается, что же такого натворил человек, раз именным указом был лишён прав состояния. Это хуже старинного клейма на лбу. Предпочтут взять сколь угодно не титулованного, самого низкого звания, но не лишённого. Поступление на государственную или военную службу, лицензию врача или юриста тоже не дадут никогда. Банкам с таким клеймом такое тем более не нужно.
Никто из военных, пусть даже из рядовых лишённую никогда в жёны не возьмёт. Даже сейчас жениться на торгующей собой девушке и то не так позорно. Да и на детях, если они будут, это отразится. В вашу любимую школу, и все ей подобные, детей лишённых прямо запрещенно принимать. А её саму незамедлительно выгонят. И никуда, кроме обычной государственной школы упрощённой программы доучиваться не возьмут.
– Не знала, что эти кодексы ещё действуют. Думала, это наказание больше не применяется.
– О–о–о! Дочь моя, ты плохо представляешь, сколько в нашей стране спящих старинных законов. Лишение само по себе и раньше нечасто применялось, ибо чаще всего шло в паре с изменой или детоубийством. Отдельно почти не применяется именно из-за тяжести для живого человека. С этим жизнь становится такой, что живой человек достаточно быстро и совершенно добровольно, становится неживым. Если есть желание, можно не только ей жизнь уничтожить, но и близким родственникам серьёзно испортить жизнь.
– Тут что-то не то. Насколько я помню, этот закон применяется строго индивидуально, вниз бьёт на одно поколение, и то с ограничениями, а вверх не бьёт вовсе.
– Ты совершенно права, дочь моя! – императрица чарующе улыбается, – Но ты уже не маленькая девочка и должна знать: законы могут работать крайне избирательно.
– То есть, если я соглашусь, то сразу после прилёта ты подпишешь указ, лишающий Рэдрию Хорт дворянства с позором?
– Зачем посадки ждать? Пошли в радиорубку. Право подписи у меня восстановлено в полном объёме. На аэродром привезут уже готовый. Там же над ней клинок и сломают – вот сюрприз будет. Заодно, увидишь, с какой скоростью этот от неё убежит. Он тоже из новых, а они старые кодексы чтут особенно рьяно.
Обратно только принимать не советую.
– И лишение никаким образом не может быть снято?
– Теоретически возможно, за выдающуюся воинскую доблесть или сопоставимые заслуги в других сферах. Но на деле – младший медицинский персонал в тыловых госпиталях к боевому не приравнен, это не передовая. А больше её не возьмут никуда. В выдающейся заслуги человека из школы упрощённой программы я просто не поверю.
– Она, в теории, могла быть урождённой. Её отец воевал побольше многих, но в Армии никогда не числился.
– Тогда для него это был бы особенно тяжкий позор. Дочь – лишённая. От такого в прошлом кончали с собой, не вынеся позора. Но сейчас народишко измельчал. К тому же, у него титула нет, а на нет и суда нет, - Кэретта заканчивает по-русски.
Сказать, Марина колеблется — не сказать ничего. Такой простой способ уничтожить её. Только вот её после этого возненавидят двое. От кого бы не был указ — люди неглупые, догадаются, кто за ним стоит.
– Омерзительно смотреть, как вы обе собираетесь уничтожать человеческую жизнь, - резкой и порывистой Софи тоже может быть, - Это... это... это ещё хуже, чем то, что хотели сделать с тобой, Марина. Как хотите, а из школы выгнать Рэду я вам не дам, а свои древние кодексы можете засунуть себе в...
– Поверь я знаю куда, - ухмыляется Марина.
Повернувшись к матери, церемониально наклоняет голову.
– Ваше Величество, благодарю Вас за чрезвычайно щедрое предложение Моему Дому и Мне, как Младшему Еггту, лично. Но в силу непредвиденных внешних обстоятельств, - так чаще всего называют стихийное бедствие, - с глубочайшем сожалением, я вынуждена его отклонить. Примите уверения в моей искренней верности и преданности.
– Значит, всё-таки «нет», - теперь уже Кэретта в задумчивости трёт подбородок.
– Совершенно верно, Ваше...
– Без церемоний, - бросает императрица фразу-приказ.
– Именно так. Я хочу ещё какое-то время пожить в ладах с остатками своей совести. Сама это дело начала — сама и закончу. И никому не советую вмешиваться!
– Твой благородный поступок никто и никогда не оценит, - замечает императрица, - а уж люди, вполне способные в будущем стать нашими врагами — в особенности.
– Я не уверена, что они мне враги.
– Я против того, чтобы давать людям второй шанс. Человек сознательно сделал нечто, за что должен держать ответ. Никаких скидок на пол, возраст или иные обстоятельства я не приемлю.
– Понятно, почему ты правом помилования никогда не пользовалась.
– И впредь никогда не собираюсь. Когда это право появится у вас тоже советую забыть, что оно у вас есть. В стране достаточно квалифицированных юристов, вполне способных определять степень вины. Жалость — удел слабых.
– Я уже сказала: в этом случае не было совершено ничего такого, за что должно последовать наказание.
– Марина, я прекрасно знаю, какими глазами смотрят на соперницу и на обманувшего чувства мужчину. У тебя я видела именно такой взгляд.
– Уже сказала — в радиорубку не пойдём. С этим делом я разберусь своими силами.
Софи патетически вскидывает руки.
– Марина, пытающаяся вернуть уведённого парня, отпущенного ей самой — я бы билеты на такой спектакль продавала.
– А в глаз?
– Хватит ссор! - снова лязгает металл в голосе императрицы, - Марина, если что, это моё предложение не из тех, что делаются один раз. Оно бессрочное. Так что, если хорошенько всё обдумаешь, знаешь, как со мной можно связаться.
У Марины только лицо, словно от зубной боли, кривится.
– Первая любовь редко приводит к чему-то хорошему, - философски констатирует императрица, - Банальные вещи про возраст и будущее говорить не стану, знаю как вас от подобного тошнит.
– Не все такие целеустремлённые и бесчувственные, как ты.
– Целеустремлённая. Разве кому-то от этого стало плохо? Особенно, вам — прямым следствиям этой самой моей целеустремлённости.
– Угу. И ещё верхушечных политических игрищ, где тебя тоже не особенно спрашивали. Ты тоже потом много чего про себя придумала, а все и поддакивать стали.
– Дочь моя, я ведь тоже политик. И вынуждена играть в определённые игры.
– Экстренная связь с МИДв и не только, у меня была всё это время. Соответственно, и от них я всё экстренное получала тоже. И тогда, – смотрит Марине прямо в глаза, – Весной,– чеканит каждый слог, - Минуты от сообщения о происшествии от ПВО до отбоя от МИДв... Так страшно мне никогда в жизни не было. Вдвойне страшно, от осознания невозможности что-либо сделать. Будем надеется, ни одна из вас,никогда не окажется в той ситуации, как я тогда. Весной. У меня двое детей, и я в один миг могла лишиться вас обеих.
Марина даже рот успевает открыть, намереваясь пройтись по борьбе Императрицы с постройками в исторических районах. Кэретта успевает первой.
– И не надо заводить рассуждений о строительстве различных объектов в историческом районе столицы. Перестройка подобных районов неизбежна без множества ошибок.
Я прекрасно знаю, где именно и чем вас чуть не убили.
– Так это теперь всему миру известно! - за резкостью пытается скрыть раздражение Марина.
– Известно только, мы посещали пострадавшие от бомбёжки жилые, - выделяет Софи последнее слово, - районы. Заметь, ни на одном фото не видно, дело у башни ПВО происходит.
– Можно подумать, не выдержи бетон, нам бы до этого было дело.
– Мне было бы, - такой знакомый лёд в интонации, но сейчас он более чем уместен, - не каждый день моим детям смерть угрожает. Вокруг вас слишком много уже всякого пролетало. Кажется, запас удачи у вас заканчивается. Тогда, весной, окончательно пришло осознание. Я вас больше могу никогда не увидеть. Многого не успею сказать. Это ведь уже не первый случай после «Дворца Грёз», когда ты, Марина могла погибнуть.
– Ты, вообще, о чём?
– О «Сером Замке». И что с тобой хотели сделать. Думаешь, я не знаю?
– Раз знаешь, то должна знать и участников... Хотя, откуда? Тебе же было запрещено...
– Мне ни с кем не было запрещено поддерживать отношения. Как обычно всё было наоборот. Ряду лиц запретили общаться со мной и ещё много с кем по причине их пребывания под арестом.
Все, планировавшие навредить тебе, известны мне поимённо.
– И что ты им сделала, особенно если вспомнить твои рассуждения о ценности отношений внутри семьи?
– Им всем разослано, они теперь пожизненно нежелательные персоны при дворе. Им запрещено в Старой Крепости появляться. Пожизненно. Это означает крушение множества амбиций. Для многих — крушение всего. Да, там были и лица из Великих домов, на них запреты более выборочные наложены, но нынешнее поколение считай полностью выбито, на браки в нашем кругу никто из них теперь не может рассчитывать.
– У меня с тобой очень сильно система ценностей не совпадает.
– Я знаю. Но в любых системах попытка изнасилования — наказуемое деяние.
– Вы обе, как обычно, за деревьями леса не разглядели. Что бы было, окажись на месте Марины кто-то другая? Человека искалечили бы, возможно, полностью сломали жизнь. И никто бы ответственности не понёс. Херенокты не у всех в приятелях числятся.
– Давно ты стала таким поборником социальной справедливости? - осведомляется Марина.
– Всегда вообще-то была. Могла бы и повнимательнее смотреть.
– У меня своя жизнь есть для разглядывания.
– Я это место не посещала никогда, хотя и формально, числилась. Разумеется, теперь отказалась. Негласно, разумеется. Бывали в прошлом истории с некоторыми посетителями связанными. Причём, сами понимаете, в эту игру можно и вдвоём играть. Обвинения в изнасиловании часто используются для шантажа. Херенокт ни в чём подобным не замазан, но он просто умный.
Но выплаты крупных денежных компенсаций имели место быть. Он не мог не знать. Девицы небезупречного морального облика в «Сером» довольно частые гостьи.
– Этот самый облик сейчас у всех полов и слоёв по всей стране хромает на все двадцать четыре лапы.
– Зубы и не только выбить хотели не стране, а лично тебе. Мне как-то до других дела нет, пострадать могла именно я.
– Длительная безнаказанность скверно заканчивается. Да и ты узнала, когда виновники своё уже получили. Кстати, пред тобой в извинениях не пресмыкались?
– Могу тот же вопрос задать.
– Во всяком случае, в МИДв они ничего не писали.
– А я приказала канцелярии письма с определённых адресов отправлять обратно со штампом «нежелательное сообщение». Все знают, письмо без обратного адреса я читать просто не стану.
– Они хоть были?
– Сказала уже, не читаю. Следовательно, и не интересуюсь подобной корреспонденцией.
– Я интересуюсь, - змеино улыбается Софи, - за прошедшее время несколько сотрудников разных министерств получили служебное несоответствие с увольнением. Обнаружены так же финансовые махинации, приведшие к аресту некоторых счетов. Сами знаете, несоответствие — фактически запрет на государственную службу. Такого вообще постараются никуда больше не брать, к какому бы Дому не принадлежал. Если ещё и неофициальную информацию шепнут.
– Какие мы вредные! - нечасто на памяти Марины Императрица столь откровенно иронизировала.
– И что собираешься делать?
– Хочешь верь, хочешь, как обычно, но ничего. Прятаться из нас никто по определению не станет, да и жить в скальных бункерах не особенно приятно. Эту войну я остановить не в состоянии при всём желании. Почти все, выступающие за перемирие без предварительных условий в первую очередь думают не о прекращении боевых действий, а о собственной политической карьере. Есть и материальная заинтересованность. Массовые серии легковых автомобилей выгоднее, чем армейские грузовики.
– Ты на кого намекаешь? Это ведь серьёзное обвинение почти уровня гос. измены.
– Все мои намёки сами-знаете-какой вашей подруге прекрасно известны. Подробнее — сами расспрашивайте. Повторюсь, миротворцы совершенно не думают, чем мир сейчас может обойтись. Мы можем не пережить социального взрыва, а массовая демобилизация вполне способна такой взрыв спровоцировать.
– Давно ты заинтересовалась политической экономикой?
– У меня по ней учёная степень, - с откровенной издёвкой улыбается Императрица, - я давно уже заметила, Марина, ты крайне невысоко оцениваешь мой уровень образования, хотя он формально намного выше твоего. Столь любимых тобой пергаменов университетов у меня, не поверишь, четыре, из них три золотых.
– Охотно верю. Все ведь знали, чья ты дочь, а к моменту получения — ещё и чья невеста.
– А вот это событие уже позднее произошло. Не спорю, у меня была одна-единственная цель, и я достигла желаемого. Да, учитывая в том числе и известную всем любовь ЕИВ к умненьким девушкам. Тогда вообще в Великих домах словно помешательство было — столько дочерей устремились за учёными степенями. Я оказалась самой успешной.
Марина и Софи понимающе переглядываются. Ещё относительно чистый и честный способ достижения успеха описан. Как-никак к их рождению в итоге привёл. Целеустремлённость обе сестры считают достоинством. Да как к человеку, если рассматривать Императрица только как должность, претензий к Императрице нет никаких. Роль играла блестяще, абсолютно превосходя предшественниц.
Матери Сордара не хватало яркости, да и от налёта чуждости женщина избавиться так и не смогла, хотя всеми силами старалась. Недолюбливали её во всех слоях общества.
Развесёлая и непосредственная мать Херенокта народом была любима. Вот только манерами на Императрицу совершенно не тянула. Выглядела не супругой, а дочкой Императора, причём несовершеннолетней. Со всем запасом красоты, храбрости и дури, к этому возрасту прилагающемуся.
Кэретта в должности была безупречным брильянтом. Империя должна блистать, и Императрица была, да и остаётся одной из граней этого блеска.
– На тебя действуют какие-либо ограничения?
– Абсолютно никаких. Могу бывать где хочу, видеться с кем хочу. Финансирование в сокращённом объёме в связи с военным временем восстановлено. Доступ ко всем счетам и правам по управлению собственности разблокирован.
– Насколько я помню это и раньше не входило в твои приоритетные интересы.
– Не входит и сейчас. Права управления я сразу же снова передала в Министерство Государственного Имущества. Только на этот раз воля была моя и только моя.
– Давно это всё сделано?
– В этом месяце.
– Думала, ты нас в последнюю очередь вспомнишь.
Кэретта совершенно невесело улыбается. Только в глазах — памятные льдинки.
– Других детей у меня нет. О ком ещё я должна была в первую очередь вспоминать?
Сёстры переглядываются. Вроде бы совсем простая вещь к ним в головы не приходила. Кэретта допустила немало оплошностей в их отношении, но намеренного вреда никогда не наносила.
– Ты ведь всё знала. Мы же видели с кем ты общалась.
– Речь, в основном, о мне не известном. Много кто больше никогда у меня не покажется. Некоторые по причине несвоевременной смерти.
– Ого!
– Всё в рамках закона. Даже процессы публичные были.
– И где почитать можно?
– Я не забыла, насколько ты въедливая. Софи, если не сложно вон с того стола папки принеси. Там все материалы. Мне не верите у своей подруги, -изящно улыбается, с не особо и скрываемой ненавистью, - сами-знаете-какой, можете проверить.
Марина задумчиво трёт подбородок.
– Думала, в «Грёзах» собирались во всех смыслах близкие тебе люди.
– Хочешь верь, хочешь нет, подавляющее большинство я считала стаей подхалимов неплохо знающих правила и умеющих по ним играть. Кстати, о тех, кто не проходил по этой категории, мне ни о ком не пришлось мнение менять.
– Может, не хотели тень на твой ближний круг кидать? Там ведь сплошь весьма и весьма известные в узкой среде люди?
– Ты и сама ровно к той же самой среде относишься.
– Политическими заговорами не занимаюсь.
– Значит, тебе такую версию представили?
– У тебя есть другая?
– Представленную мне можете прочесть. Если захотите, обсудим как-нибудь потом.
Марина демонстративно развязывает папку.
– Там много материалов. Не успеешь до посадки.
– Может, именно этого я и добиваюсь.
– Можешь добиться только того, что я просто дам тебе по шее, - с милейшей улыбкой Софи поглаживает кулак. Перчатки давно сняла, на среднем пальце массивный Еггтовский перстень. У Марины такой же, но больно уж настроя на драку нет. Вот на нервах поиграть — пожалуйста!
Марина поглаживает кулак в ответ.
– Девочки, не надо ссорится! - металл в голосе Императрицы лязгает неплохо.
– Почему решила Бортом воспользоваться? Ты же не любишь летать.
– Хотелось быть уверенной, у меня будет несколько часов, чтобы поговорить с вами. На поезде у любой из вас станется, если что не так — рвануть стоп-кран. Здесь же куда мы друг от друга денемся?
Марина усмехается.
– Стоп-кран и здесь можно рвануть. Только сбежать тогда точно не получится.
Софи чуть кривится.
– Может, ещё и скажешь, для чего он, какого цвета и где расположен?
Марина чуть прикрывает глаза. Сонька же прекрасно знает, она права, но привычка вечно всех поддевать сильнее сестрёнки.
– Предназначен для аварийного перекрытия подачи топлива к двигателям. Цвет, ты не поверишь, красный. Основной расположен на панели между креслами пилотов. Плюс у каждого пилота — комплект вспомогательных, позволяющих перекрывать подачу топлива выборочно к каждому двигателю. Когда сядем, можем сходить, покажу.
Софи только глазами хлоп-хлоп.
Марина победоносно ухмыляется. Император забавлялся с новенькой «Стрелой» как мальчишка с игрушкой. Совал нос в такие места — техники не всегда забираются. Марина тогда с ним была. Когда отец, когда консультант от завода охотно объясняли девочке всё её заинтересовавшие.
– Что теперь делать собираешься?
– Всё, что не противоречит действующему законодательству. Отвернуться от меня не-по-сме-ют. Для лиц нашего круга вполне обычное явление, когда кто-то отдыхает за морем или путешествует два-три года. На деле просто прочищает мозги всеми легальными и не слишком, способами.
– Мама, почему ты считаешься неполнородной, и твой отец некому не известен?
– Древнее право не забыли? У Еггтов наличие отца совсем не обязательно. На статус ребёнка это не влияет никак. Неполнородная для меня значит примерно столько же, сколько блондинка или брюнетка.
– Всё мы прекрасно помним. Разве самой не было интересно?
– Было когда-то. Но мне такую историю про прекрасного человека со звезды, ушедшего в ночь, рассказали, что не во всяком романе для домохозяек напечатают по причине тупости. В такое уже в девять лет не поверят. Я и не поверила, и больше не спрашивала. Слишком уж много у нас этой яркой бумаги для домохозяек у нас было.
– Не думала, что твоя мама такое читала.
– Не просто читала. Она большую часть сама написала. Ей до полутора сотен подобных произведений приписывают. Не всё на самом деле, её кисточке принадлежало. Было десятка полтора псевдонимов, даже я не все знаю.
Что до человека со звезды, естественно, он был. И мама его даже любила, слишком уж часто на страницах её книг появляются худощавые красавцы с узкими лицами, искусные в любви. Слегка женоподобные, лицо часто описано подробно, и это мужской вариант моего или твоего. Но вот с кого образ списан — не поймёшь. Среди лиц нашего круга никого похожего в то время не было.
– Личные дела персонала бы посмотрела, - хмыкает Марина, - тогда для них фото в полный рост уже делались. Может, это какой конюх был посмазливей.
– Представляете, я именно с этого поиски и начала. Как-никак, тогдашний мамин близкий друг водителем и был. Но и там не нашлось ничего.
– Знаете, я пыталась представить мужской вариант себя как человека. Сделала несколько набросков. Хотя и красавчик получился, я бы такого точно не полюбила, если только на внешние данные ориентироваться.
– Посмотреть можно будет?
– Ага, и мне.
– Ты и так видела. Это ещё в школе было. Налево от двери как раз на уровне твоего роста висело.
– А-а-а! Это тот, что с большим таким...
– Это другой. Мужской вариант меня был раньше.
– Что-то рано стала я провалами в памяти страдать.
– Эрида сразу догадалась, кто это.
– Ну, так она же чокнутая, и сразу чует, когда другой начинает с ума сходить. Наследственность, видимо. Говорят, её мама была отменным диагностом.
Самолёт заходит на посадку самым зрелищным курсом, когда видна чёткая граница между городом и окрестностями. Тянутся и тянутся промышленные постройки. Один из важнейших арсеналов Империи. Заводы в состоянии произвести что угодно, от сапёрной лопатки до трансконтинентального бомбардировщика. Причём ни одной детали из другого региона везти не надо. До последней заклёпки всё выпущено в огромном городе.
Потому так и рвутся сюда мирренские армады, мечтая ещё на земле уничтожить вражескую воздушную мощь.
Марина ожидала увидеть границу и не заметила её. Как тянулась цветастая сельская местность, так и тянется, словно и нет внизу ничего, кроме полей и маленьких городков. Маскировка способна творить чудеса. Одно дело, на картинках. Совершенно другое, когда всё видишь вживую. Точнее, не видишь. Большая часть города с населением в десятки миллионов человек словно растворилась среди полей.
Кажется, даже дымы заводов каким-то образом рассеивают. Интересно, что сделали с неизбежным заревом металлургической промышленности? Но «Стрела Дины» заходит на посадку утром с севера, а почти вся металлургия сосредоточена в десятках километрах отсюда в южных районах города и далеко простирается за его пределы.
Авиационных портов в Столице два, первый город в мире где одного стало уже недостаточно. Перед войной на западе города планировали строить третий, но эти планы отложены. Взлётные полосы наверняка завершили.
Марина понимает, машина идёт на посадку на один из военных аэродромов, сколько их в окрестностях города — Сонька может знает, может и нет. Сейчас садятся точно не на любимый отцовский. Такой громадине там точно не сесть, хотя взлётно-посадочные характеристики «Стрел» все нахваливают. Громадные машины способны взлетать и садиться с площадок минимальных для таких чудищ, размеров.
Минимальность, конечно, цифра с тремя нулями. Но всё равно, получается лучше, чем у иных бомбардировщиков. Трансконтинентальный бомбардировщик«Линкор» по размеру меньше и легче, но на многих аэродромах, пригодных для гигантской «Стрелы» не сядет.
Приходилось уже на «Стреле» летать, но каждый раз удивительно, как мало машина катится после приземления.
На трапе Марина задерживается на несколько секунд. Просто полюбоваться происходящем. Вид с верхней площадки того стоит, пусть аэродромные постройки совсем невелики и частично замаскированы. Строй караула, машины встречающих. Даже самоходный трап разрабатывался специально для «Стрел», такой широченный фюзеляж построен впервые в мире, да и длиной стоек шасси машина отличается. Трап, и ещё аэродромный тягач разработаны в едином стиле «изящества и мощи».
Значит, всё вот это в том числе и для Марины. Херктерент, хотя тут поневоле вспомнишь, в первую очередь Саргон, вполне себе наделена умеренным честолюбием. И она этим чувством вполне способна наслаждаться. Принцесса она или кто? Впрочем, из собравшихся никто в её статусе и так не сомневается.
На этом аэродроме бывать ещё не приходилось. Дальше скучные формальности. Рота караула, обмен приветствиями. Ладно, хоть ковровую дорожку не расстелили.
С расстояния вспышки фотокамер. Марина, не глядя, определит, каких изданий корреспонденты. Всё это много раз бывало и раньше, будет происходить вновь. Разве что они никогда нигде не бывали без какого-либо дела, просто вот так, втроём. Старая мечта с опозданием сбывается. Когда уже не представляет ценности. Только лёгкая горечь.
Кэретта немного покрасовалась пред журналистами. У неё такие действия почти на уровне инстинкта. Судя по лёгкости и непринуждённости — врождённого. Если Императрицу полностью восстановили в правах, то значит окончательное решение, какие снимки публиковать она и будет принимать.
Камеры сверкали дольше обычного, Эриде и Динке под руку с Коатликуэ тоже внимание перепало. Внешне всё вполне мило, только мысли о всевозможных отношениях, а не только о дружбе не только Марине в голову могут забрести.
Жмущихся друг к другу пятерых новеньких девочек фотографируют тоже. Всем же понятно — або кто на этом самолёте летать просто не может, пусть раньше и не мелькал в объективах.
Интересно, парное фото Рэды с Димкой опубликуют? Или намекнуть, чтобы их видно не было?
Хейс ни один фотограф вниманием не обойдёт. Интересно, в кого её запишут на этот раз? Начиная от безликого «Её Величество, Их Высочества и сопровождающие лица» и заканчивая родством с самим Императором через Сордара. Может, хотя бы до банального старшего телохранителя додумаются?
Нет уж, Марина не настолько злобная, тоже кое-какие права есть и не допустит публикации только тех кадров, где сама себе покажется неудачной. С остальным пусть Кэретта разбирается, раз уж соизволила нарисоваться. Внутренняя цензура Императрицы способна зверствовать намного сильнее настоящей.
Эрида кому-то машет. Проследив за взглядом, Марина замечает нескольких знакомых из «Сказки» во главе с начальником одной из смен охраны.
От родителей Динки нет никого. Марина не знает, как принцесска на это смотрит. По протоколу такое вполне допустимо. Присутствие при Её Величестве подразумевает предоставление всех видов защиты.
– Куда направляемся?
– В Большой дворец. Переночуете там, а завтра можете в учебное заведение направляться.
– Хм. А чего не в Старую Крепость?
– Если бы я пребывала там на момент начала боевых действий и проводила бы время в дальнейшем, моё прибытие туда сейчас было бы уместным. Но в сложившейся ситуации находится в Старой Крепости уместно, только если там находится Его Величество. В Его отсутствие мне надлежит пользоваться другими резиденциями за исключением Загородного дворца.
– Опять мирренские церемонии повылазили.
– Мне ни к чему нарушать законодательство, особенно статьи касающиеся исключительно моей главной должности.
Приехав и обменявшись церемониями уже с охраной резиденции направляются в малый кабинет. Судя по сервированному на троих столику, продолжение разговора планировалось заранее. Марина кривится. Кэретту никто и никогда не называл неумной женщиной.
– Гости где разместятся?
– Для этого есть дворцовый комендант. Он был при встрече и спрашивал о пожеланиях.
– Спальню на двоих никто не затребовал?
– Такие выделяют только лицам, состоящим в официальном браке, либо совершеннолетним парам.
– Запроса не было?
– Это компетенция коменданта. Марина, ревность вообще недостойное чувство, по отношению к тем, кто статусом значительно ниже тебя, недостойное вдвойне.
Херктерент резко разворачивается к окну. Глупо отрицать очевидное. Да и возьмись она доказывать, что белое — это чёрное, Софи тут же ввяжется с опровержением. Хорошо хоть сидит, помалкивает.
Демонстративно сигарету через мундштук курит. Ей ничего не сказали, хотя она всё равно по-своему сделает.
– Твоя первая любовь, как я понимаю, крайне неудачна.
Марина резко разворачивается.
– Он. Не. Моя. Любовь, - чеканит каждое слово. Над правдой посмеиваться — даже Сонька не рискнёт.
– Твоё первое серьёзное увлечение, - снижает градус Кэретта, - и ему не откажешь в мудрости, выбрал девушку своего уровня, не став связываться с Еггтой. Тебе, тем более, не стоит снижать свой уровень. Это может негативно сказаться уже на твоём будущем.
– На моём будущем никакая связь не может сказаться негативно. Я — принцесса Империи и, как вы сами изволили заметить, полная Еггта. Внешний династический брак для меня невозможен, о внутренних никакие переговоры не ведутся. Могу делать что хочу.
– Только над чувствами некоторых людей ты не сможешь властвовать.
– Уже в моё время даже на Великом балу девушка могла танцевать с кем угодно любое число раз. Мирренские правила знали все, но мало кто их соблюдал. Вот кто с кем и сколько раз танцевала до следующего бала становилось главной темой сплетен.
Годы прошли, а ничего не переменилось. В вашей школе достаточно девочек, кто сами письма матерям пишут, и на полученные отвечают. Впрочем, сейчас проще перезваниваться.
Марина делает вид, будто не замечает материнской колкости.
– С кем ты танцевала, Марина, притом минимум на двух балах мне прекрасно известно. Сказки про любовь принцессы и стражника никогда не относились к числу твоих любимых. Один и один я вполне в состоянии сложить. Человека много раз видели в твоём обществе. И вдруг он совершенно с другой. Твои эмоции мне совершенно понятны. Значительно менее понятно, что ты им не велела к себе домой убираться.
– Они всё равно разбегутся, - подбрасывает свою монетку Софи, - он как бегал за Мариной, так бегать и будет. Это Рэда у нас проходит по разряду мимолётного увлечения. Причём, сама осознаёт это прекрасно.
Марина ограничивается демонстрацией кулака.
– Надо признать, её избранник довольно симпатичный для выходца из своей среды.
– Мирренские законы крови у нас всегда были прямо запрещены, - взвивается Марина, - чего все по ним считать порываются?
– Сама же прекрасно знаешь, эти законы городили фактически непреодолимые препятствия между социальными слоями, позволяя высшим считать себя чуть ли не особым народом. Многим у нас они кажутся очень удобными, особенно тем, кто ничем, кроме происхождения, похвастать не может.
– Причём, у самих мирренов они не особенно работали, но усиленно пропагандировались всем, кто уши развешивал.
– Знаете, ваше рукопожатие в начале второго года уже считается историческим.
– Ты-то про него откуда знаешь? Эти снимки не публиковались.
– Я это я, или кто? Столь любимый вами технический прогресс не стоит на месте. Камеры есть у многих, а вблизи высоких персон все съёмочные средства размножаются в геометрической прогрессии. Ваше рукопожатие с Сордаром прямым текстом и было подписано. «Новые Чёрные Еггты». Признаю, вы очень грамотно всё сыграли. Одежда, словно бы невзначай сходство с великими произведениями. Такие «случайности» очень тщательно режиссируют.
– Мы не играли. Во всяком случае, я.
– Само так получилось. Я просто знала, что они в этот день приедут.
Императрица не верит, но помалкивает.
– Признайся, ты бы сама от такого кадра, демонстрирующего Еггтовское единство, не отказалась бы.
– Кадр бы не помешал. Единство нам всем сейчас необходимо. Вот только я не уверена, что он получится должным образом. Боковые ветви жадны, это их главное чувство. Их много. Наша главная ветвь — три человека условно репродуктивного возраста. И все трое уже пережили опасные для жизни неприятности. Дальше ссориться — вредно уже не просто для жизни, а для самого элементарного выживания.
– Социальные и биологические законы совершенно не совпадают.
– Это твоё мнение. С моим не совпадающее. Но могу напомнить, законы математики действуют на всех, а до трёх все тут считать умеют.
– Боковых ветвей сколько?
– Каждая из которых мечтает стать Чёрными Еггтами. В случае смерти всех трёх из нас у кого-то появится шанс. Такие титулы выморочными не станут никогда.
– Мы немножко в другом веке живём. Для меня титулатура не имеет значения.
– В мире достаточно тех, для кого имеет. Кто-то может попытаться свести счёт именно с тобой. Тоже ведь значимый титул, притом с неплохим финансовым обеспечением. Возможно, уже пытались.
– У тебя же Змеи при найме новых сотрудников их в первую очередь на контакты с боковыми ветвями проверяли, - не верит Марина, - что-то изменилось?
– Людям сейчас стало проще прятать очень многие вещи. Наследственная служба Дому обеспечивает не такой уж высокий уровень дохода. И почти не приносит плюсов к карьере в любой другой сфере. Престиж сильно упал меньше, чем за одно поколение. Это всё не просто так делается. Наверх действительно должны пробиваться лучшие. Сознательная политика, имеющая обратную сторону — резко падающее качество персонала на службе у Древних домов.
– Толку-то от этой древности, если за ней только дерьмецо всякое прячется.
– Повторяю, мне всё равно. До трёх считать умею, и этого в определённом деле, достаточно. Некоторые вещи просто должны быть. Как «Глаз Змеи» у тебя.
Марина не находит, что ответить.
Марина стоит у окна. Ночь заканчивается, но она ещё не ложилась. Не самый лёгкий денёк был сегодня.
Всё вроде бы, обсуждено. Чудес не бывает, тёплые чувства не возникают просто так. Но и враждовать теперь не с чего. Холодная неприязнь не переросла в горячую стадию противостояния. Жизнь продолжается.
Ещё одной линии раскола не возникло. Разные ветви Еггтов и так не слишком ладят. В главной ветви Еггтов нарождавшийся конфликт удалось загасить. Причём, фактически вопреки Марине. У сторон хватило ума выслушать друг друга. По крайней мере, выяснили позиции.
Марина не заметила откровенного вранья. Хотя, Кэретта старше, и опыт интриг куда больше. Ей не нужно появление в будущем новых врагов. Впрочем, у Марины те же самые потребности. Столица то ещё змей обиталище. Тех видов, кто себе подобными питаются. Мать и дочери в этом змеятнике живут. Сами змеи ещё те. Но друг другу больше не угрожают. Только вот настоящие враги никуда не делись. И внешние, и внутренние. Смертоносные. Всё равно не понятно, кто из них опаснее.
Ни постоянных друзей, ни врагов в политике не бывает. В жизни — примерно тоже самое. Делить — нечего, враждовать — тоже поводов нет. Три человека почти без чувств друг к другу. Каждая не особо верящая словам другой, но и без клинического недоверия. Дружественный нейтралитет в змеятнике современной политики тоже немало.
Младший Еггт сохраняет свой титул до совершеннолетия наследницы. С момента рождения считается носителем титула. Им всем понятно уже - «Глаз Змеи» будет носится не для красы. Бурные времена заканчиваться не собираются, и неизвестно, будет ли затишье, или грянут новые грозы.
Кажется иногда — грозы и бури — самое постоянное явление в это мире. Мелькающее в разрывах туч солнце нечто слишком редкое, чтобы научиться жить под его светом. Оно — словно символ непостоянства и быстротечности. Должно быть наоборот.
Но слишком уж часто гремят грозы. К их постоянству успели привыкнуть.
Скоро наступит новый день. Что-то ещё, и вряд ли, лёгкое, он с собой принесёт. Почему-то уверена, Софи и Кэретта тоже не спят. Так же смотрят в предрассветное небо. Говорят, именно в это время оно темнее всего. Но рассвет настанет, ибо не может быть по-другому.
Вот только человеческие жизни не подчиняются законам астрономии. Хотя, закаты и рассветы, зимы и вёсны в них тоже бывает.
Марина знает — лично над ней, да и над страной вообще, самая чёрная мгла ещё не спустилась. Только даже за этой мглой должен рано или поздно наступить рассвет. Но в жизни что человека, что государства бывает, вслед за тьмой свет так и не приходит.
Если взглянуть в окна с другой стороны здания, может показаться, солнце уже восходит. Небо светло, но оно светло в любую ночь. Освещено огнями столичных заводов.
У Марины уже есть понимание, пусть эти огни сейчас только притягивают южную тьму. На деле они должны её сжечь. С той стороны должен наступить в жизни страны новый рассвет. Но пока всё сильнее сгущается тьма.
Только людям под силу будет её развеять. Но они словно намеренно делают всё от них зависящее, чтобы тьма сгущалась ещё больше. Одно радует — законы природы не опровергнешь и не отменишь. За самой чёрной ночью обязательно придёт рассвет. Не бывает по-другому.