Your burning eyes cause flames to arise.
Depeche Mode – In Your Room
Кай Паркер не понимает, откуда возникло это странное, неуютное чувство, что так стремительно заливает беспощадным светом гнездящийся внутри него мрак и выбивает из колеи, заставляя сердце биться в ином ритме. Это смешное и жалкое чувство. Оно ядом проникло в организм, и его не вывести. Паркер сходит с ума. Медленно погибает, разрываясь на куски от непреодолимого желания обладать той, которая его презирает. Бонни. Из уст Кая это имя звучит по-особому. Сладостно, чувственно. Лаская языком эти два слога, он с извращенным наслаждением вдыхает запах белоснежной ночной сорочки, неторопливо перебирая в руке мягкий шёлк. Как иссушенная солнцем пустыня жадно поглощает каждую каплю дождя, так и Кай впитывает этот кружащий голову и затмевающий прочие ощущения цветочный аромат с чуть агрессивными пряными нотками, чувствуя, как мысли уводят его прямо к Бонни. Чёртова ведьмочка, думает он, пока бродит по погруженной в бархатный сумрак комнате, утопая ногами в пушистом белом ковре и порхая пальцами по вещам. Щетки для волос, флаконы с духами, талисманы и какие-то травы, свечи, книги, длинный шарф — всё здесь хранит дыхание Бонни Беннет. Прохладный ветер, утягивая за собой занавески, влетает в комнату и, словно задорный щенок, ластится к Паркеру, отрезвляя и возвращая его к реальности. Пора идти. Он и так пробыл здесь достаточно долго. Он нарочито осторожно перешагивает через бледно-серебристую дорожку лунного света, что стелется по полу возле кровати, и взгляд цепляется за хорошо знакомого плюшевого мишку с милым прозвищем мисс Обнимашка. — Не надо смотреть на меня так осуждающе, — шепчет Кай. — И не забудь передать Бонни, что я заходил. Вертя игрушку в руках, он усмехается, а затем швыряет ее в сторону. Он уже собирается уходить, как вдруг улавливает приближающиеся шаги. И Кай медлит, специально, поскольку в глубине души безумно хочет этой встречи. Открыв дверь, Бонни заходит в комнату, кидает сумку на стул и замирает. В полумраке едва можно различить черты лица незваного гостя. Свет луны слабо обрисовывает его скулы, губы, но этого хватает, чтобы понять, что перед ней Кай Паркер собственной персоной. Безжалостный убийца, наглый манипулятор, совершенно бессовестный и неизлечимо бездушный социопат. Нисколько не растерявшись, Бонни в обычной своей манере слегка вскидывает подбородок и тотчас поднимает руку, дабы магией переломать мерзавцу все кости. Однако Кай реагирует быстрее, он подается вперед и уже в следующую секунду крепко держит ее за запястье, вытягивая силы. Бонни бросает на Паркера взгляд, и так близко он видит ее искаженное болью и ненавистью лицо, видит ее глаза, в которых горит огонь, и исходящий от него жар угрожает расплавить к чертям весь мир Кая. Бонни издает сдавленный вскрик, когда он хватает ее руки и толкает к стене, отчего сердце ведьмы ухает вниз. — Давай без магических фокусов, Бон-Бон, — мурлычет он, удерживая ее скрещенные в запястьях руки над головой и сильнее вжимая в стену. — Так мне нравится больше. — Ублюдок, — выплевывает Бонни. Кай цокает языком и качает головой. — Грязный, грязный ротик. Его кольца впиваются в кожу, а горячее дыхание в подбородок. Затылок ноет от резкого удара о твердую поверхность, но Бонни не подает виду, спокойно сверлит взглядом колючие глаза Паркера и губы, расстояние до которых чрезвычайно мало. И неожиданная мысль о том, что случится, если он сократит эти ничтожные миллиметры, до смерти пугает ее. — Ты такая храбрая. — Отпусти, — шипит она, пытаясь вырваться из цепкой хватки, на что Кай только скалится. — Прости, Бонни, но ты сама виновата. Ты вынуждаешь меня... Он прикрывает глаза, трется лбом о ее висок, желая избавиться от этого невыносимого чувства в груди. А потом ладонью обхватывает ее лицо и ртом прижимается к губам. Грубо. Требовательно. Ведьминское сердце болезненно бьётся о ребра. Она не хочет этого, не хочет Кая, потому что слишком сильно ненавидит его за все те страдания, что он причинил. И она не испытывает к нему ничего, кроме отвращения. Задыхаясь от беззвучных рыданий, Бонни трепыхается в руках Паркера, как пойманная бабочка, но он лишь обнимает крепче, зарываясь лицом в теплую нежную шею, впитывая в себя ее пьянящий запах. Кай будто бы стремится насытиться Бонни сполна, будто бы стремится выпить ее до дна, опустошить, утолить наконец мучительную жажду. — Я ненавижу тебя, Бонни Беннет, ненавижу, ненавижу, — он повторяет это, точно в бреду, пока блузка Бонни рвется под его пальцами — маленькие перламутровые пуговицы падают на пол. Губы теперь ложатся на выступающую ключицу, руки блуждают по спине... Беннет просыпается вся дрожа, в ледяном поту, с загнанным сердцем, рваным дыханием и образом Кая перед глазами, до сих пор чувствуя хищные пальцы на своем теле, жаркое дыхание на шее и слыша голос, который обещает еще долго отдаваться эхом в голове. Прислонившись к стене, Кай сидит на полу рядом с дверью, ведущей в комнату Бонни. И ухмылка змеей скользит по его лицу.